Читать книгу: «Проект Феникс», страница 5

– Товарищ старший лейтенант, выберите троих и начните фотографирование объектов. Нам нужны подробные снимки всего, что здесь есть: капсул, оборудования, записей. Особенно внимательно сфокусируйтесь на этом аппарате. Я хочу видеть каждую деталь. Понятно? – Голос капитана был твёрдым и спокойным, демонстрируя полный контроль над ситуацией.

Старший лейтенант кивнул, его лицо оставалось бесстрастным, извлёк из вещмешка компактную камеру. Он захватил ее на задание для целей документирования, и начал инструктировать своих людей. Четыре человека быстро распределились по всему помещению, двигаясь с профессиональной точностью и начали методично собирать документацию, представляющую интерес, а Михайлов фиксировать на фотоплёнку оборудование со всех ракурсов. Их движения были быстрыми, но осторожными, словно они боялись спровоцировать какое-то невидимое поле вокруг прибора. Каждый шаг был продуман, каждый угол обследован. Вспышки камеры освещали окружающее пространство, создавая причудливые тени на металлических стенах.

Тем временем Михаил сосредоточился на главной проблеме – мальчике. Одилон продолжал стоять в центре зала, его глаза почему-то все так же светились голубым светом. Это сияние теперь казалось ещё более ярким, почти ослепительным, пронизывая тьму зала. Капитан медленно приблизился к нему, стараясь сохранять спокойствие и не делать резких движений. Его сердце колотилось, но он заставил себя говорить спокойно.

– Одилон, ты слышишь меня? – произнёс он мягким, уверенным тоном. – Мы не хотим тебе причинить вред. Но нам нужно остановить этот аппарат. Ты понимаешь, что он опасен?

Мальчик улыбнулся, его улыбка снова стала насмешливой, даже скорее надменной. Его маленькое тело, облачённое в белый комбинезон с древними символами, казалось совершенно несовместимым с силой, которую он проявлял.

– Вы ничего не можете сделать. Я часть этой технологии, – ответил он, его голос звучал странно – как будто это говорило сразу несколько человек. – Я оказался хуже подготовлен, виной всему детское тело, но запустить процесс уничтожения у меня получилось.

Дегтярёв кивнул, соглашаясь, и внутри уже выстраивал план. Он заметил, что мальчик, несмотря на свою уверенность, начал потихоньку терять контроль над ситуацией. Его движения стали менее уверенными, а голос немного дрогнул. В его глазах появилась тень сомнения, словно что-то внутри него боролось за власть.

– Техник! – скомандовал капитан, его голос был громким, но не испуганным. – Подготовьте импульсный генератор. Если мы сможем временно заблокировать работу устройства, это может помочь нам нейтрализовать влияние мальчика.

Техник быстро достал компактный импульсный генератор из своего рюкзака. Это устройство было разработано специально для подавления электроники в экстренных ситуациях, таких как захват заложников или устранение угрозы от неизвестных технологий. Генератор представлял собой небольшой блок размером с полупрозрачный параллелепипед с мутными гранями размером менее метра, его внешний вид скрывал невероятную мощь.

Корпус устройства был выполнен из прочного металла с матовым покрытием, чтобы избежать бликов в условиях плохой видимости. На верхней части находилась антенна, которая автоматически раскладывалась при активации, а также несколько кнопок управления, каждая из которых была помечена символами, указывающими на её функцию. Техник внимательно осмотрел генератор, прежде чем активировать его, чтобы убедиться, что все системы работают исправно.

Он направил луч прямо на аппарат, до этого момента источавший яркий голубой свет, словно пытался ослепить всех вокруг. Воздух между генератором и аппаратом наполнился едва заметной дрожью, будто пространство само по себе начало деформироваться. На долю секунды всё замерло. Даже звук исчез, словно мир на мгновение перестал существовать. Затем аппарат издал громкий скрежещущий звук, эхом разнёсшийся по всему залу.

