Читать книгу: «Марта», страница 5

Глава 9

Я понять не могла – если я соглашаюсь сражаться на стороне Света, Кит должен бы радоваться, а он кривится так, будто ему палец дверью прищемили! Будь его воля он бы вытолкал меня сам в мою скучную серенькую жизнь, наплевав на Дар. Но, он ничего не решал и мы ехали к Ветрову. В больничном кабинете пахло табаком и было холодно от открытой форточки – доктор проветривал помещение. Несколько минут назад закончился прием. Мы с Никитой ждали минут двадцать в пустом гулком коридоре, когда выйдет последний больной и доктор сможет принять нас. – Здравствуйте, – мы вошли и я села на краешек стула у стола, прижимая к груди злосчастный рюкзак, а Кит, чувствуя себя здесь более свободно, расхаживал по маленькому белоснежному кабинету. – Здравствуй, – Ветров кивнул, не поднимая лица от бланков, которые заполнял. – Минуточку подождите – я закончу. Можешь пока снять куртку. Я оглянулась на Кита – он уже стянул теплую парку и аккуратно пристроил на коричневой кушетке у стены. Пришлось положить рюкзак на пол и тоже снять куртку. Доктор посмотрел на меня поверх очков и одобрительно кивнул: – Новая прическа? – Угу, – я смущённо поправила волосы. – Вот, захотелось вдруг… – Когда женщина меняет прическу, это говорит только об одном, – улыбнулся Павел Викторович, поглядывая на меня смеющимися глазами. – Ее душа требует перемен! – Наверное, – я пожала плечами, делая вид, что рассматриваю плакат на стене. Все здесь было ужасно старое. И плитки пола, затертые и коричневатые, и эти панели масляной краской, и плакаты пожелтевшие от времени. Даже поликлиника в моём маленьком городке казалась на фоне этой жутко прогрессивной. Я вдруг испуганно заметила, что в кабинете нет компьютера. У нас любой врач сначала ждал пока загрузится программа, а потом уже в пол уха слушал жалобы больных. А Ветров пишет вон, ручкой, на бумаге. "Господи, где я?!" – ударила в голову испуганным набатом мысль. – Принимаешь лекарства? – Ветров будто что-то почувствовал. Голос стал строгим. Как и взгляд за стеклами очков. – Угу, – соврала я, сжимая пальцы в кулаки и чувствуя, что ладони мокрые. – И как себя чувствуешь? – Спасибо, хорошо, – снова соврала я тоном хорошо воспитанной девочки. За последние сутки удалось поспать всего три с половиной часа. Бессонница возвращалась. Я завертела головой, потому что казалось, что холодок дует в голую шею. "Возможно, – старалась успокоить моя рассудительная часть, – Ты просто нервничаешь потому что не выспалась". – Значит, – доктор поднял голову от бумаг и внимательно посмотрел на меня, будто у него не очки были, а рентгеновский аппарат. – Ты решила к нам присоединиться? – Да, – стало не по себе. Во рту песохло. Язык лип к нёбу и я едва бормотала. – Будет не просто. – Я понимаю, – мне казалось, что в голове зашумело и собственный голос доносится откуда то сверху. Вроде как я бы беседовала с Ветровым через широкую длинную трубу. Доктор строго посмотрел на меня: – С тобой все в порядке? – Д-да… думаю, – я все еще не могла заставить себя вернуться в норму. Стало казаться, что все нереально. Что мне снится дурацкий сон, просто очень крепкий и очень похожий на реальность. – Хорошо, – доктор кивнул. – Ничерта она не понимает, – резкое вмешательство Никиты в разговор заставило меня вздрогнуть от неожиданности. Я совсем о нем забыла. Но, это вмешательство как раз и привело меня в чувство. – Думает, это игра какая-то! Квест! Лекарство от скуки с экстремальным уклоном! – парень презрительно фыркнул. Павел Викторович усмехнулся и откинулся на спинку стула, а Кит продолжал с кушетки: – На нее вчера во дворе гопники какие-то напали, так она с перепугу решила, что надо к нам бежать! Пусть защитят. – Неправда! – я даже подпрыгнула на стуле. – А что правда?! – выкрикнул Никита, вскакивая с кушетки и делая несколько шагов по кабинету. – Что, Марта?! Он вдруг стал передо мной, одной рукой схватившись за спинку стула, другой за стол и смотрел в глаза. Он был так близко, что я различала едва заметные пятна веснушек у него на коже и могла посчитать каждую пушистую ресницу с рыжеватым бликом. – Правда, что тебе скучно, одиноко и страшно! И ты надеешься, что сможешь это исправить вот так! Ты же думаешь, что все "понарошку"?! Что Видения чепуха? Просто картинки? А?