Сердце моего врага

Глава 5

– Вы не представляете, сколько на Борго было возложено обязанностей! – сетовал Адаваль, лежа на перине с бычьим пузырём полным льда на голове. – Я так рад, Рене, что вы с Дитаром вовремя появились во дворце просто не представляешь.

Дитар угрюмо молчал. Если младший брат увидел выгоду в смерти Борго, то сам молодой воин был не рад таким обстоятельствам. Мало ли кто мог знать о том, что в ночь смерти злополучного герцога, именно Дитар находился на вилле управителя Хелегая.

Да и отряд его людей был не так уж незаметен, чтобы совсем не вспомнить о них при более детальном расследовании. Кто-нибудь, нет-нет, да и укажет на вояк, державших путь через город.

И этот мальчишка со шрамом на руке.

Клеймо убийц из клана невозможно было забыть. Он был совсем ребенком, когда человек, выдавший себя за слугу, пробрался в их дом и повесил отца, обставив все, как самоубийство. И словно испарился из покоев, будто там его никогда и не было. Дитар не мог вспомнить лица человека, но хорошо запомнил два рубца на его запястье, пересекающихся подобно двум скрещенным мечам.

Тогда маленькому мальчику никто не поверил. Герцог Ситар Ронгро в то время был обвинен в заговоре против короны и низложен. Самоубийство опального советника императора посчитали самым естественным исходом дела.

Мать Дитара, после того как все имущество было конфисковано, вынуждена была броситься в ноги правителю, моля о пощаде хотя бы для единственного наследника. Мануэла была все еще слишком хороша собой, конечно же, император пощадил отпрыска, наградив благородную донну еще и своим бастардом.

Но, что бы там ни было, монарх заботился о любовнице до конца её дней, и продолжал заботиться о своем внебрачном сыне. Возможно, Август понимал, что законный отпрыск слишком изнежен и избалован, поэтому все свои силы вложил в Рене, бросая того из пламени войн в ледяную воду интриг двора.

Дитара Август ненавидел несмотря на все попытки отстоять первенца, Мануэла не сумела противостоять тому, что старшего ребенка сослали в армейские казармы. Но ничего, сам Дитар не пожалел ни разу. Как бы трудно ему ни приходилось, молодой человек в совершенстве освоил военное дело и стал лучшим командиром имперской охраны.

– Я сожалею, ваше императорское величество, – покорно склонил голову Рене перед возлежащим на белых перинах родственником. – Что ваш советник так скоропостижно скончался.

– Скончался он! Это же надо, довести дело до того, чтоб его на вилах собственные холопы вынесли! – совсем не величественно хмыкнул Адаваль. – А ещё этот мерзавец начал плести за моей спиной интриги! И против кого?!

Тут он замолчал, выдерживая драматичную паузу. Рене тоже молчал с торжественно спокойной физиономией, надо ведь было поддержать монарха в его стремлении напустить побольше трагизма.

Впрочем, самому Дитару было глубоко наплевать над театральными выходками его императорского величества. По прибытии в столицу Исантии выяснилось, что дела в стране обстоят гораздо хуже, чем можно было бы предположить.

Члены Совета заламывали руки, лебезя перед Рене, который со спокойным торжеством в глазах выслушивал вырисовывающийся перед ним гору государственных дел.

Если раньше бунтовала только горная Карпетрия, с ее вечно недовольными вельможами, то теперь, из-за непомерного налогообложения, стали подниматься и другие провинции. Из-за неурожаев встали и мануфактуры в городе, где синие повязки с ненавистью поглядывали на жирующих купцов и аристократию. В самой столице было неспокойно. Народ явно штормило.

– Он посмел усомниться в этом чистейшем из всех известных мне существ, невиннейшем создании – Иоланте!

От количества эпитетов в адрес императорской невесты Дитар даже со счета сбился.

– Бедняжка рыдала сутки, не выходя из своих покоев.

– Это ужасно! – сокрушенно вздохнул Рене.

