Прощение для мажора

Глава 9

Я задыхалась, стоя на мосту ночью, ветер словно сошел с ума и таранил меня бешеным шквалом. Где-то вдали, в парке между деревьями, он разносил по тротуарам опавшую листву. Свет фонарей освещал эти безлюдные дорожки, а я, дрожа, ждала того, кто опаздывал. Когда пришла сюда впервые, после стычки с Максом, пообещала себе, что это первый и последний раз, нужно было остыть и немного забыться. Спустя пару дней, снова поперлась за чудо-таблеткой, перечеркнув все предыдущие обещания, нашла кучу оправданий своим поступкам. Максим был прав, я слабая, и все, что могу – это забиться в угол и жалеть себя, бедную. Была бы сильнее– прыгнула б с этого моста и нашла бы забвение в холодной темной воде, а не искала облегчения в непонятной дури. Я недостойна мужчины, которого любила больше жизни, и с нечеловеческой болью оплакиваю. «Мне нужно время, – твердила я снова и снова, – время уносящее боль, и как только оно залечит все раны, я сразу же возьму себя в руки». А пока ждала мальчишку, продающего мне таблетки за нереальную цену, он говорил, что это слабый наркотик и к нему практически не привыкают, а мне, по сути, было плевать. Хотела безумно забыться и увидеть снова Игната, ведь мозг, взбудораженный химией, воспроизводил настолько реальные силуэты мужа, что я забывала о том, что он погиб. Возвращаясь домой под утро, видела осуждающий взгляд мамы, но ничего не сказав, она включала свет и уходила на кухню. А я плелась следом, опускалась на колени у ее ног и плакала, прося прощения. Когда проходило действие таблеток, казалось, наступал конец света, и вся боль и печаль накатывались десятикратной силой. И еще было стыдно, проклинала свою слабость, сгрызая под корень ногти. Непутевая дочь, плохая жена, ужасная мать для горячо любимого сына. Первое время опускала бортик на его кроватке, садилась на пол и, положив голову на матрасик, смотрела часами, как Кирюша спит. А потом сочла себя недостойной своего маленького мальчика, и даже смотреть на него не могла. Казалось, своим взглядом я запачкаю его чистую душу. В какие-то моменты, когда действие наркотиков отпускало, и боль не успевала вновь накрыть, я понимала, что нужно завязывать, необходимо срочно спасаться. И давала себе решительное обещание, что больше такое не повторится, но стоило ночи опуститься на город, хватала плащ и бежала на тот проклятый мост. А ведь я всегда считала себя сильной и упорной, знакомые завидовали моей силе воли. Стоило поправиться на несколько килограммов, как я упорно сбрасывала их, в то время, когда подруги по десять раз срывались, помню в институте выходила тройка по химии, что означало потерю стипендии, и я совершенно не понимала этот предмет, так за несколько ночей просто вызубрила весь материал на отлично. Могла дочитать до конца самую нудную книгу, лишь потому, что уже начала читать и жалко было потраченного времени. А когда работала в магазине, ко мне отравляли всех чересчур капризных клиентов, потому что лишь мне хватало терпения их выдержать. Так что стало с той мной? Она умерла вместе с мужем!

И вот снова, дрожа, стояла на мосту, и дрожала вовсе не от холода, а от нетерпения получить то, что так нужно. И парень как назло опаздывал, что немало заставляло нервничать, да потребность в таблетках очень давила. Было терпимо, не так как показывают в фильмах о ломках, когда люди выдирают свои волосы, нет, такого не было, но было фигово, казалось, что время слишком тянется, и внутри весь ливер начинало трясти. Он, как всегда, появлялся снова, из ниоткуда, быстро совал мне в руку пакет, забирал деньги и тут же исчезал в парке среди деревьев. Не раздумывая, проглотила пилюлю и запила водой. Завтра, завтра буду снова себя ненавидеть, корить, плакать, злиться, но не сейчас. Сейчас я увижу любимого…

Со стороны наверняка это было жуткое зрелище. Растрепанная девушка смеется, болтает сама с собой, делает ненормальные жесты руками. Но в те моменты я была словно в другой вселенной, полностью забывала про реальность, и как наяву видела Игната. Мы общались, обнимались, и я просто долго смотрела на него. Но я не чувствовала его тепла и запаха, в какие-то секунды прогоняла мысль, что это всего лишь иллюзия, вызванная наркотиками.

Любой тупик в жизни имеет выход, до тех пор, пока мы сами себя не загоним в него окончательно. А потом уже кажется что все, конец света, клетка захлопнулась. А ведь я даже не пыталась выбраться из нее, смаковала свое горе, как хорошее вино, считая, что если станет легче и боль пройдет, то тем самым предам любимого. Агония, выжигающая изнутри, это моё напоминание о том, что имела и безвозвратно потеряла. Наверное, в моменты горя человек лишается части разума и видит все лишь наполовину, поэтому не может трезво оценить ситуацию. И этим человеком была я, казалось, что все хотят от меня слишком многого, твердя, что жизнь продолжается. Но никто не понимал, что моя жизнь кончена, без любимого я угасала, как звезды на рассвете. Безнадежно искала его, во всем окружающем меня, хоть какое-то совпадение, ниточку, связывающую нас. А ведь все, что нужно, было рядом, в колыбели рядом с моей кроватью, сынок, который навечно соединил нас.

