Отзывы на книгу «Леопард с вершины Килиманджаро», 2 отзыва

Больше фантастики хорошей и разной, а нашей тем более. Отдельное спасибо Азбуке за Ларионову. Если говорить именно о заглавном произведении, то это больше философское размышление. К этому нужно быть готовым. "Леопарда" часто критиковали за недостаточную проработанность мира, но думается зря. Сейчас часто бывает, когда деталей много, а со смыслом беда. У Ларионовой со смыслом все в порядке.

Даже не знаю, как объяснить моё отношение к тому, что я прочитала в сборнике. Наверное, самое точное, что подбирается — недоумение. Мне очень нравятся идеи, но я не понимаю, почему они исполнены именно так. Пока я не дошла до рассказов, представленных в сборнике, я чувствовала себя в вечном негативном удивлении. Это не то удивление, когда ты узнаёшь что-то новое, от чего тебе открывается какая-то неизвестная сторона жизни или мира, ты об этом не думал — и вот ты вдохновлённый, задумываешься. Это удивление, когда ты вечно спрашиваешь: «Да почему ты так написала?» — и ответа не получаешь, он нигде не таится.

Наверное, самая «удивительная» — это как раз история, которая дала название сборнику. Идея-размышление о том, стоит ли знать год своей смерти — это крутая идея! Её жаждешь перелопатить, хочется рассмотреть со всех сторон, получить какие-то вопросы, которые сам себе не задашь — или из-за скудности ума, или из-за внутреннего страха. Это просто сокровище-идея. А вылился роман в роман... Причём плохой роман. Потому что там не было никаких объяснений состоянию трёх главных героев. Там мужик, вопящий о любви и желании к одной, ради которой жил и выживал 11 лет, — раз такой! — и полюбил другую... Я не против — бог с ним, полюбил и полюбил, и такое бывает. Но можно это как-то уложить в книгу? Ну ведь как-то же он должен себя по отношению к уже не любимой — или всё же ещё любимой? — первой женщине чувствовать. Почему «единственная на век» в момент стала далёкой, а потом, на вине, нужно было ей мозг вынести... но о вине там не говорилось, там говорилось об отвлечении от другой девушки. Женщины тоже личности загадочные: одна молчит и говорит «работать-работать-работать» и страдает внутри, потому что срок её смерти близок. Другая швыряет всю свою романтику и жажду жизни в приблудного мужика — потому что история, связанная с другой, понравилась? Я не понимаю, откуда возникла любовь. Я не понимаю, что думает мужик, не понимаю, почему он так себя ведёт — он как баба-истеричка на гормонах. Нет ни одного объяснения его поведению. А главное — эта чехарда с любовями совершенно поглощает главную тему: знание смерти. Вроде бы это можно было бы назвать тремя отношениями: один живёт и не боится, бросается и в подвиги, и в безрассудства с головой, проживает всё по максимуму; другой бережёт себя, пытается успеть сделать в работе многое и заодно бережёт себя и от отношений, делает их ровными; а третий — вообще решает не знать даты. Только всё это — такое нагромождение истерик, необдуманности, нелогичности, ромфанта в духе «любовь нечаянно нагрянет», избранности, что каждый видит и любит... Что ты читаешь и не можешь понять, почему автор решила, что вот так написать хорошую идею — это хорошая идея. Это же плохо. Откровенно плохо.

Ну ладно, — решила я, — это, возможно, я такая тупая, просто прочитала нечто моему уму не подвластное. Такое бывает — надо смириться и принять, что не в коня был сей корм. Потому что, например, следующая повесть — «Вахта „Арамиса“, или Небесная любовь Паолы Пинкстоун» — это был восторг от чтения. Мне там было всё понятно, там автор отлично передала, что люди чувствуют и ради чего поступки совершают. Эта повесть была шикарная. Она при этом огромное количество чувств и эмоций описывала при разных обстоятельствах, и никто, и ничто не было забыто. И нельзя сказать, что там картонные герои и поэтому там шаблонно и все понятно. О нет. Там движение людей шло от жизни, от их задач, от того, что им важно, — и автор умело всё это показала. Как будто тут ей самой было понятно, что она хочет сказать. А в «Леопарде» — она как будто сама себе не объяснила, что она сказать хочет.

И это прослеживается в повестях, которые вместе называются «Лабиринт для троглодитов». Во-первых, я была рада, что, когда читала, все три повести уже были написаны, и я не осталась как бабка у разбитого корыта — потому что автор написала их не сразу. Первая — в 1985 написана, вторая — в 1986, третья — в 1989. А во-вторых, я не сильно рада, что их прочитала, потому что они, как и «Леопард», вызывают удивление со знаком минус. Я не помню, чтобы в советской фантастике был культ одного человека. Либо это было так написано, что я не замечала, потому что был ещё Вася, ещё Петя, ещё Серёжа, и все они были умны, хороши и на всё способны — выбирай на вкус, люби любого. И, в дополнение, ко всему я не помню, чтобы один человек был весь такой умненький, а его умненькие идейки высмеивались, но никак не проверялись бы. То есть, чтобы было написано про одного против коллектива. Избранного, не такого как все, всего такого ой какого нужного. Может, писали, а я не читала. Но тут я опять увидела ромфант. Просто не разговорным, а умным языком написанный, но всё равно — ромфант. У меня глаз дёргался от этого, ей-богу. Знаете, что делает девочка, когда прилетает на другую планету? Начинает мужиков перебирать. Всю первую повесть она перебирает мужиков, какой лучше. И это написано конкретно в книге, не мои домыслы - а написано! Кто-то поумнее, кто-то покрасивее. А знаете, как она решает, что это «фу» мужик? Он на неё внимания не обращает, а работой занимается, значит — фу. Ну и автор, уже придумав, что за история на этой Стёпке, делает девушку сразу избранной. Мы вот сразу поймём это, когда вторую повесть прочитаем. Она делает так, что в неё влюбилось море...

