Читать книгу: «Бездна», страница 2

Глава третья «Малышка Настя»

Влад одернул портьеру и зажмурился от потока солнечного света, он несколько секунд смотрел в окно на знакомый с детства двор: вот детские качели- карусели, вот скейтпарк – теперь уже весь расписанный творчеством местных граффити, а чуть в стороне футбольное поле со свежевыкрашенными синими воротами.

– Помню, как мы гоняли в футбол, а ты сидела вон на той скамейке и играла в куклы, иногда выбрасывала мяч обратно, на поле и звонко смеялась.

Влад обернулся к Насте, и пристально на нее посмотрел, он, будто не видел ее все эти дни, а сейчас внимательно вглядывался в нее.

Настя смутилась, но на этот раз сумела ответить:

– Конечно, помню, но я тогда совсем маленькая была.

Влад задумчиво произнес:

– Малышка с темными косичками и зелеными лентами. Сейчас ты совсем взрослая, и очень изменилась, Настя. Наверное, много парней за тобой бегает? – шутливо спросил он.

Настины щеки вспыхнули, она в волнении смяла кончик занавески:

– Я сама по себе, и никакие парни мне не нужны.

Влад усмехнулся:

– Ну, это ты сейчас так говоришь. Посмотрим, что будет, когда станешь студенткой. Куда собираешься поступать?

Настя расправила и без того прямую спину:

– В Харьковский национальный университет, на филологический факультет.

– Интересный выбор.

Настя с жаром выпалила:

– Хочу стать писателем! Тетя Марьяна говорила, что у меня есть талант!

Влад вздрогнул, в горле образовался ком и на глаза набежали слезы: мама…Он знал, что Настя и его мама очень сблизились за последние годы, мама преподавала у Насти литературу и русский язык.

Настина мать давно оставила дядю Толю ради богатого любовника. Сначала она писала и звонила дочери, а потом их общение прекратилось. Дядя Толя искал жену, даже выступил на передаче «Через годы – через расстоянья», но все безрезультатно.

Дядя Толя так и не женился, и всем говорил, что Настя – его единственный родной человечек, его маленькая птичка.

Как- то Марьяна прочла сочинение Насти и поняла, что девочка очень способная, и она предложила Насте Земцовой приходить к ней домой и брать разные книги из их обширной библиотеки.

Настя тогда зачарованно смотрела на высокие книжные шкафы, доверху наполненные литературой на различные темы: справочники, энциклопедии, зарубежные и российские авторы, классика и современные имена.

Марьяна любила книги и считала – что это и есть настоящее богатство, и Настя жадно прочитывала очередные томики Моэма Сомерсета или Бернарда Шоу, а потом бежала за новой порцией к тете Марьяне. Они пили чай, рассуждали о героях произведений, и почему они поступали, так или иначе.

Настя заметила, как опять побледнел Влад, и поняла, насколько ему сейчас больно и тоскливо от мысли, что мамы больше нет. И в этот момент, глядя на Влада, ей так хотелось обнять его, она даже сделала крохотный шаг навстречу к нему, но раздалась музыка, и на дисплее его телефона высветилось фото девушки. И Настя с сожалением отметила, что девушка очень красивая.

Влад быстро нажал кнопку:

– Ксюша! Да…милая…, и я очень соскучился по тебе…

Насте стало неудобно, присутствовать при личном разговоре, и она буквально выскочила из комнаты, но Влад, кажется, этого не заметил. Он всецело ушел в разговор, и Настя скоро догадалась, что звонившая девушка Ксюша – его жена.

Через приоткрытую дверь спальни, где ночевал Влад, долетал его голос:

– Да, еще два- три дня останусь здесь, нужно встретиться с нотариусом и оформить дарственную на мамину квартиру на тетю Валю, а потом сразу в Москву.

Ксюша, видимо, ответила что- то очень ободряющее и приятное, уголки губ Влада поднялись вверх, и он произнес:

– Люблю тебя.

Настя ругала себя, что не смогла уйти из соседней комнаты и стала свидетелем хоть и отчасти, интимного разговора Влада с женой. Внутри нее бушевала смесь из отчаяния, сожаления, обиды, зависти к Ксюше, которая всецело обладает Владом, а она.… А что она? Всего лишь маленькая девочка из воспоминаний детства.

