Читать книгу: «Марта», страница 4

Глава 7

Как следует проревевшись я вытерла лицо рукавом и стянула куртку – стало жарко. Взяла сигареты, рюкзак и прошла в кухню. Электрический свет больно резанул по глазам. Я выключила показавшуюся нестерпимо яркой лампу и зажгла свет в ванной – через маленькое окошко под потолком он проникал в кухню, рассеивая темноту и погружая все в уютный полумрак. Бросила рюкзак на табурет и подошла к окну – щёлкнула зажигалкой, прикуривая тонкую сигарету и вглядываясь в побелевший квадрат двора под окнами. Едва видимые на темном асфальте следы борьбы присыпал мелкий густой снежок. Я с благодарностью думала о своем спасителе. Кто он? Откуда взялся? Чем закончилась потасовка? Впрочем, бежать выяснять это я не собиралась. Крошечная квартирка была моей крепостью, которую не хотелось покидать ни при каких условиях. Вытащила из рюкзака покупки и сложила в холодильник. Аппетита небыло. Моя обычная реакция на стресс – не могу проглотить ни кусочка. В институте, сдавая экзамены в первую сессию я похудела так, что мама потащила тающую на глазах дочь, по врачам. Мне прописали транквилизаторы и курс расслабляющих процедур, где было иглоукалывание и лежание в целебной грязи. Те ещё удовольствия. Я взяла чашку с сушилки и огляделась в поисках турки – обычно утром я не оставляю грязной посуды. Турка стояла на плите. Я удивлённо приподняла ее – кофе. Где-то половина. Повертела турку так и эдак, понюхала содержимое и в конце концов выплеснула в раковину. Кофе. Черная гуща медленно ушла в слив. – Фигня какая-то, – вырвалось у меня. Объяснений не находилось. Каждое утро я всыпала в эту турку две чайных ложки молотого кофе. Наполняла до половины водой, ставила на медленный огонь и уходила чистить зубы. Потом выпивала чашку кофе, съедала два бутерброда с маслом и сыром, сидя за этим самым столом и просматривая соцсети. После – мыла чашку, тарелку, нож и турку, расставляла все на сушилке слева от раковины и выкуривала сигарету, глядя за окно. Потом меняла теплую пижаму на джинсы и свитер, собирала рюкзак (бутерброды, зарядка, телефон, журнал, косметичка в розочках, где рядом с тушью и бесцветным блеском для губ, блистер обезболивающего, пластыри, антисептик и средство от аллергии) надевала в коридоре куртку, ботинки, повязывала шарф и выходила из дома. Каждое утро. С понедельника по пятницу. Почти два месяца. Какого черта?! Варианта виделось два – я схожу с ума (что вряд ли даже при всех моих вводных) или кто-то здесь был. И этот кто-то либо не заботился о том, что бы скрыть визит, либо что-то помешало ему замести следы. Или он рассеянный идиот! Квартира перестала казаться крепостью. Хотелось схватить рюкзак и бежать. Ночевать в каком-нибудь грязном хостеле, набитом таджиками, даже так!.. Только не в месте, оскверненном чужим присутствием! "Возьми себя в руки!"– я очень старалась придать требованию твердость и не паниковать. Включила во всей квартире свет и устроила осмотр, стараясь понять, что мог делать здесь непрошеный гость. Ноутбук по прежнему стоял на журнальном столике – самая ценная вещь в моей собственности. На нее не покусились, значит, это не воры. Я заглянула в шкаф, где в маленькой хозяйской шкатулке под малахит держала небольшую сумму наличных "на всякий случай". Пересчитала купюры – все на месте. Придирчиво осмотрела пыль на полках – она лежала как прежде, нетронутым ровным слоем. Странно все это. Кто? Зачем? Я находила только одно логическое объяснение – это Кит и его "Воины" напоминали о себе. Возможно хотели поторопить с решением. Или вообще – подтолкнуть к правильному. Это казалось вполне логичным – устроить нападение и напугать, что бы я начала названивать, готовая на все. И здесь, в квартире, наследили, что бы показать – мы тут, рядом. Наблюдаем. Какая мерзость! Я тихо простонала опускаясь на скрипучую софу. Прикрываться пропавшими детьми и творить черт знает что! Нападения, привороты, проникновение в дом! "Сволочи!" – прошипела я в давно не беленный потолок, сжимая пальцы в кулаки. Хотелось позвонить Никите прямо сейчас и высказать все, что я о нем думаю. Я даже взяла телефон и набрала номер с визитки, но оказалось, что "средств на счету недостаточно для совершения звонка". Меня душил истеричный злой смех – почему так, а? Почему сволочи и негодяи всегда будто хранимы, а для хороших людей у Небес только подзатыльники?! У меня был только один рецепт борьбы с несправедливостью – маленькая бутылочка коньяка в кухонном шкафу. Допить оставшееся, что бы перебить горький вкус обиды. Смотреть старый телевизор, чья хриплая болтовня разогоняет тишину вечеров. Лежать в постели чувствуя, как веки тяжелеют от слез и алкоголя и становится плевать… Плевать на все… И вот, я замотана в кокон из теплого одеяла, бормочет телевизор репликами из старого кино, во мне коньяк от которого тошно и все равно, потому что глаза слипаются и сознание мягкое, будто вата. Где-то здесь, на границе сна и реальности мне привидился густой заснеженный лес, в самой чаще которого дом, обнесенный каменным забором. В просторном дворике черный, блестящий автомобиль хищным боллидом замер у крыльца. Водительская дверца распахнулась и из нее выпал человек. Тяжёлым черным мешком, прямо в белоснежный сугроб. Какое-то время человек лежал без движения, словно собираясь с силами, а потом, поднявшись на колени и прижимая к животу левую руку, неловко пополз к дому, оставляя за собой кровавый след. Я вздрогнула, выскочив из страшного видения и открыла глаза. Старые часы на полке показывали начало первого. Телевизор болтал. Ночник на стене светил, а из пустого стакана на столике разило не самым лучшим коньяком. Я высунула руку из-под теплого одеяла и переставила стакан под софу. Перевернулась на другой бок, стараясь устроиться поудобнее на неудобной постели и вернуть дрёму.

