Читать книгу: «Андропов. 30 лет из жизни Генерального секретаря ЦК КПСС», страница 3

Послевоенное восстановление

В связи с царившей в Петрозаводске разрухой, вспоминала бывшая секретарем ЦК комсомола Карелии в 1944–1947 и 1950–1955 гг. М. О. Руоколайнен, «после рабочего дня комсомольцы и молодежь выходили на разборку, расчистку разрушенных зданий. Работники аппарата ЦК комсомола трудились на расчистке руин гостиницы „Северная“. И с нами всегда был Юрий Владимирович. Какое бы мероприятие ни проводилось в городе, связанное с восстановлением, благоустройством, Андропов всегда был в первых рядах. Своим трудолюбием, оптимизмом, задором он заражал всех, и хотелось от души все делать как можно лучше».

8 октября на площади Ленина в Петрозаводске состоялся парад партизан и подпольщиков, которым командовал начальник штаба партизанского движения Карельского фронта С. Я. Вершинин.

Напряженная работа Ю. В. Андропова в годы Великой Отечественной войны была отмечена медалями «Партизану Отечественной войны» I степени, «За Победу над Германией», «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».

После прибытия в Петрозаводск, сначала неформально, а затем и официально, на Юрия Владимировича была возложена задача его восстановления: 2 ноября 1944 г. он был утвержден вторым секретарем Петрозаводского городского комитета Коммунистической партии КФССР. На новый пост Андропова провожали всем немногочисленным коллективом ЦК комсомола. Как вспоминал один из его участников, «на столе ничего особенного не было, чай с „таком“. Сказали добрые слова напутствия. Кто-то даже прослезился. В конце встречи Юрий Владимирович встал и спел свой любимый романс „Вернись, я все прощу“. Голос у него был хороший и сильный, и в редкие минуты отдыха он пел с большим чувством».

Важная деталь: Петрозаводский горком, как и все другие городские комитеты ВКП(б) страны, отвечал за все стороны жизни города, от снабжения продовольствием, до восстановления школ и оказания медицинской помощи населению. Но, поскольку первым секретарем горкома являлся первый секретарь ЦК компартии КФССР Г. Н. Куприянов, всю работу столичного горкома фактически возглавлял его второй секретарь Ю. В. Андропов.

Позднее Г. Н. Куприянов вспоминал: «Положение в 1945–1946 годах было еще крайне тяжелым, не хватало продуктов питания, плохо обстояло дело с обувью и одеждой. Народ строил полуземлянки, небольшие деревянные избушки. В выходные дни и отпуска многие ловили рыбу, осенью собирали грибы, ягоды, съедобные водоросли, широко было развито индивидуальное огородничество. Все это ощутимо смягчало недостаток продуктов, выдаваемых по карточкам…»

Из 80 тысяч жителей довоенного Петрозаводска к сентябрю 1944 г. осталось 43 794 человека, из них трудоспособных – 16 005… Из 123 промышленных предприятий работали только 23. Город, предприятия – по сути, предстояло отстраивать заново. Вместо 172 первичных парторганизаций с 3050 коммунистами на учет в горкоме КП(б) КФССР встали 2070. Следует подчеркнуть, что численность населения Карелии в 1945 г. составляла лишь 17 % от довоенного периода.

О характере работы Юрия Владимировича свидетельствуют даже почти протокольные заметки лишь о самых значимых проводимых им мероприятиях.

На первом же заседании бюро горкома ВКП(б) 10 ноября 1944 г. принимается решение о проведении общегородского воскресника по восстановлению города с привлечением учащихся 6–10-х классов. Заработанные во время субботника средства – перечислить в фонд помощи семьям военнослужащих и инвалидам.

14 ноября бюро горкома постановляет: школы обеспечить дровами, провести ремонт квартир учителей, выделить для детей 60 пар обуви, 15 пальто, 20 платьев, 500 метров хлопчато-бумажной ткани…

И еще одна немаловажная, на наш взгляд, деталь: 10 октября начались занятия в восстановленном здании Петрозаводского университета. Его восстановление – при активном участии вернувшихся в город студентов – постоянно находилось в центре внимания второго секретаря Петрозаводского горкома ВКП(б) Юрия Андропова.