Этот звук был настолько пронзительным, что каждый член группы инстинктивно закрыл уши руками. Свет, исходящий от аппарата, начал меркнуть, словно угасающая звезда. Его голубое свечение стало тусклым, а затем полностью исчезло, оставив после себя лишь тишину. Одилон вскрикнул, его тело задрожало, словно через него прошла мощная электрическая волна.

Его глаза, ещё мгновение назад светившиеся холодным голубым пламенем, внезапно потухли, превратившись в обычные детские глаза. Он рухнул на колени, явно ослабленный. Его маленькое тело качалось из стороны в сторону, словно он больше не мог контролировать свои движения. Казалось, вся энергия, которая поддерживала его связь с аппаратом, исчезла, оставив лишь хрупкого ребёнка.

Бойцы моментально окружили мальчика, готовые к любому развитию событий. Их автоматы были направлены на ребёнка, хотя никто из них не собирался применять силу. Они действовали профессионально, сохраняя дистанцию, одновременно демонстрируя готовность защитить капитана и остальных членов группы. Лица бойцов выражали смесь тревоги и решимости. Один из них, молодой парень с короткой стрижкой и аккуратно выбритыми щеками, держал автомат обеими руками, его пальцы слегка дрожали.

Другой боец, мужчина с широкими плечами и густой бородой, внимательно следил за каждым движением мальчика, готовый в любой момент вмешаться. Михаил подошёл ближе и присел рядом с мальчиком. Его лицо выражало спокойствие, хотя внутри он чувствовал напряжение. Он протянул руку, чтобы поддержать ребёнка, но не сделал резких движений, чтобы не спугнуть его.

– Мы должны забрать тебя с собой, – сказал он мягко, его голос был тихим, уверенным. – Ты нуждаешься в помощи. Здесь ты не можешь быть в безопасности.

Одилон поднял голову и посмотрел на капитана большими глазами. В его взгляде теперь читались не только сила и уверенность, но и страх, словно он понимал, что его время в этом месте подходит к концу. Его голос звучал тихо и робко, почти шёпотом.

– Торопитесь или погибнете все, – произнёс он, его слова эхом отразились от стен зала. В этих словах чувствовалась странная двусмысленность, будто он говорил не только о физической опасности, но и о чём-то большем, что ещё предстояло понять.

Мальчик не сопротивлялся, когда бойцы бережно подняли его и положили на носилки, которые они принесли с собой для таких случаев. Эти носилки были изготовлены из лёгкого, прочного материала, способного выдерживать значительные нагрузки. Они были оборудованы ремнями для фиксации пациента, чтобы избежать случайных движений во время транспортировки. Мальчик лежал безжизненно, его тело казалось совершенно расслабленным, в его глазах по-прежнему горела искра жизни. Казалось, что он всё ещё борется за контроль над собой, хотя его силы были на исходе.

Пока часть команды занималась мальчиком, остальные продолжали фотографировать объекты и собирать документацию. Они двигались по залу, словно муравьи, выполняя свою задачу с максимальной точностью. Один из бойцов, мужчина лет тридцати с короткой стрижкой и очками, которые постоянно запотевали, достал камеру и начал методично делать снимки. Он сфокусировался на каждом детском лице в капсулах, на каждой детали оборудования, на каждом символе, высеченном на стенах. Его движения были быстрыми, аккуратными, чтобы не упустить ни одной важной детали.

Другой боец, молодой парень с темными волосами, которые выбивались из-под шапки, занялся сбором документов. Он нашёл множество старых журналов, дневников и технических чертежей, аккуратно запакованные в герметичные контейнеры. Эти документы были выполнены на плотной бумаге, некоторые из них уже пожелтели от времени. На страницах виднелись записи, сделанные тщательным почерком, а также схемы и диаграммы, которые казались слишком сложными для обычного человеческого понимания. Каждый документ был сфотографирован и помечен для дальнейшего анализа. Боец аккуратно укладывал их в специальные папки, чтобы не повредить.

