Читать книгу: «Душа вечности. Ты не тот, кем являешься на самом деле», страница 2

Как странно Вивьен этого даже не почувствовала. Она наклонилась вниз и вправду увидела несколько струек крови, медленно стекающих вниз.

Король увидев, что его дочь отвлеклась от трапезы, сразу же проговорил:

– Вивьен, верни голову на место и ешь. Нечего отвлекаться на служанку. Или у тебя возникли какие-то проблемы?

– Нет, никаких проблем, ваше величество.

– Но ваша нога, – также шёпотом восклицала служанка.

– Никаких проблем, – еле слышно повторила Вивьен для той.

Вскоре королеве принесли новую порцию еды, а Вивьен к сожалению, ничего не смогла съесть, ничего не лезло в горло, как она не старалась. Из головы не выходила эта падающая на пол тарелка, гудящая нога и то, как ее душил родной отец. Всё это бесконечно крутилось в мыслях…

После окончания трапезы все вышли из-за стола и направились по своим делам. Сказав на прощание, что увидятся за обедом.

Вивьен направилась в свою комнату, желая поскорее стереть кровь с ноги. И даже несмотря на то, что ей было больно, она не хромала. Шла, как будто все в порядке.

Глава 2

Зайдя в свою комнату и закрыв за собой дверь, принцесса прикусила губу и дошла до кровати. Сев на неё, она почувствовала небольшое облегчение.

На самом деле Вивьен не любила показывать свою боль на показ, ей это было не по душе. Еще она никогда не понимала некоторых девушки, которые вечно кричат и плачут из-за сломанного ногтя или капельки крови из-за пореза. Она считала это несерьёзным. Ведь есть те люди, которые ради того, чтобы выжить, рискуют своими жизнями, находясь на волосок от смерти, но не ноют, а действуют, не взирая ни на что. Такие люди вдохновляли принцессу, вызывали искреннее уважение.

Вивьен взяла себя в руки, встала с кровати и дошла до тумбочки, взяла оттуда пару салфеток и воду. Потом села на пол, осмотрела рану, которая оказалась не такой уж и безобидной, как могло показаться сначала, намочила салфетку и стерла засохшую кровь вместе со свежей. Было больно, но девушка не издала ни звука. Просто сидела сосредоточенно и выполняла все, как настоящий обученный воин. Ни пискнула и ни пожалела себя, как сделали бы многие её ровесницы в такой ситуации. Потом зажала салфеткой рану и ждала, когда кровь остановится, тем более, что времени у неё сегодня было предостаточно.

А в коридоре в это время зашумели и задвигалась все, как очумелые. Бегали, носились и выкрикивали друг другу какие-то непонятные слова. Видимо к балу начали готовиться, ну а как же по другому-то?

Кровь остановилась, Вивьен убрала салфетку и осмотрела ногу. Царапина осталась, но она быстро заживет, ничего страшного. Нога её больше не беспокоила.

Вдруг перед взором принцессы предстало лицо, такое далекое и печальное. От одного этого вида у неё сердце начало разрываться на маленькие кусочки. От того, как бесчувственно она посмотрела на него перед тем, как закрыть двери. А ведь он только приехал с поручения, и они давно не виделись. Она же так ждала и скучала по нему, но почему же тогда так холодно и несправедливо отвела взгляд? Почему не смогла хотя бы показать теплоту в глазах и радость, ведь он наконец-то был здесь, во дворце. Неужели она начала уподобляться своему бесчувственному отцу и мачехе?

Девушка соскочила с кровати и подошла к гардеробу, быстренько открыла двери и достала с плечика чёрный плащ, доходящий до пола с большим капюшоном. Накинула его на себя, посмотрелась в зеркало и вышла из комнаты по направлению в сад. В замке он был огромным, лучшим, чем все остальные залы или комнаты, это самое прекрасное и чудесное место, где можно было отпустить все негативные мысли и подышать чистым свежим воздухом.