1945 год для Андропова также был заполнен делами по налаживанию мирной жизни столицы союзной республики: организацией выпуска продукции местных предприятий широкого спроса, обеспечения горожан топливом, технического обучения кадров и подготовкой работников массовых профессий.

Но при этом он не забывал, что городской комитет партии – это орган политического руководства, поэтому, повседневно решая сотни самых безотлагательных практических хозяйственных и бытовых вопросов – обеспечения жильем, продовольствием, отопления, энергоснабжения, помощи школам, интернатам и больницам, – непременно ставил в них политические и партийные акценты, поправляя коллег по горкому, когда они забывали о своих партийно-политических функциях. Касалось это как жизнеобеспечения города, и прежде всего школ и больниц топливом, так и пополнения книжного фонда библиотек, работы кинотеатров.

30 марта 1945 г. начал давать продукцию восстановленный Онежский тракторный завод, ведущее промышленное предприятие города.

9 мая 1945 г. Ю. В. Андропов выступал на митинге жителей Петрозаводска, посвященном Победе советского народа в Великой Отечественной войне.

1 июля открылось авиационное сообщение Петрозаводск – Москва. Рейсы осуществлялись пассажирским самолетом Ли-2 два раза в неделю.

А 19 августа Ю. В. Андропов участвовал в работе первого республиканского слета юных пионеров.

31 октября 1945 г. бюро горкома ВКП(б) Петрозаводска принимает решение заложить в городе парк Победы.

9 июля 1946 г. Ю. В. Андропов провел профучебу с работниками горкома и городских райкомов комсомола на тему «О культуре работы комсомольского аппарата».

30 августа Андропов выступает на собрании партийного актива города с докладом о подготовке промышленных и коммунальных предприятий, строительных организаций и социально-культурных учреждений города к зиме.

1 ноября в Петрозаводске открылась республиканская партийная школа, секретарь горкома ВКП(б) Ю. В. Андропов вошел в число ее преподавателей (сам он в то же время с сентября 1944 г. продолжал заочное обучение в Высшей партийной школе ВКП(б).

15 ноября в Доме партийного просвещения открылся кабинет обмена опытом комсомольской работы, одним из первых докладчиков которого стал Ю. В. Андропов.

В том же 1946 г. был возобновлен выпуск киножурнала «Советская Карелия», помощь в создании которого оказывали сотрудники Ленинградской студии документальных фильмов.

Фактически с 11 января 1947 г. Ю. В. Андропов начинает работу на новом посту второго секретаря ЦК, хотя официально он будет утвержден в этой должности Пленумом ЦК КП(б) КФССР только 29 января. В партийно-советской иерархии тех лет это второй по значимости (и ответственности!) пост в союзной республике. Юрий Владимирович, напомним, ему 32 года, – был самым молодым среди 5 секретарей ЦК и членов бюро ЦК КП(б) КФССР. Но, кому много дано – с того многое и спрашивается.

16 февраля Ю. В. Андропов избирается депутатом Верховного Совета Карелии по Сталинскому избирательному округу Петрозаводска. А 19 апреля председателем Президиума Верховного Совета КФССР был избран «старый ленинец» Отто Вильгельмович Куусинен.

20 сентября в Петрозаводске Ю. В. Андропов выступил на собрании Союза писателей Карелии. Привести это выступление Юрия Владимировича целесообразно потому, что оно дает представление о его взглядах на задачи литературы и искусства, которыми он всегда живо интересовался и хорошо знал. В частности, он отмечал:

– Центральный комитет ВКП(б) и лично товарищ Сталин неустанно учат нас тому, чтобы, ведя идеологическую работу, мы не забывали о том, что движение нашего советского общества к коммунизму сопровождается и будет сопровождаться ожесточенной борьбой против чуждых нам идеологических влияний, которые проникают в нашу советскую среду из капиталистического окружения. Что произошло в работе Союза писателей после решения ЦК ВКП(б) о литературе? Во-первых, наши писатели активизировались. Они правильно поняли требования нашей партии об активном участии в социалистическом строительстве средствами художественного слова. У нас стало больше произведений… Я не берусь сейчас подробно разбирать их с точки зрения литературных достоинств, но считаю, что уже сам факт обращения авторов к актуальным вопросам нашего сегодня – положительное явление в литературе республики… Другим недостатком многих наших писателей является, как уже здесь говорили, слабое знание жизни республики, плохая связь с нашими предприятиями, колхозами, с нашей интеллигенцией. Я думаю, этим в основном объясняется то, что многие из авторов описывают нашу республику как некий экзотический объект, не замечая совершившихся и происходящих в ней экономических, политических и культурных изменений. Третий недостаток состоит в том, что наши писатели и поэты в освещении современной действительности все еще оглядываются назад, проходя мимо событий сегодняшнего дня. Между тем трудящиеся хотят осмыслить их, хотят увидеть в литературе то, что они творят повседневно. И дело чести наших писателей – уметь ответить на эти запросы. Четвертый недостаток в работе писателей республики заключается в слабом внимании их к показу наших советских людей, к раскрытию перед читателями наиболее сильных и лучших сторон их характера, их духовной жизни, качеств, воспитанных советским строем и большевистской партией…

