Читать книгу: «Инверсии, или Один сентябрь из жизни Якова Брюса. Встреча возле шпиля святого Петра. Библиотека журнала «Вторник»», страница 4

Глава 7

Анна чувствовала себя уставшей, обалдевшей от счастья после этого дня любви. Ей казались прекрасными сосны, шпиль кирхи, резьба деревянных особняков, самая обыкновенная мокрая трава, которая в свете фонарей обрела особенный сочный цвет. Ей казалось прекрасным все, что видела каждый день, что уже стало обыденным и привычным. Она жила прошедшим днем, знала, что возвращение домой в какой-то степени заслонит собой этот день, поэтому шла очень медленно, сохраняя прожитое в себе. Не хотела ни о чем думать, кроме этого, открывшего ей новую жизнь дня.

Но ее путь не мог быть вечным, скоро она увидела силуэт своего дома, обрамленный темнотой вечера. Остановилась ненадолго – просто посмотреть на дом. Анна любила авангардный стиль. Несмотря на это ей очень нравились старомодные очертания дома на взморье. Нравилась остроконечная крыша центральной части, круглые чердачные окна, флюгер в виде пушки. И дорожка песчаного цвета, которая вела к входной двери. Анна любила возвращаться по этой дорожке к своему дому. Своему маленькому, сложенному из камня замку.

Сегодня она почти сразу обратила внимание на стрелки часов, установленных на фасаде. Все они – и часовая, и минутная, и даже секундная – были не белыми, как обычно, а казались налитыми густым пульсирующим темно-багровым светом. Так бывало всегда, когда граф собирал свои силы для того, чтобы обратиться к магии или уже сделал это. И сейчас свет в доме горел в одном-единственном окне. Закрытом плотной шторой окне «тайной комнаты».

По всем расчетам Анны этого не должно было быть – вчера весь день он продолжал работать над «английским» лекарством. Работа не была успешной, число тыкв на грядке заметно уменьшилось, но ни одна из них не стала заветной компонентой создаваемого препарата. Сегодня утром, когда Анна уходила из дома, – она не соврала Брюсу, сказав, что идет гулять по берегу! – граф срезал две громадные тыквы: желтую и еще одну – необычного для балтийских мест цвета – розовую. На пороге она оглянулась: Брюс поднимался по ступеням крыльца со своими тыквами. Было видно – тащить их не очень легко, хотя он был далеко не слабым.

А сейчас Анна знала – он занимался чем угодно, но точно не лекарством. Снова весь в магии…

Она восхищалась Брюсом, как ученым, астрологом, но не любила его магию. Ей не нравились призраки, иногда появляющиеся в доме в эти часы. Ее пугали гномы, которые несколько раз из каких-то своих тайных жилищ приходили к графу, чтобы поколдовать вместе с ним. Ее был очень неприятен холодный, просто ледяной ветер, источником которого нередко становилась «тайная комната».

Она вздохнула с облегчением, когда, войдя в дом, увидела: ничего из этих страстей нет. Знала: сейчас Брюса не надо тревожить, поэтому не стала подниматься наверх, звать его ужинать. Пошла в столовую, устроилась за круглым столом так, чтобы оказаться прямо напротив большого окна. Но сегодня Анна меньше, чем обычно, любовалась природой. Она давно не ела с таким аппетитом. Ей не хватило салата, двух кусков жареной индейки с рисом, печенья. Она взяла из холодильника сыр – балдела от латвийского сыра с тмином – сделала себе два больших бутерброда.

Вкус бутербродов показался ей прекрасным, как весь сегодняшний день. Анна хотела одного – чтобы ее жизнь состояла только из таких дней. Но для этого надо было пройти жизненную развилку. Расстаться с человеком, который до сих пор многое для нее значил. Было и еще одно обстоятельство – Артур знал о ней далеко не все. Анна уже решила – что все ему знать и не нужно. Она, разумеется, не скажет ни слова правды о Брюсе, о том, что он сделал для нее. Была уверена: Артур в это просто-напросто не поверит.

