Читать книгу: «Виктор Некрасов. Русский… Ремарк? Маленькие рассказы о большом успехе», страница 2

11. Киевский адрес

Шестикомнатная квартира на пятом этаже шестиэтажного дома была одной из самых плохих в этом некогда роскошном доме. Шесть комнат – шесть семей. Все квартиры в этом доме были коммунальными. И Некрасовым не повезло на соседей. Люди простые, в хороших домах никогда не жившие, они быстро привели в негодность и плиту, в которой не работала духовка, и ванную, в которой не работал душ, а потому использовать ванную по прямому назначению было невозможно.

Зато в комнате семьи Некрасовых – самой большой из всех шести комнат квартиры был балкон, и окна выходили на улицу, а не в тёмный колодец внутреннего двора.

Три женщины в семье и мальчик. Комната просто сияла чистотой, однако из-за тесноты на полу, подоконниках, на шкафах было полно всякой всячины – газет, журналов, книг. Сложенные аккуратными стопками они, тем не менее, оставляли впечатление лёгкого превентивного бедствия, словно обитатели комнаты собирались съезжать, да так толком и не собрались.

А семья, между тем, была исключительно интеллигентной. Виктор Платонович вспоминал, что бабушка Алина владела русским языком так, как им владели аристократы. В семье был культ книг. Редкие издания покупались, выменивались, передавались и принимались в дар. Книга у Некрасовых была неразменной валютой, безусловной и главной семейной ценностью. Понятно, что в такой семье вырасти мог только… писатель.

12. Коммуналка

Иногда Зинаида Николаевна заходила к соседям, жившим в квартире этажом ниже. Эта квартира была заселена не так плотно – на шесть комнат приходилось пять семей. К тому же в этой квартире редко возникали ссоры, а жильцы относились к обстановке куда как бережней. Поэтому в этой квартире работали и духовка, и ванна. Зинаида Николаевна приходила сюда печь пасхальные куличи и просто пообщаться с семьёй Бару. Дочь Бару Мара, в ту пору совсем ещё девочка (она была на десять лет младше Виктора) запомнила и Зинаиду Николаевну, и её сына Вику.

Вика тогда учился в школе, увлекался изучением языков и играл в школьном театре. Маре он подарил дивную книжку на немецком языке. Немецкий Мара так и не выучила, а потому запомнила лишь замечательные картинки, на которых был изображен мальчик на ходулях. Прошло время и такие же ходули появились во дворе их дома – кто-то выстругал их сам и научился ходить…

Вообще, 24-й дом был очень хорош (не разделённый на коммуналки, конечно, а в первозданном виде). Собственно, это были два дома, соединённых двумя лестницами – парадной, по которой ходили все, и чёрной, тёмной и с чугунными ступенями. Чёрная лестница выходила во двор-колодец. Дети спускаться по ней не рисковали – это была запретная для них зона, пугающая и тревожная.

В старом доме был лифт, который в советские времена не работал. Мраморная лестница была выстлана красным ковром, во времена отрочества Вики полуистлевшим и превратившимся в лохмотья.

13. Мама, тётя, бабушка

Отца Вика потерял слишком рано, чтобы Платон Федосеевич успел оказать на сына хоть какое-то влияние. Отец так и остался героем семейных преданий и воспринимался Викой, как некий идеальный персонаж общего с мамой и бабушкой прошлого, в котором Некрасовы были несказанно счастливы.

Мальчик воспитывался женщинами – бабушкой, тётушкой и мамой. Воспитание можно назвать однобоким, но… в результате получился очень мужественный, сильный человек с трепетным сердцем и отзывчивой душой.