Хотя Влад несколько минут назад и сказал Насте, что она очень красивая, но слова его звучали не как слова восхищенного мужчины, а как слова старшего брата или родственника. А Настино сердечко билось так быстро в присутствии Влада, и ей казалось, что оно способно выдать ее тайну.

И она знает, что Влад уедет через два дня. Всего лишь через два дня! Теперь уже навсегда! Ему незачем возвращаться в их родной город – тети Марьяны больше нет, а из- за тети Вали он приезжать не станет.

И что же ей остается делать? Опять несколько дней плакать в подушку, как в прошлом году, когда он приехал на несколько дней на день рождение матери и опять уехал?

А она, столкнувшись с ним, будто случайно, на улице, произнесла несколько фраз, а потом месяц перебирала их короткий, ничего не значащий разговор, вспоминая его блестящие, чуть смеющиеся глаза. И его губы… на которые она старалась не смотреть, но о которых потом мечтала, представляя, как он прикасается к ней.

Ну почему она такая дура! Ее разум твердил, что Влад воспринимает ее как школьницу, как ребенка, у них целых восемь лет разницы! Но ее безудержно тянуло к нему, она еще четвероклассницей влюбилась в него, и это чувство не только не ослабевало с годами, а наоборот только укреплялось и росло. Но что толку? Что ей с этим чувством делать?

На ее плечо неожиданно легла горячая рука:

– Настя, мне нужно идти. Дяде Толе передай большой привет и благодарность, что не дал мне остаться одному.

Когда он ушел, Настя, прикрыв глаза, долго держала свою руку там, где несколько секунд назад лежала его ладонь, и ее сердце все еще тревожно и рвано билось: «тук- тук- тук».

Глава четвертая «Свободное падение»

Настя стояла у окна словно приклеенная, смотрела, как Влад появился из- под козырька подъезда, как остановился около трансформаторной будки и закурил. Небо заволокло серыми тучами, и начал падать мелкий, словно крупка снег. Влад поднял воротник черного пальто, защищаясь от порывов влажного, холодного ветра.

Она бы и дальше стояла, замерев у подоконника и обрывая засохшие листья бегонии, но внезапно ей показалось, что окна квартиры задрожали как при землетрясении и раздался такой хлопок, что она в испуге отскочила назад. И тотчас окно затрещало и лопнуло, осыпаясь острыми, мелкими и крупными кусками ей под ноги.

В первые минуты Настя не поняла, что произошло, стены панельного дома завибрировали, и до ушей донесся ужасный грохот, какого Настя никогда в жизни не слышала, она в испуге похватала верхнюю одежду и как была в домашнем платье и тапках побежала по ступенькам гудевшего страшным шумом дома. Четвертый этаж, третий, второй, казалось, она спускалась целую вечность. И вот, наконец – первый – улица, она закричала:

– Влад! Влад!

В нос ударил запах дыма и гари, и через секунду раздался страшный взрыв, серо- черное марево скрыло ближайшую пятиэтажку, Настя снова закричала:

– Влад!

И тут кто- то толкнул ее и привали своим весом, Настя пыталась выкарабкаться из крепких рук, но ее резко прижали к земле, и голос Влада приказал:

– Не шевелись и не поднимай головы, Настя.

На земле было холодно и сыро, но Настя уже не пыталась освободиться, она сжалась в комок, слушая, как воздух с неприятным свистом рассекали какие- то мелкие предметы, и Настя похолодела от внезапной мысли: «Это пули?».

Через какое- то время все стихло, но Влад все еще прижимал ее к земле, оглядываясь по сторонам. Внезапно Настя услышала голос отца, он раздавался издалека. Отец, задыхаясь от быстрого бега, кричал:

– Люди! Прячьтесь! Нас всех постреляют! Люди!

Влад быстро поднял Настю и толкнул ее по направлению к подвалу:

– Беги туда!

Но она, выскользнув из рук Влада, опрометью помчалась к отцу:

– Папа! Папочка!