Дитар едва сдерживал смех. Кто бы знал подоплёку этой истории до конца – не сносить им с братом голов! Мысль об устранении Иоланты его же руками под носом императора настолько позабавила, что нервный хохот сам собой рвался наружу. К тому же Адаваль выглядел помпезно и глупо, а Рене изо всех сил изображал сочувствие – попробуй не угоди родственнику, есть шанс мигом очутиться в злополучной Карпетрии.

– Я, не церемонясь, выгнал нахала! – продолжал свой рассказ император. – Дал понять, что отныне в его помощи не нуждаюсь! Но… я ожидал совсем другого!

В сердцах Адаваль стащил ледяной пузырь со своей венценосной головы и швырнул его в сторону.

– Чего же, ваше императорское величество? – Рене умело принимал игру капризного монарха. Дитар очень гордился братом, как бы там ни было, парню несладко придется, но он знает, во что ввязывается, а лучшей светлой головы не сыскать во всей империи.

– Извинений, конечно же! – Адаваль развел руками в пышных кружевах. – А это самонадеянный мерзавец даже в ноги мне не упал!

«Какая трагедия! – подумал про себя Дитар. – Сошлись два великих себялюба и не отнеслись к друг другу с надлежащим почтением.»

– Согласен, это ужасно! Советник императора должен оставаться его преданным слугой до самой смерти. – кивнул Рене. – Мне очень жаль, что все так обернулось, но теперь я и мой старший брат в полном распоряжении вашего императорского величества.

– О, Рене, ты слишком молод для столь тяжкой ноши! – император скривился как от кислых щей. – Борго тянул на себе практически все!

«Тянул, ты даже не представляешь, куда он все это тянул. И кто должен был платить за его опрометчивые телодвижения!» Рука Дитара непроизвольно сжалась в кулак. Хорошо, что на него никто не обращал внимания, а то свирепый взгляд мог напугать кого угодно. Предусмотрительно воин опустил взор, чтобы, и правда, никто не увидел в них разгорающегося гнева.

– Что ж! – вежливо улыбнулся Рене. – Тогда мы вынуждены откланяться.

– И… куда вы направитесь? – Адаваль изобразил скуку на лице, конечно же, ему плевать на дела младшего единокровного брата. Не стоит показывать свою беспомощность подданным, а то обнаглеют еще.

– Мой повелитель, – заговорил Рене, прижав руку к груди. – Мы отправимся туда, куда вы прикажете.

«К очередным приграничным территориям – подавлять восстание, – разочарованно подумал про себя Дитар. – Будто бы впервые!»

Брат сделал все возможное. Не его вина в том, что Адаваль глупец, каких нет.

Однако, в помощи монарх всё же нуждался. И он сам это прекрасно понимал. И знал, на кого из отлученных от двора можно свалить ношу государственных забот, лишь бы того не отослали подавлять очередной бунт в прогнившую глушь.

Молодой император не привык вести столько дел в одиночку, Борго был невероятно выгоден, хоть и нагл до безобразия, в своём умении измарать рыльце в пух непомерной маржи. Ум Рене не шел ни в какое сравнение с герцогом, но вот уж очень не хотелось давать столько полномочий батюшкиному отпрыску. Чего доброго, гляди, такой и пододвинуть с престола может.

Капус Борго постоянно ставил правителю в упрек, что бастард его отца умнее и куда прагматичное самого Адаваля. Поэтому именно бывший советник настаивал на том, чтобы держать Рене как можно дальше от столицы.

Но теперь не тот случай, когда можно было выбирать. Вокруг царила суматоха из-за убийства злополучного Борго. В стране тоже с невероятной периодичностью участились народные волнения, а сам молодой император желал только одного – жениться на несравненной Иоланте, которая будоражила все его тайные мысли.

Рене был нужен сейчас вместе со своим, безумного вида, братцем. Пусть выполнят свою функцию, а потом можно будет их швырнуть в горнило приграничной войны с беспокойными соседями. У этих двоих братцев, как показала ситуация в Карпетрии, неплохо получается.