Глава 8

Суббота

Утром в субботу я чувствовала себя разбитой – мысли о вечернем происшествии не давали спать. Даже ужасная микстурка доктора Ветрова не облегчила страданий – я проворочалась в постели мучаясь не только от отсутствия сна, но и от того, что нестерпимо мутило.

Когда в окнах забрезжил серенький скупой рассвет, выбралась из постели и поплелась в кухню. Варить кофе и планировать выходной день. Нужно было купить стиральный порошок, сыр, хлеб, кофе, зубную пасту, пополнить счёт телефона в терминале, потому что карта была пуста перед зарплатой и… срочно расплести косички. Они едва не стоили мне жизни. Так что – хватит.

А ещё, ещё стоило позвонить Киту и "расставить точки". Думая об этом я чувствовала злорадство – щелкну его по носу за все его средства, которые совсем не хороши!

Я наскоро перекусила тушеными овощами с сосиской, сунула в карман куртки список покупок, в кошелек – наличные из малахитовой коробочки – заначка, которую потрачу на избавление от злосчастных афро и вышла из дома.

Я решила начать с парикмахерской. Крошечный салон на соседней улице с ярко-розовой вывеской и пафосным названием «Гламур стайл» русскими буквами, видимо, для того, что быть «ближе к народу».

Проходя по детской площадке я заметила пятно крови небрежно (дворник у нас никогда не отличался особенным рвением к работе) присыпанное песком. Менее крупные пятна вели к тротуару, словно кто-то истекающий кровью, пытался идти, оставляя за собой страшный след. Я, подгоняемая любопытством, двинулась за ним – в арку. На серой пыльной стене, испещренной бессмысленными надписями и рисунками, в глаза бросился кровавый отпечаток руки. Я замерла, рассматривая его и вспоминая вчерашнее видение – человек выпавший на снег из черной машины.

"Что с ним?" – зудело внутри. А если… Если все совсем не так? Не "многоходовочка" Кита. Если этот парень, в самом деле спас меня и ранен? А если мертв? Истек кровью пока я пила коньяк и злилась на весь мир?

Я прикоснулась пальцами к отпечатку. Машинально. Самыми кончиками горячих пальцев к холодной стене. Меня ослепила вспышка света. Я зажмурилась и схватилась за живот, который внезапно пронзила острая боль. Стиснула зубы и посмотрела вперед, туда, где припаркованный к краю залитого холодным фонарным светом тротуара, стоял черный блестящий автомобиль. Я прикоснулась рукой к стене, чтобы не упасть, и сделала шаг вперед. Что-то с тихим лязгом упало на грязную дорогу, но боль была так невыносима, что я не придала этому значения.

– Девушка! Девушка, вам что, плохо?

