Читать книгу: «Туда, где живут драконы», страница 5

"Соседи"

Рыба в озере стала умнее и перестала подплывать к кустам, где я рыбачил самым бесчеловечным способом. Теперь мне приходилось проходить вправо по берегу метров сто, что бы добраться до зарослей какой-то травы, напоминающей камыш. Дно тут было отлогое, обильно поросшее водорослями, в иле, водились какие-то букашки, копающие себе небольшие норки. Я совершал несколько проходов по камышу, вороша ногами дно, от чего насекомые покидали свои домики и предавались дёрганным танцам в воде. Их суета привлекала рыбу, которую я глушил, взбираясь на деревянный настил, в виде двух длинных жердей на опорах.

Племя моих незваных соседей расположилось за ивами, на самом краю леса, примыкающего к песчаному пляжу.

Женщины племени настороженно проводили меня взглядом, когда я свернул к месту рыбалки, сбились в кучку, что-то обсуждая и укрывая за собой детей.

Я не мог себе позволить прогнать этих соседей, но и контакты с ними, решил свести к минимуму. Прошёл мимо, бросив на них единственный взгляд, как на временное неудобство. Но спокойно порыбачить мне так и не позволили. Моё присутствие обнаружил Те, и долго раскланивался, чем ещё дольше привлёк ко мне внимания, хотя и успокоил своих женщин.

В племени было девять взрослых, по местным понятиям, женщин, от четырнадцати до сорока лет. Причём, сорок, в их мире, это уже преклонный возраст, и как я узнал значительно позже, после сорока, женщина практически ежедневно должна доказывать свою нужность племени. Откровенных старушек не было, такие попросту изгонялись, как лишний рот. Вот они, суровые реалии. Не можешь принести потомство и пользу племени, ступай проч.

Девочки после тринадцати, опять же, об этом я узнал позже, становились чьими-то жёнами, как только впервые роняли кровь на землю. А мальчики после десяти, уже повсюду сопровождали взрослых мужчин, готовясь, стать в дальнейшем, настоящими воинами и охотниками.

Детства у детей тут не было. Как только ребёнку можно было доверить самую простую работу, например, собирать хворост, он становился почти взрослым.

Утром в племени мужчин практически не было, все они ушли на охоту. У озера, с женщинами и детьми, остались только трое представителей сильного пола, сам Те, воин, который сегодня совмещал приятное с полезным, и ещё один. Те, не зря носил звание Унгу своего племени, он действительно был по-своему мудр. Для охраны женщин, он придумал оставлять двух мужчин, как бы на дежурство. Воины в этот период отдыхали и набирались сил, играли в охотников с совсем мелкими мальчишками. На время следующей охоты, в караул заступала новая пара охраны.

В сегодняшнем дозоре был бессменный участник, мужчина, получивший на охоте ранение ноги. Он не в состоянии был быстро передвигаться и преследовать добычу, так что уже две недели к ряду, нёс караульную вахту, чему не был особо рад.

Итого, в племени было двенадцать мужчин, девять женщин, включая мелко-возрастных, четыре мальчика от десяти до шестнадцати, и девятнадцать мелких представителей племени, обоих полов, от грудного ребёнка до десяти лет. Достаточно большая община, по местным меркам.

Мудрый Те, прихватив с собой двух мальчишек, отправился вслед за мной на рыбалку.

Оккупировав небольшой холмик, аборигены стали пристально наблюдать, как я мучу воду в камышах.

Когда взбаламученная вода наполнилась вкуснейшим для рыбы кормом, я вернулся на берег, усевшись рядом с аборигенами, стал тихонько дожидаться, когда в камышах появятся долгожданные всплески и игривые рыбьи спины. И спустя какое-то время, решив, что рыбы прибыло уже достаточно, извлёк из кобуры станнер.