– Что ж, мой дорогой брат, – скрепя сердцем, император снизошел до признания кровных уз. – Думаю, вы еще успеете натворить добрых дел в нашей стране, но пока ты и твой… родственник пригодитесь здесь. Я же не могу тянуть на себе все обязанности в одиночку, а лорды из Совета только и знают, что пытаются меня отстранить на задний план.

– Но разве батюшка леди Иоланты не поддерживает Ваше величество в столь тяжкие минуты? – Рене с легкостью изобразил на лице удивление.

– Конечно же, он меня поддерживает! – тут Адаваля опять стало штормить от негодования. – Но эти старые болваны в Совете со своими закостенелыми взглядами воспротивились, как только я предложил на должность первого держателя палаты мер и весов бедного Гаспара.

– Бедный господин Ронде! – Дитар только восхитился актерским мастерством своего брата, ни капли фальши. – Должно быть, это было невероятно унизительно для него.

– Еще как! – император в порыве сорвал с балдахина белую занавесь и, утерев запотевшую шею, швырнул лоскут на середину покоя. – Долго я буду ждать, когда мне поменяют лед?! Или я обязан обливаться водой? И вообще, меня будет кто-нибудь сегодня одевать?

Слуга, до этого молча стоявший в стороне, словно невидимка тут же оказался рядом с императором, помогая ему встать. Когда на Адаваля накинули роскошный бархатный халат, он выставил слугу из покоев вон.

– Есть одно дело, – мрачно заметил император. – Которое мне необходимо поручить доверенным лицам. И это, как ты понимаешь, Рене, не батюшка несравненной Иоланты. Он всего-навсего архивариус, а мне нужны верные люди.

– Рад служить вашему императорскому величеству! – склонил голову молодой человек.

– В империи назревают бунты, – продолжил излагать суть проблемы Адаваль. – А у нас с Иолантой должна состояться в скором времени помолвка. На бедной моей невесте столько обязанностей, что она вся изнемогает. Еще и жара эта…

Рене терпеливо молчал, в ожидании, пока монарший брат выговорится. Дитар вообще сомневался в том, что его мнение интересует императора, воин просто тихо радовался победе, которую одержал младший братец над Адавалем, сыграв на самолюбии и страхах правителя.

– Так что, тебе придется пока взять некоторые обязанности Борго на себя! – император свысока посмотрел на своего младшего брата. – В частности всю подготовку к празднествам, связанным с помолвкой. Еще придется приструнить этих старых пройдох в Совете. И я тебя умоляю, не сочти за труд принимать просящих с ходатайствами, возможно, как-то документировать их несусветные запросы. В общем, Гаспар тебя введет в курс дела.

– Буду рад служить вам, ваше императорское величество! – снова склонил голову Рене. – Когда прикажете приступить?

– Конечно же прямо сейчас! – нервно дернулся монарх. – Я не в состоянии даже встать из постели сегодня… голова еще болит безумно.

Император капризно скривил губы и прикоснулся к вискам. С таким прибавлением в весе не только голова болеть станет, тут все кости начнут ныть. Дитар отметил про себя, что в последний раз, когда видел монарха при дворе, тот был значительно стройнее и приятнее наружностью.

За последние полгода Адаваль сильно поправился и оплыл. Выпирающий живот и обрюзгшие щеки не делали его не более мужественнее не привлекательнее. Ещё немного, и он достигнет размеров своего покойного советника. Помнилось, Садаваль себя до такого состояния не доводил, тщательно следя за своим внешним видом. Правда, и о своем законном отпрыске он был невысокого мнения, по крайней мере, о его умственных способностях.

– Для тебя, Дитар, тоже есть дело! – неожиданно император снизошел до молодого воина. – Возглавишь, как и раньше, стражу Колонного зала. И…

Тут Адаваль задумчиво потер подбородок. Было видно, что полёт мысли с трудом набирал высоту в его блондинистой голове.

– Несколько месяцев назад на юге империи видели дракона. – на этот раз, не в свойственной ему холодной манере, произнес император.

Молодой воин, казалось, утратил дар речи.

– Но… разве…

– Именно – разве! – недовольно пресёк Адаваль, попытки Дитара объяснить, что драконов не существует.