Этот сад являлся символом королевы Анны, когда она была ещё жива. В честь Анны даже поставили статую с ее точным изображением. Ныне же королева Агата терпеть не может этот сад, потому что там каждый цветочек, каждая частичка словно наполнена любовью и чистой красотой покойной королевы Анны. Как-то даже ходил слух о том, что Агата однажды посетила этот сад и, увидев изображение Анны, ушла оттуда и минуты не прошло, видимо поняла, что с красотой предыдущей королевы ей никогда не сравниться.

Вивьен подумала, что может быть Эмметт придёт в сад, ведь они очень часто там гуляли. Там мало людей, соответственно не было посторонних взглядов и ушей, что им обоим всегда оказывалось очень даже на руку.

Дойдя до стеклянных ворот, девушка поднялась по лестнице наверх и очутилась в райском изобилии цветов и всевозможного разнообразия зелени. Она вздохнула этот прекрасный свежий чистый аромат, прикрыла веки, перед которыми предстал еле заметный образ матери, её прекрасные светлые длинные волосы и яркие зеленые глаза, идеальную фигуру и просто поразительную улыбку, которая не могла сравниться ни с какой-либо другой. Это улыбка была настолько живой и искренней, что исходила из самого сердца. Благодаря ей королева Анна завоевывала расположение любого человека королевства, будь то высокая по званию персона или обычный слуга. А смех? Он до сих пор звучал в ушах Вивьен. Этот смех был сравни колокольчикам, такой звучный и нежный, которым нельзя было наслушаться. Когда королева начинала смеяться, все сразу же замолкали, дабы послушать этот милейший и зачаровывающий смех. Необычайный и неповторимый. Со стороны это выглядело так удивительно, словно королева Анна волшебница, околдовавшая весь народ, дабы он смотрел на неё и слушал только ее голос.

Вивьен надела капюшон на всякий случай и прошла по дорожке, любуясь растениями. Душа её начала успокаиваться и напряжённые плечи потихоньку расслаблялись. Время чуть замедлилось. Глаза девушки вглядывались в каждый листочек и лепесточек. Замечали любую росинку и капельку, радуясь, что хоть что-то осталось от её родной матери. Осталось все же такое место, где есть её частичка, которую действительно Вивьен чувствовала и испытывала недостающую материнскую любовь.

Девушка прогуливалась по бесконечному зелёному лабиринту воодушевленная и счастливая, но толика грусти присутствовала и давила на нее, не давая просто наслаждаться. Она надеялась, что ещё сможет встретить сегодня Эмметта и объясниться. Вивьен прошла уже две трети всего сада и не нашла его, а ведь ей так хотелось увидеть его. Просто она не имела ни малейшего понятия, где он может быть ещё, кроме сада, про который он часто говорил:

– Этот сад чистый и священный, такой что забываешь обо всех бедах и несчастьях в нем…

Когда принцесса уже совсем отчаялась и потеряла всякую решимость, чтобы найти стража, она свернула на дорожку, ведущую к статуи своей матери. Там она смогла выговориться и излить истерзанную душу. Конечно глупо повествовать о своих проблемах обычному камню, но иногда это было очень даже кстати, когда этот камень так внешне казался схожим с матерью.

Зайдя за стену, Вивьен столкнулась с человеком выше неё где-то на десять сантиметров. Он был накаченным, сильным, но в то же время таким хрупким и родным. Девушку сразу же очень нежно обвили две руки за талию и прижали крепко-крепко к себе, не имея ни единого шанса, чтобы освободиться. Эти объятия стали самыми желанными на всём белом свете, ведь Вивьен оказалась в руках Эмметта. Она буквально растаяла на глазах, в таком близком присутствии любимого. Девушка уткнулась носом в его серо-чёрную футболку и вдохнула аромат, неповторимый аромат, тот который могла почувствовать и узнать на большом расстоянии. Его нельзя было передать или описать, он просто был и он был необычайным… Будто существовал только для неё, словно создавался в сочетании с ее собственным ароматом.

Это удивительно, но по правде сказать, эти два человека так идеально подходили друг другу, как неделимые кусочки мозаики, всегда дополняли, направляли и поддерживали друг друга. И что самое главное, если любили, то любили целиком и полностью.

