Читать книгу: «Зооград», страница 4

Глава 5

Проверка ДНК по базе осознанных займет несколько дней. Я не могла сидеть на месте, поэтому предложила Волжанину опросить осознанных львов, живущих неподалеку от Дергалово. Мы очертили круг диаметром в пять километров, учли плотность застройки и зоны, оборудованные камерами, которые наш убийца так ловко избегал. Список получился из трех имен – все известные и уважаемые в городе альтервиды. И каждый мог быть нашим убийцей.

Первый – Вильгельм Штерн, врач-хирург, профессор, почетный гражданин Зоограда. Мы не застали его дома и поехали в Медицинский Институт, где у него, со слов секретаря, проходила лекция. Огромная аудитория была забита студентами и врачами, пришедшими прикоснуться к интеллекту легендарного хирурга, пусть и давно не оперирующего. Профессор Штерн был одет в белый халат, под аккуратно подстриженной гривой висел черный галстук. Лекцию он вел энергично, размашисто жестикулировал мохнатой лапой, шутил.

– Не наш клиент, – с ходу сказал Волжанин. – Слишком худой, да и смотри какой старый, морда вся седая.

– Секретарь подтвердила, что он всю прошлую неделю провел на семинаре в другом конце города. Свидетелей полно.

Мы поехали ко второму льву из списка. Оскар Зимбабве, легкоатлет, поставивший несколько мировых рекордов как человеком, так и львом, подходил под наше описание идеально: молод, атлетично сложен, имел похожий окрас. Была лишь одна загвоздка – уже четыре дня Зимбабве лежал в больнице с тяжелым переломом лапы, полученным во время неудачного падения на тренировке.

Третий – Захар Князев, бизнесмен, владел несколькими заводами, слыл в определенных кругах незаурядной личностью, помешанной на охоте. Проживал Князев в собственном огромном поместье, окруженном по всему периметру пятиметровым забором.

Подъехав к воротам, мы представились по домофонной связи.

– Если пошлет нас – по закону будет прав, – сказал Волжанин.

Через несколько минут в динамике прозвучал голос Князева:

– Господа сыщики, проезжайте.

– Я слышала одышку, – заметила я.

– По-моему, он говорил спокойно.

– Речевой модуль не передает физическое состояние тела, по желанию эмоции можно приглушить, – я посмотрела на карту. – Отсюда до места убийства всего несколько километров по пустырю, нет камер и свидетелей. Можно тихо прийти и уйти, и никто не заметит.

– Может быть, у него синяя грива и татуировка голой львицы во всю спину.

– За три года Князев сделал подселение восемнадцать раз. Последний – всего месяц назад. И вот что интересно, лично для него болванке льва сделали охотничий тюнинг.

– Это что еще такое?

– С детства накачивали мышцы болванки анаболиками, учили охотиться и убивать, чтобы развить инстинкты.

– Ему что продали машину для убийства?

Я кивнула.

– Охренеть.

– Я слышала, что некоторые осознанные возвращали болванки с тюнингом, так как не могли с ними управиться – чувствовали повышенную агрессию и жажду убивать.

– И вот это все делается легально…

– И за очень большие деньги.

Волжанин подъехал к дому. Мы вышли из машины, поднялись по сияющим блеском мраморным ступеням к большой резной двери. Волжанин нажал на кнопку звонка.

– Говорим вежливо и тактично. Никаких намеков на то, что подозреваем его в чем-то. Мы всего лишь проводим опрос местных жителей.

Когда дверь открылась, и перед нами предстал огромный лев, мы с напарником лишились дара речи. Хотя мне не нужно задействовать лицевые мышцы для использования речевого модуля, – достаточно лишь подумать о том, что хочу сказать, – и этого я сделать сейчас не могла, полностью оцепенев.

Морда, грива и грудь льва были багровыми от крови. Кровь капала на пол сгустками, тянулась за львом шлейфом. Перед нами был определенно тот самый лев из заброшенного цеха. Наш убийца.

– Сыщик Волжанин! – воскликнул Князев. – Вот так сюрприз. Давно хотел с вами познакомиться.

– Мы из первого отдела Управления Полиции, – выговорила я.

Рука Волжанина скользнула к кобуре. Лев тоже это заметил и вытаращился на напарника с выражением полного непонимания. Повисло пятисекундное молчание – все трое не шевелились.