Маму Виктор Платонович боготворил. И она беспрекословно верила сыну, выдержав все испытания матери «неблагонадёжного» гражданина, который того и гляди угодит в тюрьму за какие-то непонятные, но, вероятно, очень опасные для общества поступки. Она, например, очень жалела Хрущёва, полагая, что тот попал в неприятную ситуацию «разжалованного пенсионера» только потому, что тот когда-то устроил гонения на Виктора. Зинаида Николаевна, вообще, считала, что её сын приносит несчастья всем, кто его преследовал – руководству Союза писателей, «прорабатывавшему Вику», главным редакторам журналов, в которых публиковались разгромные статьи о Некрасове, партийной верхушке. Совсем уже старенькая, Зинаида Николаевна с жалостью говорила: «Может ему ещё дадут чуть-чуть поруководить? Он же неплохой человек. И так любил поговорить…» Это о Хрущёве, смещённом с высшего партийного поста ближайшими соратниками.

14. Архитектор

В 1918 году Вика поступил в среднюю школу. Учился прилежно, в школе увлекался языками, рисованием, черчением и… театром. Он играл в школьных спектаклях. Не пропускал ни одной театральной премьеры, став завсегдатаем практически всех театров Киева.

Получив аттестат, Вика тут же подал документы в Киевский строительный институт. И поступил на архитектурное отделение. И, опять же, учился хорошо, понимая, что вся надежда семьи только на него.

Ещё в институте Некрасов стал посещать студию при киевском театре русской драмы. В 1936 году Вика закончил строительный институт, получив диплом архитектора. Год он проработал архитектором, продолжая обучение в театральной студии. В 1937 году получил диплом актёра, оставил архитектуру и к этой профессии в мирной жизни больше не возвращался.

Среди талантов Виктора Платоновича есть и такой, что совершенно необходим архитектору – он был хорошим рисовальщиком. Предпочитал бумагу и карандаш. Рисовал очень хорошо. Его автопортреты и наброски в путевых заметках поражают точностью штриха и яркими образами. Он запросто мог бы стать хорошим живописцем. И он стал им, пусть и отчасти. В его довоенной жизни работа в театрах Киева, Владивостока, Кирова и Ростова-на-Дону – в качестве актёра и… театрального художника. Так что говорить нужно не о трёх судьбах Виктора Некрасова, а о четырёх. Правда, в зрелом возрасте живописью он особенно не увлекался.

15. Театр

Откуда у Вики Некрасова увлечение театром? Оттуда же, откуда и интерес к литературе – от бабушки, тётушки, мамы.

Виктор рос в очень интеллигентной семье, в которой много читали и живо обсуждали все события культурной жизни Киева. А город был не только украинским, но и русским. И даже больше русским, поскольку в сталинские времена шла неуклонная деукраинизация Киева. Русский драматический театр стал для Некрасова и школой жизни, и объектом постоянного интереса. Собственно, уже к окончанию школы Вика знал, что будет актёром. Да по настоянию матушки согласился поступить в строительный институт, чтобы «иметь верный кусок хлеба».

Ему не довелось стать ведущим актёром в тех театрах, куда его забрасывала судьба. Он не сыграл ярких ролей – таких, чтобы получили известность на весь Советский Союз. Театры были провинциальные, небольшие. Исключение киевский театр, но здесь Виктор Платонович проработал недолго. Больше времени он провёл в Владивостоке и в Ростове-на-Дону.

Каким он был актёром, не помнит уже никто. Наверное, неплохим. Во всяком случае, четыре года на сцене – срок пусть и небольшой, но не такой уж и малый. Если бы ни война, Виктор Платонович, возможно, так и остался бы в театре. Но этого не произошло. Война переиначила многие судьбы. Вику она заставила пересмотреть всю свою жизнь. И выводы этой жесткой переоценки оказались неутешительными – театр надо было оставить в прошлом.