В воздухе витало напряжение, словно сама атмосфера этого места предупреждала о том, что время уходит. Группа знала, что они должны действовать быстро, чтобы успеть покинуть это место до того, как произойдёт что-то ещё более опасное. Но даже в этой спешке они не теряли сосредоточенности, понимая, что каждый шаг может стать решающим для успеха миссии.

От сильной вибрации, исходящей от устройства, все бойцы группы попадали на бетонный пол. Низкочастотный гул, хаотические вспышки свидетельствовали о неизбежности разрушения бункера. Искры от дымящихся кабельных линий, падающие металлоконструкции и воздуховоды на криокапсулы подсказывали капитану Дегтярёву о необходимости срочной эвакуации.

Бойцы успели поместить мальчика на специальные медицинские носилки, надеясь, что врачи восстановят его здоровье. Снежная лавина, вызванная разрушением ледника, вырвала из рук дикий груз и швырнула в глубокую расщелину. Через несколько часов все офицеры группы, измученные борьбой за выживание из-за горного обвала, смогли спуститься к своему временному лагерю, сохранив документальные материалы своего задания.

Когда всё было завершено, капитан Дегтярёв связался с полковником Соколовым через защищённый канал связи. Полковник встретил его доклад молчанием, внимательно слушая каждое слово. Лицо его оставалось невозмутимым, но в глазах читалось напряжение.

– Хорошая работа, капитан, – произнёс генерал, когда доклад был завершён. – Отчёт необходимо составить максимально подробно. Убедитесь, что каждый факт подтверждается документами или фотографиями. Мы должны быть полностью уверены в том, что это место действительно существовало.

– Можно ли назвать нашу удачу победой? – с сомнением прошептал капитан, глядя на своих людей, приходящих в себя. Из-за гибели мальчика внутри него поселилось странное чувство: они действительно победили? Или просто отсрочили неизбежное?

Вернувшись в расположение, Михаил после первого краткого доклада начальнику отдела приступил к систематизации собранных материалов, создал объемный детальный отчёт, насчитывающий несколько сотен страниц. После проведённой в горах Швейцарии операции Дегтярёв часто раздумывал над тайными технологиями, ещё не раскрытыми мировой общественности. Он считал увиденное губительным для человечества. Экономические и политические события последующих лет, а также развал Советского Союза привели к тому, что этот доклад был помещён в архив и долгое время там хранился, забытый среди других документов…

Глава 3. Столкновение за кристалл

Австрия, Инсбрук, наши дни

Спустя годы, когда страна переживала новые изменения, генерал Бордин, занимавший высокий пост в военной разведке, затребовал этот доклад из-за новых открывшихся фактов, для изучения.

Комната, отведенная Дмитрию в здании консульства на пару дней ожидания спецборта, оказалась маленькой и больше походила на камеру, через окошко размером меньше стандартного листа бумаги можно было разглядеть кусочек неба. Офицер ГРУ, действующий под личиной атташе, настоятельно просил Родинова не бродить по зданию, но запирать на замок дверь не стал. Дмитрий считал настоящей удачей, что выбрался живым из заброшенного в Альпийских горах бункера. В глазах водителя, передавшего его атташе, Дмитрий смог считать неприятную новость для себя. В случае его ранения или гибели, водитель вернулся бы без пассажира. Через два часа вновь явился офицер, словно заключенному, сунул в руки тарелку с картофелем и котлетой, оставил стакан чая на стуле предложил Родинову заставить себя поспать.

Уходя, офицер вновь просил не покидать комнату, а при необходимости постучать в стену, объяснив этим местоположение своего кабинета. Есть абсолютно не хотелось, пришлось тарелку с едой разместить также на стуле, от множества вопросов, роящихся в голове, он не мог спать, облизнув солоноватые губы, схватился за стакан с бледной заваркой. За секунду вылил в себя половину, остатками чая сполоснул рот и проглотил сладковатую жидкость.

