Читать книгу: «Протокол Я. Пробуждение», страница 4

Глава 4. Роботон

Между зеркальной гладью озера Сенеж и лениво извивающимся руслом реки Сестра, будто бы выросший из самого ландшафта, раскинулся технологический центр компании «Роботон» – современный кластер, где наука и техника сливаются в единый, слаженный танец прогресса. Этот компактный, но невероятно эффективный комплекс больше напоминал миниатюрный город будущего – техноград со своим особым ритмом жизни.

В просторных цехах, словно в утробе металлической матери-природы, рождались новые машины. На автоматизированных линиях бесшумно двигались конвейеры, сплетая из стали и проводов дыхание технологий. В соседнем корпусе, в экспериментальном цеху, инженеры в белых халатах с головой ушли в работу над человекоподобным андроидом – не просто машиной, а новым этапом эволюции искусственного разума. Рядом, за стеной, в лаборатории, пропитанной светом светодиодов, кипела работа над проектами, которые завтра станут достоянием всей цивилизации.

Сердце всего комплекса – административное здание – возвышалось в центре, как монолит мысли. Это было двухэтажное сооружение в стиле хай-тек, покрытое широким куполом из энергосберегающего стекла, сквозь которое лился мягкий дневной свет. Под ним прятался главный конференц-зал – место встреч и решений. Архитектурная доминанта комплекса, этот купол стал символом открытости, чистоты помыслов и прозрачности технологий.

Но «Роботон» был не просто местом работы – он заботился о своих людях. В шаговой доступности от цехов находился уютный спортивный комплекс: залы с тренажёрами, тихие зоны для медитаций и йоги, где можно было на время забыть о суете. А чуть поодаль – оранжерея, наполненная экзотическими растениями, словно островок тропиков среди бетона и металла. Здесь можно было отдохнуть, вдохнуть аромат цветов и на миг представить, что ты далеко от шумного производства.

Инфраструктура технограда была продумана до мелочей: пищевой кампус с фермерскими продуктами, баня с ароматными настоями и древними обрядами, ангары, в которых дремали технологии завтрашнего дня. Все эти здания соединяли между собой широкие, аккуратно вымощенные дорожки, по которым сотрудники перемещались пешком, на электросамокатах или в уютных маленьких электрокарах, похожих на игрушечные автомобили из детских фантазий.

Безопасность здесь была делом не только чести, но и высокого искусства. Периметр комплекса охватывал сетчатый забор, усиленный лазерными датчиками, а вдоль него, бесстрашные и безмолвные, ползли роботы-охранники – миниатюрные гусеничные механизмы, вооружённые камерами с круговым обзором, тепловизорами и сканерами лиц. Они были настоящими механическими стражами, движущимися по заданным алгоритмам, заменяя собой целую службу безопасности.

Днём техноград жил своей деловой жизнью – с совещаниями, запусками новых прототипов и тестированиями. Но и ночью он не затихал: в отдельных секторах горели окна лабораторий, мерцали экраны компьютеров, продолжая бесконечную работу мысли, которая когда-нибудь изменит мир.

Середина июня. Солнце стояло высоко над горизонтом, заливая землю раскалённым светом. Однако внутри центрального конференц-зала технологического кластера «Роботон» было прохладно и тихо – как в подземной пещере, где время замедляет ход. Воздух напоён лёгким ароматом озонированного холода, а приглушённый гул климатической системы создавал ощущение бесшумной сосредоточенности.

За большим круглым столом собрались семь человек: четыре мужчины и три женщины. Все – опытные специалисты, отвечающие за разные направления высокотехнологичной империи. Но среди них, как магнит, притягивая внимание, сидел Владимир Иванович Ярцев – генеральный директор компании. Ему было около шестидесяти, но годы не сделали его мягче: строгий чёрный костюм, без единой складки, и седые волосы, будто посыпанные серебром, подчёркивали его солидность и внутреннюю силу. Он казался больше, чем руководителем – он был фигурой, вокруг которой держалась вся эта сложная система.