Но кое-что ей обязательно придется рассказать ему. И она знала, что это «кое-что» может ему не понравиться. А оно, «кое-что», уже почти всплыло сегодня. Тогда, когда она не смогла принять Артура в себя, а затем почти отключилась. Впрочем, она наделась – Артур примет ее такой, какая она есть. Сделает это потому, что знает, чувствует то же самое, что и она: они смогут стать единым целым. В общей жизни каждый из них обязательно воспрянет и возродится.

От этих мыслей Анну – она уже съела свои бутерброды и допивала чай – отвлек шум на втором этаже. Сначала Брюс громко хлопнул дверью, затем она услышала его быстрые шаги над своей головой. Потом раздался какой-то шум. Анна не была стопроцентно уверена в этом, но, скорее всего, это были звуки падения. Упасть там, на втором этаже, мог только сам граф. Она побежала наверх.

*****

Анна не ошиблась. Брюс сидел на полу широкого коридора, выглядел очень расстроенным.

– Не волнуйся, я в полном порядке, – отмахнулся он от Анны.

– Объясни тогда, почему упал? Что стряслось?

Она все еще была взволнована. Увидев Брюса на полу, подумала об одном: ему стало плохо. Теперь стало ясно – произошло что-то другое.

– Он удрал, – с грустью произнес Брюс.

Эти слова ничего не прояснили для Анны. Она с удивлением смотрела на Брюса, который оставаясь на полу, внимательно рассматривал пол коридора и после своей короткой реплики, казалось, совсем забыл о ней.

– Он – это кто? – была вынуждена задать еще один вопрос Анна.

– Кто, кто! – голос Брюса, казалось, состоял только из раздражения. – Неужели, неясно, кто? Жук, конечно. Кто же еще? Неужели не поняла сама? Его негде нет!

– Так ты все-таки оживил его?

Анна вспомнила: на днях Брюс показывал ей огромный кусок янтаря, в котором застыл приличных размеров жук. «Я займусь им», – пообещал он тогда. Теперь Анна знала – магия ее мужа снова оказалась сильнее законов природы. Погибший в древней смоле жук обрел вторую жизнь.

Брюс не сразу ответил ей. Продолжал поглядывать по сторонам, надеясь увидеть беглеца. Когда убедился, что этого, скорее всего, не произойдет, сказал:

– Конечно. А ты думала, могло быть иначе? – он победоносно поднял голову, его раздражение, похоже, почти растаяло. – Только он сразу сбежал, а я даже не успел рассмотреть его усы. Они такие большие и необычные. Как сабли… – Он грустно вздохнул, затем неожиданно улыбнулся. – Знаешь, а вот с тыквами все прекрасно! Одна из двух подошла, я теперь могу без спешки продолжить работу над препаратом.

– Поздравляю, – Анна подбежала к графу, обняла его, поцеловала его в щеку. – Какая подошла? Наверняка, розовая, из Аргентины? – поинтересовалась она.

Она была почти уверена, что Брюсу помогла именно диковинная тыква.

– Нет, – улыбнулся граф, – моей доброй помощницей стала наша соотечественница. Самая обычная курская желтая тыква. Ну, а раз так, – продолжал он, – раз разобрался с ней, то решил ненадолго отвлечься. Занялся жуком. Оживил-таки. Но он, – Брюс покачал головой, – оказался прыткий. Едва зашевелился, вдруг – шасть – и побежал, брякнулся со стола, рванул дальше. Бегает очень быстро, зараза! Вмиг удрал из комнаты. А здесь, в коридоре, – Брюс грустно вздохнул, – я снова не успел его поймать. Видел – он побежал к плинтусу, а там, в плинтусе, – я выставлю строителям штраф! – щель. Я бросился вперед, чтобы его схватить, даже споткнулся, а он уже заскочил в нее, в эту проклятую дырку от ржавого бублика. Теперь, – он снова посмотрел по сторонам, – подожду, может, где вылезет.

В последних словах прозвучала надежда. Она была очень хрупкой. Это подтверждали следующие слова графа:

– Хотя нет, ждать не буду, наверное, он уже на улице. А там темно. Там я его ни за что не найду.