Опять начался обстрел, и в очередной раз рвануло так сильно, что Настя, не добежав до отца буквально полквартала, увидела, как его отбросило на стоянку машин. Она, ничего не понимая, ринулась туда, едкий черный дым застилал все вокруг, слезы лились по ее лицу, она как слепой котенок почти на ощупь пыталась пробраться между груды перевернутых машин, надрывно повторяя:

– Папа! Папочка, где ты?

Влад, упустив ее всего на несколько секунд не сразу понял, что произошло, но потом он тут же побежал вслед за прогремевшим на стоянке взрывом. Горели чьи- то белые Жигули «копейка», а не далеко от них лежал, распластавшись на асфальте, дядя Толя. Настя маленьким живым холмиком возвышалась над ним, упав рядом на колени, она трясла отца за руку, умоляя подняться.

Когда Влад приблизился, его передернуло – правая щека у дяди Толи отсутствовала, а в виске торчал кусок металлического предмета от разорвавшегося снаряда. Он попытался закрыть рукой лицо Насти, но та отбросила его ладонь и, прижав голову к груди отца, зарыдала:

– Папа, не умирай, папа!

Влад опустился на колени рядом с ней, он понял, что дядя Толя держится из последних сил и что- то пытается сказать ему. Влад опустил лицо и услышал тихий, срывающийся на шелест голос:

– Позаботься…– и, выдохнув, дядя Толя замолчал, прикрывая глаза, к которым стекала струйка крови.

Влад скинул пальто, уложил на него соседа и потащил по направлению к подъезду, совсем онемевшую, еле передвигавшую ноги Настю он нес под мышкой как маленькую собачку и молился, чтобы опять не начался обстрел.

Эти тридцать метров показались ему бесконечными, и когда, наконец, он добрался до подъезда, какой- то мужик вынырнул из коричневой двери, и хотел помочь занести дядю Толю в подвал, но неожиданно знаком остановил Влада:

– Отведи девочку вниз, потом возвращайся сюда.

Мужик взглядом показал на лицо дяди Толи, Влад обмер и под кожей пробежал неприятный холод, он понял, что пока тащил отца Насти, тот умер.

Влад вел упирающуюся Настю по лестнице, она выдиралась из его рук и кричала:

– Опусти! Что с папой? Отпусти же меня!

Влад неожиданно для себя наотмашь ударил ее по щеке, Настя испуганно прижалась к выходу подвала, уже не смея подняться хотя бы на ступеньку вверх:

– Еще один шаг и ты пожалеешь.

Сам же быстро поднялся, наверху его ждали, мужик протянул руку:

– Матвей.

Матвей показал глазами на дядю Толю:

– Его нужно похоронить и как можно быстрее.

Влад тупо уставился на Матвея, но быстро понял, что действовать придется немедленно. Они похоронили дядю Толю на вскопанной для первых тюльпанов грядке, около окон первого подъезда, где дядя Толя часто по утрам курил, прежде чем отправиться на завод в дневную смену.

Глава пятая «Шок»

– Так вот, значит, кому мы обязаны, – сквозь зубы прошептал Матвей, когда они с Владом скрылись за бетонной стеной, отделяющей мусоропровод от входа в подъезд.

В воздух снова послышался тяжелый стрекот и лязг. Всего в нескольких метрах от них шла группа людей в костюмах цвета коричневого хаки с сине- желтыми шевронами на рукаве курток. Они время от времени обстреливали двор и окна домов. Несколько раз под ноги Владу падали крупные куски стекла.

Где- то справа раздался страшный грохот, Влад и Матвей пригнулись к бетонному полу, усеянному мусором, в нос ударил едкий запах гари и газа.

Когда они подняли голову, то не смогли поверить, что от белой пятиэтажки, построенной самой первой в их дворе, осталось два подъезда из четырех, огонь, врывавшийся в квартиры, добирался до газовых колонок и труб и раздавались все новые взрывы.

Влад хотелось заорать, все казалось ненастоящим, нелепым, такого не могло быть! Он стоит в центре начавшегося разрушения, смотрит, как полыхает соседний дом, как чернеют от огня окна его подъезда и не может ничего сделать, вообще не может двинуться с места. В уме одна мыль: «Этого не может быть! Этого не может быть! Это не правда!».