… И на мальчика тебе плевать! Умер и умер!.. Мало ли этих мальчиков, мм?! Он сдвинул брови и навис надо мной. Я перевела глаза на доктора, потому что только он мог прекратить это безобразие: – Неправда! – прошептала я с нотами отчаянья. – Она сломается через месяц! – выкрикнул Кит торжествующе и оставил меня. Снова зашагал по кабинету. – Сбежит поджав хвост или ещё хуже! Он выразительно посмотрел на Ветрова, скрестив руки на могучей груди. – Она сломается, а мы будем виноваты! – Кит зачем-то старался "дожать" патрона. И я поняла – спор их начался не сейчас, не сегодня. Они давно выясняли на что я гожусь и Никита считал, что ни на что и очень хотел выставить меня за дверь. – Зачем тратить время? У нас его слишком мало! – Успокойся и сядь, – резко осадил Кита Павел Викторович и обратился ко мне: – Ты должна понимать, что это никакие не игры, – тон его голоса был строг, как и сдвинутые брови. – Это будет тяжело. Тебя, возможно, некоторые вещи шокируют. Я удивлённо уставилась на доктора. О чем это он? Это в моей голове, на минуточку, скачут адские картинки. Что еще меня может шокировать? – Пути назад не будет, Марта. Ты понимаешь? Сердце мое сжалось тоскливым предчувствием, но отступать было поздно: – Да, я понимаю, – нагло заявила я доктору. Ветров задумчиво кивнул, опустив глаза в стол, и со вздохом сказал: – Ну что ж! Мы не в том положении, что бы я тебя отговаривал. Так что – начнем! Проведем несложный тест. Как ты, Марта, не против? Я пожала плечами. То, что наговорил Кит, все ещё звучало в ушах обидным хлестким эхо. Мне ужасно хотелось ему "доказать". Доктор кивнул и извлёк из ящика стола обычный белый конверт. Я наблюдала, как он аккуратно достает из него фотографии и в случайном порядке и раскладывает передо мной. – Живые и мертвые, – сказал Павел Викторович. – Кто они? Возраст, семья есть или нет. Поняла? Все, что приходит в голову – говори. Это тест. Не экзамен. Попробуй. Кит подошёл с столу, и обойдя его, устроился на подоконнике – руки по прежнему сложены на груди, на губах издевательская улыбочка – он верил в мой провал больше, чем я в свою победу. Я вытерла липкие от волнения ладони о свои джинсы и сосредоточенно уставилась на снимки. Десять фото разного качества и разной степени давности – дети, молодые и не очень женщины, мужчины и даже старушка. Никогда мне не приходило в голову делать что-то подобное и я не знала, как подступиться к заданию. Просто старалась почувствовать этих людей замерших на вечность. – Вот, – я сдвинула вверх черно-белый снимок, на котором улыбалась у накрытого к чаю стола седовласая крепкая старушка. – Она жива, хоть фото старое. Я почувствовала холод и в нос будто пахнуло морем. – Живет где-то на Севере, не далеко от моря. Большая семья, – мне почудился шум детских голосов и лай. – Есть собака. Ветров удивленно вскинул брови и жестом просил продолжать. – Мальчик, – я рассматривала яркий цветной снимок с белокожим малышом лет двух. Он был снят в бархатном чёрном кресле с высокой спинкой. Такие фото делают в студии, что бы потом похвастаться подружкам в соцсетях. Правда, вместо идеальной рубашки и бабочки, популярного наряда у мамаш этих крошечных джентльменов, на мальчике был полосатый сине-белый свитерок, джинсы и красные носки. – Живой. Но рос далеко отсюда. Другая страна. Много стран… Рядом только один родитель. Отец. Я обернулась на Никиту ожидая комментариев. – Так и есть, – снисходительно бросил он. – У ребенка только отец. Нет матери. Некрасивая история, но не самая отвратительная. Дальше. – Эта женщина мертвая, – я сдвинула снимок влево, чтобы отделить живых от мертвых. – Сбила машина. Где-то с год назад… – Правильно, – кивнул Никита. – Следующий. С фотографии на меня смотрела красивая жгучая брюнетка – длинные волосы тяжелыми волнами спускались по плечам, черные глаза смотрели чуть презрительно, полные вишневые губы едва заметно улыбались. Этой молодой пышной женщине на вид было около тридцати. На фото одета она была в чёрный свитер с высоким воротом, но он только подчеркивал её чувственность. Девица рождала во мне странное ощущение неприятия и ревности. И картинки, такие чувственные и интимные, что я не знала, что говорить. – В чем дело? – Ветров почувствовал мое замешательство. – Так, – буркнула я краснея от смущения и потирая лоб. – Сейчас… Ээээ…. Ну, в общем, она жива и… – И? – доктор пытливо на меня уставился. – Она очень мучается. Внутри, кипит, будто пожар. Я в самом деле ощущала, как в груди клокочет обида и желание рассказать всем о том, что происходит. – А что происходит? – насторожился Ветров. – У нее есть друг. Близкий друг для интимных встреч, но они скрывают связь… И её это мучает, потому что, – я сдвинула брови, подбирая слова. – Она как будто запуталась. Ненавидит врать, но вынуждена делать это. Не знает, как прекратить. Я пробормотала это едва слышно, чувствуя, как алеют щеки. – Мы поняли, – оборвал Никита и ткнул пальцем в следующий снимок приказав довольно резко: – Вот эта! Я потерла глаза, будто это могло прогнать яркое видение о почти темной спальне и двух любовниках, извивающихся на простынях. – Эта, – очень старое фото. Любительское. Черно-белое. На нем навсегда замерла кружащаяся на солнечной улице девушка. Светлые волосы, лица не рассмотреть. Только улыбка. Раскинутые в стороны руки, свитер с броским рисунком, тонкий светлый плащ, туфли на маленьком каблуке. Все говорило о том, что фотографии больше двадцати лет. Я собрала все силы, что бы прочувствовать судьбу этого человека, но словно наткнулась на невидимую стену. – Я не знаю, – я беспомощно смотрела на Ветрова. – Ничего не понятно. Стена какая-то. – Ей не по зубам, – с торжеством улыбнулся Кит. – Но она хотя бы жива? – Павел Викторович пытливо смотрел на меня. – Да, наверное, – я пожала плечами. – Но это не точно. Ее плохо видно. Может быть, более четкая фотография могла бы помочь. – Хорошо, – кивнул доктор. – Продолжай. – Вот этот, – я показала пальцем на бородатого рыжего толстяка. – Он живой. Семья. Ребенок. Но живет будто в своём придуманном мире. Связан с техникой и… И часто наряжается в колготки… Я не знала, как это объяснить, но перед глазами отчетливо столяли толстые мужские ноги обтянутые плотными коричневыми чулками. Никита с Ветровым расхохотались. Они заливались до слез, а когда успокоились, то Павел Викторович пояснил: – Все правильно. Это Илья. Один из наших. Он программист. И иногда в самом деле носит колготки, – доктор вновь прыснул от смеха. – Илья ролевик, – пояснил вместо него Никита. – Знаешь о таких? Исторические клубы. Ну? Слышала? Люди несколько раз в год собираются где-то в лесу и делают вид, будто живут триста лет назад. Костюмы, оружие, домашняя утварь, быт. Все максимально аутентично. Вот и носит Иногда Илья чулки, потому что так было принято в средние века.  – А, – кивнула я и погрузилась в следующие фото. Еще один мальчик. Снят немного боком. Копна рыжеватых волос, свитер домашней вязки, брючки вельветовые. Мальчик сидел под елкой с игрушечным паровозом. – Он живой. Ему сейчас лет… Лет 27. Он очень сильный и… и раненый внутри. Очень много испытаний. Очень… Я почувствовала боль – так много довелось пережить этому ребенку. – На фото его последний Новый год с семьёй. Ничего у него не осталось…ю Господи, какой ужас!.. Я зажмурила глаза. Мне нужна была передышка. Усилием воли остановить поток, что бы не видеть самого страшного. Расслабиться от того, что вот, он вырос в хорошего человека. – Но он не ожесточился. Наоборот. Он очень… Очень правильный. Знает цену добра и зла и … И… Я замолчала. Не знала стоит ли говорить это, но все же решилась: – Он как ты, Кит… – Это и есть Никита, – произнес Ветров с улыбкой. – Ты молодец. Не устала? Можешь продолжать? – Да. Я придвинула к себе следующий