Каковы задачи нашей литературы, ее писательской организации? Во-первых, неутомимо бороться за дальнейшее осуществление задач, поставленных решением ЦК ВКП(б) – за глубокую идейность, партийность нашей литературы. Во-вторых, уделять больше внимания показу современной действительности, исходя из задач построения коммунистического общества. В-третьих, правление Союза и наши партийные организации должны усилить воспитательную работу среди писателей, помочь им осмыслить громадный опыт, который приобрел наш народ в ходе борьбы за социализм, организовать их политическую и литературную учебу…

Разговор о проблемах культуры продолжился 1–2 ноября на Пленуме ЦК компартии Карелии, посвященном вопросу состояния идеологической работы. В своем докладе Ю. В. Андропов говорил о проблемах академической и вузовской науки, о задачах по улучшению политической учебы и пропагандистской работы. Предупреждая против самоуспокоенности, Андропов подчеркивал, что «то, что сделано в области перестройки искусства – это только начало. Серьезным недостатком является запаздывание наших театров с постановкой пьес, отражающих вопросы современности. Пьеса „Русский вопрос“¹⁵, например, была поставлена спустя долгое время после показа этой пьесы многими театрами страны…

В театрах и филармонии имеет место частая замена одних спектаклей и концертов другими. Это вызывает справедливое недовольство зрителей».

В 1946–1951 гг. Андропов заочно учился на историко-филологическом факультете Петрозаводского государственного университета, окончил Высшую партийную школу при ЦК КПСС. Многие, писавшие об Андропове, извели немало времени, чернил и бумаги на вопрос о том, какие свидетельства об образовании имелись у него. На наш же взгляд, гораздо важнее то обстоятельство, что, по мнению многих, как отечественных, так и зарубежных свидетелей, он был хорошо образованным, широко эрудированным, культурным и деликатным человеком и руководителем. То есть обладал теми качествами, которые приобретаются человеком только в процессе самообразования и самовоспитания.

«Об Андропове нелегко писать не прибавляя к известным его качествам восхитительную степень», отмечал знакомый с ним современник, с чьим мнением мы вынуждены согласиться в результате многолетнего изучения биографии моего героя. Что особенно отличает сироту из «неинтеллигентной», рабочей среды, всего в жизни добивавшегося исключительно собственными стараниями, самообразованием и самовоспитанием, собственным трудом.

Понятно, что для этого необходимо наличие таких высоко ценимых персональных качеств, как воля, целеустремленность, трудолюбие и работоспособность, энергичность, желание и умение много, систематически и напряженно учиться и работать над собой, сохраняя при этом и живой интерес ко всему новому, и умение налаживать деловые и дружеские, человеческие отношения с окружающими.

По нашему мнению, Андропов был и оставался до конца своей жизни идеалистом в самом высоком смысле этого слова: человеком, верным своим принципам и идеалам. Правда, его преданность юношеским гуманистическим идеалам сочеталась у него с чувством реализма, с осознанием ограниченности порой имеющихся объективных возможностей и ресурсов для немедленного воплощения в действительность общественных стремлений и идеалов.

Следует сказать, что Андропов мог стать фигурантом прискорбно известного «Ленинградского дела», инициированного летом 1949 г. Как однажды он сам говорил в узком кругу, чувствовалось это по комиссиям, которые зачастили в Петрозаводск, а затем последовал арест первого секретаря ЦК КП Карело-Финской ССР Г. Н. Куприянова¹⁶.

