Прощение для мажора

Глава 13

Я сидела, дрожа на пеньке, и выдыхала струи пара, ощущая, как от мороза горят кончики ушей. Мой взгляд был прикован к небу, на котором одна за другой гасли звезды, и где-то вдали, на бесконечных просторах вселенной, мелькали вспышкой кометы, оставляя после себя огненные следы. Возможно оттуда, из бесконечности, на меня смотрит Игнат и поражается, как я такой стала… Здесь, на свежем осеннем воздухе, я словно прозрела, пусть меня и трясло, сдавливая все органы внутри, но мозг был ясный, впервые за это время. Казалось, жизнь разделилась на до и после того, что произошло сегодня на мосту… Все вокруг, обласканное морозом, мерцало, как будто усыпанное серебристыми блестками, деревья, оставшиеся практически без листьев, замерли не колышась, вслушиваясь в тишину. И действительно было тихо, сюда не доносились звуки шумного города, только ночь окутывала своими звуками. Казалось, под еле уловимый шелест травы можно услышать свои мысли или же голоса из другого мира. «Как ты докатилась до этого?» – в тысячный раз повторял голос в моей голове, и я не знала, что ответить самой себе. «Как ты могла решиться на самоубийство? Как настолько могла съехать крыша? Как, Женя? Как? Как? Как?» – и мне хотелось крикнуть, разорвав эту тишину: – «Не знаю! Не знаю я! Не знаю». Просто, потеряв любимого мужа, я поняла, что свет вокруг меня погас, и блуждала во тьме, не спеша искать выключатель, понимая,что тогда бы пришлось продолжать жизнь без супруга. А сейчас, глядя как там, вдали на горизонте, постепенно светлеет небо и солнце поднимается, разгоняя тень, поняла, что жизнь продолжается, несмотря ни на что: погиб Игнат, умру я, и кто бы ни умер, солнце так и будет вставать, освещая людям путь. И мой сын продолжит свою жизнь, не понимая, почему остался сиротой. Господи, как я только могла посметь думать об этом? Ведь моя жизнь не принадлежит ни мне, ни мужу, она целиком и полностью отдана моему малышу. Как же теперь страшно от осознания того, что я хотела сотворить. Как тяжек груз катастрофической ошибки. Нет, мне не стало легче ни на гран, внутри все также обливается кровью, только теперь я могу обмотать эти раны бинтом, понимая, что они не смертельны. Пусть и превратили мою душу в инвалида, пусть обвили сердце колючей проволокой, но не дали права лишать Кирюшу материнской любви. Если бы только сыночек что-нибудь понимал, я бы тогда вымаливала его прощение, за то, что хотела оставить, до тех пор, пока бы не услышала ответ. Я могу все исправить, еще не поздно, у него вся жизнь впереди.

– Ты все же решила замерзнуть насмерть? – вздрогнула, услышав голос Макса, нарушивший мою уединенную тишину.

– Мне не холодно, – ответила я отстранено.

– Но ты…

– Дрожу не от холода, – перебила, понимая, что он имеет в виду.

– Идем в дом. Я, конечно, понимаю, что ты не замерзла, – махнул тот подтверждающе головой. – Но нос у тебя краснее, чем у Деда Мороза.

– Что ты сказал моей маме? – спросила я, оставив незамеченным его комплимент.

– Сказал, что отвезу тебя в пансионат, где людям помогают справиться с таким горем, – пожал плечами Максим.

– А про то, что было на мосту? – спросила, ощущая, как горят щеки, то ли от мороза, то ли от стыда.

– Нет! – твердо ответил тот. – Зачем? Чтобы она сошла с ума от волнения за глупую дочь?

– Спасибо…

– Серьезно? – удивился чему-то мужчина.

– Что серьезно? – не поняла я.

– Ты меня благодаришь? На это я ну вообще не рассчитывал, – усмехнулся Макс. – Ты хотя бы предупредила, я бы тогда пиджачок надел.