снимок. – Девочка, – пробормотала я, всматриваясь в старое фото. Черноволосая и черноглазая, лет 7-8. Очень худенькая, с тонкой длинной шейкой торчащей из высокого ворота голубого в катышках свитера. Эта малышка показалась странной. Словно увидев однажды что-то ужасное, она навсегда замерла в этом моменте. Застыла, как муха в солнечном янтаре. – Я не знаю… Она,.. она умерла, но не в этом возрасте. Я придвинула к себе снимок молодой девушки лет 17, с большими темными глазами на смуглом лице. Очень красивая, но этот застывший, направленный во внутрь взгляд… – Это она, только взрослая, – я погладила край фотографии и меня накрыло волной такой черноты и боли, что я отшатнулась, едва не полетев со стула. Сердце мое едва не выпрыгивало из груди. Пот полил градом. Я испытывала такой ужас, что готова была забиться под кушетку. Держалась изо всех сил, что бы не сделать этого. – Я не буду ничего говорить! Хватит! – я металась по больничному кабинету, будто случайно залетевшая с улицы птица в поисках выхода. – Я устала! Мне пора! Мне нужно домой!!! Руки стали ледяными до покалывания в пальцах. Будто холодная чёрная Тьма подступала к горлу и казалось, что я вот-вот задохнусь. – Марта, – Ветров вскочил из-за стола и бросился ко мне. Он попытался усадить меня на кушетку, но я отталкивала его руки и орала: – Уберите! Уберите это! – меня трясло, но я пыталась драться. Доктор довко повалил меня на кушетку командуя: – Никита, шприц! За ширмой. Открой окна. Я визжала и билась головой о коричневую клеенку, пока эти двое в четыре руки не заложили меня и доктор не ввёл мне что-то в вену. Укол был болезненный, но после него я почти сразу успокоилась. Перестала вырываться и Никита по команде доктора отпустил меня. Я скрючилась на кушетке, вдыхая тяжело холодный воздух из окна. – Не хочу больше, – бормотала я. – Не хочу туда… Кит с усмешкой расхаживпл по кабинету. Он получил подтверждение – я облажалась. А Ветров сидел со мной рядом, ободряюще гладил по плечу: – Дыши, девочка. Дыши. Глубокий вдох и выдох… Вдо-о-ох и вы-ы-ыдох.... Вот. Раз и два. Все в порядке, – он ободряюще улыбнулся. – Вдо-о-ох… Умница. Смотри на меня, смотри. Я здесь. Все хорошо. Ты в безопасности. Вдо-о-ох. Он потрогал мои ледяные руки, лоб. – Все хорошо. А как ты думала, а? – Павел Викторович рассмеялся. – Боевое крещение, оно такое. Он забрал шприц и отошёл за ширму напутствуя оттуда. – Дыши. Вдо-о-ох… Кит стоял в простенке между узкими окнами и смотрел на то, как я медленно сажусь и стараюсь продышаться. В его серых глазах больше небыло презрительного блеска. – Это убери, – тихо скомандовал ему Ветров, возвращаясь из-за ширмы и показывая на снимки. Кит без вопросов спрятал фото в конверт. Доктор же направился ко мне с небольшой бутылочкой из темного стекла и ложкой. – Я не буду ничего пить! – категорически заявила я, все ещё дыша медленно и глубоко. – Я в порядке! – Это медицинской препарат, – заверил Ветров, отмеряя капли. – Не буду, – я решительно поднялась с кушетки. Голова кружилась и пришлось собрать все силы, что бы дойти до стула, на спинке которого висела моя красная куртка. – Мне нужно домой. – Тебе нужно прийти в себя! – возразил Ветров. – Вот дома и приду, – я вдевала руку в рукав куртки, а комната перед глазами плыла. – Посиди, – Кит силой усадил меня на стул. – Я отвезу тебя. Минут через десять. Давай приходи в себя. Меня удивила и, чего уж, тронула такая скупая забота. Я села, как была, в одном рукаве, другой свисал до самого пола, как у раненых воинов в старом кино. Мне ничего не оставалось, как сидеть и вдыхать морозный воздух из распахнутого окна. Ветров снова скрылся за ширмой и я слышала, как зашумел электрический чайник. Кит придвинул второй стул спинкой вперёд и сел напротив меня. Кажется, я все же его удивила сегодня. По крайней мере, смотрел Никита теперь с интересом, а не с презрением. – Не умеешь останавливаться, – он смеялся серыми глазами, сложив руки спинке стула. – Тела не чувствуешь. Надо было остановиться, ещё когда Павел Викторович