За рукав его хватает Матвей и увлекает за собой, в подвал. Прежде чем закрылась дверь, Влад вскинул голову и посмотрел на почерневшее от дыма безразличное, холодное небо – неужели все, что сейчас происходит не сон, не страшный кошмар, от которого, вскрикнув, он проснется?

Наверху слышится топот тяжелых берцев и голоса:

– Що, все крысы поховались по подвалам?

И веселый, пьяненький ответ:

– А хто не сховався – я не винен!

И опять раздались отрывистые звуки автоматной очереди.

Влад прислонился к облупившейся подвальной стене, сразу обдало холодом, его шелковая рубаха совсем не грела, ботинки из тонкой кожи местами ободрались, и на подошву налипла черная грязь. Влад посмотрел на перепачканные землей руки – и до него с опозданием дошло, что он только что закопал дядю Толю на грядке, перед подъездом, чтобы не оставлять его тело брошенным на улице!

А ведь всего несколькими часами ранее, они с дядей Толей сидели в его простой, чистенькой кухне, встречая рассвет, и дядя Толя как мог, подбадривал. А теперь его нет!

Влад долго прикуривал сигарету, руки тряслись и когда, наконец, он затянулся, на мгновение стало легче. Он стоял, выкуривая уже третью, когда рядом с ним появился Матвей. Влад протянул ему пачку:

– Не могу войти внутрь и встретиться с ней.

Матвей кивнул и тоже затянулся. Они курили молча, каждый думал о своем. Матвей выкинул бычок на пол и произнес:

– Нам придется все рассказать девочке.

– Настя…ее зовут Настя, – произнес Влад.

Войдя внутрь, Влад не сразу заметил ее стройную фигурку, глаза долго не могли привыкнуть к темноте.

В подвале на сыром, грязном полу сидела группа людей, Влад не понимал, сколько же здесь соседей: двадцать, тридцать, а может и больше.

Настя куталась в вязаную кофту, которую накинула на домашний халат, когда выбегала из квартиры.

Он заметил, как ее маленькие пальчики на ногах поджимаются от холода, а открытые шлепанцы совсем не прикрывают почти детскую ступню. «Тридцать седьмой размер»– Влад поймал себя на мысли, что Настя совсем замерзла, но на нем тоже ничего нет.

На своем кашемировом пальто он дотащил еще живого дядю Толю до подъезда, а потом они с Матвеем так и похоронили его, прикрыв этим черным пальто.

Влад усилием воли сдвинул себя с места и сел рядом с Настей. Она молчала и сначала даже не повернула голову в его сторону, смотрела, уставившись вперед. Но когда Влад осторожно дотронулся до ее руки, она отчетливо спросила:

– Где вы похоронили его?

Влад замер, он сильно сжал ее холодную как ледышка руку, а в горле опять образовался ком, из- за которого он не мог свободно дышать. Он с трудом произнес:

– Около нашего подъезда.

Настя вздрогнула, еще минуту назад она не верила, что отца нет в живых. Но как только Влад произнес эти три слова, правда раздавила ее. Она сжалась в комок, обняла коленки и разрыдалась: «Папа, папа, папочка мой!».

Женщины, сидевшие недалеко от них и разговаривавшие полушепотом, замолчали, сочувственно глядя на Настю. Одна из них хотела встать, чтобы успокоить девочку, но Влад покачал головой: «Не надо».

Он молча сидел рядом с Настей и ждал, пока первая волна горя пройдет, сам недавно перенес потерю матери, и понимал, что значит для совсем юной девушки, в сущности, девочки на глазах потерять отца.

Настины худенькие, заостренные плечики долго вздрагивали в темноте, а Влад молчал, зная, что его слова сейчас будут бессмысленны. Потом Настя затихла, и Влад опять осторожно взял ее за руку, она не выдернула ее, напротив придвинулась к нему поближе. Он почувствовал, какое замерзшее у нее тело – ледяные руки, зубы стучат мелкой дробью, но Настя ничего не замечает, убитая свалившимся на нее горем.

Влад осторожно поднял ее с пола и утроил промеж нескольких женщин, одна из них скинула теплый платок и замотала ее ноги, приговаривая: «Что ж ты миленькая, совсем замерзла!».