По крайней мере не должно существовать.

– Ваше величество, брат, как и я, невероятно удивлен! – вступившийся в этот момент за молодого воина, Рене также выглядел ошеломленным.

– Правда ли это была какая-то крылатая ящерица – меня мало заботит. Дело совсем не в этом, – отмахнулся император. – Нам всем благополучно скармливали басни о том, как давным-давно Редаль-завоеватель высадился со своими войсками на землях расы людей-драконов и завоевал их. Но, если подумать, так ли уж непринужденно и легко победить простому смертному дракона? Да и завоевал – не значит, что драконов стерли с лица земли. В конце концов с ними могли заключить соглашение.

Впервые за все утро Адаваль рассуждал трезво и здраво, но только потому, что невероятно боялся остаться без власти. Потерять столь желанную корону, за которую ему не пришлось ни воевать, ни сражаться.

– Но это явная сплетня! – воскликнул Дитар. – Просто мастерски выпущенная в народ, чтобы сеять смуту в простой люд, который, к слову, скуден разумом и очень суеверен.

– Сплетня летала над городом добрых часа два так, что ее не увидел только идиот или слепой! – мрачно заметил император, который снова стал раздражаться. – Сожжено здание ратуши, и дом местного духовника. Истерия разошлась так широко, что каждый в городке твердил о появлении золотого дракона, даже дети. Людей едва удалось угомонить! Пришлось привлечь армию и запугать плебеев. Но легенда, все равно, ушла в народ. Теперь все ждут, что их освободят от узурпатора! Представляете? Я – узурпатор! Тогда, как… впрочем, это уже не имеет никакого значения!

Расстроенный император снова завалился в постель и положил на голову тот самый пакет с растаявшим льдом. Рене с Дитаром только лишь обменялись украдкой взглядами между собой.

– Поэтому, Дитар, ты уж возьми на себя обязательство разобраться с этим драконом, – произнес Адаваль с одышкой, возлегая на своих кружевных перинах. – Да и в столице нужно навести порядок. Перед помолвкой всё должно быть тихо.

– Что это с ним? – шепотом задал вопрос Дитар, скорее всего, сам себе, нежели брату.

– Не знаю! – хмуро ответил Рене и добавил шепотом:

– И, вообще, ты не заметил? Здесь чёрте что творится.

– Да заметил я все, – согласно кивнул молодой воин, снизойдя, как и брат до шепота. – Похоже, Адаваль совсем рехнулся.

– От него так воняло… странно очень, – новоиспечённый советник выглядел задумчиво. – Ты ничего не почувствовал?

– У него в покоях все провоняло благовониями до такой степени, прямо нос забился, – воин даже чихнул так, что от утёсоподобной фигуры Дитара шарахнулся один из слуг. – Такое ощущение, будто бы всю комнату облили маслами. Аж тошнит.

– Вот именно, – подтвердил Рене. – Будто бы все облили… это сделано для того, чтобы скрыть истинный запах разложения.

– Хочешь сказать, Адаваль болен? – совсем тихо спросил брата Дитар.

– С этим разберемся, а пока, и правда, займись драконом. Он боится какой-то пустяковой сказки не зря. Этот ящер, прыгая с языка на язык всем нам может выйти боком.

– А ты молодец, братишка! – первый страж Колонного зала едва коснулся пальцами спины родича. – Сумел-таки убедить этого болвана в том, что ты незаменим!

– Я всего лишь сыграл на его самолюбии и страхах, – отмахнулся Рене. – Адаваль глуп, но очень подозрителен, поэтому его милость для нас продлится недолго.

– Хочешь сказать – это все временно?

– Да, временно. Сомневаюсь, что найденный дракон и удачно организованная помолвка, спасут ситуацию. Что ж, придется снова как-то выкручиваться.

– Не переживай, – Дитар похлопал брата по плечу. – У нас еще все впереди. Наведи мосты между купцами и советниками, обоснуйся как следует в имперских палатах, а мне предоставь всё остальное. Если этот дракон существует, я притащу его тебе за хвост. Можешь въехать на нём в столицу. Пусть Адаваль со своей свитой утрется.