спросил, как ты. Тебя трясло, не заметила? – Нет, – я в самом деле совершенно не обращала внимания на телесные, увлеченная процессом – Эйфория, да? Поток идёт все дела, – Кит улыбался. Зубы у него были идеальные – ровные, белые. Ему с такой улыбкой в рекламу зубной пасты надо… Ответить Киту я не могла – челюсть дрожала. Будто мне снова шесть и я не хочу выходить из соленых морских волн, заверяя маму, что совсем не замёрзла. – Часто такое, а? – прищурился Кит. – Витаешь где-то. Забываешь поесть? Забиваешь на сон и отдых? – Никита спрашивает не из праздного любопытства, – доктор поставил передо мной чашку горячего крепкого чая. – Пей. Там три ложки сахара. Поможет вернуть силы. Он отошел закрыть окно, продолжая говорить: – Надо научиться отдыхать, Марта. Расслабляться. Успокаиваться и просто лежать минут десять хоть. Надо приучить себя есть вовремя. Это необходимость. Самая первая и базовая. Видения высасывают тебя дочиста, а ты не замечаешь. Это опасно. – И глупо, – добавил Никита не сводя с меня глаз. – Представь – нужна будет информация, а тебя "выключит" на половине, потому что ты завтрак пропустила и спала час, а не восемь. Последствия могут быть непоправимые. Я слабо кивнула и придвинула чашку с чаем. Поднесла к губам, расплескав немного на блюдце – руки тряслись, и сделала глоток. – Тебе придется пройти медицинское обследование, – Ветров вновь занял место за столом. – Здоровье превыше всего. А ты, как я вижу, не сильно о нем заботишься. Я сделала ещё один сладкий обжигающий глоток. Очень мило было, что теперь эти двое пекутся о моем здоровье, но интересовало меня другое – черноволосая девушка от фото которой мне стало так плохо. Интересно, что в подборке были три брюнетки. Хотели запутать меня? Проверить смогу ли я определить, что два фото один и тот же человек? Почему так много внимания ей? Дело все в этом ужасе который я поймала от ее фото? – Кто эта девушка? – я обернулась к Ветрову. – Девушка на последнем фото? – Это Катарина, наша Видящая. Та, что была до тебя, – мягко пояснил доктор. Я внутренне содрогнулась – от ее фотографий веяло ужасом и безумием. Ощущение было неприятным и липким, словно я прикоснулась к чему-то отвратительному, что почти невозможно теперь оттереть. – Она умерла? – осторожно спросила я. – Катарина погибла при трагических обстоятельствах, – ответил Ветров. – Мы скорбим о ней по сей день. Она была чудесной девушкой и очень сильной Видящей. Я кивнула, отпивая чай. "Чудесной" эта Катарина точно не была, но, кажется, говорить об этом нельзя. Для Воинов Света Катарина вроде священной коровы у индусов. Интересно, конечно, почему. – Ты очень устала, – сказал Ветров. – Поэтому случился срыв. Наша вина – не стоило перегружать тебя. – А знаете, – выпалила я. – Они связаны! Катарина с этой брюнеткой! Связаны мужчиной. – Нам пора, – оборвал Кит и быстро поднялся со стула. Он забрал из моих рук чашку и поставил на стол. Ветров удивленно воззрился на него, но ничего не говорил. – У меня дела. Я только что вспомнил. Давай, Марта, нам пора, – Кит поднял пустой рукав моей куртки сам надел на меня. – Никита, тебе надо поспать, – укоризненно сказал доктор. – Сколько ты на ногах? Вторые сутки? – Я посплю, – пообещал Кит. – Отвезу ее и поеду спать. – Вечером надо быть у нас, – Павел Викторович обернулся ко мне. – Марта, у тебя нет планов? К семи. – Хорошо, – кивнула я, поднимаясь и застегивая молнию на куртке. – Идем, – нетерпеливый Кит был уже у двери с моим рюкзаком в руке. – До свидания, – пробормотала я Ветрову, поднимаясь со стула и щастегивая куртку. – Приедешь домой обязательно плотно поешь, – напутствовал доктор. – И сегодня больше никаких экспериментов с Видением! В гулком больничном коридоре я семенила рядом с Китом, радуясь тому, что он, кажется, начал относиться ко мне иначе. И, может быть, даже больше не считал, что я хочу "просто прикрыть свой трусливый зад". Какое-то время мы сидели в машине и ждали, пока прогреется мотор. Кит откинулся на водительском сидении и закрыл глаза. Я