Читать книгу: «Время Андропова», страница 5

«Как провожают пароходы…»

Выбор профессии для молодого человека – непростое дело. Возможно, прочитанные в детстве книги и рассказы о моряках как-то повлияли на молодого Андропова, и он решил отправиться в самостоятельное плавание в прямом и переносном смысле. Главное – подальше от мест, где вырос. Волжское речное пароходство было, пожалуй, то, о чем Юрий много слышал и читал в детстве. Наверное, в мечтах представлял себя капитаном на мостике корабля в белоснежном парусиновом кителе и красивой фуражке с кокардой с якорями.

Профильных учебных заведений, готовивших судоводителей, в волжских городах было несколько, но Юрий выбрал Рыбинский речной техникум. Позднее он рассказывал, что толчком к принятию этого решения стало объявление в «Комсомольской правде» о наборе учащихся в техникум¹⁵⁸. Возможно, что туда и поступить было проще, чем в учебные заведения в Нижнем Новгороде или Казани. Была еще Пермь, где тоже готовили речников, но Кама как-то Андропову не улыбалась. Вот Волга – великая река!

Необходимые для поступления документы Андропов отправил в Рыбинск 22 марта 1932 года. Приложил отличные характеристики и, разумеется, письмо от секретаря партийной ячейки и профорга станции Моздок, ходатайствующих о его приеме в техникум «как одного из самых активных работников»¹⁵⁹. В своем заявлении Андропов прямо написал, что просит принять на судоводительское или судостроительное отделения, и добавил: «Прошу также обеспечить меня общежитием и стипендией, так как средств к дальнейшему существованию не имею»¹⁶⁰.

Ответ пришел на удивление быстро. Андропова зачислили в техникум «без испытаний» на 1-й курс судоводительского отделения и 11 апреля известили об этом письмом: «Предлагаем Вам явиться в техникум для направления на предварительную летнюю плавательскую практику к 25 апреля, захватив с собой постельные принадлежности»¹⁶¹. Вот так – сразу на корабль. Да, обычное дело, с кадрами речников в навигацию всегда было ох как туго.

Ю.В. Андропов с товарищами по техникуму

1932

[Архив СВР]

Ю.В. Андропов среди учащихся техникума

1930-е

[Архив СВР]

Аттестат Ю.В. Андропова

1 августа 1933

[РГАНИ. Ф. 82. Оп. 1. Д. 64. Л. 42]

Юрия по прибытии тут же зачислили матросом на буксирный теплоход «Заготовщик», где он начал навигацию 1932 года. Приписанный к Рыбинской пристани, сравнительно небольшой буксир мощностью 160 лошадиных сил стал первым для Андропова кораблем, где он постигал основы речного плавания. Понял назначение буев и бакенов, усвоил основы ориентирования судна по растровым знакам.

Уже в июне матрос Андропов получил отменную характеристику: «Хорошо относился к своим обязанностям. Может идти штурвальным. Был предсудкома. Работу выполнял хорошо»¹⁶². Вот это оценка! Андропов, едва попав на судно, выделился – возглавил судовой комитет. Определенно, он был нацелен на карьерный рост.

Письмо отчима Андропова В.А. Федорова директору речного техникума

13 августа 1933

[РГАНИ. Ф. 82. Оп. 1. Д. 64. Л. 43]

Навигацию следующего, 1933, года Андропов начал с 29 апреля в должности штурвального буксира «Заготовщик», с 1 августа был переведен штурвальным на буксир «Яков Свердлов»¹⁶³. Капитан «Заготовщика» выдал Андропову аттестат, где отметил отсутствие нарушений трудовой дисциплины и вынес благодарность «за внимательное отношение к делу и за общественную работу»¹⁶⁴.