Ярцев внимательно слушал каждого выступающего, делая аккуратные пометки в плотной записной книжке – старомодной, бумажной, с кожаным переплётом. Ручка у него была чернильная, позолоченная, почти антиквариат. Этот неброский жест резко контрастировал с электронными планшетами, которыми пользовались все остальные. В мире, где всё решают алгоритмы и данные в облаке, Ярцев доверял бумаге и своему почерку – как будто только так мог прочувствовать каждую цифру, каждый пункт доклада.

Его взгляд был пристальным, холодноватым, но не лишённым интереса. Говорил он редко, но когда начинал – все прислушивались. Его речь была лаконична, точна, как строевой приказ. Никто из сотрудников не мог вспомнить, когда видел его улыбающимся или расслабленным. Жёсткость его руководства стала легендой компании, но никто не оспаривал её эффективности: под его началом «Роботон» двигался вперёд, как корабль под парусами неизбежности.

Посреди стола в полумраке зала медленно крутился луч голограммы. Трёхмерные графики и диаграммы парили в воздухе, как фантомы данных, освещая лица участников встречи мягким сиянием. Это был не просто отчёт – это был живой пульс компании, запечатлённый в цифрах и формах. Докладчики выступали, не вставая с мест, их голоса дополняли визуальные модели, словно рассказывали историю о том, как машина прогресса набирает обороты.

– Таким образом, – завершил доклад последний выступающий, – уже к концу квартала мы сможем приблизиться к тем показателям, что были намечены в годовом плане развития. На данный момент отставание составляет около месяца, однако с той динамикой, которая наблюдалась в последние недели, мы вполне способны выйти на график к концу года. Это всё. Вопросы?

Зал замер. На мгновение повисла пауза – та самая, в которой каждый участник встречи невольно затаивал дыхание, ожидая реакции Ярцева.

Генеральный директор медленно поднял правую руку – неспешное, но чёткое движение.

Как к столу бесшумно подошёл андроид-официант. Он двигался плавно, почти неслышно, будто тень, облачённая в форму официанта. На серебристом подносе в его руках стояли три бутылки с напитками – прозрачные, точно хрусталь, отражающие мерцающий свет голограммы.

– Чего желаете? – спросил он, чуть склонив голову, с едва уловимой улыбкой на лице, созданной, казалось бы, не природой, а программой.

– Воды, – коротко ответил Ярцев.

Андроид наклонился с удивительной грацией, наполнил стакан чистой, холодной водой и так же тихо удалился, оставляя за собой лишь лёгкое движение воздуха.

Ярцев сделал два неторопливых глотка, затем аккуратно поставил стакан на стол – не просто поставил, а именно «поставил», с тем внутренним порядком, который чувствуется даже в мелочах. Затем он снова склонился над своим органайзером, выводя строгие буквы и цифры, словно каждый знак был частью некоего кода, понятного только ему одному.

– То, что мы выходим на намеченные показатели, вселяет определённый оптимизм, – произнёс он негромко, но с твёрдостью, которая не терпела возражений. – Однако кадры остаются ключевым фактором.

Он медленно повернул голову влево и обратился к женщине, сидящей рядом:

– Валенсия Аркадиевна, что вы можете сказать по этому вопросу?

Валенсия Аркадиевна Брик – руководитель отдела кадров – выпрямила спину. Её движения были точны, взгляд – уверен. Молодая, но уже с опытом, она излучала ту особенную энергию, которая рождается у тех, кто знает цену времени и умеет им распоряжаться. Её лицо было почти без макияжа, но это лишь усиливало её природное обаяние. Лёгкая полнота добавляла образу шарма, делая её не просто профессионалом, но человеком, способным вызвать доверие.