таращилась на прыгающих по пустому, покрытому пятнами грязно-белого подтаявшего снега двору ворон и тоже молчала. Первые эмоции улеглись и я только сейчас начала понимать, что вообще-то произошло. Не смотря на усталость и этот неприятный момент с Катариной… Черт! Я молодец! Даже не знала, что способна на такое! По лицу расплылась улыбка. – Ветров не сказал, чтобы ты не пыталась сканировать всех подряд? – Никита будто почувствовал мое настроение. Я согнала улыбку с лица и покосилась на парня, который полулежал на сидении прикрыв веки. – Это серьезно, Марта. Известны случаи, когда Видящие впадали в кому идя на поводу у любопытства. С тебя хватит на сегодня. – Интересно, – фыркнула я, не желая верить. – Откуда ты знаешь? – Ты не первая Видящая в моей жизни, а новая появляется только тогда, когда умирает предыдущая. Так понятнее? Я помрачнела и призналась: – Я хотела узнать, как там парень, что вчера помог мне. Кит открыл глаза. Внимательный взгляд серых глаз: – Что узнать? – Ну, просто, как он, – я смутилась. – Может, он в больнице?.. Надо хоть спасибо сказать. Кит кивнул, посмотрел в окно и снова на меня: – Его ранили? – Да, – ужасно не хотелось признаваться, что я сегодня уже пользовалась своим Даром. – Да, думаю, да. Я утром видела кровь во дворе. Кит кивнул. – Я постараюсь узнать, – неожиданно пообещал он. – Лет ему сколько? – Примерно, как мне. – Приметы были какие-то? Я вспомнила светлые, будто подведенные глаза и пожала плечами: – Не думаю. Просто парень. Худой и в черном… Я же его толком не рассмотрела. Темно было и все так быстро… – Да понятно, – согласился Никита ухаживаясь удобнее и медленно выруливая с парковки. – Я заеду за тобой в шесть. Будь готова. Он мастерски жонглировал темами разговоров. – Ладно, – буркнула я. – Ветров зовет в гости, чтобы познакомить с остальными. Но никакого колдовства. Просто вечер в кругу … Семьи. – Понятно, – я заволновалась. – А вас много?.. То есть… Я, знаешь, думала это просто гости. Встреча в неформальной обстановке. Я как-то не готова к новым знакомствам. – Не валяй дурака. Никто тебя не съест там. – Очень надеюсь, – пробормотала я, отворачиваясь в окно. – Тебя познакомят с командой и введут в курс дел, – тон у Кита стал официальным. – Но блистать способностями, с твоим уровнем, сегодня не стоит. – Что не так с моим уровнем?! – Ты слабая, – без всяких реверансов заявил парень. – Во-первых физически, во-вторых нервы ни к черту. Надо сначала прокачаться немного. Понятно? Ты лекарства пьешь? – Пью, – зло соврала я. – Пей. Не пропускай, – Кит остановил автомобиль на светофоре. – В третьих – у тебя ещё может путаться воображение с чистым видением. – Но я же все правильно сказала! – Не все. Бабка, которая самая первая, умерла лет 15 назад. И семьи у нее никакой небыло, – рассказывал Кит, будто гвозди забивал в мою самооценку. – Это фото-подства. Кадр из старого шведского фильма. Обманка. – Но доктор, – начала я, помня, как Павел Викторович кивал и улыбался. – Это уловка. Что бы ты стала уверенней. Что бы пошел поток, – ответил Кит. – Мальчик, тот, что ты сказала – отец воспитывает, это, конечно, попадание. Вот только отец умер, когда он был подростком. Парень сирота. Да, таскается где-то по свету, но … – Мне кажется ты придираешься! – я перебила Кита закипая от негодования. Только что я была умница и молодец, а теперь оказалось, что мне подарили это из жалости! – Девушка на бульваре, та что снята со спины, пропала лет двадцать назад. И она, Марта, скорей всего мертва. Есть свидетельства. – Свидетели? – поправила я. – Свидетельства, – твердо повторил он. – Потом объяснят. Но тут ты тоже скорей всего облажалась – Да? – внутри все закипало и я понимала, что не смогу остановиться. – А если я скажу, что мужчина, который связывает двух женщин на фото – несчастную вашу Катарину и ту, восточную красавицу, это ты? Я не хотела говорить при докторе, но… – Ему все равно, – отрезал Кит, сворачивая во двор моего дома. – И не смей больше говорить о Катарине! Я заеду в шесть. Будь готова