Буксир «Яков Свердлов» был больше и вдвое мощнее «Заготовщика» – 320 лошадиных сил, да и команда посолиднее. На буксире Андропов задержался до 25 сентября, опоздав на учебу. Капитан написал оправдательный документ: «Сообщаю, что студент 1 курса судоводительского отделения т. Андропов Юрий Владимирович, работавший штурвальным на пароходе „Яков Свердлов“, по Вашему вызову не мог явиться вовремя, так как пароход работал в аренде Унжлеса в городе Горьком. Не имея достаточного штата команды, я не мог выполнять работы по спасению лесоматериала (приказ Наркомвода) и поэтому задержал такового до прибытия в Рыбинск 25 сентября 1933 года»¹⁶⁵.

Но мало того, и парторг буксира выдал Андропову характеристику, на похвалу не скупился и отметил, что товарищ Андропов «являлся лучшим ударником пароходства и выполнил полностью условия 2-го Всесоюзного конкурса», «повседневно и примерно боролся за укрепление трудовой дисциплины, за социалистическое соревнование и ударничество. Самый первый заключил индивидуальный социалистический договор». Парторг подробно описал заслуги «выдержанного, дисциплинированного и активного комсомольца» Андропова: организация и учет соцсоревнования, организация производственно-товарищеского суда, проведение всех политических кампаний и проработка важнейших решений партии и правительства, организация школы малограмотных и руководство ею. Коммунисты и комсомольцы парохода, писал парторг, «горячо благодарят товарища Андропова Ю.В. за ту огромную помощь, которую он оказал организации»¹⁶⁶.

Юрий Андропов

1930-е

[Архив СВР]

Домой отчиму Юрий писать перестал. Отчим беспокоился – от пасынка нет вестей. Он боялся потерять с ним связь, надеялся, что в старости будет на кого опереться. Отчим 13 августа 1933 года направил в техникум письмо с просьбой сообщить, где Юрий: «Семья обеспокоена, и тщетно прождав долгие месяцы, я решил беспокоить Вас подобной просьбой»¹⁶⁷. А Юрий как будто просто забыл о нем. Или не хотел больше видеть и общаться? Похоже, осталась у него какая-то обида и на отчима, и на мать. Возможно, его глубоко ранило в детстве то, что после рождения сестры Валентины в новом браке матери все внимание семьи переключилось на нее. Когда-то подростком, не найдя взаимопонимания с отчимом, Юрий сбегал на два месяца из дома, его разыскали и вернули родителям¹⁶⁸. И теперь, выйдя в самостоятельную жизнь, он хотел забыть навсегда об этой части своего прошлого и начать все с чистого листа. Строить новую жизнь и новую биографию.

Юрий неплохо заработал за навигацию 1933 года. В мае получил 131 руб. 70 коп., в июне – 128 руб. 50 коп., в июле – 111 руб., в августе – 150 руб. и в сентябре – 136 руб. 80 коп. Правда, как водится, пришлось ему потратиться на общественное благо – подписался на заем. В итоге за эти же пять месяцев вычет на заем составил 28 рублей¹⁶⁹. И все же на руках должны были остаться хорошие по тем временам деньги. Но то ли деньги утекали сквозь пальцы, то ли жизнь была дорога, а пришлось ему писать бумагу с просьбой о пособии.

В ноябре 1933 года он пишет в комиссию по распределению пособий: «Прошу комиссию обеспечить меня пособием, т. к. я средств к существованию не имею. Кроме того, родных у меня тоже нет»¹⁷⁰. Вот это да! Только что отчим его разыскивал, просил дать знать о себе, а Юрий пишет – родных нет.

В зимние каникулы 1934 года Юрий все-таки отправился в Моздок¹⁷¹. Но в летнюю навигацию опять забывал писать домой. Отчим вновь напомнил о себе, написав 5 июля письмо в техникум, в котором жаловался, что с 29 апреля 1934 года не имеет от пасынка вестей¹⁷².

В навигацию 1934 года сбылась мечта Юрия Андропова – его зачислили третьим помощником капитана на пассажирский пароход «Механик», курсировавший на линии Рыбинск – Тверь. Вот он – капитанский мостик и белый китель. Пароход – ровесник Андропова, построен в Нижнем Новгороде в 1914 году. Его мощность составляла 180–200 лошадиных сил, длина – 50, ширина – 8 м¹⁷³. И в конце 1950-х старенький «Механик» еще числился в Верхневолжском пароходстве и ходил по Волге, пока в 1963 году не был передан в порт Ярославля, где позднее его разрезали на металлолом.