– На тебе, как всегда, самая черная работа, – Рене грустно посмотрел на брата. – Хотелось бы быть таким сильным и смелым.

– Зато ты у нас умный! Разве этого недостаточно? Мы дополняем друг друга, как левая и правая рука!

– Иногда хотелось бы обладать довольно сильным телом и благородным духом, чтобы не прятаться за спиной старшего брата.

– Брось, Рене, сколько раз ты мог просчитать действия врага в Карпетрии и продумать план действий. Твои умения не раз спасали наши с ребятами жизни.

– Но сражался всегда ты, Дитар! А я трусливо отсиживался в своих палатах. – советник ссутулил спину, поправив брошь на алом плаще длинными пальцами.

– Вот, что, парень! – воин остановился и развернулся к брату. – Выкинь всякую дурь из своей головы. Мне и мысли бы никогда не пришло, в чем-то там тебя упрекать. Мы с тобой одной крови – мать завещала всегда о тебе заботиться, несмотря ни на что.

– Мама, страдала оттого, что Садаваль тебя отнял у нее, отправив в казармы.

– Ничего! – бодро воскликнул Дитар. – Как видишь, это меня закалило. А теперь – пошли-ка мы к ребятам, сообщим им добрые вести. Да и пора самим бы уже привести себя в порядок.

Старший брат обнял за тонкие плечи младшего и увлек его за собой в сторону конюшен, где расположился отряд Дитара в ожидании своего командира.

Глава 6

Подготовка в городе к большим праздникам шла полным ходом. Полотнища с имперскими вымпелами, воздетые на самых высоких башнях и шпилях, с утра трепетали на ветру. Мальчишки-посыльные сновали с полными доверху корзинами между лавками, починяли переносные лотки, да сгребали подальше от порогов конские яблоки. Караваны кибиток устроили затор на мощеной храмовой улице, проклятья и ругань взвились над черепичными крышами, смешавшись с назойливым девичьим хохотом и разудалыми кабацкими песнями. Наша компания благополучно влилась в общую толчею торговцев, явившихся в столицу за звонкой монетой. Гинго, как всегда это было, выбил самое лучшее место на площади по праву первого прибывшего.

– С чего это я тебе должен уступать пятачок? – перед нами стоял здоровенный дядька с одним-единственным глазом, полным ртом золотых зубов и двумя такими же увальнями за спиной. – Твоего папашу я хотя бы знал, да и платил он исправно, а ты, поди, ломанный грош за пазухой греешь да с козами по полям блеешь.

– Когда мой отец был здесь в последний раз, у тебя был глаз на месте и зубы свои, – спокойно возразил Гинго. – А сейчас ты напоминаешь ободранного кота, который влез в собачий загон.

– Будешь гавкать, – единственный глаз держателя площади опасно прищурился. – Можешь без хвоста остаться.

Компания увальней в засаленных рубахах, больше похожая на банду трактирных забулдыг, нежели на держателей площади, дружно заржала, отчего из-за полога кибитки выступил, похрустывая костяшками, Сирвиг, чьи плечи бугрились холмами мышц, подобно взгорьям на воловьей спине, а рост не уступал длине оглобли от нашей телеги.

– Вы меня тут не пугайте своими кулаками! – окрысился одноглазый. – Я пуганый, как видите, не раз!

Он многозначительно ткнул пальцем в пустую глазницу.

– Только все равно как держал здесь места, так и держу до сих пор! А вы – валите на край, и там хоть на костях пляшите! Все равно, вас тут пара грязных бродяг, вонючая цыганка и висящая на веревке девка, кому нужно это жалкое зрелище?

У Сирвига сжались кулаки, еще немного, и он бы пересчитал зарвавшемуся держателю немногочисленные оставшиеся зубы. Но Гинго предусмотрительно выставил вперед руку.

– Погоди ты! – коротко бросил он силачу. – Джай!