Андропов признался, что когда сам возглавил КГБ, ему было неудобно брать из архива это дело, поэтому попросил познакомиться с ним помощника. В его томах имелись упоминания и фамилии Андропова, но была и резолюция о выделении этих материалов «в отдельное производство»¹⁷.

Тем не менее 21 июня 1951 г. Ю. В. Андропова переводят в Москву на должность инспектора отдела ЦК ВКП (б). Здесь ему было поручено курирование работы партийных организаций северо-западного региона (от республик Прибалтики до республики Коми), пришлось работать под непосредственным руководством Г. М. Маленкова и М. А. Суслова¹⁸, выступать с содокладами и готовить решения Оргбюро ЦК ВКП(б).

24 марта 1953 г. на заседании Секретариата Ю. В. Андропов утверждается заведующим подотделом партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК Коммунистической партии Советского Союза¹⁹. Еще с этого периода времени у него начинают складываться напряженные отношения с секретарем и членом Президиума ЦК ВКП(б) – КПСС Михаилом Андреевичем Сусловым (последний неоднократно выражал недовольство Андроповым), и именно его считают инициатором последующей «дипломатической опалы» Ю. В. Андропова.

На дипломатической стезе

В мае 1953 г., по предложению В. М. Молотова, Андропов переводится в Министерство иностранных дел Союза ССР, где в июле – сентябре проходит курс подготовки послов. В октябре того же года Андропов получает назначение советником-посланником в посольство СССР в Венгерской Народной Республике, а в июле 1954 г. назначается Чрезвычайным и Полномочным послом Советского Союза в этой стране.

«Когда Андропов стал послом, – вспоминал начинавший под его руководством дипломатическую карьеру В. Н. Казимиров, – он ввел в практику работы проведение еженедельных совещаний, на которых присутствовали обычно все сотрудники посольства, около 30 человек. В ходе таких совещаний, Андропов давал оценку обстановки, обозначал общие задачи коллектива, давал конкретные поручения и рекомендации по их выполнению. Эта метода была крайне полезна для становления сотрудников дипмиссии и в информационном, и в профессиональном плане. С самым молодым по возрасту и положению сотрудником посольства он общался непринужденно, не изображая „сверхзанятости“ ответственного работника, не „отрывался от коллектива“… У него „был дар пробуждать у людей инициативу – каждый хотел что-то предложить от себя… Он буквально вытягивал из каждого предложения, как поступить, как что-то сделать, и таким образом приучал к конкретным делам“»²⁰.

Советское посольство в Будапеште располагалось в трехэтажном старинном особняке в одном из тихих переулков, в нескольких сотнях метров от главной столичной магистрали Сталин ут – проспект Сталина. Через дорогу от здания посольства находилась резиденция посла, где Юрий Владимирович проживал с женой, пятнадцатилетним сыном Игорем и девятилетней дочерью Ириной (жена и дети посла были эвакуированы из Будапешта вместе с семьями других дипломатов 30 октября 1956 г.).

Каким же человеком был Андропов? Вот портрет, оставленный его современниками. «Огромный лоб, большой внушительный нос, толстые губы, его раздвоенный подбородок, наконец, руки, которые он любил держать на столе, поигрывая переплетенными пальцами, – словом, вся его большая и массивная фигура с первого взгляда внушала доверие и симпатию… Его большие голубые глаза проницательно и твердо смотрели на собеседника» (Ф. М. Бурлацкий). «Его большие голубые глаза светились дружелюбием. В крупной, чуть полноватой фигуре ощущалась своеобразная „медвежья“ элегантность» (Г. Х. Шахназаров).

Он поражал собеседников своей эрудицией, писал об Андропове один из тогдашних сотрудников посольства, «легко мог вести разговор на философские темы, демонстрировал недюжинные познания в области истории и литературы. Беседы с ним были неизменно содержательны и интересны, никогда не носили лишь протокольного характера. Андропов стремительно завоевывал симпатии в среде послов других социалистических стран и даже, я бы сказал, в дипкорпусе в целом.

Он не боялся принимать ответственные решения, но при этом проявлял разумную осмотрительность, избегал чрезмерного риска. Если вдруг возникала опасная ситуация, он никогда не терял головы, не лез напролом, но и не сдавал без боя свои позиции. Может быть, именно поэтому его сослуживцы всегда чувствовали себя с ним как за каменной стеной, никогда не впадали в панику, даже когда в силу каких-то обстоятельств Андропов делал ошибочный шаг»²¹.