Капитан «Механика» в характеристике по итогам навигации отметил, что Юрий Андропов «оправдал свое назначение и через короткий срок был мною зачислен в штат команды на должность III помощника капитана, где проявил удивительную способность к судовождению, интересуясь каждой мелочью. Дневные вахты вахтенного начальника нес вполне самостоятельно с большим знанием своего дела»¹⁷⁴. За все время, отмечалось в характеристике, «не имел ни одного выговора или замечания ни по одной линии»¹⁷⁵. И в характеристике профорга судна от 19 октября 1934 года Андропов назван «первым и примерным работником», он был ответственным редактором судовой стенгазеты, состоял членом столовой комиссии, проводил читку газет в красном уголке, проводил занятия в кружке¹⁷⁶. И в техникуме Андропов на хорошем счету. За время обучения его премировали шесть раз как отличника учебы¹⁷⁷.

Юрий Андропов

1930-е

[Архив СВР]

Возможно, Андропов так и шел бы в пароходстве вверх и дослужился бы до капитана, а там бери и выше. Но подвело зрение. Оно серьезно ухудшилось за несколько лет. Еще в 1931 году он проходил медицинское освидетельствование на предмет поступления в военно-учебное заведение и был признан годным¹⁷⁸. В 1935 году ему по возрасту полагалось отправиться в Красную армию. Но на врачебной призывной комиссии выяснилось – негоден по зрению. Юрия в армию не взяли и комиссовали¹⁷⁹. И водить суда ему уже не пришлось. В навигацию 1935 года он всего лишь инструктор практики в своем техникуме, хотя и с весьма ответственными задачами: проверка хода практики и вербовка новых учащихся для техникума¹⁸⁰. Юрий в постоянных разъездах. Вернулся в техникум лишь 1 ноября. У него даже паспорт оказался просроченным – пропустил обмен¹⁸¹.

Пароход «Механик»

[Архив СВР]

Теперь его общественная активность переросла в основную профессию. Юрий Андропов начал комсомольскую карьеру. В январе 1936 года был избран комсоргом своего техникума. И тут же 1 февраля политотдел пароходства отправил его на важное мероприятие в Горький – конференцию Верхневолжского бассейна¹⁸². А дальше – больше. Попал делегатом на 1-ю Ярославскую областную конференцию ВЛКСМ¹⁸³.

В протоколе заседания квалификационной комиссии 6 апреля 1936 года по итогам выпускных испытаний Андропову была выставлена оценка «хорошо» с выдачей диплома на звание «штурман 1 разряда речного и озерного торгового флота СССР»¹⁸⁴. При всем своем старании оценку «отлично» он не получил. Но теперь Юрий Андропов хоть небольшой, но начальник: 15 мая 1936 года его назначили инструктором по обследованию практики студентов отделения судовождения с правом инструктировать студентов, работающих на пароходах, закрепленных за пристанями Калинин, Ярославль, Юрьевец и Горький¹⁸⁵. Опять беспокойное лето и сплошные разъезды.

В мае 1936 года Ярославский обком комсомола собрал совещание секретарей комитетов комсомола вузов, техникумов и рабфаков. Комсорг Рыбинского техникума Андропов 24 мая бойко выступил, рассказав о политучебе, которой было охвачено более 200 комсомольцев техникума, об успеваемости учащихся и подготовке пропагандистов. Казалось бы, рутина, главное, охватить всех идеологической работой. Но вдруг в самом конце речи Андропов, конечно, в порядке общей критики и самокритики выступил с воинственным заявлением, в котором обратился прямо к присутствующему на совещании первому секретарю обкома комсомола Борису Павлову:

«Тов. Павлов – это совещание должно быть зубастым. Вы это совещание должны использовать для того, чтобы устроить мордобой горкомам и райкомам и отделам студенческой учащейся молодежи. Вы должны извлечь выводы, также и наши работники, в частности т. Скворцов, которому поручена эта большая работа в Обкоме. Поэтому надо побольше остроты, а у вас совещание идет мирно, тогда как у вас должна быть ругань, конечно, я имею в виду политическую ругань. Совещание должно носить особый характер остроты, тем более сейчас потому, что греха нечего таить – по техникумам не видно, что прошел съезд комсомола, а вы выступаете только с отчетом, что сделано. Конечно, надо знать, что делается, но надо говорить о том, как дальше делать, как руководить горкомом и райкомом, как вам самим работать, и надо всемерно разрешить основную практическую задачу – надо учиться, а отсюда складывается все, вплоть до того, что если у вас вонь в техникуме, то это мешает учиться, а у вас, когда входишь в техникум, чувствуется вонь из уборной»¹⁸⁶.

Поразительное по уровню демагогии и наглости завершение речи. Нет, конечно, если все списать на комсомольский задор и неопытность, помноженную на свойственную молодости категоричность, то понятно. Но все же, как понимать это повторяющееся «вы должны»? Это кто к кому обращается, где тут такт и субординация? Речи остальных участников совещания не были столь нарочито хамскими. И этот жаргон из подворотни – «устроить мордобой». А ведь как в воду смотрел – предчувствовал! За 1936 годом наступил 1937-й. И всей стране устроили «мордобой», разумеется, и обкому комсомола во главе с Павловым тоже. Но об этом далее.

Может показаться, что такие, как Андропов, с зубодробительными мечтами приближали вакханалию массовых чисток. Ну, если и не приближали, то вполне были к ней морально готовы. Они требовали крови.

Но последней фразой Андропов выдал себя с головой. Вроде вся речь в пролетарско-простецкой и хамоватой манере, все как-то даже слегка шаржировано с «закосом» под свойского парня. А тут вдруг – вонь из уборной! Проговорился, съехал с роли и все испортил. Нет, он явно не из пролетариев наш оратор. Ну разве смутит пролетарскую натуру амбре из сортира?

Комсомольский секретарь

В ноябре 1936 года Андропов был назначен комсоргом судоверфи им. Володарского в Рыбинске. Это стало второй ступенью его карьерного роста по комсомольской линии. Теперь он – профессиональный комсомольский работник, номенклатура обкома. Верфь получила имя Володарского в 1923 году, а до того это была пущенная в 1907 году верфь братьев Нобель, успешно развивающееся крупное предприятие. По сравнению с техникумом на судоверфи было не так много комсомольцев, всего порядка восьмидесяти, тогда как комсомольская организация техникума насчитывала более двухсот человек. Но значимость комсомольской организации на производстве выше. И должность Андропова именуется значительней – комсорг ЦК ВЛКСМ на судоверфи. Секретарь парткома судоверфи отметил и выделил молодого комсорга. Позднее он дал свой отзыв: «На работе т. Андропов проявил себя как инициативный и дисциплинированный работник, чуткий товарищ. За все время работы пользовался хорошим авторитетом среди молодежи»¹⁸⁷. Андропов весьма заметный в Рыбинске человек – его избрали депутатом горсовета в 1935 году, еще когда он учился в техникуме¹⁸⁸.

На посту комсорга верфи Андропов проявил деятельную активность. В феврале 1937 года он эмоционально и с пафосом выступил на комсомольском собрании с рассказом о слете комсомольского актива пароходства в Горьком. Заводская газета дала краткий отчет о собрании:

«Меня бросило в жар, пока я слушал докладчика тов. Амосова¹⁸⁹, разъяснявшего решение Горьковского обкома ВЛКСМ о результатах отсутствия массово-политической работы и большевистской бдительности, допущенной секретарями комсомольских организаций в ряде затонов Верхней Волги. Так рассказывал в своем докладе 28 февраля, усиленно жестикулируя руками, вытирая пот с лица, вернувшийся из Горького с бассейнового слета комсомольского актива секретарь комитета комсомола верфи тов. Андропов на общезаводском комсомольском собрании»¹⁹⁰.