16. Актерская судьба

И всё же театр – вовсе не кратковременный эпизод в жизни Виктора Платоновича, а часть его судьбы. И немалая часть. Актёрские навыки он сохранил на всю жизнь. Достаточно разыскать записи его передач на радио «Свобода» (например, чтение Некрасовым своих рассказов – они есть в онлайновом архиве радиостанции), чтобы понять – читает не дилетант, а профессиональный актёр. И это спустя четыре десятилетия после того, как Виктор Платонович в последний раз вышел на театральную сцену…

Понимание сути драматургии, самой конструкции театрального повествования должны были помочь Некрасову в становлении его как писателя. И тема театра время от времени возникала в его рассказах и повестях. Однако… он не написал театральных пьес, не пытался перенести на сцену свои произведения. И, вообще, словно забыл о том, что в «прошлой жизни» был актёром.

В чём тут дело? В особенностях характера Виктора Платоновича. У этого человека было острое чувство на фальшь. Он терпеть не мог лжи. И, скорее всего, себя самого судил самым строгим судом совести. Считал, что актером был не очень хорошим. А быть «не очень» он просто не мог.

Правда, в пятидесятые годы, когда он впервые подвергся уничижительной критике за повесть «Кира Георгиевна», Виктор Платонович был невысокого мнения и о своих писательских способностях. Повесть и в самом деле получилась не самой лучшей из того, что он написал. Кое-где в ней были длинноты и некоторая вялость повествования. И Некрасов, устав от обвинений в небрежности, просто махнул рукой. Мол, оставьте меня. Неталантлив, и что с того?.. Слава богу, не бросил профессию. А не особенно задавшаяся повесть осталась временным спадом, но… никак не провалом.

17. Война

Война застала Виктора Платоновича в Ростове-на-Дону. Он был занят в спектакле, увлечённо играл, числился на хорошем счету. Поскольку он входил в основной состав актёрской труппы, режиссёр театра сообщил ему, что Виктор Платонович не подлежит призыву в армию и вполне может рассчитывать на бронь. Однако, Некрасов от брони отказался. Сам отправился в военкомат и потребовал, чтобы его призвали.

Вот тут-то и наступило время вернуться к полузабытой профессии архитектора. Виктор Платонович показал комиссии свой диплом инженера-строителя и тут же был призван и направлен в сапёрную часть в качестве младшего офицера, получив звание лейтенанта…

Так Некрасов стал одним из миллионов защитников отечества, отправляющихся на фронт без особой надежды уцелеть. В его жизни война стала тем Рубиконом, что делит судьбу человека на «до» и «после». Не каждый человек преодолевает этот рубеж достойно. Некрасов преодолел. Из великой войны он вышел не просто другим человеком, он вышел из неё писателем.

Но всё это будет позже. А пока Некрасов с тревогой читал сводки Совинформбюро, каждое утро бежал в свой театр, свободными вечерами бродил по Ворошиловскому проспекту, спускался к Дону и… вспоминал родной Киев, по которому очень тосковал. Он был ещё актёром и… холостым молодым человеком. В эти тревожные летние дни 1941 года Вику посетила любовь – единственная и на всю жизнь.

18. Тридцать лет

За пять дней до начала войны Вика Некрасов отметил тридцатилетний юбилей… Позади тридцать лет жизни – а что он сделал за эти годы? Чего добился, крошечной популярности провинциального актёра? Но он и сам знал, что актёр из него получился так себе. И то, что должно было с ним произойти на театральной сцене, к тридцати уже бы произошло – если бы… было суждено. Но по всей видимости, жизнь пошла не в том направлении.

Первый юбилей и первая серьёзная переоценка прожитого. Кризис, который способен изменить всю жизнь. Именно в ту предвоенную неделю, выпивая с друзьями по поводу собственного дня рождения, Вика и задумался о литературе.

К профессии писателя его подталкивала сама судьба. Матушка Виктора Платоновича Зинаида Николаевна состояла в дальнем родстве с Анной Ахматовой. Благодаря усилиям матушки и тётушки, Вика получил блестящее гуманитарное образование – в добавок к тому инженерному, что дал ему строительный институт. Наконец, театр, который начинается вовсе не с вешалки, а с хорошей литературы…

Против аргументы тоже имеются. Некрасов никогда особо не интересовался поэзией и даже признавался, что плохо её знает. Постигая азы литературного мастерства самостоятельно, Некрасов с одной стороны не входил ни в какую литературную группу, но с другой много лет боролся с зависимостью от литературного влияния великих писателей современности Хемингуэя и Ремарка.