– С начала года наш отдел проделал огромную работу, – начала она. – Мы проанализировали базы данных студентов с третьего по пятый курс ведущих технических вузов страны. Провели оценку потенциала, составили рейтинги, вели активную коммуникацию. Некоторых ребят успел перехватить «Андротех» – почему, мне неизвестно. Возможно, утечка информации, возможно – оперативность конкурента. Но несмотря на это, в следующем месяце трое студентов начнут проходить практику на нашем предприятии в экономической зоне Липецка.

Она кивнула в сторону голографического проектора. Над столом возникли трёхмерные портреты молодых людей – живые, юные лица, ещё не испытанные настоящими трудностями, но уже имеющие в глазах огонь стремления.

– Свиридов Антон, закончил четвёртый курс Воронежского университета, специализация – конструктор антропоморфных механизмов. Камаев Наиль, пятый курс Казанского госуниверситета, заканчивает в этом году, дермосенсорика и нейроинжиниринг. И, наконец, Воронова Василиса – МГТУ имени Баумана, разработка операционных систем для биороботов, закончила четвёртый курс. Все трое – отличники, участники школьных и студенческих олимпиад, с ярко выраженным интересом к своей сфере.

На лице Ярцева мелькнула тень интереса. Он слегка приподнял брови:

– Впервые вижу девушку в этой области. Обычно она больше привлекает мужчин.

Пауза. Он кивнул, принимая информацию:

– Благодарю, Валенсия Аркадиевна.

Затем он перевёл взгляд на другого человека – мужчину, сидящего напротив.

– Виктор Сергеевич, как обстоят дела в Липецком филиале?

Виктор Сергеевич, высокий, с плотно сжатыми губами и взглядом человека, привыкшего решать задачи быстро и без лишних слов, ответил:

– За три года мы полностью подготовили производство нового типа андроидов. Технологии освоены, оборудование запущено. Если новые сотрудники покажут себя так же хорошо, как во время обучения, то через два года мы сможем запустить новую линейку и выйти на рынок с позиции силы – и обойти «Андротех».

Зал снова замер. Ярцев задумчиво чертил что-то в своём блокноте, оставляя пометки, которые могли быть планом или предостережением. Все ждали – молча, с уважением, с напряжением.

Наконец Ярцев поднял голову. Его взгляд был спокойным, но за этой тишиной чувствовалась взвешенная оценка – не только слов, но и дел.

– На текущий момент оцениваю работу как удовлетворительную, – произнёс он без пафоса, но с непреложной уверенностью. – Следующее совещание состоится в конце следующего квартала. Дату сообщит мой секретарь. Надеюсь, темпы работы и динамика не снизятся. По итогам года мы пересчитаем годовые премии.

Он сделал короткую паузу, будто давая словам осесть.

– Заседание считаю завершённым. Все свободны.

Словно по команде, зал наполнился лёгким шуршанием одежд, щелчками закрываемых планшетов и приглушёнными голосами. Люди расходились, унося с собой напряжение встречи и надежду на перемены.

Валенсия Аркадиевна задержалась у дверей. Она достала из кармана пиджака браслет-коммуникатор и провела им над ручкой входной двери. Та отозвалась едва слышным писком и бесшумно распахнулась, словно пропуская хозяйку в её собственный мир. Она вошла в кабинет – светлый, просторный, продуманный до мелочей.

Белый потолок, светло-бежевые стены. Справа от входа – стол в тон интерьеру, обрамлённый рабочим креслом и гостевым стулом. У дальней стены – двухместный диван из мягкой натуральной кожи цвета старого дерева. Вдоль одной из стен – белый шкаф, в котором аккуратно выстроились немногочисленные папки. Прямо перед ним – огромное окно от пола до потолка, скрытое за горизонтальными белыми жалюзи. И в правом углу – живое пятно в этом минималистичном пространстве: большой горшок с китайской розой – гибискусом, на котором распустились два ярко-красных цветка, будто символы страсти, жизни и внимания к красоте даже среди цифровой строгости.

Положив планшет и браслет на стол, Валенсия подошла к окну. Легким движением мизинца она отодвинула одну из ламелей и стала смотреть наружу – на территорию, где бурлила жизнь технограда. Там двигались машины, сновали люди, вращались андроиды. А внутри её кабинета царила тишина, которую нарушил стук в дверь.