Их тела при малейшем соприкосновении оживали, как будто пробуждались из долгой зимней спячки и не могли насытиться друг другом. Каждый раз они горели всепоглощающим огнём рядом, и ни у кого и никогда не получиться потушить его. Эта любовь негасимая и вечная. Просто потому что она была создана для него, а он для неё в этой жизни…

Вот так молча они стояли и наслаждались друг другом, пытаясь как можно дольше прожить простым, но очень важным моментом. Вивьен поняла, как тяжело ей было последние несколько недели без него. Но сейчас она стояла здесь рядом с любимым, чувствовала теплоту его тела, учащенное дыхание, вызванное её присутствием, чувствовала, как ускорилось и быстрее забилось его сердце, которое принадлежало ей и реагировало только на неё, и просто чувствовала, как каждая частичка его тела любила ее, где бы она не была, каждую секунду, каждого дня, не переставая. Только он и больше никто. Они словно остались одни, а весь остальной мир исчез, растворился.

Вивьен потянулась к руке Эмметта, в то же время, что и он, не сговариваясь. Их кожа соприкоснулась, создав даже чуть заметную искорку, символизирующую их безграничную и сильную любовь.

Вивьен подняла голову, и посмотрела своими прекрасными голубыми глазами, на Эмметта, вгляделась в его черты лица, в его скулы, припухлые губы и зеленые, как весь этот сад глаза.

Их взгляды столкнулись и внутри у каждого будто что-то ухнуло, потом стало тепло и приятно, словно бабочки запорхали в животе, тогда они оба поняли, что именно искали, они искали место, которое можно было назвать домом. И вот, стоя здесь в окружении цветов и растений, они с гордостью могли заявить, что стали друг для друга таким домом.

Первой заговорила Вивьен, чуть отойдя от Эмметта, чтобы можно было спокойно сформулировать то, что хотела сказать ему. Он тоже не стал ее удерживать и чуть ослабил объятия, наблюдая с необычайным обожанием за девушкой.

– Извини меня! – сказали они оба одновременно.

– Нет, тебе не за что извиняться! – и снова они сказали это хором.

Эмметт показал рукой, что он первым должен сказать.

– Мне есть за что извиниться перед тобой Вивьен, я очень сильно виноват, поэтому даже не знаю, сможешь ли ты простить меня…

Вивьен хотела ответить, но страж не позволил.

– Когда ты вошла сегодня утром в зал, я не знал предела своему счастью, я буквально кое-как сдерживал выскакивающие сердце из груди, до чего оно сильно начало биться, буквально от твоей величественной походки. Потом я думал мои ноги меня подведут, не удержат, когда ты посмотрела на меня одного и подарила ту, хоть еле заметную, но улыбку мне одному. Если бы это заметил твой отец, посадил бы тебя под замок или что ещё хуже убил на месте, я бы этого не пережил, Вивьен, слышишь? Я бы не пережил. А теперь представь какого мне было, когда тебя начал душить собственный отец, поначалу я подумал, что он не позволит себе так обращаться с дочерью и сразу же прекратить то, что начал, но, когда ты уже парила в воздухе, понял, что король точно не остановиться. Я не знал, что мне делать. Смотреть в твою сторону мне не позволено, иначе смерть. Делать хоть малейшее движение в твою сторону – смерть, да вселенная меня побери, мне лишний вздох нельзя сделать. Но я не мог выдержать, видя, как из тебя выкачивают воздух, этот момент мне показался вечностью, в которой мое сердце с каждым твоим потерянным вздохом разрывалось вдребезги. Это было невыносимо: стоять и ничего не делать, кто-то хотя бы попытался, сделал шаг в твою сторону, но, а я же стоял, даже не посмотрев, что происходит с тобой. Мне так жаль, Вивьен, так жаль, но я должен был хоть что-нибудь сделать, должен был. Обязан! Но нет, я подвёл тебя, сильно подвёл, я не заслуживаю твоего прощения! Я и не надеюсь на то, что ты сможешь это сделать. Поэтому понимаю и принимаю.