– Наверное, ты прав, он на улице, – Анна не хотела подпитывать напрасную надежду графа. – Но, может быть, это не так плохо? Раз снова живой, пусть вернется в настоящую жизнь.

– Пусть вернется, – печально вздохнув, согласился с ней Брюс, – Но я, – снова пожаловался он Анне, – даже не успел как следует на него посмотреть.

Затем они пошли вниз, в столовую. Просто пили чай. Ведь Анна уже поужинала. А Брюс, который все еще переживал из-за жука, от ужина отказался. Довольствовался своей любимой сгущенкой. Вечернее чаепитие стало очень неприятным для Анны. Она даже позавидовала древнему жуку, ускользнувшему от ее мужа. Ей самой было некуда деться.

Она несколько раз ловила на себе пристальный взгляд Брюса. Знала – это привычное ей сканирование. И видела – Брюс понял: что-то не так. С ней не так. Скорее всего, догадался, что именно не так. Анна понимала, что это была не очень трудная задача. Ведь в ней многое изменилось. Она стала другой после этого дня. Мог ли внимательный, заинтересованный взгляд упустить это?

Ей было ясно – не упустил. Это подтверждало многое. Брюс, большой любитель чая со сгущенкой, на этот раз выглядел недовольным. Он был неразговорчив, хмуро смотрел на Анну. Дело, разумеется, было уже не в пропавшем жуке. Ведь в спальню она пошла одна. Граф отправился в обсерваторию. Это было нарушением традиции их жизни. Брюс обязательно занимался с Анной любовью перед тем, как насладиться созерцанием светил.

Она легла спать одна. Думала о минувшем дне и о Брюсе. Многое чувствовала к нему, но в этом «многом» больше всего было жалости, потому что жить Анне уже хотелось с другим.

Уже перед самым сном она задумалась о том, как может пройти расставание с Брюсом. Понимала – этот этап ее жизни не станет легким. Брюс – необычный человек. И он очень любит ее. Анна заставила себя выбросить из головы эти мысли, сказав себе, что еще неизвестно, произойдет ли расставание. Ей страшно хотелось, чтобы у них с Артуром все было не просто хорошо, а навсегда хорошо, но она понимала: они еще только встретились.

Глава 8

Брюс никогда не видел Анну такой. Она старалась не встречаться с ним взглядами, но ей не удалось скрыть себя от него. Подтвердилось то, что он чувствовал в последние дни – Анна увлечена. Увлечена очень серьезно. Это не то, что происходило с ней прежде. Сегодня, – Брюс готов был поклясться в этом всей своей длинной жизнью, – она выглядела так, как выглядят влюбленные женщины. Да, именно так. И это было крайне скверно.

Граф был уверен, что видел своего соперника – тот человек, который на днях стоял с Анной возле их дома. Сомнений в том, что это кто-либо еще, у Брюса не было, ведь тогда он смог многое разглядеть.

Сегодня граф снова чувствовал опасность. Это ощущение было сильнее, чем в то утро, когда он впервые увидел Анну с этим высоким светловолосым мужчиной. Сейчас был зол на него. Зол на Анну. Но злость ненадолго овладела им. Брюс подумал о том, что этот роман, судя по всему, продолжается всего несколько дней. «По-настоящему волноваться пока не следует», – сказал он себе.

Дело в том, что он очень хотел перестать волноваться. Ведь предстоящей ночью его ждало редкое зрелище. Граф был полон ожиданием, когда поднимался – часы на фасаде дома как раз пробили полночь – в свою обсерваторию. Она была небольшой, но вмещала в себя два современных телескопа. А еще здесь хранилась «астрономическая труба» Брюса, созданная им с помощью магии еще в восемнадцатом веке…

Этой ночью Брюс наслаждался редкой возможностью созерцать саламандр. Когда-то своей магией он создал их в подземелье Сухаревой башни. Саламандрам – этим существам с телами ящериц и почти человеческим разумом – было неуютно на Земле. Они были вялые, почти все время дремали. Скоро поняли – им нужна другая среда. И ушли в космос. Очень близкий к Земле, намного ближе, чем орбита международной космической станции, но все-таки космос.