Дмитрий сделал четыре шага до стены, вернулся обратно и неожиданно для себя зевнул. Он решил прилечь на заскрипевшую под его весом кровать, вытянул ноги, как хорошо, что удалось скинуть тактический костюм и переодеться в гражданское, трижды глубоко вздохнул и провалился в сон.

– Алло! – Родинов, просыпаясь, прокричал в трубку мобильного телефона, затем посмотрел на экран. – Рад услышать вас, Александр Иванович.

– У меня лекция в девять часов утра. – Собеседник почувствовал улыбку на лице профессора. – К тому же решил прогуляться до университета.

– Рано вы что-то сегодня. – Родинов почувствовал прилив хорошего настроения.

– У меня в каморке уже неделю стоит шахматная партия, договорился с профессором физики Викентьевым продвинуться к финалу. – Объяснил свой ранний приход в университет Акимов. – А что такое трещит и свистит в канале связи?

– Меня генерал Бордин вновь напряг, присоединил к очередному важному делу. – С грустью сообщил Родинов, подумав о своей семье. – Я сейчас в Австрии, жду спецборт до Москвы.

– Опять тебя Иван Павлович запряг в опасное дело. – Высказал недовольство профессор. Как он может на такие задания посылать собственного зятя.

– Бордину надо отдать должное, так как всякий раз такое задание совпадает с направлениями нашего фонда. – Спокойно отвечал Дмитрий. – Похоже и в этот раз генерал не ошибся.

– А что в этот раз? – У Акимова разгорелось любопытство. – Если это не секретно.

– Снова сталкиваюсь с работами Аненербе и в этот раз мы в австрийских Альпах. – Кратко среагировал Родинов. – Разработки профессора Шварцшильда.

– В течении последней недели я слышу фамилию Шварцшильд второй раз. – Голос Акимова прозвучал тревожно. – Об этом немецком профессоре мне прочитал целую лекцию мой друг Викентьев, а более сорока лет назад нам с ним поручили исследование немецких архивов, захваченных в Берлине.

– Александр Иванович, если ваше время позволяет, расскажите мне о Шварцшильде. – Попросил Дмитрий.

– Фигура профессора Шварцшильда на мой взгляд излишне окутана мифами. – Начал рассказ Александр Иванович. – Где находятся задокументированные его работы неизвестно, может поэтому его исследования ассоциированы с тайнами.

Карл Шварцшильд, по мнению Акимова, был выдающимся физиком, но его исследования удивляли, так как они проводились на грани с фантастикой и оккультизмом. Его имя часто связывают с самой загадочной разработкой Третьего рейха прибором Шварцшильда. Шварцшильд, в рамках Аненербе оккультного института, смог реализовать амбициозные идеи, где создал устройство для временного замедления времени в ограниченном пространстве. Для этого эксперимента, как отмечалось в архивах под ледниками Альп была построена тайная лаборатория, из-за особых условий, способствующих стабилизировать энергетические поля.

– Работа над проектом была засекречена настолько тщательно, что даже высшие чины нацистского руководства знали о нём лишь частично. – Александр Иванович отклонился от повествования научных данных.

– Вам известно, профессор, в чем суть установки Шварцшильде? – Дмитрий позволил себе вставить в монолог Акимова вопрос.

– Достоверных сведений у меня нет, но по легендам, Шварцшильд с помощью своей установки перемещал между пространственными переходами живые существа. Это у меня самого вызывает недоверие. – Рассуждал Александр Иванович. – В архивах утверждалось – немецкий учёный, с помощью своего генератора, построенного на редкоземельных кристаллах, и специальных капсул, снимал эфирную матрицу мозговых импульсов человека для клонирования сознания.

– Это уже настоящая фантастика. – Рассмеялся Родинов. – Нечто вообще за пределами научных исследований. – Скажите, Александр Иванович, вам известно куда после войны перебрался Шварцшильд, американцы не должны были упустить такого учёного.