В то же время, что подчеркивают многие близко соприкасавшиеся с Андроповым люди, «у него нацеленность на работу, на конкретные вещи была колоссальной, что в какой-то мере передавалось и коллективу. Не было озабоченности собственной персоной. У него была сатанинская преданность работе».

И именно в Будапеште, задолго до драматических событий осени 1956 г., послу Андропову пришлось познакомиться с официальными представителями в этой стране Комитета государственной безопасности при Совете министров СССР и их работой. В отличие от ранее существовавших резидентур советской разведки в столицах иностранных государств, в посольствах СССР в странах народной демократии появились официальные представительства КГБ при СМ СССР, призванные оказывать советническую помощь и налаживать взаимодействие с молодыми спецслужбами этих государств. На первых порах это была помощь в организации органов безопасности, в обучении для них кадров, оказание им советнической и иной практической помощи, обмен опытом оперативной работы, а затем, по мере роста оперативного искусства зарубежных коллег, – координация оперативных планов, обмен получаемой информацией и даже проведение совместных операций.

Представителем КГБ в Венгрии был опытный разведчик полковник Е. Т. Синицын, а его первым заместителем – полковник Г. Ф. Григоренко, которые были представлены, и в определенной мере, подчинены советскому послу²². До прибытия в Будапешт 24 октября 1956 г. председателя КГБ И. А. Серова их взаимодействие с Андроповым было особенно тесным.

Деятельность советского посла в Будапеште Ю. В. Андропова получала одобрение министра иностранных дел В. М. Молотова, в связи с чем он, в числе немногих послов, был приглашен, в качестве гостя, в Москву на XX съезд КПСС. Начавший свою работу в Большом Кремлевском дворце 14 февраля 1956 г. XX съезд Коммунистической партии Советского Союза, в силу целого ряда причин, действительно стал эпохальным событием мирового значения. Равно как и «секретный» доклад Первого секретаря ЦК КПСС Н. С. Хрущева о культе личности Сталина и его последствиях делегатам съезда 25 февраля, вызвавший раскол в советском обществе, а затем – и в международном коммунистическом движении²³.

Международное значение XX съезда КПСС определяется тем, что на нем были обнародованы новые принципы и приоритеты внешней политики СССР. Принцип мирного сосуществования государств с различным социально-политическим устройством был конкретизирован констатацией возможности отказа от войн, возможности их предотвращения. В то же время была отмечена неизбежность острой идеологической борьбы между двумя социальными системами – миром социализма и миром капитализма.

Немалое внимание в решениях съезда также было уделено вопросам сотрудничества с социалистическими странами и государствами, избравшими некапиталистический путь развития.

Следует особо подчеркнуть, что одобренные съездом основы внешней политики СССР не остались лишь политическими декларациями, а последовательно реализовывались в дипломатических и политических акциях советского правительства.

В отчетном докладе ЦК КПСС съезду критика культа личности И. В. Сталина прозвучала лишь в третьей части доклада, да и то достаточно обтекаемо:

– Опыт показывает, что малейшее ослабление социалистической законности враги Советского государства пытаются использовать для своей подлой, подрывной работы. Так действовала разоблаченная партией банда Берия²⁴, которая пыталась вывести органы государственной безопасности из-под контроля партии и Советской власти, поставить их над Партией и Правительством, создать в этих органах обстановку беззакония и произвола. Во враждебных целях эта шайка фабриковала лживые обвинительные материалы на честных руководящих работников и рядовых советских граждан…

Для молодых читателей следует пояснить, что после ареста на заседании Президиума ЦК КПСС 26 июня 1953 г. Л. П. Берии, и снятия его с постов первого заместителя председателя Совета министров и министра внутренних дел СССР, в органы прокуратуры и ЦК КПСС поступили многочисленные заявления и жалобы осужденных и их родственников по поводу пересмотра уголовных дел. Их объем был столь велик, что уже в мае 1954 г. по решению Президиума ЦК КПСС (Президиум ЦК КПСС – высший партийный орган, руководивший работой ЦК между его пленумами, учрежден в соответствии с Уставом КПСС, принятом в октябре 1952 г.), была образована Центральная комиссия по рассмотрению жалоб граждан, осужденных за «контрреволюционные» преступления (статья 58 УК РСФСР 1926 г. Данная статья включала 10 частей – различных составов преступлений – от шпионажа, диверсии, вредительства, терроризма до антисоветской агитации и пропаганды).