Да я не против, вы поймите, это не от зависти :)))) Просто можно мне что-то ещё про эту девочку написать, кроме её скверного характера?) Ну хоть ещё что-то, ради чего её можно любить, ну не было же ничего в книге, что сделало бы её необычной, лучшей, удивительной, достойной того, чтобы мужики видели — и штабелями складывались, как это будет дальше.) У них же причин не было в неё влюбиться. Ни у Сусанина (главного по Стёпке), ни у Гюрга (командира разведки). Два крутых мужика, вниманием не обделённых, просто с полпинка вдруг выбирают женщину, которая... что?! Бубонит? Ты сперва должен полюбить женщину, чтобы потом полюбить её бубнёшь, а не за вечный бубнёшь ты любишь женщину :))))) Господи, я понимаю, что очень хочется, чтобы ты вся такая была неприступная, недоступная, ёршистая, бубнящая, особенная, не такая как все, избранная, только одна всё понимающая — и тебя всю такую, сразу не разгаданную, не самую красивую, прячущуюся, коллективом не понятую, кааааак полюбили бы! Понимаю: нифига бы не делать, а мужики бы — лучшие — головы бы склоняли и добивались бы, добивались бы... Но это же фантазии! Простите, это как бы мастурбация на публике. Понимаю, но не одобряю! Потому что так не бывает. Поэтому в конце у нашей героини и автора ничего с героями и не получается: один улетает, а второй самовыпиливается из книги. Потому что им начисто героиня не сдалась. Кстати, море тоже самовыпиливается — и так, чтобы его даже вернуть не смогли) Это самые ужасные три повести, которые описывают отношения. Ну, может быть, третья повесть в этом плане не ужасная, но зато написана она плохо. Я так пишу наметки на сюжетную линию — кусочками, ни к чему не пригодными, пропуская важное и только обозначая произошедшее, потому что на важное нужно много времени и подумать, а мне надо быстро идею записать. И вот большая часть третьей повести как раз так написана — с опусканием важного, с наметками, обрывками о том, что же с людьми произошло, что за идея в голове у главной героини родилась. Я рада была за девушку, что она мужика себе, совершенно третьего дядечку, нашла. Там даже описано было, почему они нашли друг друга, что удивительно для историй Ольги Ларионовой. Но как это написано — это ж рука-лицо. Я не могу понять автора: если ты так стесняешься или боишься писать отношения — да зачем же ты всё время это пишешь? Ну плохо же, откровенно плохо у тебя это получается!

Причём опять: сами идеи книги — и с живым морем (или не совсем морем), которое оберегало своих "детей", и с планетой, где было устроено обучение аборигенчиков — это было интересно. Местами страшно от поступков и выводов, от потери людей. Разбирать теории — это очень интересно, и написано это интересно. Но автора просто рвёт, как хочется написать отношения — и это всё время ей выходит боком, удешевляет буквально всё написанное. Скорее всего, потому что она тогда сбивается с пути и не понимает, что она хочет сказать: если по науке — ей вроде всё понятно, и там линия получается, то по отношениям — она начинает возюкаться в апельсинах и искать лучше мужика, ещё лучше, совсем лучшего... и получается плохо.

И кажется мне, что это очень расстраивало автора, если судить по её рассказам. Она так хотела написать о любви, о том, как это важно, как это делает жизнь богаче, как это влияет на выбор, как это может менять жизнь даже не одного человека, а планеты, цивилизации, — но что-то не получалось, и приходила смерть. У неё в этом сборнике нет ни одной счастливой истории, чтобы любовь обогатила, возродила и дала жизнь. У неё каждая история идёт к смерти. И смерть служит как конец — то есть не ведёт к переосмыслению, к желанию возродиться, скорее — отступить.

Это такой сборник для пессимистов. Тут есть очень красивые истории. Повесть "Вахта «Арамиса», или Небесная любовь Паолы Пинкстоун" — вот очень сильная. Рассказ "Сотворение миров" — невероятно трогательный, а "Соната ужа" — с такой тонкой болью, так хорошо написанный о человечности. Но все эти истории — несчастливые. Хорошие, наполненные идеями, рассматривающими любовь под лупой, но с любовью совершенно не справляющиеся. И местами непонятно: так научная идея и её развитие были важными — или всё же любовь, которая у автора на кусочки разваливалась?

Я, наверное, никогда не посоветую эту книгу. Я просто не буду знать, что мне тут советовать. Эти истории какие-то индивидуальные. Какой-то слишком удивительный автор. Лучше пусть люди сами в него ныряют, чем я их к этому подтолкну)