– Да, войдите, – отозвалась она, не оборачиваясь, и медленно повернулась к вошедшему.

В кабинет вошёл Виктор Сергеевич Дворников – управляющий липецким филиалом. Он аккуратно прикрыл за собой дверь и, сделав несколько шагов, нежно поцеловал её в шею. Не отстранилась, но и не ответила. Только сдержанно произнесла:

– Не стоит, Вик.

Не говоря больше ни слова, она обошла стол и села в своё кресло. Глубоко вздохнув, мужчина опустился на диван напротив. Его взгляд скользнул по поверхности стола и остановился на браслете.

– Всё так же носишь его в кармане, – усмехнулся он, почти шутливо.

– Ты же знаешь, мне по душе такие вещи, которые украшают женщину, а не напоминают о службе, – ответила она, сделав паузу. – А ко всякой электронной «бижутерии» на запястьях у меня сформировалась устойчивая неприязнь.

Они некоторое время молча смотрели друг на друга – взглядом, полным воспоминаний, недосказанности и того, что раньше называлось доверием.

– Думала, заглянешь перед совещанием, – наконец продолжила она.

– Было много дел в филиале, – пояснил он, качнув головой. – Приехал буквально к самому началу, чуть не опоздал. За три года после моего назначения мы и так стали видеться реже… А последние три месяца вообще только по видеосвязи – и то исключительно по работе.

Кабинет снова наполнился тишиной.

Женщина натужно улыбнулась и откинулась в кресле.

– Я соскучился, – сказал он с лёгким напором.

– Начнём с того, что пятьсот километров – это не расстояние. Ты мог бы приезжать хотя бы раз в месяц. А при желании – даже еженедельно.

– Ты сама понимаешь: плотный график, наладка и настройка производства… – Виктор попытался оправдаться.

– Если серьёзно, Вик, – её голос стал чуть строже, – я не девочка, которая ждёт свиданий, мечтает и надеется. Я – взрослая женщина, которая хочет создать семью. Это нормально.

Она помедлила, давая словам осесть, и добавила:

– Дочери уже десять лет. Ей нужно видеть здоровые семейные отношения.

Виктор тяжело вздохнул, провёл ладонью по лицу и откинулся на спинку дивана.

– Давай ещё немного подождём. Заработаем, может, перейдём на более спокойную работу…

– Тебе не нравится твоя должность? – её вопрос прозвучал ровно, но с явным интересом.

– Устал я от постоянной гонки, – признался он. – Наш генеральный всё время подгоняет: «Вперёд, вперёд…»

Валенсия чуть улыбнулась.

– Меня моя работа устраивает, – сказала она спокойно. – Осталось только личную жизнь обустроить.

– Не знаю… – Виктор отвёл взгляд, избегая её глаз. – Не уверен, что готов к семейным отношениям. Ты же меня знаешь.

– Но ты уже не мальчик, – мягко упрекнула она. – Может, пора задуматься?

Повисла тишина. Где-то снаружи раздался приглушённый гул электрокара, почти незаметно нарушивший напряжённую атмосферу кабинета.

– Пора обедать. Ты идёшь? – Валенсия встала из-за стола и взяла лежавший на нём браслет.

– Да, конечно, – ответил Виктор, поднимаясь с дивана. – Может, останусь сегодня?

– Вечером я с дочкой. Но если хочешь, приезжай в воскресенье – Викушку отправлю к бабушке с дедушкой.

– Вернусь и напишу, – сказал он, когда они уже вышли в коридор.

До эскалатора было недалеко. Они спустились в просторный холл первого этажа и направились к трём стоявшим у входа гольфмобилям. Виктор сел за руль одного из них, и они двинулись к пищевому кампусу.