Было от чего занервничать молодому комсоргу. Обвинение в «притуплении политической бдительности» можно было получить по совершенно пустяковому поводу. И на собрании на Андропова посыпалось: комитет комсомола завода не исправляет «безобразия» на верфи, наблюдаются «безотрадные факты в воспитании молодежи» (не организовано изучение Сталинской Конституции), не организованы политбеседы, бездействуют клуб и красные уголки, воспитание молодежи пущено на самотек, на участках, где слаба политподготовка, «орудует классовый враг» и все в том же духе. Досталось и партийным руководителям верфи: «они допустили грубую политическую ошибку, не доглядев, что ученики школы ФЗУ пользовались из библиотеки школы литературой, подлежащей изъятию»¹⁹¹. Нет, конечно, Андропова персонально во всех грехах не обвиняли, но критиковали за бездеятельность: «Андропов пытался наладить комсомольскую работу, но его попытки дальше мелких бытовых вопросов не пошли…»¹⁹². Прозвучало и кое-что интересное, характеризующее быт и нравы: «В общежитие девушек ходят неизвестно зачем заключенные с Волголага. Комната девушек находится в мужском бараке. Но это мало интересует т. Андропова. Правда, он несколько раз был в бараке (но, очевидно, только для счета), положение от этого не изменилось»¹⁹³.

В мае 1937 года парторганизацией верфи Андропов был принят кандидатом в члены ВКП(б). И на стадии заполнения необходимых бумаг – анкет и характеристик вопрос о его социальном происхождении встал ребром. Андропов старался как мог, объяснялся, прикрывался неведением. Но не очень-то получалось. Прошлое цепко держало и возвращалось вопросами обкомовских инструкторов.

Что же получалось. Молодой комсомольский работник Юрий Андропов не помнил или скрывал даты смерти своих родителей. Это была опасная игра – могли обвинить в том, что он вообще не тот, за кого себя выдает. По тем временам, да и по нынешним, это не только конец карьеры, им могли и люди из «органов» заинтересоваться. Такое тянется за человеком всю его жизнь – намеками со стороны, глумливым шепотком и липкими слухами. Человек без ясного прошлого или, как теперь говорят, бэкграунда лишен будущего.

Андропов компенсировал свою тайну показной открытостью. Внешне был дружелюбен и общителен, одно слово – душа компании. Умел расположить к себе людей. О нем еще в речном техникуме в характеристиках писали самое лестное: «Он в каждом деле пользовался симпатией команды»¹⁹⁴. А ведь судно – замкнутое пространство, тут каждый на виду и сразу понятно – кто чего стоит. А как он пел! Вот оно – музыкальное образование матери. У Андропова был красивый голос, он играл на гитаре, особенно любил романсы «Я встретил Вас…», «Вернись, я все прощу…»¹⁹⁵.

В автобиографиях Андропов темнил не только в вопросе о родне. Он и трудовой стаж себе подправил. Писал, что с 1930 года начал трудовую деятельность рабочим телеграфа на станции Моздок. Но это не так. В выданной ему справке дата поступления на эту должность – 1 ноября 1931 года¹⁹⁶. В государстве диктатуры пролетариата рабочий телеграфа звучит солиднее киномеханика. Но и тут неувязка – в анкетах писал, что с июня 1930 работал учеником киномеханика, а не с 11 сентября 1930 года, как было на самом деле¹⁹⁷.

А с предками – ну совсем беда!

Казалось, ну громко бы заявил, что дед ему не родной, и делу конец. Но это ведь не спасение. Советская власть тогда еще не грешила расистскими предрассудками. Она смотрела в корень – в какой социальной среде воспитан, в какой обстановке рос и в какой семье формировались характер человека, его взгляды. Пролетарская среда – вот что в идеале! Остальное, даже крестьянское происхождение – уже некоторый классовый изъян. Во время партийных чисток и переписей коммунистов обязательно звучал вопрос «есть ли связь с деревней».

И дед Андропова, то ли немец, то ли еврей, в лучшем случае пусть и не родной, не был пролетарием, а был торговцем. И неважно, что Юрий его совершенно не знал. Важно другое. Юрий родился в не бедной и не пролетарской семье, воспитывался в достатке. А вот деталей всего этого раскрывать не хочет. Темнит, пишет, что того не знал, этого не помнил, а об этом первый раз слышит.