– Господа, – заговорил лев. – Кажется, возникло недоразумение.

Через речевой модуль я уловила нотки испуга. Князев был в ужасе.

– Где вы были сегодня утром? – спросил Волжанин строгим голосом, держа пистолет за рукоятку, но все еще не вынимая из кобуры.

– Здесь… дома.

Лев шагнул назад.

– Сохраняйте спокойствие, – сказала я. – Не делайте резких движений и не пытайтесь убегать. Ваше поместье окружено полицией.

Волжанин одобрительно моргнул.

Лев приподнял шею, стараясь посмотреть нам за спины. В холле за его спиной появилась женщина с внешностью одуванчика в строгом деловом костюме.

– Захар Евгеньевич, вашим гостям подать напитки?

– Звони моему адвокату, Ирма. Пусть срочно приезжает.

– Господи, что случилось?

– Они желают мне зла. Ирма, не стой же! Сделай что-нибудь!

Лев громко зарычал. Волжанин достал пистолет и нацелил ему в голову.

– Вы задержаны по подозрению в убийстве и покушению на убийство. Ложитесь на пол и не пытайтесь сопротивляться. Не усугубляйте ситуацию!

Князев попятился назад.

– Стоять! – заорал Волжанин. – Стреляю!

– Боже правый… У меня голова кружится… Ирма… Не могу дышать…

Лев закатил глаза и неожиданно свалился в обморок.

– Захар Евгеньевич! – Ирма бросилась к нему. – Что же вы наделали, у него переходный период.

Волжанин нацепил льву намордник, сковал лапы налапниками. Взглянув на меня, кивнул, довольно ухмыльнувшись.

– Вызывай наших, Флотов.

Ирма звонила по телефону.

– Господи, доктор Шекель, срочно сюда! Захару Евгеньевичу плохо. Быстрее скорую! – она набрала другой номер. – Гарри Саныч, это я! К Захару Евгеньевичу полиция… Они заковали его, говорят какие-то кошмарные вещи… Звоните всем… Да, я жду. Я спокойна! – она положила трубку, отдышалась. – Вы пожалеете! Захар Евгеньевич вас засудит!

– Где он находился сегодня между восемью и девятью утра? – спросил Волжанин.

В это время было совершено нападение на девочку.

– В поместье, конечно! Он проводит здесь все свои выходные.

– Вы подтверждаете, что видели его в это время?

– Подтверждаю! И не только я. Здесь были члены совета директоров его компании. Захар Евгеньевич – председатель правления. Они совещались больше трех часов, и за все это время никто не покидал его кабинет.

– Нужны имена. Мы всех опросим, – сказала я.

Если Князев убедил подчиненных подтвердить его версию, на перекрестном допросе они расколются как миленькие.

– Вы что…, – Ирма смотрела то на меня, то на Волжанина. – Думаете, он и есть тот лев, которого разыскивают? Вы серьезно?!

– У нас есть все основания полагать, что это так, – сказал Волжанин. – Утром было совершено нападение на девочку всего в трех километрах отсюда. А потом убийца чуть не прикончил меня и моего напарника, – Волжанин кивнул на храпящую тушу на полу. – Я хорошо его запомнил. Это наш котик.

– Это какая-то ошибка… Это не мог быть он. Захар Евгеньевич законопослушный гражданин Зоограда.

– Это мы и проверим, – Волжанин отщипнул кровавый лоскут шерсти с морды льва и положил в пакетик для улик. – Сравним с кровью жертв, и все станет понятно.

Ирма как-то странно хрюкнула. Мне показалось, этот звук вышел из львиной задницы.

– Это кровь оленя. Он же только с охоты.

– Знаем мы, на какой он был охоте, – сказал напарник скептически хмыкнув.

– Что вы имеете в виду «с охоты»? – переспросила я. – Здесь нет поблизости официальных угодий.

– В поместье есть собственное охотничье угодье, частное и полностью законное. Перед вашим приездом Захар Евгеньевич задрал оленя и отведал его. Это его каждодневный ритуал.

Я переглянулась с Волжаниным.

– У вас есть там камеры?

– Камеры везде, все поместье просматривается. Проверьте записи и поймете, что ошиблись.