Видение пропало, как и боль, внезапно скрутившая меня. Рядом стояла интеллигентного вида старушка в кокетливой фетровой шляпке с петушиным переливающимся пером, воткнутым за атласную ленту и дергала рукав моей куртки сухонькими пальцами. Я шевельнула губами, едва слышно выдохнув:

– Всё нормально.

– У, наркоманьё! – тон мгновенно изменился, и милая старушка зло плюнула рядом с моим ботинком. – Обколются с утра и шарахаются по подворотням! Чтоб вы повыздыхали все!

Прижав к груди лаковую сумочку, она удалилась, гневно стуча каблучками лаковых полусапожек.

Я наклонилась осматривая грязный подтаявший снег и мусор у ног. Под оберткой от мороженного что-то блеснуло. Я подняла тот самый узкий и длинный кинжал, что был занесен надо мной вчера вечером. Бережно вытерла грязь с узорчатой рукоятки и спрятала в рюкзак между страниц толстого глянцевого журнала.

Да, стыдно признаться, но я иногда покупаю глянец. Бестолковое женское чтиво, полное бесполезных для жизни советов и красивых картинок. Понимаю, что это довольно странная, даже стыдная любовь. Как например, любовь к зачерствевшему зефиру больше, чем к свежему. Престарелый зефир – моя тайная любовь…

Когда молоденька парикмахерша расплела все косички, и я увидела, во что превратились волосы, мне стало нехорошо.

– Так бывает, – постаралась ободрить меня Ася. – Им просто нужно время, чтобы прийти в себя и восстановиться.

Я смотрела в зеркало и едва не плакала – некогда густые сильные волосы стали редкими и висели у лица безжизненными тусклыми прядками темно-каштанового цвета. Афро у меня были белыми, и я на столько привыкла к ним, что совсем не узнавала себя с темными волосами. Отражение в зеркале казалось чужим – смуглая темноволосая девушка с огромными глазами на худом изможденном лице.

– Если ты будешь мазать два раза в неделю корни репейным маслом и пару часов держать под полотенцем, все быстро придет в норму, – парикмахерша Ася была оптимистка.

– Стриги, – сказала я.

– Ты серьезно?

– Да. Стриги. Можно коротко. И крась, – я решила, что лучше отрастить, чем каждое утро видеть в зеркале этот кошмар.

Ася пожала плечами – желание клиента закон. Зачирикали ножницы, и я закрыла глаза, чтобы не видеть, как падают на пол длинные пряди.

Плевать на волосы. Вообще на все. Мне нужно узнать, что стало с этим парнем, вот что самое главное. Но как это сделать, если я не знаю о нем ничего?Ни имени, ни адреса. Только, то, что у него ледяные глаза и черная машина похожая на гоночный боллид. Хотя, где гарантия, что про машину мнеш не наврала разгулявшаяся фантазия?

По дружным уверениям всего парикмахерского коллектива, новая стрижка мне очень шла. Это было не избитое каре, а что-то покреативнее. Кажется, Ася назвала стрижку "Пикси" и заверила, что она требует минимальных заморочек с укладкой. Стрижка придала объем измученным волосам, ультракороткая челка открыла лоб, сделала лицо более выразительным, но не превратила меня в чудаковатого подростка, а сохранила девчачье очарование. Ася выкрасила мне волосы в холодный, почти белый цвет. Никогда не думала, что этот тон будет так мне идти. Он подчеркнул золотистый оттенок кожи и сделал каре-зеленые глаза глубже, волшебным образом убрав с лица следы усталости.

– Ты похожа на инопланетянку! – заверила меня полная парикмахерша – соседка Аси по рабочему месту.

Я благодарно улыбнулась – новая стрижка на столько меня красила, что совершенно не жаль было потраченных на это все денег. Даже не смотря на то, что до зарплаты видимо предстоит питаться кофе и овсянкой. Все равно! Я была счастлива.

Итак, в самом замечательном расположении духа, я выпорхнула из салона. Тучи над серым городом рассеялись и улицы с искрящимся под солнечными лучами снегом, сияли. Я щурила слезящиеся от яркого света глаза. Ненавижу! Как же я ненавижу это "мороз и солнце"! Натянула на голову капюшон и торопливо двинулась к мини-маркету – быть красивой хорошо, но красотой джинсов не постирать и зубов не почистить.