Я, конечно, же сидела наготове и ждала этого вызова. Вот только держатель площади мне не очень нравился. Благодарности от такой публики не дождёшься. Мы еще в Хелегае хлебнуть успели, благо ноги унесли. Еле-еле.

Чтобы было эффектно, пришлось выпрыгнуть из фургона, в кувырке разжигая пятилучные веера.

– Да чтоб тебя! – кто воскликнул, я не видела, было не до того. Громилы попятились от хлынувшего во все стороны жара.

В моих руках стремительно завертелись огненные диски, которые я раскручивала над головой, расчерчивая воздух кривыми линиями пламенных крыльев. Мастерство приручения огня давалось мне еще с трудом. Гинго с его чутьем предложил, помимо танца, сделать пару-тройку новых кульбитов с переходом во фривольные изгибы всем телом для большего привлечения зрителей – столичные жители более избалованы всякого рода диковинками.

Вот теперь и пришлось кувыркаться перед этими барыгами, которые требовали за центральное место на площади немалых денег. Деньги за то, чем они, по сути, не владели! Ну и порядки! В других городах империи я такого не встречала, но там были свои заморочки. Как говорится: в каждом селе всяк себе на уме…

Выступление я закончила выпустив трепещущий рыжий сноп в небо в виде огненных птиц, которые рассыпались искрами над головами собравшихся вокруг нас зрителей. Оглушенная пульсом в висках, я и не сразу поняла, что вокруг собралась огромное количество народа, все рукоплескали и восхищенно кричали что-то.

– Ну что, Скорп, съел? – довольно осведомился Гинго. – И после этого будешь хрюкать, что у нас тут жалкое зрелище?

– Черт с тобой! – выругался держатель площади, его подручные хмуро взирали на нас из-за спины своего главаря. – Можете располагаться! Но учти, щенок, плату я с тебя возьму по двойным расценкам. Уж постарайся, чтобы твоя девка отплясала как следует в день праздника!

С этими словами Скорп с дружками канули в ближайший переулок. Люди вокруг, сообразив, что больше бесплатного представления не будет, стали поспешно расходиться, испугавшись замаячившей за торговыми рядами королевской стражи.

– Почему мы должны платить за место? – не выдержала я и все же пристала к Гинго с расспросами. – В других городах ведь такого не было!

– Другие города не были столицей! – буркнул Гинго угрюмо. – Полезай лучше в фургон.

И не дав мне больше и слова вставить, затолкал туда, откуда я так эффектно выпрыгнула.

– Так, красавицы! – Гинго влез следом за мной. – Займитесь ужином, но дальше нашего пристанища – ни на шаг, поняли?

– А как же продукты? – Игуми уперла коротенькие пухлые ручки в бока. – Или ты предлагаешь нам в котел насыпать песка?

– Если тебе по вкусу такая еда, можешь пару горстей съесть – тебе не повредит, – строго оборвал ее вожак нашей бродячей стаи. – Ешьте то, что осталось. Я принесу основное с ярмарки. Но по городу, чтоб сегодня не шлялись. Сирвиг присмотрит за вами.

– После Хелегая, брат, ты стал совсем невыносимым! – надула губки Гвен. – Хотя мы с тех пор почти всю Исантию объездили. Даже в северном Дорклоке побывали, а там ух, сколько сброда, не чета столичному, а ты все трясешься!

– За тебя и трясусь! – пробурчал Гинго. – Твоя рыжая голова вечно находит неприятности, поэтому тебе предупреждение первой, как только окажешься в компании Скорпа и банды, даже не дернусь спасать. А он не тот хелегайский вельможа, обхаживать и нежничать не станет.

– Конечно, ты не станешь ее спасать! – снова выступила Игуми в обычной своей позе и манере. – Все сделаешь руками Джай. Она тогда Гвенни вытащила! В этот раз тоже спасет!

Это была обычная перебранка нашего балагана. Первое время я только взгляд переводила с одного спорящего на другого, пока совсем не начинала шея болеть. Теперь стало привычнее, поэтому поспешила переодеться, мельком взглянув на спокойную Шаваро, если в ней нет возмущения – значит, и правда, стоило послушать Гинго и отказаться от похода в город. Хлеб с сыром найдется, даже есть еще соленое сало на варево – все ж лучше, чем совсем ничего. А чутью вожака я доверяла, он в этом деле с рождения.