Брюс полюбил этих грациозных, умных созданий с момента их огненного рождения. Не мог оставить их вниманием и после того, как они покинули Землю. Когда позволяли погода и расположение колонии саламандр относительно нашей планеты, Брюс обязательно находил время, чтобы понаблюдать за их жизнью. К сожалению, это происходило нечасто.

Этих волшебных существ не видели другие астрономы с современными мощнейшими телескопами. Не замечали их существования космические станции и спутники-шпионы. Их жизнь была видна лишь через волшебное стекло «астрономической трубы». Только граф Брюс мог созерцать саламандр, наслаждаться пластикой движения невероятно гибких огненного цвета тел.

Между прочим, до своей «смерти» Брюс показывал саламандр Петру I и нескольким друзьям. Так что, возможно, не только фантазия, но и передаваемые из поколения в поколение воспоминания помогли Владимиру Одоевскому написать повесть «Саламандра», один из героев которой – старый граф – чем-то похож на Брюса…

Сегодня Яков Брюс настолько увлекся саламандрами, что совершенно забыл обо всем том плохом, что пришло к нему в эти дни. Работа тоже вылетела из головы: граф не сделал ни одного замера, необходимого для его астрологических вычислений.

Он кайфовал возле своей трубы. В эту ночь ему особенно повезло. Активность солнца впервые за долгое время стала небывало высокой. Саламандры, которые, в основном, спали, когда солнце «отдыхало», не замедлили откликнуться на поток энергии. Их предки были рождены в огне огромной печи, сконструированной Брюсом, который тогда еще не был графом. И теперь только солнце, его видимые и невидимые лучи, придавало им силы, побуждая к стремительным полетам, страстным эротическим играм.

Брюс не мог оторвать от них взгляда, картины жизни грациозных созданий стояли у него перед глазами, когда на исходе ночи он выходил из своей крошечной обсерватории. Но в тоже время граф был крайне недоволен собой.

*****

«Увлекся… увлекся, как глупый мальчишка», – мысленно ругал себя Брюс, спускаясь на первый этаж. Для самокритики были веские основания. Астрологические вычисления, брошенные сегодня ради родных ему саламандр, были нужны не самому графу.

Астрологические прогнозы Брюса… Он перестал делать их для власть предержащих после того, как скончался Петр I. Человек, которого Брюс безмерно уважал. Петру была не нужна магия Брюса. Императора интересовали наука и астрологические прогнозы. Брюс сделал множество таких прогнозов для Петра. По звездам, сверяясь с переведенной на латынь Волшебной книгой, которая когда-то, если верить преданиям, – а Брюс был склонен им доверять, – принадлежала самому царю Соломону. Книга досталась графу от предков. Мужчины его рода занимались, в основном, войной, не заглядывали в старинные книги. Книги пылились в сундуках, ждали своего пытливого читателя. Им стал Яков Брюс. Волшебная книга открыла ему основы магии, волшебства. Помогла создать саламандр, благодаря ей и своему таланту Брюс открыл секрет почти вечной жизни. С ней он сверял свои выводы, сделанные из вычислений движения небесных светил, а результаты этой работы ложились на стол великого императора. Некоторые победы Петра, возможно, не состоялись бы без тайной помощи Брюса.

Для его наследников граф уже не делал никаких прогнозов. Он низко оценивал этих людей. Не считал нужным помогать им, будучи уверенным, что они все равно не прислушаются к его предсказаниям.

Но в 20-м веке графу все же пришлось вернуться к «сотрудничеству» с властью. Уже с новой. Коммунистической.

Все началось с вынужденного знакомства с Кагановичем. Тем самым усатым, внешне вполне добродушным Лазарем Моисеевичем Кагановичем – одним из виднейших сподвижников Сталина. Человеком, который в середине 1930-х годов был первым секретарем московского городского комитета компартии и непосредственного руководил так называемой Сталинской реконструкцией Москвы. Во время этой реконструкции было разрушено многого из того, что создавалось веками.