– Официальная версия гласит, что он погиб во время бомбардировки союзников в 1945 году, когда одна из его лабораторий была уничтожена. – Сообщил Акимов.

– Жаль, если не рассматривать сотрудничество с нацистами Аненербе, учёный мог бы добиться большой славы, как физик. – Завершая тему, высказался Родинов.

– Дима, я несколько дней назад задал вопрос Владимиру по кристаллу в виде застывшего пламени, что вы обнаружили пару лет назад в храме Даждьбога. – Поторопился расспросить профессор.

– Хорошо, помню эту экспедицию. – Подтвердил Дмитрий. – Не понимаю только я причем?

– Владимир сказал, что это ты собирался исследовать структуру кристалла. – Акимов, как настоящий ученый долго формулировал вопрос. – По электронному журналу выходит ты взял для исследования кристалл из нашего особо охраняемого хранилища.

– Молодец, Володя, на меня стрелки перевел. – Рассмеялся Дмитрий. – У Танаевой был просрочен электронный сертификат, Алла попросила меня, а потом возникло другое срочное задание. – Решил объяснить сотрудник фонда. – Оказалось, большой кристалл можно разобрать на отдельные фрагменты.

– Так ты взял только часть? – Понял профессор.

– Фрагменты представляют собой прямоугольные параллелепипеды разного размера с конической верхней частью, а грани обладают высочайшим классом обработки, что позволяет этим кускам сцепляться между собой. – Подробно изложил Родинов.

– Получается ты все же начал исследовать образец кристалла. – Парировал Акимов.

–У нас с Аллочкой общий сейф. – Дмитрий спохватился. – Ваша специализация, профессор, всегда оставалась – история.

– У моего друга профессора физики Викентьева есть ученик. – Сообщил Александр Иванович. – Бывший студент уже защитил кандидатскую по кристаллографии и получил лабораторию.

– Это очень полезные связи, профессор, – дверь в комнату Родинова открылась, – как вернусь в Москву, тоже хотел пообщаться с кристаллографом. До встречи, Александр Иванович.

На последних словах Родинов нажал на клавишу отбоя и посмотрел на вошедшего офицера. Он уже собирался сказать нечто язвительное, но мужчина коротко сообщил о прибытии спецборта к вечеру текущего дня. Перед тем, как уйти из тесной комнаты, он прижался к стене и пропустил полноватую женщину в переднике, похожую на буфетчицу, в руках она держала поднос с первым и вторым блюдом. Родинов испытал приступ голода поблагодарил женщину и косо взглянул на замершего мужчину. Офицер буркнул, пообещав принести кофе, исчез на пять минут, возник с чашкой в руке, нашел куда ее пристроить и покинул Дмитрия до момента отбытия.

Профессор Акимов, завершая разговор с Родиновым, огляделся по сторонам, надеясь увидеть Викентьева, но вместо своего друга увидел высокого мужчину, стоящего на крыльце корпуса справа от входа, чтобы не мешать входящим студентам и преподавателям. Профессор истории обернулся и на парковке в пятнадцати метрах от корпуса смог увидеть блестящий чёрный автомобиль. Гарри Майлз не заставил себя ждать, подошёл к историку, взял его под локоть и вынудил спуститься на площадку.

– Не ожидал! – Акимов догадался кто это такой, от холода, исходящего от человека, профессора передёрнуло.

– Любезный, Александр Иванович, как же я рад вас видеть. – От улыбки бессмертного не было тепла.

– Гарри, у меня не так много времени на разговоры. – Акимов чувствовал накатывающийся ступор.

– До вашей лекции полтора часа, я не отберу много времени, так что вы успеете сыграть в шахматы. – Всезнающим тоном выдал Майлз.

– Говорите, – согласился профессор, – но наши встречи с вами или с другим представителем вашей структуры для меня нежелательны. Вы же выбрали в качестве посредника Родинова.

– Я бы переговорил с Дмитрием, – любезность Гарри исчезла, – но ему же пришлось улететь в Австрию.