Он склонил свою голову в поклоне, а по выражению лица было видно, как он страдает из-за этого.

– Ни тебе передо мной извиняться нужно, потому что ты ни в чем не виноват. Ты бы никак мне не помог. К тому же сейчас я здесь, стою перед тобой, живая и здоровая, а то что было утром, это исключительно моя вина. Я виновна в том, что не разбудила Вильяма раньше и заставила отца ждать. Также сама виновата в том, что неуважительно к нему обратилась. Это мои ошибки, не твои и ни чьи бы то ни было ещё, исключительно мои, за которые я получила наказание и усвоила урок его величества. Мне правда не за что тебя прощать Эмметт, но я должна извиниться, за своё поведение, за то как, холодно и не доброжелательно посмотрела на тебя, когда закрывала дверь, потом отвела бездушно взгляд, это было неправильно с моей стороны. Ведь мы не виделись так долго, а я так повела себя. Я обещаю, что впредь этого больше не повторится…

– Как ты такое говоришь?! Ты не можешь быть виновной в том, что твой брат опоздал. Он прекрасно знал, что опоздания король не терпит, и у Вильяма в конце концов есть своя голова на плечах. Он должен был тебя расцеловать, просто потому что ты его вообще разбудила, хотя могла этого и не делать. Ты не должна нести ответственность за своего брата перед королем, так как, во-первых, ты не его нянька или служанка, ты его сестра, полноправная наследница престола, между прочим.

– Нет, Эмметт, все совсем не так…

Вивьен отвела взгляд от него.

– Так не должно быть, это неправильно, почему вечно достаётся тебе, ведь ты же тоже его дочь, в конце то концов! Почему он к тебе так относится?

Вивьен прикрыла глаза и вздохнула.

– Просто потому что я его дочь…

– Я не понимаю! – возмущённо сказал Эмметт.

– Я девушка, не парень, девушка, для моего отца это наказание – иметь дочь. Он считает, что у могущественных правителей, как он не должно быть дочерей, а должны быть только одни мальчики, полноправные наследники престола. Я же не имею права на престол, но он мне и не нужен, я всегда росла с мыслью о том, что мой брат Вильям его займёт, и я счастлива за него и никогда не потребую места, которое уже занято.

– Вивьен…

Эмметт подошел к ней и протянул ладони к ее щекам, нежно дотронулся к ним и заглянул в её глаза.

– Ты не должна так думать, ты имеешь такие же права…

– Нет, хватит, в пророчестве… – девушка недоговорила.

– В пророчестве ничего не говориться о том, какого пола будет этот ребёнок.

– Это Вильям, он ребёнок из пророчества, Эмметт, это он.

– Я не поверю в то, что это он!

– А во, что ты тогда вообще веришь?!

– Я верю в тебя! Я думаю, что это не Вильям ребёнок из пророчества, а ты. Тем более все сходится, сама по суди…

– Нет у меня ярких способностей, Эмметт, неужели ты не понимаешь? У Вильяма же есть. Он может управлять ветром. А я? Я вообще ничего не умею. Я просто не могу быть тем ребёнком из пророчества. В нём сказано, что родится два близнеца, один из которых станет самым могущественным правителем в мире. Могущественным, значит он будет иметь яркие способности, у Вильяма они есть, у меня их нет. Поэтому хватит мне об этом говорить, хватит, я больше не хочу этого слышать. Я здесь, в этом дворце – никто, поэтому должна подчиняться любому правителю, и не важно, кем он окажется, моим отцом или братом, неважно. Также, как и ты должен подчиняться установленным здесь правилам и порядкам, я хоть и не позволю, чтобы с тобой что-то случилось, но и я здесь только с позволения моего короля. Поэтому я прошу тебя больше не заводить эту тему и не нарываться, быть осторожным.

– Вивьен, у тебя есть способность к преображению и лечению, это разве не считается?

Вивьен подняла руку и захлопнула рот Эмметта.

– Говори тише, мы здесь можем оказаться не одни.