Зал, предназначенный для спокойного обеда сотрудников, был наполовину пуст. Среди столов бодро сновали роботы-официанты – бесшумные, точные, как механизм часов. У входа на стене располагались несколько сенсорных панелей для заказа еды. Из скрытых динамиков раздался приятный, чуть механический голос:

– Делайте заказ.

Валенсия и Виктор быстро выбрали блюда. Голос продолжил:

– Выберите свободный столик.

Пара подошла к одному из них и села. Не прошло и минуты, как два робота-официанта, будто по невидимому сигналу, приблизились к столу и аккуратно поставили перед гостями подносы.

– Приятного аппетита, – произнесли они хором, слегка наклонив головы, и так же бесшумно ушли.

– Очень странная ситуация, – нарушила молчание Валенсия, вращая вилку в руках.

– Ты о чём? – спросил Виктор, делая первый глоток супа.

– Мы почти не афишировали стратегию нашей кадровой политики, но «Андротех» каким-то образом узнал, что мы начали отбор среди студентов этого года.

– Может, они просто сами проводили аналогичную работу, – спокойно предположил он.

– Нет, обычно они делают это раз в три года. И, насколько мне известно, в прошлом году уже занимались этим. А теперь вдруг начали одновременно с нами и сумели переманить довольно перспективных ребят. Похоже, у нас кто-то работает на сторону. И, боюсь, его интересует не только карьера.

– Одно дело – когда деньги не пахнут, другое – когда ими даже не пахнет, – усмехнулся Виктор.

Валенсия не ответила на шутку. Её лицо оставалось серьёзным.

– В любом случае, идёт утечка информации.

– Промышленный шпионаж – часть бизнеса во все времена, – заметил он, отрезая кусок мяса.

– Понимаю. Но ситуация всё равно неприятная.

В этот момент браслет в её кармане тихо запищал. Женщина достала его, приложила палец к сенсору.

– Через тридцать минут вас ожидает Владимир Иванович у себя в кабинете, – раздался негромкий голос секретаря.

– Торопиться особо некуда, время ещё есть, – сказал Виктор, потягивая сок.

– Нет уж, побегу к себе. Нужно подготовиться к разговору.

– С тобой-то всё всегда готово. Закоренелая отличница.

– Не в материалах дело. Нужно собраться с мыслями. Хочу немного пройтись до центрального корпуса.

– Я допью сок и отправлюсь на площадку – к конвертоплану. Лететь обратно в Липецк. Дела ждут.

– Тогда жду сообщения насчёт выходных.

Она встала из-за стола, поправила пиджак и направилась к выходу, оставляя за собой лишь лёгкий аромат духов и тревогу в воздухе.

После завершения совещания Владимир Иванович Ярцев молча направился к лестнице, ведущей на второй этаж. Его кабинет находился в дальнем крыле здания – в той части, где царила особенная тишина, будто бы здесь замедлялось время.

Перед кабинетом располагалась просторная светлая приёмная, выполненная в стиле раннего двадцать первого века – когда ещё не боялись сочетать строгую эстетику с элементами уюта. Стеклянная стена перед входом была затемнённой, но время от времени оживала: на ней появлялись название компании, её логотип или рекламные ролики, излучающие уверенность и технологичность.

За массивным столом, как часовой, сидела секретарь – молодая женщина лет двадцати пяти. Её деловой костюм был безупречен, макияж минимальным, взгляд – спокойным и внимательным. Несмотря на то, что во многих компаниях уже давно перешли на электронных помощников, Ярцев предпочитал живое человеческое присутствие. Для него это было не просто данью традиции, а вопросом доверия.

В углу приёмной стоял отдельный стол для посетителей. Кто-то готовился здесь к встрече, просматривая документы или корректируя выступление. Однако большинство пользовалось современными устройствами – планшетами с встроенными голографическими проекторами, которые позволяли за секунды перепроверить любые данные. Впрочем, рядом с ними мирно дремал большой кожаный диван тёмно-коричневого цвета – вещь, которая словно говорила: «Здесь можно подождать. Здесь можно задуматься».