Когда Настя поняла, что Влад направился к выходу из подвала, то непроизвольно вскрикнула:

– Нет! Не уходи! – хотела побежать вслед за ним, но одна пухлая, похожая на мягкую сдобную булочку женщина обняла ее за плечи и прижала к себе:

– Он вернется. Подожди его.

Влад, а с ним еще один мужчина, Настя вспомнила его имя – Матвей, исчезли. Ей казалось, что время замерло и тянется как жидкая резина, в какой- то момент на нее нахлынула паника – а вдруг Влада сейчас убьют как папу? Настя дернулась, чтобы встать, но ее опять остановила женщина с пухлыми руками, ее звали Наташа, она мягко, произнесла:

– Девонька, они скоро придут.

И Настя почему- то поверила ей, наверное, захотелось поверить, от Наташи пахло ванилью, сахаром и свежеиспеченными ватрушками с творогом.

Настин желудок свело – неужели она хочет есть? После всего, что с ней произошло? И сколько сейчас времени? Сколько они сидят в этом сыром подвале? И почему нельзя отсюда выйти?

Но она молчала, не хотела задавать вопросы, потому что уже боялась услышать ответ. Когда паника новой волной чуть не накрыла ее, она услышала голоса Влада и Матвея, постепенно их слова звучали все четче:

– Хорошо, что успели забрать продукты и одежду, пока нас не заметили всу -шники.

– Ненавижу их! С четырнадцатого года здесь засели!

Настя заметила в руках у появившегося Влада и Матвея большой мешок с одеждой, вторая сумка также была огромной и бесформенной. Когда высыпали содержимое в центр комнаты, многие женщины вздохнули с облегчением – несколько упаковок воды, печенья, консервов и пять буханок хлеба.

Влад также выпотрошил вторую сумку и быстро нашел там спортивное трико, кофту, куртку толстые носки и кроссовки с мелкой надписью «Рипок». И только облачившись в одежду, оказавшуюся ей по размеру, Настя поняла, как сильно замерзла.

Губы Влада едва дрогнули:

– А тебе идет спортивный костюм, Настя.

Сам Влад оделся в темно- зеленую куртку и в серые, разношенные кроссовки.

– Откуда все это? – спросила Настя.

Женщины постепенно разбирали сумку, натягивая на детей одежду, кому- то пришлось в пору, на ком- то висело, но все были рады и этому, так как многие не успели ничего надеть, когда выбегали из подъездов, напуганные взрывами, не понимая в чем дело.

Ей ответил Матвей:

– Помнишь, на углу нашего двора был магазин «Твой размерчик»?

Настя кивнула.

– Так вот, магазина теперь нет, но кое- какая одежда уцелела.

Настя замолчала, она стала постепенно понимать, что произошедшее с ними в это утро неслучайность, и не закончиться через два часа. «А чего и кого еще не стало?» – вдруг промелькнуло в голове и что же теперь с ними будет?

Казалось, одна и та же мысль одновременно отразилась на лицах всех, кто успел забежать в этот подвал.

Матвей опят исчез на несколько минут и вернулся с двумя пыльными бутылками водки и банкой огурцов, на крышке консервов проступала ржавчина. Его жена Наталья горько усмехнулась, день назад, она устроила бы взбучку, узнав, что муж прячет в кладовке алкогольную заначку.

Матвей достали из- за пазухи мелкие пластиковые стаканчики, и плескал туда понемногу, передавая водку взрослым по кругу.

Настя же, измученная всем, что ей пришлось перенести, впала в забытье, прислонившись к плечу Влада.

Влад взял ее на руки и уложил на пыльный полосатый матрац, несколько таких же матрасов лежало на полу, на них дремали дети и бабушка с дедушкой. Влад узнал их – соседи с седьмого этажа.

Наталья объяснила ему, что вся эта ветошь в виде матрасов и старых ковров хранилась в кладовке бабы Кати и деда Данила, они, как и все старики не могли выбрасывать вещи и берегли их про запас на «черный день».

– Вот этот день и настал, – с горечью подытожила Наталья.