– Но сколько можно это скрывать Вивьен, сколько можно ходить по госпиталю и лечить раненых так, что до сих по не раскрылось, что это ты им помогаешь быстрее поправиться и встать на ноги. Сколько можно менять внешность, незаметно сбегать из дворца лишь бы принести нуждающимся еду и деньги или всё, что ты только можешь с собой унести. Ведь ты тратишь свои силы, чтобы что-то исправить, сделать мир лучше, а твой брат? Что для королевств сделал он? Ведь для него с постели встать уже подвиг! Уже не говоря о том, чтобы спуститься в город и помочь кому-нибудь. Но ты… Ты делаешь все и терпишь все, так нельзя. А чтобы тебе поменять внешность, нужно столько энергии затратить, я уже молчу о том, какая ты во дворец возвращаешься, но ты никогда не покажешь того, что тебе больно, или ты устала, или ты уже при смерти. Ты всегда жертвуешь собой ради народа и своих подчиненных, не жалея себя, сделаешь для них всё. А твой брат и пальцем никогда не пошевелил, да он даже не знает, как живётся народу, о каком ещё наследнике и будущем правители можно вообще говорить?

– Эмметт, – прошептала Вивьен, сил сказать вслух уже не было, – Прошу.

– Ладно, но придёт тот день, когда все карты откроются, вот увидишь!

Эмметт обнял её, прижав близко к своему сердцу. Его распирало от несправедливости по отношению к Вивьен в этом дворце. Пока он с этим ничего поделать не мог и вразумить её тоже, но он был уверен, что придёт тот день и всем достанется по заслугам, всем без исключения.

– Я люблю тебя и не могу потерять, – сказал Эмметт, наклонившись к уху Вивьен.

– Не потеряешь, – сказала принцесса.

Она подняла голову и поцеловала Эмметта. Поцелуй оказался очень нежным и приятным для них обоих.

– Я очень сильно тебя люблю, – проговорил в губы Эмметт.

Вивьен никогда не говорила ему этих слов в ответ, не считала нужным. Ведь любовь не заключается в словах, она находит начало в чувствах и поступках. Возможно, когда-нибудь она скажет ему эти слова в ответ, но не сейчас.

Эмметт отстранился, поправил капюшон Вивьен и проговорил:

– Я буду тебя ждать в тренировочном зале, после обеда.

– Хорошо.

Эмметт положил свою руку на щеку Вивьен на прощание, развернулся и ушёл.

Девушка смотрела ему в след до тех пор, пока он не исчез с поля её зрения. После чего она решила, что хочет посидеть у статуи своей матери, поэтому и направилась туда. Почти дойдя до места, заметила ещё одну фигуру, которая, склонившись, сидела там. Сначала девушка не поняла, кто это мог быть, но в конце концов по силуэту распознала. Это оказался ее брат Вильям. Ей не хотелось его тревожить, поэтому принцесса развернулась и пошла к выходу. Но не сделав и пяти шагов, поменяла своё направление и все-таки пошла к брату. Он сидел не шелохнувшись, смотрев на ноги статуи и держа в руках красную розу, которую по рассказам очень любила королева Анна. Вивьен стало жалко своего брата близнеца, ведь он тоже испытывал боль, от потери, которая хоть и произошла очень давно, но всё же. Она склонилась рядом с ним и взяла за руку. Сняла капюшон с головы и сидела абсолютно беззвучно. Тишину первым нарушил Вильям.

– Мне её очень не хватает.

– Как и мне, – сказала девушка, посмотрев на лицо статуи, которое было копией лица её родной матери.

– Почему она так рано ушла? Почему она оставила именно нас, оставила нас в трёхлетнем возрасте, оставила нас одних. Почему жизнь так несправедлива… – с лица Вильяма упала слеза.