Чем дольше принимаешь наркотические вещества, тем слабее они дают эффект, усиливая раздражение и потребность. Не знаю, когда именно, но я поняла, что эти чудо-таблетки больше мне не помогают. Несколько дней или недель сидела в комнате, практически не двигаясь, а внутри бушевала буря. Разум был поврежден, казалось тогда, необратимо, без пилюль горе настолько душило, что хотелось взять себя за горло и сжимать до тех пор пока не задохнусь. Мама не догадывалась о причине ухудшения моего состояние, возможно, подозревала что-то, из-за слишком резкой смены настроения. Понимала, что не хочу больше таблеток, не хочу спать, есть, дышать, дни были водоворотом серой массы, из глубины которой доносились знакомые голоса. Я не искала себе оправданий, просто не хотела больше жить… Даже не уверена, что моя депрессия была полностью связана со смертью мужа, наверное, в тот момент навалилось все. Мама уже не скрывала своего неудовольствия, и давила, требуя взять себя в руки. И как ни крути, отказавшись от таблеток, я чувствовала, что привыкла к ним.

В полночь поцеловала сына в макушку и, попросив у него прощения, вышла из дома. Я уже ни о чем не думала, ноги автоматически вели меня туда, куда задумала заранее. В тот момент сломалась полностью, чувствовала, что душа упорхнула куда-то далеко, и от меня осталась лишь бесцветная оболочка. Я не была настолько смелой, чтобы в трезвом рассудке решиться на то, что задумала, и поэтому написала мальчишке, что жду его на том же месте, с просьбой принести что-нибудь посильнее.

Осень подходила концу, и мороз заметно щипал кожу, но я смотрела на асфальт, блестящий от покрывавшего его гололеда. В городе небо редко бывает настолько звездным, но в эту ночь они словно искры сверкали в черном бесконечном пространстве. Я пришла на мост и посмотрела вниз, на спокойную гладь реки, в которой как в зеркале отражалось звездное небо. Ждала парня, моё волнение нарастало, и сомнения стали будоражить мозг. Твердила себе с десяток раз, что все уже решила. Да и семье будет проще без меня… Дура, отчаявшаяся дура, которая не могла думать ни о чем, кроме того, как облегчить свою боль. Парень снова явился с большим запозданием и, странно поглядев на меня, вручил пакетик с какими-то прозрачными кристаллами. Взяла дрогнувшей рукой, отдала деньги впервые не спешившему уходить юноше.

– Иди! – сказала, махнув головой, в его присутствии вряд ли бы я на что-то решилась. Он, хмыкнув, почти бегом бросился прочь. А я, проглотив порошок, почти сразу почувствовала как забурлила кровь и одурела голова. Посмотрев снова вниз, совершенно спокойно подумала о том, что всего лишь несколько минут разделяют меня от встречи с бесконечностью. И любимым…

Глава 10

Я слилась с вселенной, ветер теперь не трепал мои волосы, он бродил внутри, подгоняя вперед. И глядя в темную бездну реки я больше не замечала отражающихся звезд в воде, они с небосвода напоминали о будущем, о жизни, от которой я сама же отказалась. Видела там, в мерцающем черном омуте, любимого, который тянул ко мне свои руки и, не раздумывая, шагнула к нему. Когда разум одурманен и не принадлежит тебе, вся реакция замедленная, и кажется, что время вокруг останавливается. Зажмурившись, ожидала, когда услышу всплеск и меня окутает смертельный холод. Но время шло, и конец не наступал. А потом меня заставил открыть глаза щелчок пощечины, от которого механически запрокинулась голова, но боли я не почувствовала.

– Что ты творишь, дура? – взвыл мужской голос, и кто-то с силой меня встряхнул.

В глазах был туман, и я не сразу разглядела того, кто стоял передо мной. Но словно разгоняя пелену, в моё сознание проникло перекошенное от бешенства лицо Макса.

– Идиотка! – кричал Макс, продолжая яростно меня трясти, – о чем ты думала?

–Уйди, – вымолвила я с трудом, чувствуя, что онемевший язык не хочет подчиняться. Я находилась в какой-то прострации между жизнью и смертью. Решилась и уже почти реально ощущала себя окутанной вечным покоем. И сейчас, когда мужчина предотвратил моё падение, я полностью не осознала, что произошло. Голова шла кругом, я с трудом удержалась на ослабевших ногах.

– Хочешь сдохнуть? Хочешь? – снова заревел он, замахнувшись. – Я собственными руками тебя придушу, если еще раз посмеешь…

Макс не ударил, просто сжал кулак и быстро разжал, а мне было так параллельно на все, что происходит. Я казалась в его руках тряпичной куклой, которую он тряс, словно желая разорвать. Пошатнулась и рухнула бы, если б он с силой не заставлял стоять.