– Выкладывайте, – повторил своё согласие Акимов, – наш разговор передам Дмитрию Родинову.

– Вам, нужно отказаться от каких-либо попыток вмешиваться в программы Аненербе, связанные с генератором Шварцшильда. – Потребовал Гарри. – В вашем лице я имею ввиду всех хранителей.

– О чем вы? – Насупился профессор.

– Не надо лукавить, Александр Иванович. – Поморщился бессмертный. – Вы можете сколько угодно утверждать о вашем неведении об установке, но нам доподлинно известно о вашем интересе к нацистскому проекту Феникс. Наши аналитики уже предсказывают, что лично вы можете пострадать.

– Предположим Родинов и я что-то знаем. – Акимову надоела перепалка с Майлзом, на угрозу он не обратил внимание. – Переходите к конкретике.

– Остановить внедрение исследований и те изменения, чего неонацисты добились за десятилетия исследований не смогут ни хранители, ни государство. – Распалился Майлз, хотя старался говорить негромко. – По крайней мере время не наступило, они обязательно совершат ошибку и тогда можно будет ударить совместными усилиями.

– С каких это пор вы в авгуры записались. – Акимова рассердило давление Гарри, он уже преодолел оцепенение первых минут.

– Как бы поздно не оказалось. – В конце концов мы лишь посредники в мире людей. – Голос бессмертного приобрёл интонации печали. – Если в нас есть хоть ощутимая доля человечности, то в тех существах, внешне неотличимых от людей, от человека нет ничего.

– Поэтому в своё время нацистов остановила Красная Армия, уничтожив их в самом логове. – Уверенно среагировал Александр Иванович.

– Создавая свои безумные установки, Карл Шварцшильда до конца не понимал древние технологии. – Майлз со всей настойчивостью пытался убедить Акимова. – Он выполнял требования нацистских вождей транспонировать сознание, приоткрыл завесу неконтролируемых переходов, что привело в наш мир иные сущности, в кого сплелось сознание лидеров Третьего Рейха.

Закончив длинную фразу, превратившуюся в монолог, Гарри бросил тревожный взгляд на профессора, неспешно направился к своему автомобилю. Перед тем, как забраться на заднее правое место, Майлз открыл дверь и оглянулся, Акимов уже приветливо с кем-то общался.

– Здравствуй, Фёдор Ильич. – Александр Иванович улыбнулся и пожал протянутую руку профессора Викентьева. Если не изменились твои планы, то пошли в мою каморку.

– Здравствуй, дорогой мой друг. – Викентьев радостно ответил на рукопожатие. – До моей лекции более часа, так что я, Александр Иванович, разделаю тебя подчистую.

Профессора, посмеиваясь прошли в корпус университета и неторопливо стали подниматься на нужный этаж. Профессор физики огляделся в кабинете, словно сверялся со своей памятью, изменилось ли здесь за несколько дней его отсутствия. За многие годы работы профессора в университете этот небольшой кабинет, примыкающий к поточной аудитории так, и не изменился. Казалось, что сама история застыла в предметах этой комнаты, почти всё здесь было из прошлого века. Массивный рабочий стол профессора, в углу возле входной двери, обычно заваленный книгами и рабочими тетрадями, был пуст, если не считать старого черного дискового телефона с массивной трубкой и шахматной доски с застывшими фигурами миттельшпиля.

– Наша партия еще в самом разгаре, – пояснил Акимов, – так что предлагаю перейти к сравнению?

– Как профессор физики, чувствую, что наши фигуры жаждут вступить в бой. – Рассмеялся Викентьев.

Фёдор Ильич устроился рядом со столом в потертом кресле с высокой спинкой и взглянул в сторону маленького окна, где стояли диван-оттоманка с приставным столиком для чаепития.

– Может выпьем чаю? – Акимов заметил взгляд друга. – Чувствую тебе есть что рассказать.