Влад накрыл Настю плюшевым покрывалом и поправил прядь волос, упавшую на ее лицо.

Наталья внимательно посмотрела на Влада и спросила:

– Кем тебе Настя приходиться?

Влад спокойно ответил:

– Не переживай, она мне как младшая сестра. Наши семьи дружили, мама в последнее время была ей вместо матери.

– А где твоя мать? – прозвучал шепот Натальи.

– Она умерла, десять дней назад, – Влад удивился, как спокойно прозвучал его голос. Сейчас он не мог представить, что бы случилось с мамой, если бы она увидела, что произошло сегодня, двадцать пятого февраля.

Влад взглянул на экран телефона – батарейка разряжена наполовину, на улице, во время их короткой вылазки он пытался дозвониться до Ксюши – но все попытки оказались тщетными, связь исчезла.

Влад нашел фото улыбающейся жены и погладил ее белокурые, пышные волосы, в которые так хотелось зарыться и забыть обо всем, прислушиваясь к ее спокойному, легкому дыханию. Она, наверное, уже знает, что произошло в Мариуполе, и Влад не мог найти себе места от того, что не может сообщить ей, что он жив.

Глава шестая «Новая реальность»

Пошел третий день, как всу-шкники загнали их в подвал, только на каких- то полчаса они с Матвеем смогли выйти, а вернее выползти наружу, и было это ранним, вчерашним утром.

В предрассветных сумерках они разглядели двор и здания, а вернее то, что от них осталось: соседняя пятиэтажка наполовину выгорела, наполовину обрушилась, некоторые балконы их девятиэтажного дома снесены. Железобетонная арматура, обнажив толстые прутья, торчала в воздухе и походила на огромную, искореженную человеческую кисть. На месте стоянки зияла пустотой воронка от взорвавшегося снаряда.

Влад молча смотрел на то, что, когда- то было его двором, футбольные ворота валялись выдранные с корнем, кулаки сами собой сжались, и он тихо обронил: «За что?».

«За то, что мы русские» – голос Матвея звучал ровно, будто не он находился в эпицентре этих страшных событий.

Влад продвинулся еще немного вперед, но вдруг, Матвей резко дернул его за рукав:

– Уходим!

И сразу после его слов, рядом с Владом раздался тонкий, неприятный звук рассекаемого воздуха. Только скатившись по лестнице в подвал, Влад понял, что в него кто- то целился и почти попал. Он стал живой мишенью, и кому- то очень хотелось его пристрелить.

Влад долго не мог прийти в себя, со лба и с висков стекали струйки пота. Матвей тоже молчал, отирая лицо рукавом куртки.

– Мы на прицеле снайперов, и еще, около третьего подъезда я заметил украинский БТР- 4 и танк.

Влад с трудом разлепил высохшие губы:

– Танк? Снайперы? Матвей – это бред!

– Ты прав – это самая бредовая, новая реальность.

Они молча вернулись в подвал, все еще спали. Дети вздрагивали во сне, и возились, пытаясь удобнее расположиться на узких, тонких матрасах. Женщины прижимали к себе детей помладше, чтобы лучше согреть их. Матвей посмотрел в правый угол подвала – там спала его жена и трое детей, в куртках и обуви, накрывшись старым верблюжьим одеялом.

В подвале стоял сырой, спертый запах плесени и сырости. Трубы отопления уже не грели, видимо коммуникации тоже разворотило взрывами.

– Как думаешь, где- то можно развести костер и вскипятить воду? – спросил Влад.

Матвей на секунду напрягся, что- то, вспоминая:

– Знаешь, раньше, недалеко от выхода из подвала была хозяйственная комната – там дворник лопаты и метла держал.

Через несколько мину они стояли перед деревянной дверью с облупившейся зеленой краской, на ней висел ржавый, тяжелый замок. Матвей несколько раз пнул ее, и она с тихим треском проломилась в нескольких местах.

Совместными усилиями сняли ее с петель, и взгляду открылась не большая два на два комнатенка, желтые черенки лопат опирались о стены, а метла пылились в углу, также валялись какие- то гвозди, резиновый шланг для полива газонов и большой бумажный мешок угля с надписью «Для шашлыков» не понятно, зачем здесь оказавшийся.