Вивьен впервые увидела, что он плачет. Её это очень удивило, так как с братом они не были близки, но не по её инициативе. Девушка наоборот при любой появившийся возможности пыталась начать разговор и поговорить с ним душа в душу. Но этого у неё никогда не получалось, потому что Вильям постоянно закрывался от неё, а сейчас она увидела, какой он настоящий, какой он внутри. Он просто ребёнок, которого оставила мама, не дав достаточно тепла и ласки. Принц таким вырос не просто так, его воспитывали нянечки, но они никогда бы не смогли заметить родную материнскую любовь и теплоту. Он вырос с психологической травмой, связанной с лишением матери в маленьком возрасте, хоть и у него вскоре появилась мачеха, которая уделяла ему внимание, которое по мнению Вивьен было слишком наигранным и неискренним. Девушке стало так жаль его, ведь парень чувствовал тоже, что и она. А принцесса прекрасно могла понять его боль, ведь и она росла без матери. Вивьен склонила голову на его плечо и проговорила:

– Мы лишились её так рано и до сих пор не знаем, как всё случилось, как она ушла…

– Это незнание меня сжигает изнутри каждый день, не давая порой сделать вздох. Это тяжело, да и отец мне ничего не говорит, не смотря на все мои уговоры. Порой мне кажется, что ее вообще не существовало, разговоры о ней запрещены, о её правлении тоже, почему мы, её дети не имеем права хотя бы узнать хоть что-то о ней? Я с трудом могу вспомнить ее цвет волос и глаза, мне страшно однажды проснуться и забыть её силуэт, забыть запах её духов. Каждый день я молюсь перед тем, как лечь спать, чтобы у меня был сон с её присутствием, чтобы я там был маленьким, а она, сидя у фонтана махала мне рукой, зазывая к себе на колени. Я радостный побежал бы к ней, где-то в пятилетнем возрасте, прыгнул бы в ее объятия, которые она крепка сжала бы. Вот так мы просидели бы с ней вдвоем, потом подбежала бы ты Вивьен и села вместе с нами. Мама начала бы рассказывать разные истории о походах и доблестных рыцарях, вызволяющих таких принцесс, как ты. А мы слушали бы, не посмев перебить ее прекрасную речь. В конце рассказа она поцеловала бы нас в лоб и похвалила за то, что мы так спокойно сидели и не пропускали ни единого её слова. Мы же целовали бы её в ответ в щечку. Потом она счастливая отпустила бы нас поиграться в догонялки на лужайке полной чудесных цветов, её любимых цветов. Мы бегали бы все вместе, и нам было бы очень весело и хорошо. К нам позже бы присоединился наш отец, который взял бы маму за руку и поцеловал бы ее тыльную сторону ладошки, после чего они оба пытались бы за нами угнаться, и тогда мы все в четвёртом, всей дружной семьёй играли и смеялись, хохотали бы во всё горло. Нам так было бы спокойно и легко вместе… И так день за днём мы жили бы без грусти и печали. Наше королевство процветало бы вместе с нами. Солнышко вставало навстречу нам, мы же росли вместе с ним… Ценили бы каждый день и каждый вздох, в присутствии любимых… В присутствии живой мамы…

Его голос сорвался. У Вивьен медленно с лица скатилась слеза, а сердце превратилось в узел, окутанный безграничной болью и тоской о будущем, которое у них могло бы быть с братом. Но его не было и никогда уже не будет…

– Такое я могу увидеть только во сне, больше нигде, потому что наша мать умерла, оставив нас. Предпочла уйти, вместо того, чтобы остаться и бороться.

– Мы не знаем всех обстоятельств…

– Да мы вообще ничего не знаем!!! – с дрожью в голосе и злобой воскликнул Вильям.

Они сидели около статуи некоторое время плечо к плечу молча, не зная, что ещё можно друг другу сказать. Вдруг Вильям резко встал и вытер рукавом свои слезы.

– Я так больше не могу, мне слишком больно рисовать радужные мечты, которым не дано случиться.

Вивьен вскочила на ноги, в тот момент, когда Вильям собирался уходить.