– Спасибо, чаю мы можем позднее испить. Что за неприятный тип с тобой общался, что-то требовал от тебя? – Поинтересовался Викентьев. – Я стоял со студентами в пяти метрах от твоего собеседника и почувствовал холод.

– Не бери в голову. – Махнул рукой Акимов. – Это всё дела, связанные с нашим фондом.

– Хотел поделиться хорошей новостью. – Викентьев сдвинул фигуру по доске. – Мой бывший студент, что защитил диссертацию и получил лабораторию в прошлом году, пару дней назад выиграл большой грант.

Александр Иванович молчал, ожидая, что посетитель продолжит рассказ, но тот молчал, посматривая на книжные полки, заставленные художественными книгами, учебниками и старыми фолиантами. На свободных местах стен, в рамках под стеклом висели пожелтевшие от времени фотографии, придававшие интерьеру кабинета налет старины.

– Этот парень, что в области кристаллографии работает? – Попросил уточнить профессор истории.

– Верно! – Подтвердил Викентьев. – С годами станет большим учебным.

– У меня есть к твоему вчерашнему студенту задача. – Подмигнул Акимов и погрузился в раздумья из-за изменений на шахматной доске.

– В чем заключается твоя задачка? – Выпрямился Фёдор Ильич в ожидании хода соперника.

Александр Иванович удрученно всплеснул руками, вскочил со стула, шагнул к книжной полке, но не нашел, что хотел найти. Историк шлепнул себя ладонью по лбу, вернулся к столу и из ящика достал книгу в толстом переплете. Александр Иванович принялся листать книгу, обнаружил несколько фотографий и разложил на столе рядом с шахматной доской.

– Какой-то огромный кристалл? – Викентьев взял фотографии в руки, бегло посмотрел и вернул на стол. – Я в кристаллах несилен, хотя направление науки очень важное и востребованное.

– Ты можешь сказать об этих кристаллах что-либо? – Акимов вопросительно уставился на друга.

– Ты же учёный, как ты можешь спрашивать, предъявляя фото. – Удивился Викентьев. – Представь я тебе фото омфала или осколок амфоры покажу и стану подробности расспрашивать.

– Ты, Фёдор Ильич, прав. – Покачал головой историк. – Этот кристалл, обнаруженный два года назад в экспедиции, где принимали участие специалисты нашего фонда. Собственно, я собирался принести сегодня часть кристалла.

– Похоже, ты, Александр Иванович, проигрываешь, может объявим ничью. – Предложил физик. – Что тебе помешало принести этот кристалл?

– Согласен на ничью! – Произнёс Акимов, встал из-за стола, намереваясь заварить чаю, а соперник сгреб фигуры и стал укладывать их до следующего сражения. – Да чисто формальности, не оказалось на месте парня, кто начал с этим артефактом работать, но теперь всё согласовал послезавтра принесу.

Через несколько минут Федор Ильич с радостью принял из рук профессора истории чашку горячего ароматного чаю, блаженно вздохнул и пообещал. Когда он получит кристалл, то передаст своему бывшему студенту для исследований, уверяя все тайны этого полупрозрачного красного камня, похожего на частицу пламени будут раскрыты. Мужчины наслаждались общением с друг другом, пили чай и забыли про время. Викентьев посматривал на стены, где были в рамочках и пластиковых файлах развешаны чёрно-белые и цветные фотографии из экспедиций в разные годы и поездок Акимова.

– Интересная у тебя жизнь, Александр Иванович. – Викентьев вздохнул. Вот у меня, если бы не симпозиумы и научные конференции, то и вспомнить нечего.

– Ты, Федор Ильич, не прибедняйся, – рассмеялся Александр Иванович, – у тебя столько учеников, а если вспомнить в каких научных центрах ты поработал, то не хватит пальцев на руках, чтобы посчитать.

– Александр Иванович, а вы что сидите, – в каморку к Акимову заглянула секретарь Светлана с кафедры истории, – у вас лекция через десять минут.