– Да иди ты! – гаркнула я, поднявшись и, не глядя больше на него, направилась в дом. Войдя в комнату, я улеглась на диван, на котором не так давно удобно располагался Макс,и, закрыв глаза, решила попробовать поспать.

– Это вообще-то мой диван, уже лет как двадцать, – заявил голос где-то надо мной.

– На нем не написано, что он твой, – ответила я, отвернувшись.

В кои-то веки Максим решил не спорить со мной, а просто погасил свет, видимо, отыскав себе другое место для ночлега. Понимала, что не сомкну глаз, но уставшему телу хотелось тепла и покоя, поэтому я смотрела на мерцающий огонь, видневшийся из дверцы печи. Это завораживало, пламя словно пыталось вырваться на свободу, но ему препятствовала непробиваемая чугунная преграда. Эта печь напоминала меня, во мне тоже бушевал пожар, который потушить не в моих силах, так же как и не в ее. Уснула лишь когда солнце ярко осветило небо, а глаза уже начали гореть и слезиться, стоило прикрыть их, и я забылась странным сном, в котором прошлое переплеталось с будущим. А проснувшись, так и не поняла, что приснилось, и чувствовала себя вымотанной и чертовски голодной.

Глава 14

Я вышла во двор ближе к полудню, солнце поднялось уже высоко. Макс засучив рукава рубил дрова, и по тому, что его старый растянутый свитер был запачкан краской и в воздухе витал специфический запах, можно сделать вывод, что не так давно он что-то красил. На улице стоял теплый осенний день, свежий воздух ласкал ноздри и пробуждал зверский аппетит.

– Ты и дальше собираешься морить меня голодом? – спросила я Максима, глядя как тот одним взмахом топора разрубил полено.

– А я думал, ты воздухом сыта, – усмехнулся мужчина, – ну если бы ты внимательно посмотрела на стол возле печки, то обнаружила бы там пакеты с продуктами.

– Я хочу поехать домой! – ни с того ни с сего заявила я.

– Зачем?

– В смысле зачем? К маме и сыну!

– Так они не дома, – пожал плечами Макс.

– В смысле? А где? – спросила я растерянно.

– В гостях у моих родителей.

– С чего вдруг?

– Понимаешь, не ты одна тяжело переживаешь потерю Игната. Моя мама тоже не находит себе места, хотя и старается при нас держаться. Но я заметил, как она меняется, когда рядом Кирюша. Вот и предложил Тамаре Игоревне погостить у нас, до тех пор, пока ты не вернешься, и ей все же помощь какая-никакая будет с малышом, – объяснил мужчина, что не особо успокоило, кто ему вообще дал право решать за меня? Думала, что ответить, но слова комом встали в горле от возмущения, и тогда Макс опередил, ошарашив меня:

– Кстати, а ты знаешь, что Кирилл уже почти самостоятельно сидит?

Замерла, внимательно глядя на мужчину. Наверное, только сейчас осознала, насколько я выпала из жизни… Глядя назад, на то, что было вчера, позавчера, я видела все в густом, сером тумане, в котором в принципе ничего нельзя было рассмотреть. Где-то там, в отдалении, до меня доносились голос мамы, плач малыша, но между нами словно стояла бетонная стена. Мой сынок уже сидит… Что еще я пропустила? Почувствовала, как сердце больно сжалось, с трудом удержалась на ногах, ничего не ответив, развернулась и поплелась в дом.

Рухнула обессилено на диван, обняв себя руками, слезы стояли в глазах, но я упорно не моргала, не позволяя им пролиться, твердя в мыслях: «Сама виновата! Сама!» Конечно, а кто еще? Сама прыгнула в яму отчаяния и не пыталась выбраться. Теперь самой все разгребать. Безумно сильно захотелось увидеть сына, до тряски, до сумасшествия, до боли, сейчас же. Вскочила и, схватив куртку, помчалась к воротам, прошмыгнув мимо Макса, даже не взглянув на него. Естественно, калитка оказалась заперта, тут же воскликнула:

– Открой!