В конце 1955 г. в ЦК КПСС для оценки деятельности органов НКВД-НКГБ-МГБ-МВД СССР в 30–50-е годы также была образована специальная Комиссия во главе с секретарями ЦК КПСС П. Н. Поспеловым и А. Б. Аристовым²⁵.

В соответствии с Постановлением ЦК КПСС «О мерах по дальнейшему укреплению социалистической законности и усилению прокурорского надзора» от 19 января 1955 г. было разработано Положение о прокурорском надзоре в СССР, утвержденное Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 мая 1955 г. Для осуществления надзора за следствием в органах КГБ при СМ СССР в Прокуратуре СССР был создан специальный отдел.

Таким образом, процесс реабилитации необоснованно осужденных граждан начался задолго до XX съезда КПСС и его решений по преодолению последствий культа личности.

Продолжим цитирование отчетного доклада ЦК XX съезду партии: «ЦК принял меры к тому, чтобы восстановить справедливость. По предложению Центрального Комитета невинно осужденные люди были реабилитированы.

Из всего этого ЦК сделал серьезные выводы. Установлен надлежащий контроль Партии и Правительства за работой органов госбезопасности. Проведена значительная работа по укреплению проверенными кадрами органов госбезопасности, суда и прокуратуры. Полностью восстановлен в своих правах и усилен прокурорский надзор.

Необходимо, чтобы наши партийные, государственные, профсоюзные организации бдительно стояли на страже советских законов, разоблачали и выводили на чистую воду всякого, кто посягнет на социалистический правопорядок и права советских граждан, сурово пресекать малейшее проявление беззакония и произвола.

Следует сказать, что в связи с пересмотром и отменой ряда дел у некоторых товарищей стало проявляться известное недоверие к работникам органов государственной безопасности. Это, конечно, неправильно и очень вредно. Мы знаем, что кадры наших чекистов в подавляющем своем большинстве состоят из честных, преданных нашему общему делу работников, и доверяем этим кадрам.

Нельзя забывать, что враги всегда пытались и будут пытаться впредь мешать великому делу построения коммунизма. Капиталистическое окружение засылало к нам немало шпионов и диверсантов. Наивным было бы полагать, что теперь враги оставят свои попытки всячески вредить нам. Всем известно, что подрывная деятельность против нашей страны открыто поддерживается и афишируется реакционными кругами ряда капиталистических государств. Достаточно сказать, что США выделяют, начиная с 1951 года, 100 миллионов долларов ежегодно для подрывной деятельности против социалистических стран²⁶. Поэтому мы должны всемерно поднимать в советском народе революционную бдительность, укреплять органы государственной безопасности.

В числе важнейших задач по отчетному докладу ЦК КПСС требовал:

„Бдительно следить за происками тех кругов, которые не заинтересованы в смягчении международной напряженности, своевременно разоблачать подрывные действия противников мира и безопасности народов.

Принимать необходимые меры для дальнейшего укрепления оборонной мощи нашего государства, держать нашу оборону на уровне современной военной техники и науки, обеспечивающем безопасность нашего социалистического государства“²⁷.

Еще одним важным событием и итогом стал специальный доклад Н. С. Хрущева делегатам 25 февраля, уже после окончания работы съезда, предварительно не обозначенный в повестке дня его работы.

Краткое изложение основных положений этого доклада необходимо предварить рядом пояснений. Н. С. Хрущев позднее об этом писал так: „несмотря на то, что я довольно давно сомневался в справедливости обвинений в адрес многих „врагов народа“, в целом у меня не возникало недоверия к Сталину. Я считал, что имели место перегибы, однако в основном все было сделано правильно“²⁸.

При подготовке текста доклада „О культе личности Сталина“ Н. С. Хрущев опирался на материалы, представленные ему Прокуратурой СССР, КГБ при СМ СССР, Комиссией П. Н. Поспелова и А. Б. Аристова, Комиссией партийного контроля ЦК КПСС. Обращаясь к делегатам съезда 25 февраля 1956 г., Н. С. Хрущев пророчески предрек:

– Сейчас речь идет о вопросе, имеющем огромное значение и для настоящего, и для будущего партии…

Первый секретарь ЦК КПСС подчеркивал необходимость „серьезно разобраться и правильно проанализировать этот вопрос для того, чтобы исключить всякую возможность повторения даже какого-либо подобия того, что имело место при жизни Сталина, который проявлял полную нетерпимость к коллективности в руководстве и работе, допускал грубое насилие над всем, что не только противоречило ему, но казалось ему… противоречащим его установкам“.