– Но это же он, Флотов… Точно он? – напарник внимательно разглядывал льва.

Я тоже была в этом уверена, впервые увидев Князева на пороге, но сейчас моя уверенность пошатнулась. Неужели я стала жертвой этого чертовой видовой ошибки «все они на одно лицо»? Только сейчас я заметила, светлые полоски на гриве слегка отличались по форме и оттенку, и что особенно бросалось в глаза – странный бугорок, выпирающий из челюсти.

– Надо открыть ему пасть, – сказала я.

– Зачем? – удивился напарник.

– Я хочу посмотреть на речевой модуль.

Волжанин снял льву намордник, аккуратно приоткрыл окровавленную пасть. Оттуда завоняло сырым мясом и фруктовой зубной пастой.

– У него модуль слева… Почему? – я посмотрела на Ирму.

– У болванки врожденная деформация нижней челюсти. Благодаря этому, у нее выше коэффициент силы укуса, – Ирма погладила льва по голове. – Вы за это ответите. Ответите!

– Что это значит? – спросил Волжанин.

Я облокотилась на хвост, посмотрела на напарника.

– Это не он.

***

Когда Захар Князев пришел в себя, Ирма и личный врач увели его в спальню, чтобы окончательно привести в чувства. Мы с напарником занялись просмотром записей с камер видеонаблюдения.

– Он весь день был здесь, – согласился Волжанин. – Если только не обзавелся двойником.

– Он был здесь.

– Значит, мы обосрались, напарник. И очень жидко.

– Он подходил под описание. Мы поступили по всем правилам.

– Нужно было дождаться результатов сравнения ДНК по базам, а не скакать вперёд паровоза.

– Я надеялась, мы предотвратим новое нападение…

– Расскажешь это Хмелецкому.

Приехал адвокат Князева, орангутан по имени Гарри Вольнов, самый успешный юрист в Зоограде, выигравший больше дел, чем мне и Волжанину суждено раскрыть за две жизни.

– Господа сыщики, ваши действия возмутительны и противозаконны. Безапелляционно обвинив моего клиента в тяжком преступлении, вы подвергли его слабое здоровье опасности.

Адвокат размахивал длиннющими мохнатыми руками настолько яростно, что чуть не зарядил мне по голове.

– Мы не успели предъявить обвинение, царь зверей упал в обморок только от вида пистолета, – сказал Волжанин усмехнувшись.

– Мы действовали согласно закона о Полиции, – добавила я.

Орангутан задрал верхнюю губу, продемонстрировав нереалистично белые зубы.

– Замечательно, что вы ссылаетесь на закон, который не читали. Я фиксирую это.

– Мы расследуем убийство, а он подходил под ориентировку. Что нам нужно было по холке его погладить?! – возмутился Волжанин.

– Я не намерен более дискутировать с вами. В максимально короткий срок я подам иск к полиции Зоограда о незаконной попытке задержания моего клиента и покушению на его жизнь.

Волжанин рассмеялся. Орангутан продолжал:

– Этот случай станет вехой в бесконечной череде полицейского произвола против альтервидов. Это нужно прекратить раз и навсегда. И что мне обидно лично, так это то, что в этом участвуете вы, госпожа Флотов.

– Моя видовая принадлежность не имеет значения. Я на стороне закона.

– Жаль, что на этом ваша карьера в полиции закончится.

Подошла Ирма, что-то сказала адвокату на ухо. Он ушел наверх.

– Прошу вас пока не уходить. Захар Евгеньевич желает с вами встретиться, как только закончится его капельница.

Адвокат вернулся через десять минут.

– Мой клиент предлагает вам сделку. Он готов не выдвигать обвинений и забыть эту неприятную ситуацию, если и вы оставите произошедшее в тайне. Никаких официальных отчетов, никаких повесток и интервью.

Мы с напарником переглянулись. Вот это новость!

– Мой клиент – бизнесмен, – продолжил Вольнов. – Любые инсинуации в его адрес, будь то его реакция на ваш визит…

– Говорите по-человечески – лев хочет скрыть реальный размер своих яичек, – поправил Волжанин.

Орангутан подул в сложенные губы. Пфффрррр.

– Конкуренты господина Князева непременно воспользуются любой порочащей информацией, чтобы навредить его бизнесу. Этого не должно произойти.