Как я не старалась быть экономной, но даже покупки самого необходимого оказались разорительны. Я брела вдоль полок с продуктами прикидывая в уме цены и ту сумму, которая осталась в моем распоряжении после посещения парикмахерской. Все же нет ничего отвратительней, чем выбирать между тем, что хочешь и тем, что можешь себе позволить. Кусок не самого лучшего сыра которого хватит примерно на неделю или плитка любимого горького шоколада? Шоколадом приятно заедать вот этот чудесный кубинский кофе, который сейчас категорически не по карману. По карману невкусный и дешёвый. И лучше его, чем вообще без кофе. Стиральный порошок тоже придется взять очень бюджетный. А у него противный запах и белье становится жесткое. Надо брать кондиционер, но… Блин!..

"К черту!" – отчаянно решила я, и взяла любимый шоколад, кофе и сыр с большими дырками. Жизнь слишком коротка, что бы держать себя в ежовых рукавицах! Я влезу в "телефонный фонд", но буду чувствовать себя счастливым человеком, а не унылой скрягой, которая сама себя пытает безвкусной едой и отвратительным кофе!

В итоге я нахапала столько, что едва тащила раздувшийся от покупок рюкзак. Что ж, самое время зайти в крошечную кофейню, и вознаградить себя чашкой американо и куском брауни. Раз я и так влезла в свою заначку, то какие-то несколько сотен не спасут положения. Конце-концов вчера меня едва не убили, так что во-первых – есть, что отпраздновать, а во-вторых – надо проще относиться к деньгам.

Я расположилась за столиком у окна – люблю глазеть на прохожих – и отпила кофе из высокой белоснежной чашки. Обжигающий ароматный глоток, то, что нужно, что бы подбодрить себя и выполнить последний пункт из намеченного – позвонить Никите.

Трубку долго не брали. Я насчитала восемь гудков, прежде чем услышала усталый голос Кита:

–Алло.

– Привет, – с меня мигом слетела решительность и от волнения горло сдавило, будто спазмом. Голос получился совсем не похожим на мой. – Это…Это Марта.

Пауза.

– Что ты решила? – он сейчас показался более собранным.

– Решила, что надо поговорить! – я хотела вернуть себе бравый настрой. – Я… Я сейчас в кофейне "Корица" и буду здесь ещё примерно пол часа!

Звучало заносчиво и Кит не мог не осадить меня:

– Я не шляюсь по кофейням и не знаю, где это! – вышло так резко, что я даже оторопела. Парень, похоже, понял свою оплошность и добавил более мягко: – Смогу не раньше, чем через пол часа у твоего дома.

– Через пол часа у кафе "Корица", – я не собиралась отступать и давиться прекрасным кофе и брауни, что бы через 30 минут торчать в своем дворе стойким оловянным солдатиком. – Это в моём районе! Рядом с почтой и минимаркетом. Если ты так плохо знаешь город – забей в навигатор!

– Найду, – бросил Кит и отключился.

Через 20 минут его синий "Фольксваген" остановился под окном кофейни. Кит из салона не выходил. Просто нажал на клаксон пару раз, вызывая меня. Пришлось подхватить тяжеленный рюкзак и выйти из ароматного помещения, в котором звучала тихая музыка и казалось, даже чёрно-белые фотографии в рамках на стенах умиротворяли.

Шум и суета города обрушились на меня, как только я вышла из стеклянных дверей, словно давая понять – передышка закончилась и пора жить эту непростую жизнь дальше.

Я неловко плюхнулась на переднее сиденье, пристраивая раздутый от покупок рюкзак на коленях:

– Привет!

– Привет, – буркнул Кит. Он выглядел уставшим. Без шапки с растрепанными волосами и щеками поросшей рыжеватой щетиной.

– Отличная прическа, – он сделал комплимент мимоходом, словно подчёркивая, что вообще-то плевать.

– Спасибо, – я лихорадочно соображала с чего начать. Сидя в салоне машины, прижимая к груди рюкзак с покупками, я не могла сосредоточиться. Все происходило как будто мимоходом, набегу и… И не имело никакого значения!

Все злые обвинительные слова, которые я приготовила вчера, ушли. Ушли, вместе с тем, кто был ранен в моем дворе и покинул его истекая кровью.

– Ты начнёшь? – Кит недовольно обернулся, барабаня по рулю пальцами. Он выглядел уставшим и одновременно взбудораженным. Это сбивало ещё больше – хотелось извиниться и выйти.

– Никита, – я царапала облезлым ногтем лямку рюкзака. – Я много думала и … Мне трудно решить… У меня была тяжёлая неделя на работе и … И последние события совсем выбили из колеи…

Он посмотрел на меня сжимая губы, как будто едва сдерживаясь, что бы не сказать гадость.

– У меня тоже была не самая простая неделя на работе, – процедил он. – Но мы тут вроде не за этим, а?