Интерьер искусно смешивал ретро-стиль с технологическим минимализмом. На столе секретаря возвышался тонкий сенсорный монитор, а под крышкой скрывался почти невидимый системный блок. Рядом лежала компактная клавиатура. Но самым неожиданным элементом был старый селектор с кнопками – чёрный, немного потёртый, словно он принадлежал другому времени. Именно через него Ярцев связывался с приёмной, и именно он изредка оживал, издавая его голос – точный, сухой, без лишних интонаций.

На двери в кабинет висела табличка с золотистыми буквами: «Генеральный директор». Просто и ясно. Без прикрас.

– Танечка, сделай мне, пожалуйста, кофе, – произнёс Ярцев, переступая порог приёмной.

– Хорошо, – ответила девушка, вставая со своего места. – Сейчас обеденное время. Может, хотите что-нибудь заказать?

– Спасибо, солнышко, я перед совещанием плотно поел. Вызови ко мне Валенсию Аркадьевну, Максима Рудольфовича и Артура Семёновича. Через полчаса жду.

– Вот папка с бумагами, – сказала Таня, протягивая ему распечатанные предложения от потенциальных партнёров. – Распечатала всё, как просили.

– Благодарю, – коротко ответил Ярцев, взяв папку, и исчез за дверью своего кабинета.

Девушка тем временем подошла к угловому столику, где на видном месте стояла старая добрая кофемашина с надписью «BOSCH». Это был настоящий раритет, но Ярцев любил её – вкус кофе, запах стали и воспоминания о далёком прошлом, когда технологии были чуть ближе к человеку.

Внутри кабинета было прохладно – кондиционер работал в своём обычном режиме, создавая ощущение рассудительности и контроля. Владимир Иванович опустился в большое кожаное кресло за массивным столом из красного дерева.

Справа от стола стоял небольшой столик – тихий островок воспоминаний. В рамках разного дизайна, будто собранных по настроению, а не по порядку, были расставлены фотографии семьи Владимира Ивановича.

Он чуть повернул кресло, откинулся на спинку и позволил взгляду скользнуть по этим мгновениям прошлого.

Вот они – молодые, почти дети, стоят под суровыми скалами плато Маньпупунёр. Его жена в длинном пальто, он в потёртом свитере, оба улыбаются так, как могут улыбаться только те, кто ещё не знает, что такое настоящая боль.

Следующий снимок – морской берег, белая рубашка, чёрные брюки, босые ноги, ласкаемые морской пеной. Рядом – она, в белом платье, с волосами, развевающимися от ветра. Это был один из самых важных дней их жизни: без свидетелей, без шума, просто двое людей, решивших быть вместе. Они расписались, уехали вдвоём и неделю провели вдали от всего, словно весь мир принадлежал им.

Ещё одна фотография – маленький сын, первоклассник с огромным букетом цветов в руках, гордо держит его перед собой, как знамя своей новой жизни. Затем – жена с новорождённой дочкой на руках, светящаяся от любви и усталости. Ещё несколько кадров: школьные праздники, семейные поездки, путешествия по свету. Каждый снимок – страница из книги, которая уже не пишется, но хранится в сердце.

Но взгляд Ярцева остановился на одном – особенном.

Они с сыном в лыжных костюмах, на фоне заснеженных вершин в Санкт-Антоне. Тогда они готовились к спуску. Сын – опытный фрирайдер, уверенный, свободный, полный сил. Он получил разрешение на сложную трассу, и это значило для него больше, чем любой подарок. Владимир Иванович помнил тот день до мельчайших деталей: запах холода, звук лыж по свежему снегу, блеск в глазах ребёнка, который уже стал мужчиной.

Ничего не предвещало беды. Но где-то подтаял снег, лавина сошла внезапно – и вынесла его вниз, в ущелье, откуда не было возврата.

Эта трагедия перевернула их жизнь. После той зимы Владимир Иванович больше ни разу не надел лыжи. А всё спортивное снаряжение, когда-то собранное с такой любовью, ушло в дальний угол комнаты, где пыль стала покровом забвения.