Одним из решений новой власти стало уничтожение Сухаревой башни. Брюс не мог допустить, чтобы вместе с ней разрушили тайные подвалы, где находились его лаборатории, мастерские. Это стало бы для него катастрофой. Ведь магическая сила графа была не столь велика, чтобы незаметно перенести все свое хозяйство в другое место.

Московские легенды говорят о том, что когда строители начали разрушать башню, присутствовавший при этом Каганович увидел в толпе людей пожилого человека в старинной одежде, который погрозил ему пальцем. Легенды не врали. Именно так Брюс смог обратить на себя внимание этого почти всемогущего человека. Лазарь Моисеевич, разумеется, не был испуган. Он был шокирован смелостью высокого пожилого господина с породистым, надменным лицом. Приказал охране привести его к себе. Так состоялось знакомство, во время которого Брюс, как говорится, пошел ва-банк. Он открылся Кагановичу.

После того, как граф кое-что продемонстрировал Лазарю Моисеевичу, тот не мог не поверить ему. И тут же решил попробовать привлечь к делу. Устроил встречу со Сталиным. Они, Брюс и Сталин, смогли разглядеть друг друга. Брюс увидел, что Сталин умен почти как тот, кому он когда-то служил. А Сталин понял – ему нужны предсказания этого пришельца из прошлого.

Джентльменское соглашение было быстро достигнуто. Сталин отдал приказ не трогать фундамент башни, где находился подземный лабиринт Брюса. Он также пообещал, что не будет пытаться искать сокровища графа. Ну, а Брюс… Брюс стал неизвестным никому, кроме нескольких человек, советником Сталина по астрологической части. По его рекомендациям была разработана схема метро, в частности, кольцевой линии. Количество ее станций двенадцать – равно числу знаков Зодиака. Также Граф помог выбрано место для Академии наук на Воробьевых горах. Помог он Сталину и во время войны.

Наследники Сталина оказались умнее императоров и императриц, занимавших трон после Петра. Они не забыли про Брюса. Кто реже, кто чаще, но все, как один, продолжали пользоваться его услугами.

Именно такую услугу граф должен был оказать завершающейся ночью. Звезды расположились на небе так, что это можно было сделать именно сегодня. Но саламандры… Они были прекрасны. Просьба сверху была графом забыта. «Не сделал… Придумаю что-нибудь, отговорюсь, а через несколько дней звезды снова станут, как надо», – думал Брюс, спускаясь на первый этаж. Впрочем, он размышлял не только об этом.

Анна… Брюс боялся потерять Анну. Женщину, которую несколько лет тому назад возродил к жизни.

Но сейчас Яков Брюс не хотел концентрироваться на мыслях об Анне. Не собирался он и спать. Стремился к другому. В последние дни из-за трудностей с новым лекарством и, особенно из-за неудач с тыквами, очень много работал: время для «хобби» не оставалось. «Хобби», как шутя называл это свое занятие граф, было – покупка старинных книг. Их у Якова Брюса накопилось уже намного больше, чем в библиотеке, которая досталась Империи после его «смерти». Книги были в подвалах башни, в Сокольниках, и даже здесь, за три юрмальских года, он успел кое-что накопить.

Сегодня граф собирался выделить несколько часов на то, чтобы посмотреть сайты латвийских антикварных магазинов, частные объявления о продажах. Особое внимание хотел обратить именно на эти объявления. В этом уголке Европы было немало небогатых людей, желавших недорого, а порой вовсе за бесценок, продать старые, а порой и древние книги. Граф занялся объявлениями, но азарта охотника, который всегда переполнял его во время этого занятия, сегодня не было.

Он не переставал думать об Анне, невольно вспомнил и о том, как они встретились…

*****

Тот день был февральский, но теплый – в солнце и лужах на мостовой. Может, поэтому он казался Брюсу радостным и хорошим. Они познакомились утром. Брюс закончил свои опыты в подземелье, шел по проспекту Мира. Анна шла навстречу. Как потом выяснилось, на консультацию в институт Склифосовского.

