Читать книгу: «ОТКРОВЕНИЯ: исповедь одного психопата/истории нескольких жертв», страница 2

Семён, словно улитка, выполз из-под тёплого одеяла и побрёл по комнате. "Перекушу и снова с головой в дела", – подумал он. – "Пару звонков по работе, а потом можно и в спортзал наведаться. Да, точно, надо сходить".

Семён осторожно заглянул на кухню, наблюдая за женщиной, хлопочущей у плиты. Он силился вспомнить, кто она, как её зовут. В его голове метались обрывки имён, словно тараканы в тёмном углу. Он судорожно перебирал лица в памяти, пытаясь ухватить хоть что-то, что связывало его с этой невысокой женщиной со странным цветом волос. Единственное, что всплывало в сознании – это раздражение и равнодушие.

И тут, когда женщина повернулась к нему в профиль, словно по щелчку пальцев, его осенило: это Надя. Именно так он её когда-то называл. "Да уж, цирк какой-то", – подумал он, разглядывая её. – "А ведь во сне были совсем другие чувства к девушке… или к девушкам… И цвет волос у этой Нади… Рыжий, каштановый… Чёрт их разберёт. Но этот цвет точно не вызывает во мне трепет. Я же всегда любил брюнеток. Что со мной, чёрт возьми, происходит?"

Семён пытался разобраться в этом хаосе чувств, но тщетно. Между ним и Надей выросла стена, которую он не мог преодолеть. Она была рядом, но казалась чужой, как инопланетянка. Воспоминания о других женщинах, обжигающие, словно раскалённое железо, накатывали на него волнами, грозя захлестнуть. Может, это всего лишь осенняя хандра, а может, он и вправду заблудился в лабиринте своих эмоций?

– Что ты там готовишь? – спросил он, стараясь придать голосу небрежный тон, хотя внутри всё бушевало.

Надя обернулась и с натянутой улыбкой ответила: – Я же говорила, картошку с мясом. Надеюсь, тебе понравится.

Семён кивнул, но его мысли были далеко от кухни. Ему казалось, что он угодил в западню, из которой нет выхода. Почему он не может просто жить настоящим? Почему прошлое преследует его, словно тень? Он глубоко вздохнул, пытаясь сосредоточиться на Наде, но в голове продолжали мелькать лица из сновидений, лица тех, как ему казалось, кого он когда-то любил.

Аурелия: история её великой любви

Аурелия, словно белка в колесе, неслась сквозь день, увязая в трясине собственных мыслей. "Как разорваться? Почему сутки так безжалостно коротки, а рабочий день – как насмешка?" – бубнила она, спотыкаясь о хоровод планов, не дававших ей передышки. "И какой бес меня дернул впрячься в эту кабалу? Но деньги – кровь жизни! Кредиты не спят, да и домашняя стая требует жертв: доченька-солнышко, пёс-ворюга, кот-аристократ… А прожорливая машинка, моя мурочка, моя ласточка, и вовсе дыра в бюджете".

Аурелия выдохнула, словно выпустила птицу из клетки, вспоминая грезы о собственном деле. Мечтала о рассвете свободы и безграничных возможностей. Но реальность оказалась волчьей ямой: "Не думала, что мой бизнес станет вечным бегом по кругу, где я – загнанная кобылица". Страшно вспомнить, когда она последний раз видела отпуск – не год, не два, а целых пять лет каторги и строительства империи, без права на выходные и в объятиях стресса.

"Только успеешь вынырнуть – новые отчеты, дедлайны-палачи, ответственность, давящая, как плита", – продолжала она свою исповедь, чувствуя, как усталость цунами накатывает на берег ее души. Каждый день – серый близнец предыдущего, утро пожирает ночь, и дня как такового уже не существует в этом водовороте труда. "Но теперь только вперед, не время скулить! Надежда – та самая Скарлетт О'Хара, что умирает последней", – твердила она себе, волоча усталость, словно цепи, и зевая во всю ширь.

Аурелия знала: трудности – лишь временные тени. Она – железная леди с пламенным сердцем, готовая драться за свои мечты, даже если кажется, что звезды против нее. Внутри нее пылает костер надежды, и она идет вперед, веря, что однажды этот труд превратится в райские кущи.

"Господи, только вторник, а я уже мечтаю о перезагрузке", – прошептала Аурелия, и ее мысли ринулись к лазурным берегам и шепоту волн. Нормальных выходных не было в ее жизни, кажется, целую вечность, а душа требовала солнца, моря и фруктового безумия. Лето в зените, июль дышит жаром, а отпуск – призрак, особенно когда тело умоляет о ласковых объятиях моря и прохладе морского бриза. Она мечтала ловить лучи солнца, как бабочек сачком, лежать на песке и тонуть в бесконечной синеве, наслаждаясь каждым моментом безмятежности.

"Стоп, хватит ныть!", – скомандовала Аурика себе, – "Ты всегда была такой – в вечном движении, в учебе, в хобби, в спорте. И гулять с подружками успевала, и хулиганить в школе! Так что нечего притворяться, вперед, на баррикады, как всегда!". Так рассуждала про себя молодая, 36-летняя Аурелия Глебовна Иванова, владелица и генеральный директор консалтинговой компании, шагая к своей любимой, которая всегда радовала ее дерзким рыком и стремительной ездой.