Пережить это горе было невероятно тяжело. И ему, и его жене пришлось учиться жить заново – несмотря на пустоту, которая осталась внутри.

Но жизнь, как всегда, находила свои пути. Через пару лет их дочь вышла замуж и родила им внука. Маленький мальчик стал тем самым лучом света, который заполнил пустоту, согрел сердца, дал новую цель. Его фотография стояла ближе всех – прямо на краю рабочего стола, чтобы каждый день попадать в поле зрения. Пять лет, улыбка, задорный взгляд – живое напоминание о том, что даже в самой глубокой тьме может появиться свет.

Ярцев медленно вернул кресло в исходное положение. Время после совещания пролетело незаметно, как капля дождя в море. За окном снова двигалась жизнь технограда, а он оставался в своём мире.

Когда Валенсия Аркадиевна вошла в приёмную, её взгляд мгновенно скользнул по двум мужчинам, сидевшим на кожаном диване. Это были Максим Рудольфович Бремер – глава отдела генезиса андроидов, и Артур Семёнович Кулик – руководитель отдела программного обеспечения. Оба занимали свои места по праву: один – благодаря научной одержимости, второй – благодаря инженерному таланту.

Увидев вошедшую, Максим Рудольфович сразу же поднялся, не без изящества поклонившись ей головой. Галантность была для него не просто формальностью – это был стиль жизни, почти ритуал. Артур Семёнович помедлил, бросив на коллегу чуть насмешливый взгляд, но всё же медленно поднялся с дивана, не выпуская из руки планшета.

– Как всегда, Максим Рудольфович – джентльмен до мозга костей, – улыбнулась Танечка-секретарь, оторвавшись от экрана. Она давно привыкла к этим небольшим театральным представлениям.

На Бремере поверх рубашки свободно висел белый лабораторный халат, карман которого слегка оттопыривался от спрятанного внутри планшета. Он выглядел скорее, как учёный из старых научно-фантастических романов, чем как современный разработчик андроидов. Артур же оставался верен себе: джинсы, застиранные на коленях, потёртая рубашка и кроссовки, будто специально надетые после совещания, чтобы подчеркнуть своё внутреннее неприятие формальностей.

– Максим Рудольфович, мы сегодня уже встречались на совещании, – заметила Валенсия с лёгкой усмешкой.

– Какая разница? – ответил он с достоинством. – Дама вошла в помещение – джентльмен обязан встать.

– Если я выйду и зайду ещё раз?

Он не моргнул глазом:

– Правила этикета непоколебимы. Встану снова.

Секретарь снова улыбнулась. Не впервые она наблюдала эту сцену. Максим Рудольфович был известен своим трепетным отношением к формам поведения, и его чудачества вызывали не только улыбки, но и искреннюю симпатию – особенно среди женской части коллектива.

В этот момент девушка повернулась к селектору и нажала кнопку:

– Владимир Иванович, посетители вас ожидают.

– Пусть заходят, – раздался приглушённый голос из-за двери.

– Благодарю, Танечка, – сказал Максим, проходя мимо секретаря с легчайшим кивком.

Дверь в кабинет Ярцева распахнулась, и трое гостей вошли внутрь.

Внутри царила атмосфера строгого порядка. За массивным столом из красного дерева, словно капитан на мостике, сидел генеральный директор. Напротив него – второй стол, предназначенный для посетителей, и два простых офисных стула по обе стороны. Максим и Артур заняли места рядом, положив перед собой планшеты, будто щиты перед предстоящим разговором. Валенсия Аркадиевна села напротив них и аккуратно открыла свой бумажный органайзер – единственный в комнате, кто хранил верность бумаге среди электронных экранов.

– Беседа будет недолгой, – начал Владимир Иванович, окидывая присутствующих спокойным, но требовательным взглядом. – Валенсия Аркадиевна, на совещании вы упомянули, что «Андротех» узнал о работе вашего отдела. Поясните, что вы имели в виду… – сделал он едва заметный акцент на слове «вы», будто напоминая, что речь идёт не просто о подозрениях, а о её ответственности.