Аборигены, увидев оружие, рухнули оземь, начали что-то бормотать, не прекращая кланяться. Мой неожиданный поступок их напугал, точнее, испуган был Те, так как уже видел мощь подобного устройства, очевидно не понимая разницы между станнером и игольником. Мальчишки же, просто испугались вслед за старшим. Успокаивать их не было никакого желания. Проследовав по помосту, бросил косой взгляд на Те, и обнаружил, что тот халтурно поклоняется великому мне, особенно когда отрывается от земли. Он замедляет свой подъём и внимательно смотрит, что я делаю. Заметив мой укоризненный взгляд, он вернулся к прежнему усердию, но я остановил его, позвав по имени. Глядя на мудреца, отставил руку в сторону и пустил две молнии из станнера прямо в воду. Когда через полминуты рыба всплыла брюхом кверху, спустился в камыши, и жестом позвал мудреца и мальчишек, присоединиться к сбору рыбы

– Хе. – произнёс Унгу.

– Хе, хе! – вторили ему мальчишки.

Хе, она же рыба. Это было первое слово, которое я выучил на этой планете.

– Рыба. – по складам произнёс я, демонстрируя улов.

– Ыба. – так же по складам, повторил Те.

– Рыба. – я сделал упор на произношение первой буквы.

– Рыба. – усердно повторил мудрец, даже слегка переборщив с рычанием.

Очевидно, какие-то вселенские силы велели ему как можно чётче воспроизводить язык великого и могучего лесного духа, сотворителя чудес, Се Жа Ату-Ата.

Во время сбора рыбы, обратил внимание на руку мудрейшего. На его левом запястье красовались бусы, обёрнутые несколько раз вокруг сустава. Не самодельное украшение первобытного человека, а вполне себе фабричная бижутерия, с блестящим замком-застёжкой. Собственно говоря, блеск застёжки и привлёк моё внимание, ярко мигнув в лучах солнца.

Я взял Те за руку, поинтересовался, откуда это украшение у него. Тот торопливо начал что-то рассказывать, указывая то в небо, то в направлении моего корабля, то в сторону их стоянки. Ничего не понял из его рассказа, который, судя по всему, был запущен уже на второй круг.

– Интересно, что конкистадоры выменяли за бусы у этих индейцев? – подумал я, в очередной раз, вспомнив пресловутый протокол невмешательства.

На берег прибежала вчерашняя девчушка, кокетливо крутясь, протянула мне из-за спины свой маленький кулачок и разжала пальчики. На детской ладошке лежали несколько раздавленных ягод малины, которые девочка случайно раздавила, боясь выронить, пока несёт. Увидав окрашенную в красное ягодным соком ладонь, девочка расстроилась, её кокетство и игривость куда-то улетучились, а губы чуть заметно задрожали. Чтобы не обидеть малышку, принял подношение, сделав вид, что положил ягоды в рот, театрально почмокал от удовольствия. Те начал что-то шуметь в адрес чада, но та, довольная результатом, радостно убежала, сверкая голым задом.

Те ещё раз повторил историю о бусах, и ситуация только усложнилась, теперь было понятно, что маленькая девочка имеет к ним непосредственное отношение. Кстати, малявку звали Лима, а лим, судя по всему, это небо.

После рыбалки и раздела улова, я был любезно приглашён на место поселения племени. Беглый осмотр позволил сделать выводы, что племя пришло сюда совсем недавно, не раньше, чем вчерашним утром. Пожитков у них практически никаких не было, так что можно сказать, что прибыли люди налегке.

Добывать огонь племя умело, и очень ловко орудовало разными камушками, в чём я убедился, глядя, как умело разделывают и чистят рыбу женщины.

Честно говоря, находиться в племени, мне было не совсем приятно. Здешняя цивилизация не имела никаких представлений о личной гигиене и запах от них, был, мягко говоря, ужасающий. Патлатые мужчины, с засаленными, сбившимися в комки волосами, со столь же ужасными бородами, воняли всем, чем можно только представить. Здесь и запах пота, и запах засохшей крови, запах мочи, и ещё целый букет резких кислотно-кислых запашков. Женщины были чуть ухоженнее, но фиалками отнюдь не пахли. Единственный уход за своим телом, это обгрызание ногтей зубами.

С отведением нужды, племя тоже не утруждало себя, соблюдением каких бы то ни было социальных норм. Главное, делать это не на соплеменника.

В условиях жаркого лета, одежды у людей было минимум, узкие набедренные повязки из шкур животных, и какие-то простецкие украшения, из камушков или деревяшечек, причудливой формы. Мелкая ребятня, одежды на лето не имела совсем. Так и бегали, неумытые, босые и голозадые.