– Нам повезло в который раз – обнаружили дворницкую пещеру Аладина – произнес Влад, – За мешком нашелся алюминиевый котелок и эмалированная кастрюля – коричневая от накипи внутри, но целая.

Матвей хмыкнул:

– Ну, да осталось найти воду. У нас только пять литров на тридцать человек.

Влад оперся о стенку, он почти разочарованно смотрел на находки:

– Да, о главном сокровище я не подумал.

Глаза Матвея весело сверкнули

– Ну а что, неужели не справимся?

Влад посмотрел на часы- TAG HEUER исправно показывал время: 5 00 утра. Они снова высунулись из подвала, но теперь было тихо, ни ветерка, черная гарь зависла в воздухе. В пересохшем горле першило.

Позади вдруг послышался шорох – низко пригнувшись к земле, осторожно передвигались еще несколько мужчин. Влад узнал их – полный, с большим животом весельчак Миха, пытавшийся всех подбадривать, и двое парней лет по восемнадцать – двадцать – его сыновья Антон и Саша.

Они, молча и тихо, как тени пересекли двор, потом ряд гаражей, которые, как ни странно, оказались почти целыми. Матвей махнул рукой, указывая на развороченный киоск «Продукты».

Каждый взял в руки по несколько 5-ти литровых баллонов, и они быстро проделали обратный путь, стараясь не думать, что может вот- вот произойти.

Только оказавшись в убежище Миха задыхаясь, просвистел:

– Что парни, хороший Квест нам устроили всу- шники? А я – то все думал, как похудеть!

– Ну, хоть у кого- то мечты сбываются! – усмехнулся, закуривая Матвей.

Впятером они вычистили дворницкую от инвентаря и хлама, из нескольких кирпичей образовали очаг, высыпали туда уголь, который, к счастью, не успел отсыреть, и накипятили в кастрюле воду.

К моменту, когда все проснулись, они уже разносили чай в пластиковых стаканчиках, с края свисала нитка с биркой «Липтон».

И Владу в это утро казалось, что вкуснее напитка он в жизни не пил – горячая, обжигающая, светло- коричневая жидкость согревала желудок, и тепло мягкой волной распространялось по телу.

Влад, в который раз посмотрел на Настю – она сидела в углу на деревянном ящике, обеими руками обхватив горячий стаканчик, пила чай маленькими аккуратными глотками.

Настя заплела длинные волосы в толстую, тяжелую косу, и стала похожей на школьницу, большой свитер скрывал ее фигурку до колен.

Кулаки Влада непроизвольно сжались – неужели здоровые мужики пошли войной на эту хрупкую девочку? Зачем? Если им нужен бой – пусть воюют, но не с ней, а с теми, кого считают врагами! А эти женщины и дети с испуганными огромными глазами, которые сейчас смотрят на них как на героев, добывших кипяток, в чем они провинились?

Влад не мог поверить, что все это происходит в реальности, что теперь такое возможно. Хотелось выскочить из подвала и вышвырнуть гадов, засевших в их квартирах и стреляющих в них же!

Волна ненависти захлестнула его, и он оказался у выхода, но его опять перехватили руки Матвея:

– Не ходи!

Влад резко обернулся:

– А ты мне кто, чтобы останавливать? Зачем пошел за мной?

Матвей спокойно ответил:

– Ты молодой дурак.

Лицо Влада побелело:

– Лучше сидеть как крыса в подвале и гнить от сырости и холода?

– Лучше, – коротко оборвал его Матвей. И потом добавил, – Забыл, что девочка Настя зависит теперь от тебя?

Влад молчал, усталые от напряжения плечи опали вперед, и он закрыл на мгновение глаза: «Настя…да, Матвей прав, он дурак. Что он может сделать с засевшими в их доме вооруженными наркоманами?».

Матвей будто прочел его мысли:

– Я думаю, что там не только всу- шники, но и «азовцы» – а они еще те остервенелые твари.

– И что теперь делать? – Влад почувствовал, как усталость, и безысходность накатывает на него, и реальность придавливает бетонной плитой.

– Есть сигарета?