– Мы понимаем, – сказала я. – Мы уже убедились, что он не тот, кого разыскивают, я думаю, мы можем не упомянуть этот инцидент в отчетах.

– Ладно, – добавил напарник.

Нам повезло, что Валера не успел вызвать кавалерию полиции и судмедэкспертов.

Орангутан кивнул и взял папку с документами подмышку.

– Если информация об инциденте станет общедоступной, если из ваших уст прозвучит хоть какой-то комментарий в отношении моего клиента, сделка недействительна. Надеюсь, мы договорились.

Я кивнула. Адвокат ушел.

Через десять минут спустился сам Князев. Я взглянула на напарника, поняла, что извиняться, он не намерен, и решила сделать все сама.

– Господин Князев, прошу прощения за произошедшее, мы поторопились с выводами.

– Не понимаю, о чем вы.

Первый раз видела, чтобы лев подмигивал.

– Действительно, о чем это ты, сержант…, – подхватил Волжанин.

– Да так, ничего важного. Тогда мы поедем, у нас еще полно дел.

– Нет уж, просто так я вас не отпущу, – театрально возмутился Князев. – Уделите мне немного времени. Я настаиваю.

– Только если недолго, – сказал напарник.

– Нечасто ко мне приходят биовиды вроде вас. Я устал от городской богемы, от старых ленивых пердунов в телах молодых хищников, они думают, их жизнь та же, что и раньше, только на завтрак не таблетка с виагрой и стакан бренди, а Дегрокс и тушка свеженького теленка. Зубы они получили, а смелости самим пустить кровь – кишка тонка. Нет ничего более лицемерного чем не пользоваться тем, что тебе дает прогресс.

Лев привел нас в помещение, забитое чучелами хищников.

– Мои прошлые сущности. Посмотрите какие красавцы. Каждым я установил видовой охотничий рекорд. У этого крокодила, например, триста восемнадцать голов. А какие челюсти, череп лани одним укусом раскалывал. Отлично подходит для охоты на водоеме, только ощущения странные, когда не чувствуешь погоды. Холодная кровь все-таки. А этот, – он подвел нас с огромному белому медведю, стоявшему на задних лапах, с раскрытой в оскале пастью. – Мой рекордсмен. Три тысячи голов.

От вида медведя у меня неконтролируемо пробежал холодок по спине.

– Планирую львом установить новый рекорд – пять тысяч. Здорово, правда? Пойдемте на воздух.

Мы вышли во внутренний двор, направились по мощеным дорожкам мимо пруда с фонтанами и летней веранды со сценой.

– Я купил эту землю, когда еще был человеком и заранее все подготовил. Я не стал дожидаться, пока старость окончательно сожрет мои кости и мышцы, поэтому сделал подселение до того, как часы пробили полночь. А кем вы станете, Игорь?

– Пока не решил, – отмахнулся Волжанин.

– Вам стоит об этом задуматься уже сейчас. Смерть – штука непредсказуемая.

Я поражалась, насколько непринужденно он с нами болтал, будто никакого обморока не было. Настоящий бизнесмен умеет держать лицо в любой ситуации.

– Я знал Грегора Лиховского, – продолжал Князев. – Меня Гарри познакомил, мой адвокат. Грегор был очень талантливым, полным идей, мы договорились сделать совместный проект, но этому было не суждено случиться. Как несправедлива жизнь, такой блестящий ум погиб от рук подлого, никчемного человека, паразита нашего общества. Я следил за расследованием, и считаю, вы заслуженно получили награду мэра.

– Спасибо, – ответил Волжанин.

– Я тоже хочу как-то отдать дань уважения Грегору, поэтому готов предоставить вам любую болванку за мой счет. Это самое малое, что я могу сделать в память о нем.

– Это щедрое предложение, но я не могу его принять. Это противозаконно.

– Закон может быть очень гибким, если с ним работает настоящий профессионал. Вы не получите ни пени на руки, всю сумму я перечислю на счет Башен под ваше имя. Гарри все устроит. А-аа, вот мы и пришли.

Мы остановились у ворот с электронным замком.

– Это самые крупные частные угодья в Зоограде. Двадцать гектаров, три пруда, лесной массив, зеленый лабиринт и даже искусственные горные цепи. Впечатляет?