Но… не слишком ли мало аргументов против?

19. Галя

Когда-то Виктор Платонович посетовал, что всё у него в жизни немного не вовремя. Слишком поздно вошёл в литературу. Слишком поздно понял, в какой партии состоит. Слишком долго осторожничал, не решаясь сказать правду. Слишком поздно решил уехать.

Нет, всё было именно так, как и должно быть. Просто Некрасову довелось жить в эпоху дилетантов, когда профессионалы во всех областях попросту уничтожались, а на их место приходили «кухарки». Тяжёлое время. Безжалостное…

Женился Некрасов тоже поздно. Ему было за тридцать, когда он сделал предложение актрисе ростовского театра Галине Викторовне Базий. Галя была моложе Вики на три года. Красивая, волевая женщина, талантливая актриса, хороший, надёжный человек. Она успела побывать замужем, воспитывала сына Витю, который станет приёмным ребенком Некрасова.

Судьба подталкивала их друг к другу, а война разлучала. Вика и Галя договорились отложить бракосочетание. Виктор Платонович собрался на фронт. И прекрасно знал, что шансы выжить ничтожны. Оставлять Галю вдовой он не хотел… Он ушел в армию, она уехала с театром в эвакуацию. И в конце войны, когда Некрасов был демобилизован в офицерском звании и с инвалидностью по ранению, они снова встретились. И больше уже не расставались.

А что касается «сердечных приключений» Виктора Платоновича, то о них рассказывать очень непросто. Дело в том, что у него… не было никаких «приключений». Некрасов был неисправимым однолюбом.

20. На фронте

В августе 1941 года Виктор Платонович стал офицером инженерных войск. В чине лейтенанта (право стать офицером предоставлял диплом строительного института) он занял должность инженера полка. Потом занял должность заместителя командира сапёрного батальона. Вместе со своим батальоном прошёл горнило Сталинградской битвы, воевал на территории Украины и закончил войну в Польше, где в конце 1944 года получил второе за три года ранение, после которого был комиссован, как инвалид войны.

С этого момента, а именно – с момента участия саперного батальона, в котором служил Некрасов, в Сталинградской битве, жизнь Виктора Платоновича сделала крутой поворот. В принципе, судьбу будущего писателя серой не назовёшь – и в довоенной молодости она была насыщена событиями (о многих из которых Некрасов рассказал в своих книгах и, в частности, в повести «Саперлипопет»). Однако именно военные переживания стали сюжетом его главного произведения – повести «В окопах Сталинграда». Главный герой повести – лейтенант Керженцев. С некоторыми условностями – всё же это повествование не строго документальное – Керженцева можно отождествить с самим Некрасовым.

В этой относительно небольшой по объёму военной повести (а Некрасов в своей литературной жизни никогда не писал «романов-кирпичей»), охватывающей события с июля по октябрь 1942 года (и чуть позже, когда Керженцев возвращается после ранения из госпиталя в свой полк) Виктор Платонович следовал принципу, который нашёл интуитивно сам – «пиши о том, что пережил сам».

21. Сталинград

Можно представить, что переживает интеллигентный, хорошо образованный молодой человек, попавший в кромешный ад грандиозного сражения, в котором счёт загубленных жизней шёл даже не на десятки, а на тысячи. Грязь, кровь, человеческие страдания, безысходность, злость, стремление выжить и при этом не вступить в конфликт с собственной совестью, долг воина и сострадание – всё это способно уничтожить душу или… закалить её.