Пока возвращался к себе, решил, что раз местная эволюция в фазе первобытно-общинного строя, то и соседи мои, это община.

Так что, несколько женщин общины, по распоряжению Те, увязались вслед за мной. Не знаю, что именно велел делать им старейшина, но они, расположившись совсем недалеко от меня, пристально наблюдали за моими действиями, иногда повторяя увиденное, руками в воздухе.

Я вернулся к гарпии, где был мой основной склад со скарбом, положил пакет с рыбой на смастерённый мною стол из коротких досок, табуретом служила спиленная чурочка, размером как раз под пятую точку опоры. Начал готовиться к приготовлению завтрака. Кошка смиренно стерегла пакет.

Надо отдать должное этой животинке. Не смотря на то, что рысь, это всё-таки кошка, повадки её всё больше и больше напоминали собачьи. Она послушно выполняла некоторые команды. Тапки к дивану, конечно же не таскала, да и не было их у меня, а вот команду ко мне, рядом, нельзя, выполняла исправно. Иногда, по её собственному волеизъявлению, кошка сопровождала меня на охоте на кур. Скотинка сразу поняла, в чём смысл нашего похода, и обзаводилась трофеем раньше меня. Более того, она демонстрировала свою добычу, но делиться ею не желала, а при моей попытки отнять законное, рычала в мой адрес, кося глаза и демонстрируя когти. При этом, когда ходили на север, за яйцами, инстинкт охотника в ней не проявлялся, и птиц она не трогала, но кладку с яйцом, устроенную в траве, находила безошибочно. Сырые яйца кошке не нравились, а вот варёные, уплетала так, что аж кисточки на ушах ходили ходуном. Вообще, думал, что за неимением настоящей матери, из рыси толка не будет, и Старшая, воспитает из неё некое подобие своих отпрысков, но нет, чем взрослее становилось животное, тем больше проявлялись инстинкты хищника. Но козы, как и я, воспринимались Кошкой, как члены стаи.

Женщины, увидав погасший костёр, охая разбрелись по лесу в поисках веток. Принеся, каждая по внушительной охапке ветвей, они быстро организовали новый огонь, оперируя сухой травой и хвоей, высекая искру из каких-то камней. Каково же было их удивление, когда я взял несколько дров из поленницы, заготовленной заранее, благо, материала для дров было в избытке. Как-то у местных не было заведено, что некоторые вещи можно иметь про запас. Да и вообще, насколько я понял, община запасов не делала, живя, так сказать, одним днём.

Не меньший интерес у женщин вызвал процесс разделки рыбы. Уж очень их заинтересовала работа мультитулом, в котором, имелось небольшое лезвие. Выпотрошив и очистив от чешуи рыбу, сдобрив её солью, поставил сковороду на нагоревшие угли. Рыба зашкварчала на сковороде, покрываясь румяной корочкой, испуская соблазнительный аромат. В качестве приправы и зелени, на сковороду пошли перья лука слезуна, ну, по крайней мере, именно так я определил это растение, что обитало в заболоченной части окрестностей.

Дамы активно заинтересовались коробочкой с солью.

Соль, что выступала небольшими наростами на камнях скалы возле стройки, я производил самостоятельно, так как давно соскрёб то, что было даровано природой. Даже лестницу пришлось сделать, что бы добраться как можно выше. Что бы соль появлялась снова, нужны были либо дожди, либо два три ведра воды ежедневно, вылитые в щель между камнями на самом верху каменной стены. Воду я носил в пакетах, так как изготовленный мной кувшин, в его самой удачной вариации, был объёмом не больше трёхлитровой банки.

Попробовав соль на вкус, женщины покривили лица и приступили к изучению моей бритой физиономии и постриженных ногтей. Самая смелая прихожанка, боязливо дотронулась до однодневной щетины, явно одобряя такой волосяной покров, принялась что-то бурно обсуждать с соплеменницей. В качестве ответа, та, одобрительно кивала головой.

Ещё одним откровением для первобытно прекрасной половины человечества, стало наличие мыла. За процессом умывания они следили, когда ходили вслед за мной к ручью. Надо уже быстрее заканчивать со стройкой и перебираться в домик, там и ручей под боком, да и место на возвышенности, и света там побольше.