Через отверстия в заборе я увидела двух пасущихся оленей и зебру.

– Зачем вы привели нас сюда? – спросила я.

– Хочу пригласить вас на охоту. Ну же, Игорь, составьте мне компанию.

– Я охочусь только на преступников.

– Охота – моя страсть с детства. Я испробовал все виды огнестрельного оружия, но настоящие острые ощущения, только когда делаешь все голыми руками, – он взмахнул лапой, выдвинув когти из подушечек. – Я долго выбирал идеального охотника и нашел, – он оскалил зубы. – Только полюбуйтесь, какой инструмент. Представьте, Игорь, вы преследуете жертву, загоняете в ловушку, кожей чувствуете ее страх, слышите, как захлебывается кровью ее сердце, впиваетесь зубами в шею, и наблюдаете, как жизнь утекает из нее вместе с горячей кровью. Это лучшие ощущения в жизни, ничего подобного вы не испытывали. После убийства обязательный ритуал – съесть теплое мясо жертвы, для вас мой повар приготовит его как пожелаете. Поучаствуйте в охоте со мной, умоляю. Выберете любое оружие и любую болванку, все легально, у меня есть все разрешения. И вас, Ариадна, приглашаю, уверяю, вам тоже понравится. Многие мои травоядные друзья, однажды попробовав, уже не могут остановиться.

– Благодарю, но я откажусь, – сказала я.

– Игорь, но вы же не откажете мне…

– В другой раз. Нам пора, господин Князев.

– Просто Захар, прошу.

– Мы должны поймать убийцу, пока он не совершил еще больше злодеяний, – сказала я.

– Ах да, я понимаю. Ужасная трагедия. Вы преуспеете, я не сомневаюсь.

Пока мы шли обратно, Князев настойчиво меня обнюхивал.

– Ох, какая прелесть, просто прелесть, представляю, какое нежное мясо на вкус. Я еще никогда не пробовал кенгуру. У вас случаем нет болванки на продажу? Я бы заплатил хорошие деньги.

– Я не развожу.

– Очень жаль. Теперь ваш аромат будет меня преследовать, – он рассмеялся. – Шутка.

Князев проводил нас до машины.

– Ко мне скоро приедет заместитель мэра, волк, наша совместная охота с ним всегда увлекательна. Игорь, приглашаю вас присоединиться.

– Хорошо. Я подумаю.

Мы сели в машину. Следующие полчаса, пока форд плелся в сторону центра по загруженному шоссе, мы молчали.

Солнце клонилось к закату.

– Что-то я проголодался, – сказал Волжанин.

Глава 6

Мясной ресторан «Мышечная охота» располагался через дорогу от травоядного ресторана «Листья перемен».

– Составишь мне компанию? – Волжанин кивнул на мясной. – У них и салаты подают.

– Я не голодна.

– Ты вообще ешь?

– Раз в день. Для кенгуру вполне достаточно.

– Тогда посидишь со мной. Пошли, это приказ.

Мне еще не приходилось бывать в мясном ресторане. Посетителей было много. Я заметила собаку и волка, грызущих говяжью ногу с двух сторон и одновременно следящих за конными бегами по телевизору. Леопард, полулежа, закинув лапу на лапу, медленно обсасывал замороженную тушку кролика. Под потолком два орла разделывали змею. В самом дальнем углу, сидя под тремя кондиционерами, поедал ведро рыбы белый медведь.

От количества и качества запахов у меня поехала голова. В дикой природе это стало бы для меня сигналом к бегству, но я, наоборот, шла в самое пекло. Боятся мне нечего – все альтервиды осознанные, и никто не посмеет меня тронуть.

– Владелец ресторана – олень, зовут Бэмби, – сказал Волжанин. – И, кстати, оленина здесь лучшая в городе. Говорят, для мэра Бэмби готовит ее лично.

Мы расположились в зоне для людей, где стояли удобные столики. Для людей – удобные, мне же пришлось отказаться от стула и сесть на хвост. Подошел, постукивая копытами, баран официант. На закрученных в полумесяцы рогах висело множество колец, звенящих при каждом движении.

– Приветствую вас, господа, в нашем ресторане высокой мясной кухни. Вы готовы сделать заказ?