– И куда собралась? – донесся до меня твердый голос Максима.

– Домой! Я хочу забрать Кирюшу сейчас же! Открой, – прокричала, ударив кулаком по металлу.

– Нет, – спокойно ответил Макс.

– Ты не имеешь права меня удерживать! Открой немедленно эту чертову ограду! – я трясла ворота как ненормальная, желая поскорее выбраться, словно от этого зависела моя жизнь.

– Ты не выйдешь отсюда, пока все не поймешь! – заявил уверенно он, а голос так и сквозил холодом.

– Я все поняла! Поняла! – кричала, не замечая слез, заливающих лицо. – Я хочу к сыну!

– И что ты поняла? Что не замечала несколько месяцев своего ребенка? – зарычал мужчина, безжалостно режа словами. – А теперь вдруг проснулся материнский инстинкт? Поздновато, не кажется? Помнится, ты хотела наложить на себя руки! Так вот, мертвецы не имеют права выбирать!

– Прекрати! – взвизгнула я, молотя кулаками по калитке. – Ты чокнутый! Сумасшедший!

Ненормальный!

– Нет, я-то нормальный, а твоё психическое состояние под вопросом!

– Я ошиблась и осознала это! Вы не имеете права лишать меня Кирюши! Я хочу его увидеть, – прокричала сорвавшимся от рыданий голосом.

– Хватит! – дернул меня за руку, отрывая от забора, костяшки моих пальцев были сбиты в кровь. – Никто тебя не лишает сына, ты увидишь его, как только придешь в себя.

– Я в себе! – закричала, вырываясь и молотя по нему кулаками, но Максим легко скрутил мне руки.

– Я вижу, – буркнул он, таща меня в направление дома.

– Пусти, – сопротивлялась я, не в состоянии успокоиться, мной овладела истерика.

– Пустить? Чтобы ты снова наделала глупостей? – Макс втащил меня в дом, не обращая внимания на мои попытки освободиться.

– Я же сказала, что все поняла, – выкрикнула задыхаясь.

– Раз поняла, успокойся и приготовь что-нибудь поесть, – язвительно усмехнулся он.

– Не успокоюсь, пока ты не отпустишь меня!

– Отлично, тогда посмотрим, насколько тебя хватит, – в следующую секунду мужчина швырнул меня на диван. Дыша, как разъяренный бык, попыталась встать, но он не позволил, толкнув обратно.

– Женя, прекрати! Мое терпение на исходе! – зарычал Максим, нависнув надо мной.

– И что ты сделаешь? – рассмеялась я истерическим смехом.

– Придушу тебя, – усмехнулся в ответ он. – Слегка, чисто для того, чтобы усыпить.

– Придурок, – бросила я, притянув к груди колени.

– Вот так лучше. Сиди и не дергайся, – прошипел мужчина угрожающе.

Промолчала, ощутив непомерное опустошение, казалось, сил не осталось даже говорить.

– А я ведь когда-то считал тебя сильной… Не сломалась после того, что я с тобой учудил…– произнес спокойно Макс, и меня удивила эта быстрая смена настроения. Только что рычал с бешеными глазами, а сейчас спокоен, как ни в чем не бывало. Как можно так быстро брать себя в руки?

– А я всегда знала, что ты больной псих! – еле слышно ответила я. – Особенно убедилась в этом после того, как ты меня чуть не убил.

– Что за бред?

– Это не бред! Ты подсыпал мне лошадиную дозу наркоты! Вернее, заплатил моей коллеге, чтобы она это сделала! И благо, что мне хватило сил вызвать скорую, – воспоминания того дня ясно всплыли перед глазами.

– Ну прости… Будем считать, что я вчера вернул долг!