Валенсия кивнула, не дрогнув. Она была готова к этому вопросу.

– Думаю, ни для кого из нас не секрет, что наш конкурент давно не гнушается методами промышленного шпионажа. У меня есть основания полагать, что внутри компании – возможно, даже в моём отделе – работает человек, передающий корпоративную информацию.

Голос Ярцева стал строже:

– У вас есть конкретные подозрения?

– Нет прямых указаний, – честно признала она. – Но я провела анализ обстоятельств и пришла к выводу, что утечка происходит постепенно, малыми порциями. Если бы информация уходила большими блоками, отдел безопасности уже нашёл бы следы. Скорее всего, это длится около полугода.

– Почему вы уверены, что это не совпадение? – уточнил Ярцев.

– «Андротех» традиционно проводит отбор студентов раз в три года. Последний раз они делали это год назад. Однако в этом году начали работу одновременно с нами. Это не похоже на случайность. Более того, я убеждена: они знают о наших планах относительно новой модели андроидов.

Ярцев задумался, слегка склонив голову набок. Его молчание было красноречивее слов.

– Тогда подготовьте сегодня подробный письменный отчёт с вашим анализом. Нужно передать его начальнику отдела безопасности.

Не говоря больше ни слова, Валенсия раскрыла свой бумажный органайзер и достала заранее подготовленный лист. Аккуратно протянув его Владимиру Ивановичу, она произнесла:

– Уже сделано.

– Всегда ценил вашу привычку всё делать вовремя, – чуть заметно улыбнулся он, беря документ. – И даже с опережением.

Тишина опустилась на комнату, как тень за окном. Ярцев медленно просматривал записку, его лицо оставалось невозмутимым. Остальные ждали, каждый погружённый в свои мысли.

– Максим Рудольфович, Артур Семёнович, – заговорил он снова, переводя взгляд на мужчин. – Надеюсь, вы понимаете, что работа над последней моделью будет строго конфиденциальной.

Оба кивнули.

– За всё время вашей работы в «Роботон» у меня к вам не возникало вопросов. Ценю вашу порядочность. Теперь – к сути. Проект будет реализован в нашем новом филиале в Липецке. На его подготовку ушло три года.

Он сделал паузу, дав словам осесть.

– Это касается всех руководителей отделов. Филиалом управляет Виктор Сергеевич, но он отвечает исключительно за организационные вопросы. Все научные, технологические и кадровые решения принимаются только со мной или через начальника отдела безопасности. – Он посмотрел на Валенсию. – Вам необходимо заключить полноценные трудовые договоры со всеми практикантами, с обязательными условиями о неразглашении информации.

Все трое кивнули.

– Концепция новой модели должна принципиально отличаться от всех существующих человекоподобных андроидов, – продолжил Ярцев.

Артур Семёнович осторожно уточнил:

– Вы имеете в виду специализированные модели для выполнения конкретных задач?

– Нет, – Владимир Иванович выдержал эффектную паузу. – Модель должна быть универсальной, работать не на традиционных правилах робототехники.

Максим Рудольфович нахмурился:

– Но такую модель никогда не пропустит Государственное агентство по сертификации робототехнических систем.

– На первом этапе она будет использоваться исключительно внутри компании. Задача на будущее – добиться сертификации.

– Каким образом? – удивился Кулик.

– Представьте, что вам предложат пройти тестирование. Вы справитесь?

– Конечно. Ведь я же человек, – сухо усмехнулся Артур.

– Вот именно. Вашей команде предстоит создать программное обеспечение, способное сделать машину такой, чтобы она осознавала себя как человека.

На этот раз тишина была особенно плотной. Даже воздух в кабинете словно замер.

– Амбициозная задача, – наконец произнёс Артур. – Мы работаем над этим последние пять лет, но пока всё на уровне прототипов. Это действительно новая парадигма искусственного интеллекта.