Волжанин по второму кругу перелистывал меню, кривя лицом.

– Даже не знаю, я уже все пробовал.

– Возьмите блюдо дня, сегодня очень популярно у гостей. Бараньи ребрышки в соусе ткемали.

Напарник рассмеялся.

– Нет, мужик, они мне в горло не полезут, – он подумал немного. – Ладно, давай классику – стейк и картошку.

– Принято. А вам? – баран обратился ко мне.

– Воды.

– Интересно, а он предлагает ребрышки из собственных ягнят? – спросил Волжанин, когда официант ушел.

– Разведение болванок – законная процедура, – сказала я. – Для многих это единственный способ прокормить себя.

– Это же дети.

– Сознание не передается потомству. Так что это просто болванки.

– Я, наверное, слишком старомоден.

Мы помолчали.

У стойки бара запел пьяный попугай. Охрана вывела его на воздух проветриться.

– Птички совершенно не умеют отдыхать, – сказал Волжанин. – Вот бы ему в бар «Две ноги», там самое вкусное пиво и лучшие столы для бильярда. Ну а ты?

– Что я?

– Как ты отдыхаешь?

– В каком смысле?

– Ну, что ты делаешь вне работы?

Я пожала плечами.

– Ничего.

– Совсем ничего?

– Почему вы спрашиваете?

– На «ты».

– Почему ты спрашиваешь?

– Это же нормально, когда напарники узнают друг друга поближе.

– Я удивлена.

– Чему?

– Что я тебе интересна.

– Ты мне жизнь спасла.

– Чуть не забыла.

– Так, как ты отдыхаешь?

Я задумалась, прогоняя в голове варианты. Выбирать особо не из чего.

– Иногда смотрю фильмы.

– Какие, например?

– Детективы.

– Так вот откуда лапы растут… Насмотрелась, как бравый четвероногий сыщик в бейсболке ловит бандитов, и решила, что сможешь так же.

– Мне не нравятся новые фильмы, где Холмса играет сенбернар, он использует нюх для раскрытия преступлений, никакой интриги. Я люблю старые, где его играл человек в кепке оленьего охотника. Он использовал дедуктивный метод и реальные криминалистические техники. Интересно и опыта набираешься.

– Значит, это снова часть работы. Я спрашивал про другое. Неужели, ты вообще не расслабляешься?

– У меня нет на это времени. Мне осталось всего несколько лет жизни.

– Ты же можешь снова в кого-нибудь вселиться, или как вы там это называете?

– Я больше не буду сыщиком. У меня только одна попытка.

– Тогда почему выбрала кенгуру, а не тех, кто живет дольше?

Я вздохнула. Это не очень приятные воспоминания.

Волжанин сверлил меня взглядом, и я поняла, что не отверчусь от ответа.

– Нужен был вид, способный себя обслуживать, иметь возможность перемещать предметы без посторонней помощи, стоять вертикально, быть определенного роста…

– И выполнить ряд физических упражнений, – добавил Волжанин. – Все это из вступительных условий в Полицейскую Академию.

– Они как бы случайно написаны только под людей.

– Как ты прошла по прямой линии?

– Я научилась двигать задние лапы по отдельности. Это сложно, я помогала себе хвостом. В правилах тогда не было ограничений по количеству конечностей. На следующий год их исправили. Якобы лишний отросток тела мешает сыщику вести скрытое наблюдение.

– И сколько ты тренировалась, чтобы научиться подтягиваться, метать мячи, стрелять?

Он указал взглядом на мои передние лапы. У Кенгуру это самое слабое место – они короткие, мышц в них вдвое меньше чем у человека.

– Три года.

– Серьезно?

Я кивнула.

– Почему не выбрала обезьяну?

– Они слишком дорого стоят.

– Ах да… Забыл, что, если не хочешь жить в грязи и жрать объедки, нужно платить. И вот ты прошла тесты, сколько потом училась?

– Еще три года.

– Получается тебе шесть лет.

– Технически десять. Болванке было четыре на момент подселения. Такая дешевле.

– Почему ты на это решилась?

Волжанину принесли обед. Выглядело блюдо аппетитно, хотя для кенгуру совершенно несъедобно.

– Я жду ответа. Ты же помнишь, мы напарники.

Я вздохнула.