– Так-с! – похоже было на то, что мужчина разозлился и, несмотря на превосходство в росте, вплотную подошел к карлице, едва дотягивающей до его пояса. – Это ты тогда подбила Гвен выйти погулять по городу, что и привело к беде. И обе вы знаете, что лучше меня послушать! А если так хотите приключений, можете выметаться отсюда ко всем чертям. Но, учтите, Джай ни за кем из вас не пойдет!

На последних словах Гинго так рявкнул, что Игуми аж подскочила, а Гвен дернулась.

– Уяснили?!

Девушки дружно закивали. Довольно смешно, если бы не было так тревожно. Поэтому я перед тем, как мужчина нас оставил, все же спросила:

– Гинго, что-то опять стряслось, да?

– Просто будьте осторожны, – бросил он мне напоследок. – Это столица, могут быть бунты. Попадетесь королевской гвардии, вас точно никто не спасет. Башня Скорби станет вашим пристанищем навеки.

– Башня Скорби? – переспросила я уже в, пропавшую за пологом, спину.

– О-о, – задумчиво протянула старая цыганка. – Это самая знаменитая тюрьма империи.

Она высыпала пепел из мундштука, в стоявшую рядом металлическую пепельницу, набила трубку свежим табаком и закурила.

– Ее построил дед нынешнего императора и сажал туда всех, кто смел противиться ему, – продолжила свой рассказ Шаваро, выдыхая табачный дым. Игуми и Гвен заткнули носы, карлица даже отвесила матерчатый вход в фургон, чтобы он мог проветриваться.

– Он посадил туда так много народу, – как ни в чем не бывало продолжала цыганка. – Что все уже сбились со счета, люди стали забывать, за какие грехи их туда сажали. Просто если тебе не посчастливится можно было быть пойманным и брошенным туда. В один прекрасный день император швырнул в Башню свою молодую жену, которая якобы возлегла с другим. Я помню тот день…

Тут Шаваро умолкла и снова затянулась, а мы втроем с открытыми ртами продолжали смотреть на нее. Частенько Шаво баловала нас байками, но все по мелочи, всякими легендами да сказками. Казалось, она жила еще в древнее время, когда по земле и правда бродили драконы, которых она встречала лично. А история с заточенной императрицей произошла чуть ли не сотню лет назад!

– Это ж сколько ей лет-то? – шепотом спросила у Игуми, на что получила толчок в бок и выразительное, как у вскипающего чайника, шипение карлицы.

– Тихо! Она такая старая, как… помет дракона… – тут Игуми многозначительно покосилась на меня. – Ну, или как твои шуточки. Лучше помолчи, а то Шаво собьется и забудет, что говорила.

– Царица была так прекрасна, – цыганка снова выдохнула кольцо табачного дыма и продолжила свою историю. – Золотые волосы царицы развевались на ветру, словно атласные ленты. Она рыдала, просилась, но никто не внял словам бедной женщины. Ее швырнули в ту яму, которую с тех пор так и прозвали Башней скорби и слез, так жалели люди молодую императрицу. Император же не сжалился даже тогда, когда в темнице у его жены родился сын. Не хотел он слышать о том, что его наследник растет в аду среди преступников и убийц. Изменницу с выродком он и вовсе не хотел видеть.

– Какая жуть… – прошептала Гвен, за что тоже получила толчок в бок от карлицы.