Совсем забыл рассказать, откуда у меня мыло.

Свиной жир, который, хоть и в скудном количестве, но имелся у местных хрюшек, я перетопил с древесной золой, которую развёл в хвойном отваре. Получилось неплохое такое хвойное мыло. Маловато конечно, три небольших брусочка, но что бы помыться пару раз в неделю, и умыть руки, пока хватает. Вот как только вернутся кабанчики в прежних их количествах, заготовлю ещё, даже присмотрел, где для новой партии нарвать мяты, которую сейчас добавляю в чай. Намеренно не вдаюсь в подробности мыловарения. Не думаю, что будет интересно слушать, как продолжительное время вывариваются компоненты.

Не то что бы я был жаден, но делиться ещё и жареной рыбой, в мои планы не входило. Я ел сам и кормил с руки кошку, активно поглощающую подношения и благодарно урчащую от удовольствия. Женщины, смиренно наблюдали за процессом, стараясь не выказать своего интереса, но у них это скверно выходило.

Последнюю, ещё горячую рыбёшку, всё же отдал наблюдавшим, которую они приняли из моих рук с осторожностью. Как я понял, это было не из-за страха, а скорее от непонимания моих действий. Однако, небольшая рыбка исчезла в их ртах за несколько секунд, а их довольные лица, кивками одобрили мои кулинарные потуги.

– Так-то! – гордо заявил я. – Лучшими поварами всегда были мужчины. Учитесь, пока живой.

После завтрака, захватив с собой сковороду, отправился на стройку через ручей. Правило двух «П», поел-помыл, работало у меня безотказно. Дамы, проследовали следом, впрочем, вместе с ними пошли козы и Кошка.

Сегодня я планировал уложить ещё один ряд брёвен, приблизив себя к финалу, ещё на один день.

Работа была медленной и методичной. Подтянул бревно блоком, на что ушло аж семь перестановок. Близлежащий материал был выработан, доставкой нового, приходилось заниматься издалека, что однообразно и утомительно. Зацепил стропу за дерево, закрепил блок на бревне, продёрнул верёвку через блок и тяни. Дотянул, повторяешь процедуру у следующего дерева, и так, пока не дотянешь до домика. Там перецепляю бревно, поднимаю блоками на верхний венец, размечаю необходимые вырезы. Опускаю бревно, вырезаю освобождения под замок, прорезаю продольный паз, снова задираю бревно, удерживаю на весу, зафиксировав стропы. Уложил мох, распределив по поверхности, опустил бревно, подконопатил вылезший мох в зазор, зашил дощечкой. Пошёл за следующим бревном.

Естественно, такая движуха, очень быстро женщинам наскучила, и вскоре, после их ухода, в качестве наблюдателя, появился сам Те. Этот был сама активность. Внимательно наблюдал за моими действиями, постоянно что-то лепетал, явно задавая вопросы, пытался всё попробовать сам. Особенно ему понравилась работа с блоками. Ну, никак его первобытный разум не мог понять, как бревно, которое он только что пытался поднять руками и не смог, вдруг, с такой лёгкостью поднимается верёвкой.

В принципе, его компания не была мне в тягость, тем более, что в процессе работы, мы заучили по нескольку слов из наших языков. Например «ту», означало дай, а «уту» отдать или передать, ну, или возьми, если что-то отдаёшь. Те, эти же слова запоминал на русском, плюс выучил тяни и шабаш. Хотел научить его слову перекур, но у Те сначала сломался язык, потом голова, потом сломался он сам, падая ниц, прося прощения за то, что ему не поддаётся язык Ату-Ата.

Насколько я обратил внимание, слова в их языке односложные и многие не имеют даже временного определения. Отдай, всегда отдай. Сейчас отдай, завтра и вчера, всё равно отдай.

Ещё в течение дня, несколько раз прибегали дети, но получив словестного нагоняя от Те, растворялись в лесной заросли.

Если не брать в расчёт моё положение на этой планете, и желание отсюда вырваться, можно сказать, что получил заслуженный отдых за воинскую службу.