Когда Брюс увидел ее, ему сразу стало ясно: сегодня его не интересует работа. Граф никогда не умел знакомиться с женщинами, но в эти мгновения понял: если пройдет мимо нее, не заговорит, поступит иначе, будет всегда проклинать себя за нерешительность.

Брюс о чем-то спросил ее. О чудо! Он сразу почувствовал – интересен ей. Но ему не удавалось разговорить ее. Он знал, почему. Возраст – он старше в два раза. Но Брюс не отступил. И он смог сделать так, чтобы она за минуты случайной встречи смогла разглядеть его. Он видел, как рос интерес к нему в больших темных глазах этой очень молодой для него женщины.

Они несколько раз встретились, потом стали любовниками. А через месяц Анна легла в «Склиф». Обследование, проведенное по пустяшному поводу, выявило беду. Онкология. Скоро ей должны были сделать операцию. В эти Брюс либо был в ее палате, либо просто не мог ничего делать.

Операция прошла неудачно, опухоль благополучно вырезали, но сердце дало сбой. Ситуацию усугубила и неизвестно откуда взявшаяся инфекция, давшая очень высокую температуру. Анна оказалась на грани смерти.

Брюс не мог вспомнить другого случая из своей жизни, когда он так сильно концентрировался. Он смог дать себе очень длинную жизнь, мог делать другие настоящие чудеса, но спасти умирающую… Этим он никогда не занимался.

*****

Но он смог дать Анне новую жизнь. Для этого использовал многое из одного своего магического достижения.

Легенды о Брюсе говорят:

«Вот тот же Брюс сделал из цветов девушку: и ходила, и комнату убирала, только говорить не могла. Правда, долго работал, но все же сделал».

(А. Филимон «Яков Брюс», М., «Молодая гвардия, 2013 г.)

Легенды, как часто бывает, открывают нам полуправду. Брюс действительно создавал «женщин». Эти «женщины», конечно же, не были настоящими – с душой, из плоти и крови. В двадцатом веке их, скорее всего, причислили бы к роботам или киборгам. Но они были больше, чем роботы – выглядели, как настоящие, все, как на подбор, были красавицами. Все они – в этом легенды точны – были немыми. Правда, с этой «недоработкой» граф справился еще в 18-м веке. А вот с другим ничего сделать не смог: интеллект у его «женщин» оставлял, мягко говоря, желать лучшего – на уровне трехлетнего ребенка. Единственное, на что они годились, – самая примитивная работа по дому. Но именно это было очень нужно Брюсу, который жил один, и у которого никогда не находилось времени на хлопоты по хозяйству. Некоторые из созданных им «женщин» становились его любовницами. К нескольким Брюс по-настоящему привязался: тосковал по ним, когда истекал срок их жизни.

У его «женщин», кстати, была еще одна особенность: Брюс имел власть над ними – при желании мог лишить их жизни. Но этого он, разумеется, никогда не делал.

Яков Брюс сразу вспомнил о женщинах-киборгах, когда лихорадочно размышлял, как спасти Анну. Эта магия стала частью другого супералгоритма, в котором были переплетены мистика и наука, и который, как был уверен Брюс, должен был помочь Анне. Он не помнил, сколько выпил чашек крепкого кофе, пока не выстроил свой алгоритм в мелочах. После этого ему предстояло открыться Анне, рассказать ей о себе правду. Иначе она посмотрела бы на графа, как на сумасшедшего.

Брюсу удалось убедить Анну поверить ему. Это произошло благодаря силе их взаимной любви, ее желанию жить. Сразу после разговора Брюс увел Анну из реанимации «Склифа» в свое подземелье. Медлить было нельзя. Анна могла умереть в ближайшие часы.