Влад протянул Матвею пачку, тот закурил и несколько секунд молчал.

– Знаешь, когда- то я считал, что мне не обязательно идти в армию, но теперь в свои сорок пять, понял, что не зря провел два года, мотаясь по полигонам и марш- броскам.

– И в каких войсках ты служил? – Влад прикурил вторую сигарету.

– В артиллерии.

– Может, тогда объяснишь, зачем они стреляют реактивными системами по жилым домам?

Из ноздрей Матвея струился, выдыхаемый им сигаретный дым, казалось, он сам осмысливает это «зачем». Наконец он заговорил:

– Мы не их люди, и они это знают. С чего тогда нас беречь? Это месть Влад. И это чувство взаимно, ты помнишь, что было на девятое мая четырнадцатого года?

Влад, конечно, все помнил, перед глазами плотными кадрами мелькали картинки той весны. Он, еще восемнадцатилетний парень, без пяти минут выпускник школы идет на парад победы с отцом, вместе с сотнями горожан. Радуется весеннему теплу и солнцу, вся жизнь впереди.

И вдруг в нескольких метрах от них, на огромной скорости зависая в воздухе, пролетают танки их доблестной украинской армии. Эта техника сминает автомобили, плотно вставшие на перекрестке, на их пути.

Вслед за лязгающей гусеницами технике, летят камни, бутылки, мужские голоса громко вторят друг другу: «Убирайтесь с нашей земли! Суки! Уроды! Идите на завод работать! Вы же ничего не умеете, только воровать!»

Отец Влада сжимает его руку. И тут его захлестывает горячая волна, кровь закипает, когда он слышит несколько выстрелов, рассекающих безоблачность праздничного дня. Некоторые впереди идущие, бегут назад, пригибаясь, и кричат: «Они стреляют! Стреляют в мирных!»

Влад дергается вперед, пытаясь пробежать несколько метров, но отец догоняет его и отталкивает на газон.

Именно в тот майский день его судьба делает резкий поворот. Родители решают отправить его сразу после окончания школы в Москву, к брату отца.

Влад подслушал тогда вечерний разговор отца и мамы, она плакала и говорила, что не сможет спокойно спать, зная, что Влада могут призвать в ненавистную ей армию, и его заставят стать таким – же, как эти, что разогнали мирный парад девятого мая.

Отец ничего не говорил, Влад знал, что отец считает, что мужчина должен пройти армию, и сам он когда- то служил в танковых войсках. Но то, что случилось днем, поколебало и его уверенность.

В конце – концов, он обнял мать за плечи и тихо произнес:

– А поступит ли он в Москве в вуз?

Мама подняла на него заплаканные глаза и твердо сказала:

– Может быть, и нет, но он будет далеко отсюда, и это главное.

Владу не хотелось уезжать, еще с девятого класса они много обсуждали перспективы учебы в Харьковском университете строительства и архитектуры, и его друзья- одноклассники тоже собирались поступать на строительный факультет.

Но, так или иначе, в июле две тысячи четырнадцатого он сошел с трапа самолета: «Ростов- на- Дону – Москва» и неуверенно шагнул в новую жизнь в чужой тогда Москве.

– О чем думаешь? – голос Матвея вернул его обратно.

Влад выпрямил спину и сказал на удивление спокойно:

– Ты прав Матвей, я теперь отвечаю за Настю.

– И за то, чтобы вернуться к своим, – добавил Матвей.

Влад выдохнул – Ксюша. Да, Матвей во всем прав, а он идиот, распустил сопли.

– Ну, вот и хорошо, – подытожил Матвей, – Теперь наша общая задача совершенно проста – выжить. Так что, давай займемся делом.

– Что предлагаешь? – спросил Влад.

– Для начала начнем наблюдать, когда ублюдки спят, когда жрут, в общем, изучим их распорядок труда и отдыха, как говориться. А потом видно будет.

Влад согласно кивнул.

– А ты в армии служил? – спросил вдруг Матвей.

– Нет, только военная кафедра на факультете, и месяца два в полях.

– Ну что ж, по крайне мере физически ты выглядишь крепкими парнем и довольно ловким. А это уже не мало. Сколько у нас в подвале мужиков?