Вопросы далеко не праздные. Кандидатский стаж в ВКП(б) напрямую зависел от социального происхождения вступающего в партию. Для выходцев из «чуждых слоев» он должен был составлять не менее трех лет. Многократно объясняясь, Андропов в отчаянии пишет: «Но эта проклятая биография прямо мешает мне работать»¹⁹⁸.

Отчетная карточка кандидата в члены ВКП(б) Ю.В. Андропова

13 марта 1938

[РГАНИ. Ф. 90. Оп. 3. Д. 9. Л. 1]

Пока Юрий Андропов ходил на пароходах по Волге, его предки никого не интересовали. Но вот при вступлении в партию все осложнилось. И все же не без помощи секретаря парткома судоверфи, где Андропова принимали кандидатом в партию, вопрос «загасили».

Заводская многотиражная газета, издававшаяся на верфи, писала о нем: «Секретарь заводского комитета комсомола тов. Андропов неплохой организатор, но мы его не выбирали, он кооптирован политотделом»¹⁹⁹. Этот изъян поправили, началась кампания отчетно-перевыборных конференций в комсомоле. На судоверфи 23 июня 1937 года состоялось комсомольское собрание, на котором Андропова избрали в члены заводского комитета и секретарем комитета ВЛКСМ. И, само собой, избрали делегатом на Рыбинскую городскую конференцию ВЛКСМ²⁰⁰. Андропов распределил обязанности между членами комитета комсомола, и больше его на верфи не видели. В сентябре заводская газета призывала оживить комсомольскую работу и сетовала: «Причина слабой работы заключается в том, что вновь выбранный состав комитета в момент двухмесячного отсутствия секретаря тов. Андропова (командировка в Горький, Москву, отпуск) не проявил своей инициативы…»²⁰¹.

Сообщение о комсомольском собрании судоверфи

23 июня 1937

[Володарец. 1937. 29 июня]

Автобиография Ю.В. Андропова

Август 1937

[РГАНИ. Ф. 82. Оп. 1. Д. 66. Л. 8–10]

Автобиография Ю.В. Андропова

1948

[РГАНИ. Ф. 5. Оп. 108. Д. 2. Л. 22]

Можно догадаться, зачем Андропов ездил в Москву – к Евдокии Флекенштейн. Не исключено, что, помимо желания взять у бабки какие-то бумаги и справки, у Андропова были в Москве и свои комсомольские дела. Может быть, по начальству ходил, завязывал знакомства в ЦК ВЛКСМ. А вот был ли его летний отпуск 1937 года безмятежным, сказать трудно. Самое интересное, но и опасное время в Рыбинске он, кажется, не застал. Вовремя отсутствовал. А после отпуска окунулся в самую гущу. В последних числах августа на городской конференции комсомола его избрали в бюро Рыбинского горкома комсомола и утвердили заведующим отделом пионеров. Гроза прошла за месяц с небольшим до конференции. Разоблачили «троцкистскую шайку, пробравшуюся в Рыбинский горком ВЛКСМ». Об этом раструбила газета Ярославского обкома комсомола²⁰².

Поддавала жару и центральная комсомольская печать. Заголовки передовиц «Комсомольской правды» куда как выразительны: «До конца выкорчевать вражескую агентуру в комсомоле», «Выкурим врагов из всех щелей». Это была мощная артподготовка перед публикацией материалов состоявшегося 21–28 августа 1937 года IV пленума ЦК ВЛКСМ и доклада Александра Косарева «О работе врагов народа внутри комсомола».

Бурные события лета 1937 года не помешали, а, наоборот, помогли Андропову карабкаться наверх. Став членом бюро Рыбинского горкома комсомола, он выдвинулся на третью ступень карьерного роста. А вскоре, в сентябре 1937 года, перебрался в Ярославль на должность заведующего отделом учащейся и студенческой молодежи обкома ВЛКСМ. Для Юрия Андропова 1937 год стал судьбоносным. Он рос в должностях как бы вопреки репрессиям. Или благодаря? Ведь и на городском, и на областном уровне появлялись вакансии.