В подвалах Сухаревки Брюс воздействовал на Анну своей магией, мастерством алхимика и ученого. Сделал с ней, как он выражался, «инверсию». Не ту, что когда-то с собой. Совсем другую. Анна выздоровела. Почти воскресла. А заодно Брюс, он, кстати, ужаснулся, когда понял это, получил над ней власть. Власть меньшую, чем над теми «женщинами», которых создавал. Он не мог лишить Анну жизни. Но если бы она или он, Брюс, выдернул из ее волос старинную итальянскую заколку с магическим фиолетовым камнем, то она, скорее всего, снова заболела бы раком. Заколка появилась в волосах Анны после «операции по спасению», была небольшой ее компонентой. Теперь заколку – это тоже было составной частью «колдовства» Брюса – надо было носить всегда, не снимая. Причем, снять ее мог только он, Брюс, или сама Анна.

Граф очень боялся, что когда-нибудь случайно – вдруг ушастый черт толкнет его под руку – выдернет эту заколку. Он старался не прикасаться к ней, мысль об этом жила в его подсознании. Это иногда, – впрочем, такое случалось, в основном, на первых порах, – мешало их интимной жизни.

После «операции» Анна изменилась. Цвет ее глаз стал синим. Дело в том, что в своей магии спасения граф использовал экстракт лепестков васильков. Он изготовил его из распускающихся, совсем юных, полных жизни цветов. Ярко-синих. Ее глаза впитали их цвет. Новая, «воскресшая», Анна стала другой еще кое в чем. Кожа ее перестала поддаваться загару, температура тела стала чуть ниже нормы. И самое печальное – у нее появилась болезнь, вылечить которую не мог даже он, Брюс.

Граф спас Анну, но кое-что очень важное он не смог для нее сделать. Продление жизни… Вот эту магию Брюс мог применить только к себе. Ему было известно, что его жизнь может оборвать только болезнь или несчастный случай. А так… Так он проживет столько, сколько подарило его волшебство. Он не знал, каков этот срок. Может быть, сто, а может, еще несколько сотен лет. Он не хотел видеть Анну глубокой старухой. Но понимал: этого не избежать. Если, конечно, они по-прежнему будут вместе…

*****

«Не идет», – сказал себе Брюс спустя двух часов попыток заняться «хобби». Эти часы он на автопилоте смотрел антикварные объявления и сайты. А сам думал об Анне. О той, которую любил больше, чем кого-либо из женщин за всю свою жизнь. И лишь на самую малость меньше, чем науку и магию…

Было всего семь часов утра. Граф знал: Анна еще должна спать. Бессонная ночь побудила графа последовать ее примеру. Сегодня он мог позволить себе спать хоть целый день. Благодаря вчерашнему прорыву в создании лекарства.

Брюс страшно хотел спать, когда шел по первому этажу к спальне. Но накатившая на него дрема сгинула, едва он увидел Анну. Она сбросила с себя одеяло. На ней была та короткая ночная сорочка, которую Брюс обожал – ноги, плечи открыты полностью, а груди… Их тоже было очень хорошо видно.

Он раздевался быстро, желая лишь одного – близости. Ласки были короткими – Брюс был уверен, что Анна еще, как следует, не проснулась, когда он вошел в нее. Так у них часто случалось. Но на этот раз Яков Брюс взял свою женщину с особенной страстью. Долей этой страсти стала злость на чувство к другому. Чувство, которое недавно начало жить в Анне. Сейчас, занимаясь сексом, Брюс безумно желал, чтобы эта близость, это слияние выбили из нее все, что стало разделять их.

Он не знал, удалось ли ему это сделать. Секс был также прекрасен, как и всегда. И Анна вела себя так, как всегда. Быстро заснула после интима? Но так тоже нередко бывало. А Брюс, несмотря на минувшую ночь, заснул не сразу. Думал о том, что происходит с Анной. Решил посвятить предстоящий день ей одной.

Но целый день посвятить Анне не удалось. Граф проснулся уже во второй его половине. Анны рядом с ним, естественно, не было. Но Брюс сразу узнал – она здесь, в доме. Просто посмотрел на свой магический золотой браслет с древним зашифрованным заклинанием. Анна носила такой же золотой браслет. Два столетия тому назад Брюс купил их за баснословные деньги у персидского купца. А этот купец каким-то образом раздобыл эти драгоценности в Ираке, на земле древнего Вавилона.