Глава 15

– Можешь принести хотя бы воды? – усмехнулся Макс, видимо ему надоело то, что я насупившись просидела весь день на диване. Честно сказать, сил особо не было куда-то идти, сутки без еды заметно давали о себе знать. Но все же гордость не позволила отказать, поэтому, с трудом поднявшись, направилась к выходу. Я видела во дворе колодец, правда мне не приходилось им пользоваться, но в принципе знаю, как это делается. На улице уже стемнело, и двор освещал лишь полумесяц. Не спеша дошла до колодца, не спеша потому, что торопиться просто не могла. Желудок сводило болезненными спазмами от голода, а ноги еле плелись. Взяла ведро и опустила в колодец, осторожно раскручивая ворот. Выдохнула с облегчением, услышав характерный всплеск, и дождавшись, когда ведро наполнится водой, ощутила тяжесть. В моем состоянии каждый оборот ручки стоил огромных усилий, руки дрожали, боялась, что ведро может в любую секунду сорваться. На улице мороз, но я обливалась потом, вот даже не думала, что доставать из колодца воду может быть так тяжело.

– А я думал, ты в колодец провалилась, – раздался насмешливый голос у меня за спиной. Подпрыгнула на месте, выпустив ручку ворота из рук, и ведро с грохотом полетело вниз.

Обернулась и застыла пораженная, на секунду в темноте показалось, что передо мной…

– Боже, – воскликнула я растерянно. – Как я могу перестать думать об Игнате, когда ты всем своим видом напоминаешь о нем… Твои глаза так похожи на его…

– Запомни, – гаркнул он так неожиданно, что я вздрогнула. – Если ты даже ослепнешь или оглохнешь, я все равно не буду похож на брата! Поняла?

Не ответила, ошарашено глядя на мужчину, чья вспышка гнева меня очень напугала. Что его так разозлило? Они братья, и естественно, имеют схожие черты лица, это неудивительно…

– Поняла? – снова заорал Макс, не дождавшись ответа.

– Поняла, – выкрикнула я дрогнувшим голосом, чувствуя, как к глазам подступают слезы. – Ты не похож на него, ни капли! И никогда не будешь похож!

Бегом бросилась к дому, смахивая на ходу слезы, катившиеся по щекам. Закусила нижнюю губу, чтобы сдержать всхлип, сама не понимая, что так расстроило. Войдя в дом, спряталась в дальней, неотапливаемой комнате, свернувшись клубком на кровати. Злилась на себя за то, что сморозила глупость, сказав, что они похожи. Да, между ними было внешне явное сходство, но это не повод об этом говорить! И по характеру братья совершенно разные! Видимо мой разум был затуманен от голода, раз я додумалась такое ляпнуть. Беззвучно заплакала, из-за того, что думаю о сходстве человека, которого больше нет, которого люблю до сумасшествия, и больше никогда не увижу. Горечь подступила к горлу, вместе с желчью из пустого желудка. Кажется, опустошенная от слез и боли, я смогла даже задремать, потому что не сразу расслышала зовущий меня голос:

– Жень… Жень…– зажмурилась и раскрыла глаза, но вокруг было также темно, – Жень, иди поешь.

Промолчала, я больше не чувствовала голод, перетерпела и желудок перестал ныть. Понимала, что это временно, но все равно не хотела видеть Маска. Перекушу, когда он ляжет спать. И действительно, видимо решив, что я сплю, он выключил свет и, похоже, лег спать.

Подождав как можно больше времени, я поднялась и на носочках направилась туда, где должна быть еда. В темноте было сложно что-то разглядеть, шла на свет, исходивший от печи. Нащупала стол, стала шарить по нему руками, и так неудачно задела кастрюлю, которая с оглушительным звоном рухнула на пол, благо оказалась пустой. Но тут же повезло, и я нашла яблоки и бананы, схватив их, поспешила вернуться в комнату, сбив что-то на пути. Не сомневаюсь, Макс заметил мою ночную вылазку, но радовало то, что не сделал колкого замечания.