Есть свидетельства того, что у Андропова были влиятельные заступники. Или кураторы. В одном из очерков об Андропове есть любопытные сведения. Автор пишет: «Как рассказывал мне один из ветеранов ГБ, в середине 30-х комсомолец Андропов, скорее всего, из-за страха, что начнут копаться в его подретушированной биографии, начал сотрудничать с НКВД»²⁰³. Так это или не так – теперь уже трудно проверить, но дальнейшие изгибы судьбы Андропова и его поразительная политическая живучесть наводят на подобные размышления.

Репрессии 1937 года не обошли и аппарат Ярославского обкома комсомола. Головы летели одна за другой. В июне 1937 года первый секретарь обкома комсомола Борис Павлов вроде бы пошел на повышение. Его выдвинули первым секретарем Ярославского горкома партии. Но недолго он пробыл в новой должности – арестовали 29 сентября. Сменивший его в обкоме комсомола в июне Александр Брусникин задержался в руководящем кресле и того меньше – его сместили в октябре и назначили на незаметную должность в облисполкоме. Ну и понятно, арестовали 8 января 1938 года.

Кампания разоблачения «врагов народа», проникших в комсомол, набирала обороты. Осенью арестовали второго секретаря обкома комсомола Анну Смирнову, тогда же взяли и редактора областной комсомольской газеты, и ряд работников обкома ВЛКСМ по обвинению в принадлежности к «право-троцкистской молодежной организации»²⁰⁴. На второй областной конференции ВЛКСМ в октябре 1937 года была принята резолюция, клеймившая бывших руководителей обкома: «Главным методом своей подрывной работы враги народа избрали метод политического и бытового разложения молодежи через пьянку, приятельские отношения к подбору кадров. Используя руководящие посты в комсомоле, враги народа привели работу большинства комсомольских организаций на грань развала»²⁰⁵.

Андропов выступил в прениях и показал себя во всей красе. И ведь знал, о чем надо говорить: «Наша областная ком-сом[ольская] организация, как это уже известно, была засорена врагами народа. Руководство областной организации было также засорено врагами народа. Я не буду говорить то, что здесь уже говорили, но факт, что все бюро обкома комсомола, за исключением одного Брусникина, посажено, так как развивало враждебную деятельность»²⁰⁶. После такого ударного зачина Андропов взялся рассуждать на знакомую тему – как «враги народа» срывали дело «обучения и воспитания молодежи». Например, в Рыбинском педагогическом училище один из педагогов ратовал за то, чтобы из «педагогики изгнать политику», а учет успеваемости не контролировали, устроив проверку лишь раз в семестр²⁰⁷. Андропов не обошел стороной и другие учебные заведения, где среди педагогов имелись родственники репрессированных и те, кто сам ранее подвергался репрессиям. А в школе № 1 в городе Ростове допустили «фашистскую лекцию, которую читал фашист»²⁰⁸. По поводу этого лектора Андропов с возмущением сообщил: «…мы поставили вопрос в обкоме партии, что нужно заняться вопросом о пребывании его в партии. Нет никакого сомнения, сигналы имеются налицо»²⁰⁹.

Андропов разговорился, его время истекло – попросил еще пять минут. Дали. Андропов продолжил: «Товарищи, я не имею больше времени для того, чтобы перечислять вам факты вредительских действий врагов народа», а затем плавно перешел к самокритике, задав сам себе вопрос о том, что же сделал он сам как заведующий отделом учащейся молодежи. И ответил: «…я с самого начала сказал, что мы новое руководство обкома комсомола, в частности, я как руководитель отдела учащейся молодежи, работал плохо, я это полностью признаю, но я должен сказать, что я работал в обкоме комсомола всего 16 дней до облконференции»²¹⁰. И далее о том, что участок работы для него новый, встретился с «большими трудностями», выезжал по сигналам для проверки учебных заведений. В общем, «не для оправдания», а так, для сведения присутствующих посетовал на объективные сложности.