– Никита, – я почувствовала себя маленькой и жалкой. – Я… Я согласна!

Не знаю, как это вырвалось из моего рта. Клянусь! Я не собиралась говорить ничего подобного, но… В стрессовой ситуации мозг наверное работает с такой скоростью, что ты не успеваешь передумать все, проносящиеся в голове мысли.

– Я согласна! – заявила я более твердо.

– Серьезно? – он с усмешкой поднял брови. – Ты хоть понимаешь на что согласна?! Да это решение, возможно, станет самым важным в твоей жизни! У тебя и жизнь вообще от этого решения вся перевернётся!

Но я понимала. Да, именно так. Сейчас, сидя в раздолбанном "Фольксвагене" понимала очень четко – мне самой не справиться. Не выстоять против чудовищ в темноте и не узнать, что случилось с моим спасителем, кто он и … жив ли?

– Я говорю взвешенно и серьёзно! – мой голос зазвучал твёрже, если не от уверенности, то от упрямства.

– А я думаю, что ты валяешь дурака, Марта.– Кит цедил сквозь зубы каждое слово, сложив на руле руки и глядя перед собой.

– Какая тебе разница? – огрызнулась я. – Вам нужен мой дар – вот! Бери!

– Это опасно! – он изо всех сил старался меня отговорить.

Перед глазами в красках всплыло происшествие во дворе. Даже почудился трупный запах исходящий от напавшего.

– Я знаю! – желая быть убедительной, я добавила: – Вчера на меня напали во дворе! Я шла с работы и он выпрыгнул из темноты. Ужасный!.. И вонючий!

Кит кивнул, наблюдая за

спешащими куда-то людьми. Он слушал меня в пол уха, думая о своем. Что-то беспокоило этого двухметрового витязя, иначе с чего бы он так нервничал и барабанил по рулю пальцами с коротко стриженными круглыми ногтями.

– На меня напали с ножом! – было обидно, что Кит игнорирует историю, которая казалась мне очень важной. Хотя бы потому, что едва не лишила меня жизни!

– И что? – рассеянный взгляд серых глаз. – Ты же в порядке, как я вижу. Отбилась?

– Меня спас какой-то парень, – пробормотала я и, набравшись смелости добавила: – Я хочу узнать все ли с ним в порядке!

Кит покосился на меня и хмуро спросил:

– Как?

– Не знаю.

Я будто увидела все со стороны. Себя, с рюкзаком на коленях раздутым от покупок и новой причёской, ещё уложенной и пахнущей парикмахерской. Выглядело так, будто я все еще хочу закончить нашу с Китом "дуэль", взять свое, доцеловать и отыграться за то глупое, что случилось.

Да, да!

Выглядело так! Глупые девчачьи бредни! Рассказ о каком-то парне и нападении!

Вот, он, Кит, хмурит лоб и сжимает губы. Злится, потому что я отрываю его от действительно важных дел.

Все это появилось внутри так отчетливо, что у меня от напряжения вспотели ладони и проступил пот под коротко выстриженной челкой. Это были не обрывки чужих мыслей, вертящиеся в голове, как неспешный мягкий снег. Нет. Я будто оказалась у Кита внутри и чувствовала тоже, что он.

– Ищешь выгоды, да? – Кит вдруг обернулся, жаля взглядом и презрительно усмехаясь. – Думаешь прикрыть свой трусливый зад?Думаешь, Воины Света будут защищать тебя в подворотнях от гопников, а?!

Я растеряно замерла.

– Самое стрёмное, что может только быть, – цедил Кит. – Это прикрывать свои мелкие обидки чем-то человеколюбивым! Прикидываться гуманной и добренькой!

Я сжала губы, что бы только не зареветь, и схватилась за дверную ручку:

– Я все поняла! Можешь не продолжать!

Дверца распахнулась. В тёплый салон ворвался ледяной ветер пахнущий выхлопными газами и кофе из кофейни.

Я ерзала на сидении, но выйти не могла придавленная собственным рюкзаком – никак не выходило сделать достаточно сильный рывок.

Кит недолго наблюдал за жалкими потугами, потом потянулся, прижав меня с серому велюровому сидению и захлопнул дверь машины, рявкнув:

– Хватит!

– Я хочу уйти! – истерично заголосила я, обнимая рюкзак и чувствуя, как кривятся от близких слез губы.

– Не надо орать, – Кит цедил сквозь зубы. – Подем к Ветрову. Пусть он решает.

– Что решает? – я испугалась.

– Вывезешь ты все это или нет! – отрезал Никита и нервно повернул ключ в замке зажигания.