Анна не подозревала: подарок Брюса не обычный браслет. Цвет этих украшений менялся в зависимости от того, на каком расстоянии друг от друга находились граф и она.

Сейчас, судя по браслету, все было хорошо. Анна была близко. Как выяснилось, готовила. Она пообедала, а он позавтракал, а через час они уже были в Риге. Прошлись по старому городу, поднялись на смотровую площадку высокого шпиля кирхи святого Петра.

На этой открытой ветрам площадке граф рассказывал Анне о том, какой Рига была в 1710 году, когда в нее после осады вошли русские войска. Он видел: с каким вниманием Анна, которая обожала красавицу-Ригу, слушала его. Сегодня они не впервые были на этой площадке, и рассказ о былом города тоже был не первым. Но каждый день – особенный, каждый раз Рига выглядит совершенно по-разному. А Брюс – он прекрасно знал это свое достоинство – был прекрасным рассказчиком. Каждый раз немного иначе раскрывал прошлое. Каждый раз находил для своего повествования новые интереснейшие детали.

Затем, после смотровой площадки, они поужинали на открытой террасе крошечного ресторана возле кирхи святого Яна – в самом сердце старого города. В ресторане и вокруг него, в узких улочках Риги, было очень много людей. Яков Брюс редко бывал в таких оживленных местах. Он уже давно сторонился многолюдия. Отчасти из-за замкнутости, которая всегда жила в нем. Отчасти потому, что иногда ощущал – он не такой, как люди вокруг. Пришел сюда, к ним, из другой эпохи. Сейчас не очень приятное ощущение этого снова было с ним.

Но Брюс не торопил Анну. Его спутнице нравилась живая музыка ресторана, (прозвучала, кстати, и ее любимая довольно старая мелодия – песня «Рижский ноктюрн») праздничная атмосфера этого места. Ее создавали красота старинных разноцветных домов, и, разумеется, сами люди, многие из которых были туристами и настроены были «по-туристически» – радостно и приветливо.

После ресторана Анна и Брюс медленно шли к окраине старого города, где оставили свой автомобиль. Дорога домой – через ясный солнечный балтийский вечер – была очень красивой. Но и в машине Брюс чувствовал себя не вполне уютно. Автомобили были одной из немногих примет этого времени, которые граф не любил. Их BMW принадлежал Анне, и водила его только она. Любила быть за рулем. Граф видел – Анна была радостной из-за этой дороги, из-за всего сегодняшнего яркого, общего с ним дня.

Таких дней у них бывало не так много. Свое время Брюс отдавал прежде всего своим разнообразным занятиям. Сейчас он уже хотел быстрее вернуться домой. Надеялся перед сном, – а сегодня надо было хорошо выспаться, чтобы доконать формулу лекарства, – снова попытаться заняться «хобби». А, может быть, чем-либо другим. Смотря какие мысли придут в голову.

А, может быть, спросил себя граф, впредь надо посвящать больше времени Анне?

Он чувствовал – сейчас ей хорошо с ним. Но все равно душой она не только с ним.

От этого Брюсу стало грустно. Он пообещал себе: будет проводить больше времени с Анной. Сделал этого, скрепя сердце. Надеялся – это продлится недолго, увлечение Анны пройдет, их общая жизнь вернется в свою колею.

С этой надеждой уже дома, на своем второй этаже, Брюс включил ноутбук. «Хобби», в отличие от утра, шло. За полчаса он сделал заказ на одну книгу, договорился встретиться с хозяином другой. Граф чувствовал – «клюет», но заставил себя оторваться от «хобби». Данное себе обещание следовало исполнять. Время перед сном надо было отдать Анне. Они снова занялись любовью, а потом просто о чем-то разговаривали в темноте.

Опять, как во весь сегодняшний день, эти минуты были не совсем такими, как прежде. Потом Брюс – с ним такое случалось чрезвычайно редко – долго не мог заснуть.