Но, главное, Андропов обрушился на единственного уцелевшего в ходе прошедших арестов секретаря обкома комсомола:

«Еще хочу сказать о том, что т. Брусникин критиковал нас в своем докладе, критиковал огульно, сказал, что отсиживаются в кабинетах, а почему он не проанализировал наши ошибки, не показал, почему мы плохо работали, для того чтобы новое руководство учло наши ошибки и работало лучше.

По отношению Брусникина хотелось бы сказать несколько слов. Во-первых, по существу самого доклада – мне кажется, что в докладе т. Брусникин больше говорил о своем отношении и выгораживал себя. О своих ошибках областной конференции, сидящему активу он говорил мало, в его докладе этого не было видно, он очень много говорил о том, что до некоторой степени выгораживает роль секретаря обкома комсомола, в частности, т. Брусникина. А у т. Брусникина несмотря на то, что он говорил о том, что имеет некоторые заслуги в части разоблачения этой сволочи, которая работала в обкоме комсомола, имеется вместе с этим и целый ряд больших недостатков»²¹¹.

И далее о том, как Брусникин лишь под давлением обстоятельств вынужден был разоблачать прежнего руководителя обкома комсомола Павлова. Андропов говорил довольно сбивчиво, но действенно. Песенка Брусникина была спета. С комсомольской работы сняли, и его будущий арест был предопределен. Только дело времени.

Конференция завершила работу 22 октября 1937 года. Первым секретарем обкома комсомола года был избран Потап Попков. Он до этого успел месяц с небольшим поработать секретарем горкома комсомола в Рыбинске. Юрий Андропов был избран в состав бюро обкома комсомола и утвержден в должности заведующего отделом учащейся молодежи²¹². Новый руководитель обкома комсомола свою комсомольскую карьеру начинал там же, где и Андропов, – в Рыбинске, и теперь они оба вышли на высокий областной уровень.

Там же на конференции, отвечая на вопрос, как он попал в обком комсомола, Андропов рассказал: «Я был на совещании зав. отделами пионеров, до этого я работал 15 дней в горкоме комсомола. Затем Пудова мне говорит, что она разговаривала с Брусникиным, он спрашивал, стоит ли выдвигать меня заведующим отделом. После этого я прихожу в кабинет к т. Брусникину, он говорит, что у нас есть мнение выдвинуть тебя на работу зав. отделом учащейся молодежи. Я говорю, что я работник новый и с этой работой не справлюсь. Он говорит – справишься, и на этом вопрос кончился. После этого на пленуме обсуждали мою кандидатуру»²¹³.

Отвечая на вопросы при выдвижении в состав обкома комсомола, Андропов повторил историю своих стремительных перемещений: «…на городской конференции [в Рыбинске. – Н. П.] был избран в члены пленума, бюро и был утвержден зав. отделом пионеров, где проработал 16 дней, после этого был взят в аппарат обкома комсомола, где работал 14 дней»²¹⁴.

Вскоре освободилась вакансия 3-го секретаря обкома комсомола, и эту должность 19 ноября 1937 года занял Андропов²¹⁵. Но официально на пленуме он был утвержден лишь 11 февраля 1938 года²¹⁶. Вот это рост! И всего за несколько месяцев. Из комсорга на судоверфи – прямо в обкомовские руководители! Все же интересно, кто его так «двигал», кто его влиятельные покровители? Или, что скорее, дороги открылись после масштабных кадровых чисток? Увы, история умалчивает. Но как контактировать с органами НКВД, Андропов хорошо знал. На областной конференции он рассказал об одном случае, когда у комсомолки был арестован муж. Ее исключили из комсомола, и встал вопрос об исключении из техникума. Андропова попросили разобраться, и он поведал: «Я вызвал секретаря комитета, навел справки где нужно, и там говорят, что в данном случае на комсомолку Попову показаний нет, которые прямо ее уличали»²¹⁷. Да, Андропов умел навести справки «где нужно». И в этом месте, вероятнее всего, его тоже хорошо знали.