– Ты не один, я твоя сестра. Она мне тоже была матерью, и мне тоже очень и очень больно. Я тоже иногда рисую лучшее будущее для нас, и каждый раз мне невыносимо от того, что этому не суждено случиться. Я, как никто другой, понимаю тебя. Она могла бы стать для нас всем. И мне тоже страшно просыпаться утром, потому что я могу забыть цвет её прекрасных зеленых глаз, цвет волос и прекрасный нежный голос, который будил нас по утрам. Мне страшно всё это забыть, страшно, что это может всё затеряться в моей памяти. Я за свое детство создала столько воспоминаний, что уже боюсь запутаться в них и не отличить реальность от мечты. Я очень сильно скучаю по ней и спрашиваю себя каждый день, почему мы остались без неё, почему именно нас лишили матери. Почему с нами обошлись так несправедливо? Чем мы провинились в трёхлетнем возрасте?

Вильям остановился спиной к Вивьен и слушал ее монолог.

– Но единственным утешением с того времени осталось то, что у меня есть брат, частичка её души. Я в детстве всегда смотрела на тебя, а вспоминала её. Это было немного нерационально, но я думала, что она направляет тебя своей рукой, мне иногда даже казалось, что я видела эту руку. Но совсем тяжело мне стало, когда ты отвернулся от меня, перестал замечать, говорить со мной. Тогда жизнь потеряла всякие краски. Я не спорю, что ты на званных ужинах и приемах разговаривал со мной и делал вид, что я важна для тебя. Но как только всё заканчивалось, твоё общение со мной тоже заканчивалось, словно по щелчку пальцев, и я снова оставалось одна, среди этих огромных чёрных стен. Я часто проводила время одна, мною даже отец не интересовался. Никогда не спрашивал здорова ли я или почему я не выхожу на завтрак, обед или ужин. Никогда не замечал, что мне грустно или тоскливо, почему мои глаза красные. Его никогда не смущало, что мачеха могла мне дать оплеуху за то, в чем я не виновата, а виновата непосредственно она. Ты тогда тоже не заступался за меня. Мне было очень обидно, потому что ты каждый раз отворачивался от меня, оставляя одну, не помогал и не защищал от этого жёсткого мира. Какое-то время, я не выходила из своей кровати, вставала, чтобы только посмотреть на город, находившийся за моим окном. Не ела сутками, потому что кусок в горло не лез, но это никогда никого не волновало. Единственное, что, наверное, меня тогда вытащило из омута страданий это тот случай, когда я проходила мимо тренировочного зала и увидела наших воинов, сильных и грациозных. С них ручейками лился пот, они были все красные и уставшие. Некоторые были в порезах, из которых сочилась кровь, но они не отвлекались на неё, а бились и продолжали тренировку, несмотря на всю боль. Их целеустремлённость и волевой дух поразили меня. Только в тот самый момент я задалась вопросом: а почему я не могу быть такой же сильной, как они, такой же целеустремленной и сильной духом? Я постучалась в ту дверь уже не как маленькая девочка, а как воин, встав на ровне со всеми находящимися там людьми. Они приняли меня, не отвергли, а впустили к себе как родную, не посмотрев на мой возраст и мое положение. Они приняли меня такой, какая я есть. С того момента я перестала верить в сказки… Я стала тем, кем всегда должна была быть – воином.

– Да, ты стала лучшим воином во всём королевстве, – подтвердил Вильям, все также стоя спиной к своей сестре.

– Но даже когда я нашла своё призвание, ни отец, ни ты, я уже даже не говорю о королеве Агате, не оценили моих достижений, и снова я получила плевок в лицо. Я не смогла ничем угодить вам, как бы я ни старалась, чтобы я ни делала, вы считали меня недостойной вашего внимания. Я словно всегда была четвёртым лишним. Но знаешь, несмотря на все принижения и взгляды недовольства, которые вы постоянно кидали в мою сторону, я не переставала любить вас. И не перестану любить тебя Вильям, потому что мы одной крови, мы близнецы. Правда я задаюсь постоянно вопросами: когда все пошло настолько не так? В какой момент мы умудрились на столько отдалиться друг от друга? И почему стали друг другу чужими, когда являемся братом и сестрой? Когда мы перестали быть семьёй…

У Вивьен дрогнул голос от того, как долго она не произносила этого слова. Принцесса прикрыла веки и из глаз упали две слезы. Девушка надеялась, что высказанные ею слова, которые никогда и никому не высказывала, смогут хоть как-то затронуть Вильяма. Смогут пробудить хоть что-нибудь, если это было вообще возможно.