На открытой местности солнце буквально жарило, коммуникатор выдавал температуру под сорок, но в самом лесу, под кронами деревьев, было очень даже сносно, хотя, можно было бы и чуть попрохладнее. Но всегда была возможность погрузиться в воды озера, запитанного несколькими холодными ручьями, и возможно даже родниками, бьющими на дне.

Кровососов никаких не было. За всё это время, мне не встретилось ни одного клеща или комара, что, безусловно, было очень хорошим показателем, так же, как и отсутствие постоянных естественных врагов, в виде хищников.

К вечеру мне преподнесли сюрприз, или дар, даже не знаю, как к этому относиться.

Те привёл ко мне молодую женщину. Слишком молодую, девчонку, годов пятнадцати. Оставил её с какими-то напутствующими словами и удалился к своей общине. Помявшись, какое-то время в несмелом молчании, девчонка опустилась на землю в коленно-локтевую позу, сняв со своих бёдер небольшой лоскут звериной шкуры.

– Это чего же вы такое удумали!? – возмущался я, возвращая девчонку.

Какая паника вдруг началась. Бабы в рёв, бьются оземь, хватают меня за ноги. Те с мужчинами тащат еду, палки и шкуры, не забывая отвешивать глубочайшие поклоны. Без слов понятно, мой отказ не просто их расстроил, приняли они его как гнев лесного духа, и теперь всячески готовы усилить дар дополнительными подношениями.

Как мог, старался отказаться от какого сомнительного дара, объясняя, что девушка слишком мала для меня, пока в голосах аборигенов не прозвучали ноты угроз. Стало страшновато за девушку, так как грозили явно не мне.

Честное слово, испробовал все возможные варианты, вернуть девчонку обратно в общину, но тщетно. Языковой барьер, так и не дал возможности, хоть как-то внятно объяснить аборигенам, что невеста маловата для меня, что она совсем ещё дитё. Целый час был потрачен на выяснения отношений. Племя явно критиковало девушку, дёргая её за руки и волосы, от чего та безустанно рыдала, пытаясь что-то сказать в оправдание. Всё кончилось тем, что Те, занёс над несчастной свою сухую руку, дабы отвесить приличную оплеуху, но я вовремя перехватил его за запястье, уведя девушку себе за спину.

Погрозил старейшине указательным пальцем, объясняя, что бить женщин, занятие не для мужчины, но тот, резким жестом указал девчонке в сторону леса, явно повелевая ей покинуть племя. Остальные женщины тоже продемонстрировали, что-то вроде кыш-кыш-кыш, прогоняя неудачницу, позорящую их племя своим присутствием. После чего, занялись выбором новой кандидатки, и тоже из тех, что помоложе.

– Так! Отставить этот балаган! – рявкнул я, поднимая девушку с земли.

Внезапно для меня, Те как-то моментально, одной репликой, угомонил всех присутствующих, попутно отдав распоряжение, привести Лиму.

С появлением малышки, Те начал своё повествование, обильно сдобрив его жестами и театром одного актёра. Я же вторил его действиям, всё так же, жестами, пытаясь подтвердить, что всё верно истолковал.

Те указал на небо, и тут же, продемонстрировал, что с него что-то упало или спустилось, указав в сторону моего лагеря. Я так же, указав на небо, ткнул себя пальцем в грудь, потом показал на землю, и изобразил пальцами человечка идущего по ладони. Те активно закивал головой. Хорошо, с этим разобрались. Кто-то, какой-то человек пришёл с неба, возможно это речь обо мне.

Те изобразил дрожь или холод, потирая ступнёй щиколотку, а руками плечи, всем своим видом показывая, что замёрз. Потом, продемонстрировал растопыренную пятерню левой и один выставленный палец правой руки.

Здорова, у людей есть счёт. Ну, это, наверное, логично, речь же у них достаточно развитая.

– Бррр. – я тоже поёжился, показывая в ответ пятерню и палец – Шесть зим. Шесть раз была зима?

Те снова утвердительно кивнул.

Потом, закрепив усвоенное, продвинулись дальше, и Те указывая на небо, на меня, потом на одну из женщин общины, направил ко мне Лиму, подталкивая её вперёд за плечики.