– Со мной случился несчастный случай, я была парализована.

– А-аа, значит, ты была взрослой женщиной, растившей кучу детей, и вот ты запнулась, упала. Гипс. Кровать. Фильмы о Холмсе. Несите мне кенгуру…

– Мне было восемь лет.

У Волжанина изо рта выпал кусок мяса.

– Погоди… То есть, ты была ребенком. Тебе сейчас…, – он прервался, чтобы посчитать. – Четырнадцать лет?

– У альтервидов возраст определяется физиологией вида.

– Я знаю, – резко сказал он. – Ты понимаешь, о чем я.

– С даты моего первого рождения мне четырнадцать.

Он расхохотался.

– Многое становится понятно… И как родители отнеслись к твоему решению стать кенгуру?

– Поддержали.

– Вы что общаетесь до сих пор?

– Конечно. Они же мои родители. Они за меня очень переживают.

– Настолько, что согласились умертвить собственную дочь…, – сказал он, нервно пиля ножом кусок мяса.

– Я не умерла.

– Ты не та девочка, которая была их дочерью. Их дочь лежит в могиле. А вы все полуфабрикат, имитация!

Глаза у него расширились, как у льва в цеху в момент нападения.

Мы молчали несколько минут. Он пытался прожевать кусок стейка, но не сумел и выплюнул на тарелку.

– Не лезет, – он закрыл лицо руками, – Ладно, погорячился. Неправильно было так про тебя говорить.

– Ничего.

Он подобрал руки под себя, встал, перегнулся через стол и внимательно на меня посмотрел. А я поймала себя на мысли, что он симпатичный. Для человека.

– И ты так легко проглотишь мои оскорбления?

– Меня они не задевают.

– Я оскорбил твоих родителей.

– Это никак не повлияет на их жизнь.

– Я думал, ты всегда топишь за справедливость.

Я кивнула.

– Тогда почему это не относиться к тебе самой?

Я не ответила. Волжанин вернулся на стул.

– Ты до сих пор чувствуешь привязанность к родителям?

– Мы часто встречаемся, общаемся.

– Я о другом спросил. Ты их любишь?

– Я не думала об этом. Это неважно.

– Почему неважно? Очень важно.

– Я просто чувствую, что они родные, и мне этого достаточно.

– Ты помнишь себя маленькой, когда была еще человеком?

Я кивнула.

– Что именно? Расскажи.

– Помню, как мама водила меня в школу, как плела мне косы – у меня были длинные волосы. Мама была строгой, а папа добрым. Он научил меня играть в шахматы. Мама говорила, что эта игра не для девочек, а он отвечал, что она развивает ум, и для меня это будет полезно. Мы играли с ним каждый вечер. Он поддавался, но я настояла, чтобы он играл в полную силу. Только проигрывая, научишься играть хорошо. Мы играли после того, как я упала… Руки и ноги у меня не двигались, только немного шевелилась голова и веки. Он сделал высокий столик, поставил туда доску с фигурами, чтобы я могла видеть ее, и показывал буквы из полей и номера, я моргала – один раз – да, два – нет. Он двигал за меня фигурки. Так мы и играли. Он никогда больше не поддавался и, наверное, поэтому держался стойко. Мама сломалась, а он нет. «Чемпионы не плачут», – так он говорил. Однажды я все-таки победила, он так радовался, прыгал от счастья и кричал. Я не забуду ту победу. Папа никогда не плакал, даже когда мне сделали укол, и я последний раз видела его человеческими глазами. Он держал меня за руку, пока я не уснула, и когда проснулась, он тоже был рядом.

Глаза напарника налились влагой. Он вытер лицо ладонью, прокашлялся и продолжил обед, яростно набивая рот мясом.

– Могу задать вопрос? – спросила я спустя несколько минут. – Мы же напарники.

– Валяй.

– За что Хмелецкий так тебя не любит?

– А кто сказал, что он меня не любит? У нас с ним хорошие рабочие отношения.

– Ты сказал, что он приставил меня к тебе, только чтобы избавиться.

Напарник усмехнулся.

– Подслушивала, значит…

– Прыгала мимо.

Он вздохнул.