– Знаешь, Вивьен, а ты ведь не одна оказалась жертвой и, если ты так продолжаешь считать, значит ты эгоистка. Не у тебя одной было трудное детство.

– Вильям, о чем ты? – Вивьен совсем не ожидала такого ответа от брата.

– Вот, видишь, пока я не сказал, ты и не подумала, что другие могли быть тоже жертвами судьбы. Отсюда вывод: ты думаешь только о себе!

– Но это не так!

Вильям проигнорировал ее и пошёл по тропинке на выход.

– Вильям, – кричала в след Вивьен, но он будто ее не слышал.

Девушка кричала, но никакой реакции в ответ так и не получила. Из груди рвались безудержные рыдания. Она упала на колени, так как ноги не в силах были удержать. Вивьен не понимала, что только что произошло. Ведь они впервые за долгое время сели вместе и пытались поговорить, но и вот снова, одна и та же картина, повторяющаяся из раза в раз. Вивьен стояла и смотрела на удаляющийся силуэт своего брата, который, наверное, уже в сотый раз оставлял её одну не в самый подходящий период времени.

– Скорее всего я и вправду эгоистка, раз меня постоянно бросают?!

В который уже по счету раз, он разбивал сердце девушки и сколько еще можно было издеваться над ней подобным образом?

Вивьен встала, вытерла слезы. Девушка уже просто не знала, что нужно сделать, чтобы ее принял брат и отец, ведь она испробовала всё.

Принцесса посмотрела на статую, позади себя и проговорила:

– Посмотри, кем стала твоя дочь? Эгоисткой, которая печётся только о себе, не думая об окружающих. Ведь я не подумала о том, как тяжело было расти Вильяму без тебя, я подумала только о своей боли, позабыв о его. Я не достойна быть около него и отца, просто не достойна.

Принцесса развернулась и тоже вышла из сада. Настроение было хуже некуда, а повсюду были приготовления к предстоящему балу, о которых Вивьен не хотелось даже и думать. Ей вообще не хотелось сегодня больше ни с кем разговаривать и видеть. Хотелось побыть наедине.

Девушка пришла обратно к себе в комнату и переоделась в спортивное. Взяла повязки, чтобы обмотать руки и отправилась в тренировочный зал. Там сегодня никого не будет, и она сможет побыть какое время один на один со своими мыслями и телом.

Когда она вошла в зал, никто ее не окликнул и не остановил, так что все шло спокойно. Она заперла за собой деревянную коричневую дверь с золотой ручкой и алмазом внутри, повернула золотой ключ и закрылась на замок в полном одиночестве.

Зал был огромен, даже больше чем тронный, так как здесь тренировались почти все воины королевства. Сегодня их не было, потому что многие только вернулись с задания короля. Зал был достаточно светлым, потому что окна находились сверху и освещали полностью все пространство. Сами стены были светло-коричневыми, да в общем-то и весь дворец был в коричневых оттенках, с позолотой и алмазами, так что и описывать практически ничего не нужно.

Вивьен зашла в отдельную комнату, вытащила оттуда пару матов и расстелила их на середине зала. Завязала волосы в хвост и размялась как следует, обвязала свои руки повязками, переместилась в другое пространство и подошла к грушам, которые были встроены в стены. Потянула одну на себя, и очень интересная конструкция развернулась. Сама груша была прикреплена на огромную металлическую цепочку, что в свою очередь крепилась к балке на потолке, а та проходила через верх и была забетонирована в стену. Сама же балка раздвигалась и меняла направление. Потолки в этой комнате были не высокими, специальными для такого рода деятельности, как бить грущу, набивать руку, так сказать. Света сюда попадало мало, поэтому Вивьен включила лампы. Сняла свою обувь и осталась босиком. Завязала просторную майку на животе, от чего стали явно заметны ее изгибы тела. Длинные ноги, тонкая талия, прорисованный пресс. Таз чуть шире плеч. Идеальная осанка и никакой сутулости.