И тут до меня дошло. Лима. Выходит, шесть зим назад, племя контактировало с кем-то, кто прибыл с небес. В результате контакта небесного человека и этой женщины, появилась Лима. Так вот откуда такой цвет глаз. Свежие гены. Ну конечно, Лима, лим, небо.

Меня же Те признавал за небесного человека, так как скорее всего, лично видел появление пришельцев, и в моей гарпии мог запросто признать то, из чего к ним вышли небесные люди. При этом, моё неземное происхождение, никак не противоречило тому, что я лесной дух. Наоборот, с точки зрения первобытных, это объясняло, почему животные живут рядом со мной, мои волшебные инструменты, и все остальные мои причуды.

Меня никто не женил, девушку мне дали, так сказать в пользование, для получения общиной новой крови, а это в корне меняло ситуацию. Не то чтобы я сразу переменился в желаниях, но это давало мне возможность защитить юную особу от позора, не портив её. Осознав затею происходящего, одобрительно положил руку на плечо Те, и в знак благодарности, исполнил небольшой поклон головой. Приблизил к себе девушку, погладил её по голове, всем своим видом показывая, что она мне нравится, и я принимаю дар.

Община радостно выдохнула, перестав беспокоиться, одобрительно зароптала.

Взял свой подарок за руку, повёл в своё убежище. Девчонка перестала хныкать, личико её посветлело. Теперь, выглядела она гораздо увереннее, чем когда её привели в первый раз. Очевидно, перспективы соития волновали её гораздо меньше, чем мой отказ, и её возможное изгнание из общины.

Главное, чтобы теперь, у меня самого не возникли неприятности с мужиками племени, на фоне дележа, девки на выданье.

– Ну, давай знакомиться. – обратился к девчонке, приведя её в свой стан. – Серёжа.

– Се. – ткнула меня пальчиком в грудь кареглазая. – Иола.

– Иола. – подтвердил я, осматривая малявку. – Красивое имя.

На самом деле, девчонка была очень даже миленькой. Заморашка конечно, кое-где синячки, ссадинки, царапинки, да грязь под ногтями. Её бы в порядок привести.

В лесу уже были глубокие сумерки, но до настоящего захода солнца время ещё было. Не откладывая процедуру в долгий ящик, вооружился своей импровизированной ванной, кувшином и мылом, поманил за собой девчонку к ручью. Та, покорно повинуясь, последовала за мной, не задавая вопросов.

На берегу ручья, совсем рядом с моим будущим жилищем, уже было подготовленное место, для принятия водных процедур. Разместил ванну на камнях, начерпал воды, развёл огонь. Девчонка на всё смотрела как завороженная, откровенно не понимая, что происходит. Когда я попробовал воду, и резко отдёрнул руку, в глазах спутницы зародилась тревога.

Увидав такое, и мой пристальный взгляд на девушку, та, бросилась ко мне в ноги, явно о чём-то прося, а скорее умоляя, то и дело, устремляя на меня зарёванные карие глазки.

– Ну чего ты, дурёшка. – произнёс, как можно мягче, глядя ей в глаза. – Никто тебя варить не собирается, пахнешь ты отвратительно, будем это исправлять.

Подлил в ванну холодной воды из ручья, ещё раз попробовав воду, пока та не стала комфортной температуры, погасил огонь, оставив тлеющие угли, стал усаживать купальщицу в ванну. Та ревела и тряслась, впиваясь в меня острыми обкусанными ноготками, упрашивая сжалиться над несчастной. Наверное, я сейчас был самым бесчеловечным монстром, в её глазах, но начатое, необходимо было довести до конца.

– Ну, ка! Цыц! – прикрикнул я на неё, снимая подобие одежды и усаживая в воду. – Будешь сопротивляться, выгоню снова.

Девчонка смирилась с судьбой, быть сваренной заживо, роняя крокодильи слёзы, тряся нижней губой, всё же погрузила свою попку в воду, не отводя с меня умоляющего взгляда.

Когда паника немного стихла, я дал ей в руки кусочек самодельного мыла, предварительно понюхав его. Иола робко приняла мыло, тоже понюхала, бросив на меня удивлённый и мокрый от слёз, взгляд. Опрокинув кувшин тёплой воды ей на голову, начал намыливать волосы. Кедровый запах быстро распространялся, от чего девчонка заводила носом, словно зверёныш, а образующаяся небольшая пена, начисто отвлекла от переживаний.