Вполне естественно, что на партийном съезде Хрущев говорил о репрессиях против членов ВКП(б), хотя они непосредственно затронули и многих наших беспартийных сограждан. Такая, вполне объяснимая, непоследовательность и недосказанность доклада породили впоследствии немало вопросов, дискуссий и споров.

Для борьбы с „инакомыслием в партии“, продолжал докладчик, мнимыми и подлинными преступлениями была изобретена удобная формулировка, лишенная юридического содержания – „враг народа“. Позволю себе, с сожалением, заметить, что и позднее, при „перестройке“ в 1988–1991 гг. мы вновь встретились с рецидивом этого примитивно-конфронтационного мышления во времена поиска скрытых „врагов перестройки“, „врагов прогресса и демократии“, „консерваторов“.

– Массовые аресты и ссылки тысяч и тысяч, – продолжал Первый секретарь ЦК, – порождали неуверенность в людях, вызывали страх и даже озлобление… Если бы в этой борьбе был проявлен ленинский подход, умелое сочетание партийной принципиальности с чутким и внимательным отношением к людям, желание не оттолкнуть, не потерять людей, а привлечь их на свою сторону, то мы, вероятно, не имели бы такого грубого нарушения революционной законности, применения методов террора в отношении многих тысяч людей…

Хрущев информировал слушателей, что рассмотрение ЦК КПСС в 1953–1955 гг. ряда уголовных дел в отношении репрессированных лиц „обнаружило неприглядную картину грубого произвола, связанного с неправильными действиями Сталина“.

„Репрессии, массовые аресты, – делал вывод докладчик, – нанесли огромный ущерб нашей стране, делу строительства социализма, активизировались всевозможные клеветники и карьеристы…

Нам нужно решительно, раз и навсегда развенчать культ личности, сделать надлежащие выводы как в области идейно-теоретической, так и в области практической работы“.

Для этого конкретно предлагалось:

– искоренить как чуждый духу марксизма-ленинизма и несовместимый с принципами партийного руководства и нормами партийной жизни культ личности, вести беспощадную борьбу против всех и всяческих попыток возродить его в той или иной форме;

– последовательно и настойчиво проводить работу по строжайшему соблюдению во всех партийных организациях сверху донизу ленинских принципов партийного руководства и прежде всего высшего принципа – коллективности руководства, по соблюдению норм партийной жизни, закрепленных Уставом КПСС, по развертыванию критики и самокритики;

– восстановить ленинские принципы демократизма, выраженные в Конституции СССР, вести борьбу против произвола лиц, злоупотребляющих властью.

По докладу Н. С. Хрущева съезд поручил вновь избранному Центральному комитету КПСС „последовательно осуществлять мероприятия, обеспечивающие полное преодоление чуждого марксизму-ленинизму культа личности, ликвидацию его последствий во всех областях партийной, государственной и идеологической работы, строгое проведение норм партийной жизни и принципов коллективности руководства“.

Делегат съезда, член ЦК КПСС и председатель КГБ при СМ СССР И. А. Серов вспоминал: „На делегатов съезда этот доклад произвел громадное удручающее впечатление. Многие в кулуарах делились со мной, что не надо было об этом говорить“²⁹.

Доклад Н. С. Хрущева, отмечал еще один его современник, „произвел прямо-таки ошеломляющее впечатление. Сразу воспринять все сказанное было просто невозможно, настолько тяжелыми и неожиданными оказались впервые обнародованные факты столь масштабных нарушений законности и чудовищных репрессий… Нужно было как следует осмыслить все сказанное, понять, как такое могло произойти в социалистической стране… В стратегическом плане выбранный курс был единственно верным, без него невозможно было здоровое развитие общества. Тактически же мы совершили серьезную ошибку, пойдя на этот шаг без соответствующего пропагандистского обеспечения… Огромные же массы советских людей оказались в положении без вины виноватых, испытывая чувство горького разочарования и опустошенности“³⁰.