– Посмотри на меня, – требовал брат мужа и, видя, что моя голова безвольно болтается, схватил жесткими пальцами за подбородок и сжал, – смотри на меня! Черт возьми! Ты под чем?

Стоило ему взглянуть в мои закатывающиеся глаза, как он сразу понял причину моего состояния. Показалось, что на секунду Макс замешкался, а потом снова прокричал:

– Да что, блядь, ты творишь с собой, ненормальная! – в моем взбудораженном сознании мужчина выглядел как бык, из ноздрей которого идет пар. И который вот-вот готов был броситься на меня, как на мулету в руках тореадора. А мне было плевать…

Макс схватил меня за руку и куда-то потащил, и я возмутилась, осознав то, что он помешал мне отправиться к любимому. Конечно, в нормальном состоянии я вряд ли стала противиться своему спасению, но в тот момент мной по большей части управляли наркотики.

– Пусти! – закричала я сдавленным голосом и стала вырываться.

Максим остановился так резко, что я врезалась в его плечо и покачнулась.

– Хорошо, – усмехнулся мужчина и еще резче разжал пальцы на моем локте. В считанные секунды, не удержавшись, упала к его ногам, а он, посмотрев на меня сверху вниз, спросил:

– Довольна?

Ничего не ответила, попытавшись подняться, но это получалось с трудом, тело очень ослабло и не слушалось. Тогда Максим быстрым движением вернул меня в вертикальное положение. Даже в таком неадекватном состоянии меня разозлил его торжествующий взгляд, он смотрел так, будто я без него не в состоянии сделать шаг.

– Руки убери, – прошипела я, стараясь сконцентрировать мозг на равновесие. Тот отпустил и, в этот раз устояв, развернулась и пошатываясь пошла к мосту.

– И куда собралась? – услышала его рычание за спиной.

– Оставь меня в покое, – ответила я тихо, неуверенная в том, что он расслышал.

Но поняла, что услышал, когда меня бесцеремонно развернули, схватив за шкирку, и снова Макс потащил за собой. Вырвалась, задыхаясь от негодования и злости, выкрикнула, чувствуя, как накатывает отчаяние:

– Ты понимаешь, я не хочу жить!

Испугалась так сильно, что паника сковала тело, я думала, что сегодня все прекратится и наступит долгожданный покой. Даже не задумывалась о том, что будет, если не смогу, и теперь, думая о завтра, видела очередную порцию агонии, стыда и разрушающей ненависти к самой себе.

– Это не ты, за тебя сейчас говорит наркота! – ответил уверенно Макс и снова хотел взять за руку, но я увернулась, чуть не упав.

– Нет! Я пришла сюда, все обдумав! Не могу так больше! Не могу задыхаться каждый день…– всхлипнула, чувствуя, как слезы брызнули из глаз, и громко выкрикнула, скорее сама себе: – Ты был прав, я слабая! Я не могу бороться!

– Глупости, – тихо ответил мужчина, заключив мое сопротивляющееся тело в объятия. А я взорвалась, из меня словно выплеснулась вся боль, которая копилась внутри. Я кричала,захлебываясь слезами, и задыхалась, не в силах побороть отчаяние и ужас.

– Не хочу… не хочу мучить близких… Я смотрю в будущее, и не вижу его, без Игната. Не хочу видеть…– заикаясь, тараторила я, нет, не Максу, сама себе, оправдывая свой страшный поступок, – это так страшно… так страшно. Я не хочу больше… не хочу.

Максим молча сжимал моё дрожащее тело, ожидая, когда буря пройдет. Он был напряжен, и не знаю, то ли мое сердце, то ли его бешеными ударами отзывалось у меня в ушах. Охрипнув от рыданий, потихонечку затихала, чувствуя всепоглощающее опустошение. Не заметила, как мужчина поднял меня на руки и понес в машину. Очнулась, когда он завел двигатель, и спросила почти шепотом:

– Куда… куда мы?

– Туда, где ты не сможешь себе навредить, – ответил холодно Максим, и от этого голоса мурашки побежали по коже. Почему-то сразу вспомнила как когда-то его упрятали в клинику, и ощутила ужас от мысли оказаться там.

– Я хочу домой, – пропищала я, чувствуя нарастающий страх.

– Зачем?

– Как зачем… Там мама и Кирюша…

– Да ладно, можно подумать, ты думала о них, когда хотела сигануть с моста, – гаркнул он, прибавив газа.

– Я не хочу в клинику, – всхлипнула, вспоминая, как много лет назад Макс говорил то же самое.

– А, вот оно что, – усмехнулся тот, – у меня была такая мысль. Но это слишком просто, вряд ли ты что-то осознаешь, лежа под капельницами и обезболивающими. Посмотрим, как ты сама справишься с тем, что ты натворила…

– Что это значит? – промямлила я, испугавшись его непонятных слов.

– Пора учиться бороться!

– Мне все равно, что со мной будет…

– Посмотрим, как ты запоешь часа через три, – снова усмехнулся мужчина, а я не понимала, откуда взялась такая ненависть и злость.