На третий раз Иола уже самостоятельно намыливала голову, активно ополаскиваясь водой из ладоней.

Вопрос, как быть дальше? Я ведь не железный, и прекрасно понимаю, что тельце у неё, хоть и подростковое, но всё же, женское. Как бы эмоции не захлестнули рассудок. Но сама она вовек не отмоется, так что, нужно продолжать.

Показав Иоле, что нужно намылить и остальное тело, принёс ей небольшой пучок мха, что и сам использовал во время водных процедур, как заменитель мочалки.

Когда же очередь дошла до мытья области бикини, терпению моему пришёл предел, и я, вынужден был спрятаться, дабы спустить пар. Немного помогло.

После, слив старую и нагрев новую воду, ополоснул девчонку как под душем, смывая с её волос и кожи остатки мыла и прилипшую хвою, что успела осыпаться сверху на мокрое тело.

Неприятный запах, конечно же, не пропал бесследно, но, по крайней мере, теперь не приходилось воротить нос, в присутствии юной девы. Стала хорошенькая такая, миловидная. Носик маленький, губки, чуть пухленькие, волосы, почти до поясницы. Ей бы сейчас зеркало дать, на себя посмотреть, а то стоит, ресницами хлопает, бесперечь обнюхивая то себя, то меня.

На ужин были остатки того, что готовил себе на обед, и пара свежих, утренних, карасика, оперативно приготовленных на сковороде.

Удивил девчонку, велев ей, есть вместе со мной. В их мире, сначала едят мужчины, потом женщины, и только потом дети. Поэтому она сначала смиренно ждала, когда наемся я, с аппетитом наблюдая за поглощением мной пищи. Ещё одна невидаль случилась с приходом моих домашних питомцев. Козы, игриво бодали меня в плечо, с удовольствием поедая щепотки травы из моих рук, которую срывал тут же, не вставая с места. Кошка, выпрашивала кусочки рыбы, несмотря на то, что совсем недавно я её покормил, отдав целого карася. Доение козы после ужина, выглядело как истинное чудо, доступное только лесному духу, а вкус молока, окончательно пленил мою гостью.

За ужином, я постарался всё же выяснить возраст Иолы, показав зимний холод, себя и шесть раз распростёртые пятерни. Больших подробностей не потребовалось, так как девушка и от такого количества была под впечатлением. На вопрошающий жест в её адрес, она ответила тремя пятернями и двумя отдельными пальчиками. Выходит, я ошибался на счёт её возраста, и она чуть старше, чем выглядит, хотя большой разницы это не имеет. Но сам факт того, что у людей есть связанная речь, и какой никакой счёт, значительно облегчало, хоть и ограниченное, но всё же, общение.

Перед самым сном, страсти снова накалились. Пигалица чуть не устроила отхожее место прямо у самой гарпии, за что была мной крайне резко остановлена и уведена снова к ручью, туда, где у меня был организован туалет.

Я отчитывал девчонку, припомнив в её лице, всю дикость её голозадого общества. Та же, семеня вслед за мной, всю дорогу пищала, как бы намекая, что готова присоединиться к цивилизации, но в следующий раз, так как сейчас ей, ну правда, невмоготу.

– Нет-нет-нет. – ругался я. – Учимся быть людьми сразу, если хочешь оставаться со мной. Иначе, отправишься к своим, и пусть они тебя выгонят.

Удивительно, но каким-то образом, это она поняла, и до заветных жёрдочек терпела, не обронив больше ни слова.

Последним мучением для Иолы, на сегодняшний день, стали мои объяснения и процедура, пользования водой, при отсутствии лопухов и туалетной бумаги.

В эмоциональном плане, сегодняшний день вышел крайне перенасыщенным для меня. За несколько месяцев одиночества, повышенное внимание к моей персоне, и такое обилие суеты, выжили меня как лимон. Совершенно уставший от событий дня и вечера, помог Иоле забраться в кокпит, уложил рядом с собой, обнял, прижимая её спину к себе, и уже через минуту вырубился, уткнувшись носом в её волосы.