– Но однажды небеса разверзлись от сильного грома и молний. В тот день император праздновал новую свадьбу. Люди считали – сами боги были против такого греха, ведь никто не знал – умерла ли первая жена правителя. Гости съехались во дворец со всех земель и, невзирая на непогоду, веселились в имперских палатах. В один миг свод Башни треснул, подобно скорлупе, и оттуда вырвался дракон. Говорили – он был прекрасен: златокрыл и величественен, словно знал – мир принадлежит лишь ему одному. Он вырвался из тьмы к свету и разрезал грозовые облака, разгоняя тьму, укрощая ветер. Он нес в руках тело мертвой матери – первой жены императора, поруганной и обесчещенной своим собственным мужем. Погибшая, она стала его символом мщения. Дракон выжег дворец дотла вместе с гостями, правителем и его женой, а потом улетел к солнцу. Многие говорили – дракон и есть настоящий правитель, когда-нибудь он вернется и займет свой трон по праву. Быль иль небыль, мне не ведомо. Но, возможно, дракон вернется и разрушит саму Башню скорби, чтобы больше не лились людские слезы под гнетом нерадивых правителей.

– Ух! – выдохнула я, едва придя в себя. – Какая красивая сказка!

– Так это была правда, или нет? – опомнилась Гвен.

– Конечно, это была неправда! – язвительно заметила Игуми. – Драконов отродясь никто не видывал.

– А как же… – Гвен многозначительно уставилась на меня.

– Это недоразумение! – отмахнулась Игуми. – Есть уже пошли, живот с голодухи сводит! Вам, может, и надо оставаться стройными, чтобы скакать как козы перед зрителями, а у меня – дамы изящного телосложения – на такую работу сил слишком много уходит!

Карлица весьма неизящно выпрыгнула из фургона, сделав кувырок в воздухе.

– Здорово было бы, окажись это правдой! – мечтательно заметила Гвен.

– Кто знает? – усмехнулась, затягиваясь, Шаваро. – Кто знает…

К счастью, Гвен больше не тянуло на приключения, как в Хелегае, пусть Башня и притягивала наш интерес своей легендой – урок в городке на реке Хелейе мы запомнили надолго.

Скорп, пусть и не беспокоил нас больше, но регулярно появлялся по вечерам во время наших выступлений, чтобы забрать плату. Он был нелюбезен и хмур, однако, по всему было видно – звон монет греет его алчное нутро.

Гинго не сопротивлялся. Но столичная публика все равно относилась к артистам-бродягам с настороженностью. Скудный поток монет не закрывал и дна шляпы. Люди были напряжены и выглядели уставшими, расшевелить публику было весьма нелегко. Самый первый успех казался теперь таким невероятно далеким и почти нереальным.

– Да, что тут твориться? – сетовала Игуми, обычно и занимавшаяся подсчетом заработанных денег. – Это же столица! Даже на севере у нас не складывалось всё так печально!

– А чего ты хотела? – хмуро осведомился Гинго. – По Охангу только что прокатились аресты. Пыточные работают и день и ночь, даже не сомневайся. Перед собственной помолвкой его императорское величество увеличил налоги до непомерных размеров, люди стали возмущаться и бунтовать.

– Но почему тогда все тихо? – захлопала глазами, удивленная Гвен.

– Это тебе кажется, что все тихо, – буркнул обычно спокойный и уравновешенный Сирвиг. – Буквально прошлой ночью арестовали мастера Клефаля.

– Кто это? – удивилась рыжеволосая акробатка. – Я его даже не знаю!

– Зато знаю я, и этого достаточно! – категорично ответил Гинго.

Он все так же куда-то уходил по утрам, оставляя нас на попечение Сирвига и Шаваро, возвращаясь лишь к началу представления. Мы же готовились к самому помпезному дню – к помолвке императора с его нареченной.

– Говорят, она первая красавица империи! – довольная тем, что знает больше нашего, похвасталась Гвен. – А еще, у нее волосы такого красного цвета, словно кровь!

Тут она схватила медную прядь своих волос и придирчиво осмотрела ее.

– Интересно, это такие как у меня, или все же и правда красные?

– Не знаю, – честно ответила я ей. – Никогда таких не видела.

В нашем клане, вообще, все были темноволосыми, одна лишь я блондинка, да Моро со светло-рыжими жидкими прядями, которые он, как только не пытался собрать в подобие пышной шевелюры, нося накладки на голове.

Гвен на моем веку была самой рыжеволосой девушкой, еще Игуми, но она подкрашивала свои светлые волосы хной.