– Мы что-то, Света, засиделись с профессором Викентьевым.

Светлана покачала головой, предложила профессорам направится по своим поточным аудиториям, а сама пообещала помыть чашки и закрыть кабинет. Акимов пожал руку Фёдору Ильичу и простился с другом, он заглянул в открытую дверь, располагавшуюся рядом со своей каморкой, верхние парты были пусты, а внизу толпились студенты. Расстроенно вздохнул, что нужно идти по коридору в соседний корпус, а потом хохотнул над своим стариковским ворчанием.

Вечером Александр Иванович дозвонился до Аллы и договорился утром с ней пораньше встретиться в фонде. Танаева всю неделю отсутствовала в здании фонда, так как вновь загрузил девушку подготовкой к новой выставке в Европе. Профессор коротко объяснил, что ему нужно и Алла, понимая занятость профессора, обещала прийти на час раньше. На следующий день, Акимов, сжимая в кармане ветровки резную деревянную шкатулку, используемую им для очков, полдевятого утра уже поднимался по ступеням парадного крыльца здания фонда исторического наследия.

Понимая, что он прибыл на полчаса раньше, чем договорился с Танаевой, профессор решил заглянуть в кабинет Владимира Сергеевича, ставшего не частым гостем фонда. Уже несколько лет назад передал бразды правления сыну Владимиру, но несмотря на этот факт постоянно участвовал в жизни культурного и научного центра. В здании, полученном от Министерства культуры, под руководством старшего был произведён ремонт, организованы не только лаборатории, конференц и лекторские залы, но и архивы с высшим уровнем безопасности, хранимых предметов старины, научных трактатов и артефактов.

Обустраивая свой кабинет, Владимир Сергеевич, поступил не стандартно, он не только создал для себя рабочее место, но и отвел пространство для отдыха, так как ему часто приходилось задерживаться до поздней ночи. Акимов вошёл в пустую приёмную руководителя фонда, заглянул в кабинет и смог разглядеть пробивающийся свет через щель прикрытой двери, ведущей в личные апартаменты. Владимир Сергеевич сидел в кожаном кресле спиной к двери, ярко горящая лампа, освещала журнальный столик на колёсиках, заваленный конвертами с фотоснимками и отпечатанными изображениями на больших листах бумаги.

Акимов заглядывал через плечо, пытался понять, чем тот занят, либо хотел догадаться к чему готовится. Профессор истории продолжал стоять и откровенно подглядывать, его распирал смех, но разрушить наступившую тишину, прерванную штрихом снимков ему, и не хотелось. Когда – раскрыл очередной конверт и извлек отпечатанное изображение, Акимова накрыло прозрение. Владимир Сергеевич рассматривал отснятое двухгодичной экспедицией      , когда молодые хранители изучали сокровищницы культуры древних славяно-ариев.

– Александр Иванович, ты долго собираешься за моей спиной стоять, раз пришёл, то поздоровался бы со старым другом. – Флегматично произнёс.

– Я хотел сразу сказать привет, а потом, дай думаю посмотрю, чем ты занимаешься. – Растерялся профессор. – Постой, а как ты смог понять, что я пришёл.

– Здравствуй, Александр Иванович! – – в полуобороте указал рукой на стеклянный кувшин с водой.

– Здравствуй, Владимир Сергеевич! – Акимов обошёл кресло друга, скинул ветровку в аналогичное, стоящее возле окна и посмотрел на кувшин.

– Вот ведь я старый дурак, а ты оказывается смотрел на воду, как в зеркало и сразу меня засек.

– Если ты, Александр Иванович, чего-то желаешь, то позаботься о себе сам. Ты наконец-то выбрался из своего университета, проследил взглядом, как старый друг поднялся, проследовал до холодильника и извлёк бутылку минеральной воды, затем тем же маршрутом вернулся в кресло, – нужно подключаться к нашим исследователям, а то мы рукописи из арийской библиотеки еще год будем дешифровать.