Керженцев (он же Некрасов) со своим главным в жизни испытанием справился. Он возглавил батальон после гибели командира, выдержал важную атаку, пережил гибель товарищей и едва ни погиб сам. Яркими всполохами загораются людские судьбы и гаснут, гаснут в чёрном дыму великой войны. Люди гибнут десятками. Из старых товарищей Керженцева остаются лишь единицы. И тут же проблема цены человеческой жизни – суд над начальником штаба полка Абросимовым. По его вине погибла половина батальона… Калейдоскоп неожиданных трагических событий – на войне как на войне…

Повесть «В окопах Сталинграда»? Нет, солдатский дневник лейтенанта Некрасова. Дневник, который он на войне не вёл – это было строжайше запрещено. Он вспоминал день за днём позже, находясь на больничной койке госпиталя в Баку. Но это не придуманные люди и не придуманная судьба. Это самая настоящая война. Хроника нескольких месяцев 1942 года.

Здесь, в Сталинграде, Некрасов вступил в партию.

22. В госпитале

В Сталинграде Некрасов был ранен в первый раз. Провалялся несколько недель в медсанбате, потом вернулся в свой полк. Второе ранение он получил в Польше в конце 1944 года. На этот раз ранен был тяжело. И в себя пришёл уже в Баку, в эвакуационном госпитале для тяжелораненых.

Восстановление проходило трудно и долго. Деятельный Вика маялся от вынужденного безделья. Он никак не мог разыскать родных, которые выехали из Киева, спасаясь от немцев, ещё в 1941 году. Мама и тётушка, слава богу, нашлись. Они вернулись в Киев после освобождения города, но свой дом, в котором жили до войны, обнаружили уничтоженным фашистами. Бабушка Алина умерла в 1943 году…

И тут в памяти Вики всплыл то ли 1922, то ли 1923 год. Ему было совсем мало лет. Но именно тогда (точная дата из памяти Виктора Платоновича улетучилась) он вдруг впервые решил стать писателем. И написал свою первую большую книгу… Написал – слишком громко сказано. Виктор Платонович вспоминал об этой истории с улыбкой в своей книге «Саперлипопет». Тогда 13-летний мальчик взял стопку чистых листов, переплёл их в шесть томов, пронумеровал листы. И на некоторых написал – «глава 1». Потом «глава 2», «глава 3» и так до финальной надписи «конец». Текста в этой книге (которая называлась «Полным собранием сочинений») не было. А сама книга существовала в единственном экземпляре. К сожалению, этот раритет сгорел вместе с той самой квартирой номер 17, в которой прошли детство и юность Виктора Некрасова.

23. Быть ли мне писателем?

Некрасов вспоминал, что вовсе не помышлял о писательской карьере. Он любил литературу, зачитывался Хемингуэем и Ремарком, но… не более того. А сейчас, осмысливая всё, что с ним произошло за три года войны, Виктор Платонович понял, что просто обязан рассказать об этом людям. Тут-то и пришла мысль о большой повести, которую поначалу Некрасов решил написать, как солдатский дневник по подобию романа Ремарка «На западном фронте без перемен».

Первые наброски он сделал на больничной койке ещё в Баку. Писал карандашом в ученических тетрадях. Вспоминал потом, что его счастьем было то, что в бакинских магазинах эти тетради, хоть и с большим трудом, но всё же можно было достать. «Материал сопротивлялся» до такой степени, что, если бы ни эти тетради, Виктор бы оставил свои попытки.

Любопытно, что в те первые дни работы над повестью сформировались технические особенности писательского труда Некрасова. Он всю жизнь писал карандашом. А правил рукопись при помощи ластика. Поэтому все черновики Некрасовских книг существуют в единственном экземпляре и имеют необычный для писательского черновика аккуратный вид.

Кстати, Некрасов – архитектор и художник в «прошлой», довоенной жизни – всегда был предельно аккуратен во время работы с текстом. Он не любил пишущих машинок (отдавал рукопись на перепечатку профессиональной машинистке), писал от руки и обладал красивым почерком. Его рукописи приятно читать.