– Мы не сработались, когда были еще напарниками. По его мнению, я все делал неправильно, я ненадежный, непредсказуемый, слишком конфликтный. Он быстро пошел вверх по карьерной лестнице, я же остался там, где и был. Он считает, мне не место в полиции, и все эти годы пытается мне это доказать.

– Я не напрашивалась к тебе в напарники, и с Хмелецким ни о чем не договаривалась.

– Знаю.

– Думаешь, на этот раз у него получится?

– А это зависит от того, раскроем ли мы это дело, младший сержант Флотов.

Я кивнула.

– Могу я задать еще вопрос?

– Задавай.

– Та женщина и девочка на фото, это твоя семья?

– Да.

– Что с ними случилось?

– Их нет.

***

Я вернулась домой, чувствуя голод и сильную усталость.

Вместо холодильника, у меня имелась современная мини оранжерея, где выращивались модифицированные растения, специально подобранные для моего вида с повышенным содержанием полезных микроэлементов и белков. Если в дикой природе кенгуру необходимо жевать траву и листья в течение нескольких часов, чтобы насытиться, я управляюсь с блюдом за двадцать минут.

Нарвав себе травы и листьев на порцию, я прилегла на удобное кресло-подушку. Стены в квартире были отделаны звукопоглощающими материалами – единственное тихое место, где я могу отвлечься от бесконечного потока звуков.

Тишина.

Я закрыла глаза и попыталась расслабиться, но мысли все равно были только о работе. Перед уходом домой я в очередной раз позвонила судмедэксперту – узнать, не готовы ли результаты сравнительных тестов ДНК. Юрий Адамович выругался на меня и попросил больше его сегодня не беспокоить.

– Как только все будет готово, ты узнаешь об этом первой, сержант.

Я проверила график бодрствования. Данные неутешительные. Мой организм недосыпает три – четыре часа в день. Кенгуру – ночное животное, биологические ритмы формировались эволюционно тысячи лет, никакое подселение сознания этого не исправит. Продолжительный сон днем, бодрствование ночью – такой ритм подошел бы курьеру или водителю такси, но не полицейскому сыщику, и мне приходится подстраивать организм под общепринятые человеческие нормы. Я принимаю антисонные лекарства, иначе у меня может начаться летаргический сон, из которого, как сказал мне врач, я могу никогда не выйти.

«В следующий раз ты уснешь уже насовсем».

Тишину прервал входящий видеозвонок. Увидев имя на экране, я несколько секунд раздумывала – принимать ли вызов. Нажала зеленую кнопку. На экране появилась Диана, мой бывший психиатр.

– Привет, – сказала она, улыбнувшись так пронзительно, что я тотчас почувствовала себя лучше.

Как она делает?

– Привет. Извини, что не перезванивала.

Выглядела Диана, как всегда, потрясающе: длинные каштановые волосы собраны в аккуратную косу, бежевый костюм с белой блузкой идеально сидел по стройной фигуре, выразительные карие глаза окантованы темной подводкой, на слегка приподнятом носу – черные очки. И ей всего тридцать два. Вся жизнь впереди.

– Я понимаю, – сказала Диана. – У тебя сейчас сложное время – новая работа, новые биовиды вокруг. Кстати, поздравляю с назначением, я тобой очень горжусь. Здесь у нас все тебя поздравляют.

– Спасибо. Передай им, что мне приятно.

С Дианой я знакома, сколько себя помню. Мы общались еще до подселения, она помогала мне подготовиться, а потом и освоиться в новом теле. Мы многое прошли вместе. Именно ей я обязана своей целью стать сыщиком.

– Как тебя приняли коллеги в полиции? – спросила она.

– Очень хорошо.

– Ариадна…

– Что?

– Ты всегда можешь поделиться со мной.

– Правда, все хорошо.

– А я слышала, что тебе дали в напарники какого-то альтерфоба.

– А я думала у людей плохой слух.

– Так это правда?

– Его политические предпочтения меня не волнуют. На работе мы равны.

– Помни, что твои возможности ограничены телом кенгуру. Ты не сможешь вынести на себе то, что способен человек.

– Я – человек, – сказала я из вредности. Этот этап мы давно прошли.

– Твои мысли и чувства – человеческие. Все остальное – нет. Это может вызывать у тебя протест, но пока ты не примешь этот факт, не перестанешь гасить таблетками кенгуру, ты рискуешь потерять себя.