Она распахнула дверцу и погрузилась в салон, чувствуя, как энергия, словно ток, наполняет ее. Машина – верный рыцарь, всегда готовый поддержать в минуты слабости. Аурелия улыбнулась, представляя себя, летящую по побережью, волосы развеваются на ветру, а в голове – любимая музыка. "Все будет хорошо", – прошептала она, заводя двигатель. – "Совсем скоро я выкрою время для себя". С этой мыслью она выехала на дорогу, готовая к новым испытаниям и приключениям, полная решимости сделать свою жизнь ярче и насыщеннее, даже если отпуск пока существует только в мечтах.

Она боготворила вождение. Это была ее четвертая любовь на колесах, и когда она купила эту хищницу, не думала, что так привяжется к ней, что даже и думать не захочет о смене своей ласточки. Это была её верная подруга и средство передвижения, как ни крути! А трасса в какой-то мере спасала Аурию от усталости и абсурда повседневной жизни. Скорость, агрессивное вождение и музыка – это была её медитация. Каждая поездка превращалась в ритуал, где она могла оставить все заботы позади и сосредоточиться на себе.

Музыка, особенно звучание любимых треков в машине, творила чудеса. Семь лет музыкальной школы не прошли даром. Аурелия тонко чувствовала мелодии, интонации и переливы, которые пронизывали ее душу. В выпускных классах она обожала играть Баха, Хачатуряна и Чайковского. Каждая нота, каждый аккорд наполняли ее энергией, и она чувствовала, как музыка становится частью ее самой.

Бах всегда завораживал ее трагической глубиной. Его музыка, словно рука судьбы, касалась самых сокровенных струн души, вызывая вселенскую печаль. В такие моменты ей казалось, будто сама Вселенная говорит с ней, открывая свои тайны и скорби. Эти мелодии были зеркалом ее собственных чувств – сложные, многослойные и полные эмоций.

Когда она мчалась по трассе, в голове звучали любимые произведения, и каждый поворот руля, каждое нажатие на педаль газа становилось частью этого музыкального путешествия. Аурелия чувствовала себя свободной, как ветер. Она знала, что за рулем своей машинки она может забыть обо всем и погрузиться в мир, где есть только она, музыка и бескрайние дороги.

В такие минуты Аурелия вспоминала музыкальную школу, и ее сердце наполнялось теплом и легкой грустью. Она обожала играть на школьном рояле. Этот «рояль», ею возлюбленный монстр, стоял в актовом зале музыкальной школы, которую Аурика посещала долгие семь лет. В основном он стоял молча, лишь изредка издавая звуки под натиском неумелых пианистов, но в ее глазах он всегда оставался величественным и загадочным.

Но были дни, когда этот благородный инструмент разливался какофонией неумолкаемого гула. Это были дни экзаменов, концертов и конкурсов. В такие дни Аурика искренне радовалась за своего «монстра», ведь он находился в центре внимания, а не грустил одиноко на сцене. Она наблюдала, как другие ученики, взволнованные и нервные, подходили к нему, и каждый из них стремился показать своё мастерство. Этот старый, черный рояль с улыбающимися черно-белыми клавишами, казалось, всегда призывно улыбался ей, будто зная, что именно она может извлечь из него самые волшебные звуки.

Когда же Аурелия касалась его клавиш, он податливо откликался на прикосновения ее шустрых пальчиков, которые своими танцами на его зубах-клавишах извлекали волшебные звуки – от гамм до полонезов и фуг. В такие моменты она чувствовала, как музыка проникает в ее душу, и они с роялем становятся единым целым. Каждый аккорд, каждая нота вызывали в ней бурю эмоций, и она могла забыть обо всём на свете, погружаясь в мир звуков и гармонии.

Музыкальная школа, которую посещала Аурика, находилась в одном из районов её родного города Тайгаровска, районе с дурацким, как ей всегда казалось, сельским названием «Посёлок им. Горького». Этот район жил и дышал благодаря заводу судового машиностроения «ТАЙСУДМАШ». Созданный в далёком 1935 году для ремонта самолётов, после войны завод перешел к судостроению. В годы Великой Отечественной войны он поставлял агрегаты авиационным заводам и выполнял заказы ВВС и ТОВ. Там была пропускная система, и Аурика знала это не понаслышке, ведь на этом заводе трудилась ее мама. Мама была экономистом в планово-экономическом отделе, и после занятий в музыкальной школе Аурика часто встречала её на КПП, чтобы вместе поехать домой.

Вся бурная жизнь – детство и взросление Рики – прошли именно в этом районе. Во времена СССР все было пропитано оптимизмом и патриотизмом. Савдеповские магазины, демонстрации, колонны с искусственными цветами и плакатами на праздники – Масленица, Новый год, 1 мая – все мероприятия организовывались силами завода. Кипела советская жизнь со своими праздниками, правилами, законами и обязанностями. Аурике приходилось ежедневно ездить на общественном транспорте в школы и библиотеки, на секции и танцы, так как её семья жила в нескольких автобусных остановках от этого района.

Каждое утро она вставала рано, собиралась в школу и, ожидая автобус, чувствовала, как в воздухе витает дух ожидания и надежды. Пассажиры в автобусе были разными – кто-то читал газету, кто-то погружен в свои мысли. Аурика, смотря в окно, часто мечтала о большем, о том, как однажды её жизнь изменится. Она любила наблюдать за тем, как меняется окружающий мир: за окном проносились дома, парки и знакомые улицы, а в сердце разгорались мечты о будущем.