Читать книгу: «Одиночество. Пути преодоления: в Церкви, семье и обществе», страница 2

Дать человеку то, что он хочет

Быть с кем-то друзьями – не то же самое, что иметь товарищей, приятельствовать с кем-то. Когда Господь говорит, что пет больше той любви, как если кто положит душу свою за други своя (Ин. 15: 13), Он совершенно четко определяет, в чем выражается дружба. Друг – это тот, за кого ты готов если не умереть, то, по крайней мере, чем-то очень важным пожертвовать. В идеале же, конечно, и жизнь отдать. А иначе это приятельские отношения – вы просто с человеком общаетесь, и вам это взаимно приятно. Или вы товарищи – «по партии», по роду деятельности, по интересам. Или вы можете быть партнерами, которые объединились для взаимовыгодных целей. Сегодня и супругов в браке порой называют партнерами, но уподоблять отношения внутрисемейные деловым – не что иное, как безумие. То есть значение слова «дружба» очень конкретно, и если в сознании человека оно размыто, ему очень трудно бывает разобраться со своим одиночеством.

Жизнь человека без подлинной дружбы не может быть полноценной, нормальной, идет ли речь о детстве, юности, зрелости или старости. Разница внутреннего устроения людей здесь может проявляться, на мой взгляд, только в том, что у кого-то будет за всю жизнь один-два друга, а у кого-то значительно больше. Но и близкие друзья, которые друг друга любят, нередко переживают разочарования. Человеку, не знающему Бога, трудно бывает объяснить, что при всей нашей любви к друзьям нельзя ожидать от них того, что может дать только один Господь. Большинству из нас хочется порой, чтобы нас не просто любили, а заботились бы, как о детях, носили на руках. Но даже такой самоотверженный друг не сможет стать для нас тем, кем является мать для младенца. А тем более Тем, Кто, по слову Писания, заботится о нас несравненно больше, чем мать (см.: Не. 49: 15). И чем большей близости и заботы ожидает человек от друзей, тем больнее ему будет видеть их неспособность к такому подвигу, тем острее будет он чувствовать себя одиноким.

Если человек не смог нам помочь, не явился вовремя, чтобы нас утешить, не нашел в себе сил, чтобы нас в чем-то понять и принять, это не означает, что он нас предал. Ему самому могло быть трудно в этот момент, он сам мог нуждаться в помощи, мучиться какими-то своими проблемами и страстями. Мера дружбы – человеческая мера, и если мы будем это понимать, это убережет нас от многих разочарований.

Вообще, удивительная вещь: чем смиреннее человек, тем менее он бывает одинок. Ведь большинство людей страдает от того, что их, по их мнению, любят недостаточно. Можно пытаться заставить людей полюбить себя, что на самом деле совершенно неосуществимо. А можно понять, что другие люди точно так же ищут любви, и решиться дать эту любовь им. Вокруг человека, добивающегося, чтобы его любили, может возникнуть круг людей, которые его боятся, ему льстят, с ним мучаются, но круга любящих не возникнет. Сам Господь наш, смиренный и кроткий, не заставляет людей любить Себя, и если человек говорит: «А я заставлю», – это та самая гордость, которой, по слову апостольскому, Бог противится (Иак. 4: 6). А смиренный человек, которому Бог, по тому же слову, дает благодать, даже если его не любят так, как он хотел бы, от этого не страдает, потому что понимает свое несовершенство и не пытается насиловать чужую волю, а сам по мере сил старается стать любящим. А что из этого получается, являет нам Христос: Он ни в ком не ищет любви к Себе, ни от кого ее не требует, Он любит Сам – и люди откликаются на Его любовь своей любовью. Так же и человеку, который решается этим путем за Христом последовать, встречается зачастую не один, не два, а гораздо больше людей, которые на его любовь откликаются и становятся близкими.

Решившись любить, стать любящим, важно не забывать: наша любовь к человеку заключается в том, чтобы сделать для него не то, что мы хотим, а что хочет он. И если этот человек не хочет нашего присутствия в своей жизни, наша любовь к нему должна выразиться в том, что мы его оставляем в покое и не навязываем себя ни под каким предлогом. В христианском мировоззрении нет понятия «бомбардировка любовью», которое есть в некоторых сектах. Христианин – это человек, который старается другого человека не захватить, не «победить любовью», а понять и адекватно ответить на его потребности.

Иногда приходит человек и говорит: «Я пытаюсь потребности другого человека слышать, пытаюсь быть нужным, подстраиваюсь-подстраиваюсь, а никак не получается». Но кто сказал, что нужно подстраиваться? Когда человек подстраивается, он делает что-то ему несвойственное, искусственное, а дружба и любовь ничего искусственного от человека не требуют. Если мы видим в себе какие-то недостатки или страсти, мешающие нам общаться с людьми, то с ними нужно бороться – но не затем, чтобы подстроиться под кого-то, а чтобы быть с Богом. И под Бога мы тоже не подстраиваемся – мы реально хотим измениться к лучшему ради Того, Кто нас любит. И только когда мы по-настоящему меняемся, а не просто подкручиваем в себе какие-то настройки, мы становимся к Нему ближе, уподобляемся Ему.

Конечно, если речь идет о супруге, о других близких и родных людях, порой бывает нужно уступить. Ты куда-то идешь в выходные, куда сам не хочешь, а хочет другой – идешь ради него. Он на чем-то в быту настаивает – и ты не споришь, а делаешь это ради него, чтобы он не расстраивался. Но это – люди близкие, с которыми у нас есть что-то общее и очень для обоих важное, которые нас понимают. Близкий и любящий человек не будет принимать бесконечные односторонние уступки – он что-то постарается дать в ответ. А если мы постоянно делаем то, что хочет другой, и только на этих условиях наши отношения продолжаются, то это не дружба и тем более не отношения будущих супругов.

С человеком, с которым мы только начинаем сближаться, не надо делать вид, что мы постоянно хотим того же, чего и он, если на самом деле это не так. Он сделает из этого ложные выводы, а потом все равно станет ясно, что вы очень разные люди, а может быть, даже и чуждые друг другу. Мы можем сделать для этого человека то, что он хочет, раз, другой, третий, мы можем его любить христианской любовью, как любим многих других людей, но друзьями мы можем назвать лишь тех, с кем нас действительно что-то сроднило. А вступить в брак можем только с одним человеком за всю свою жизнь – настолько нам близким, настолько с нами единодушным, что и в нашей любви к нему, и в его любви к нам не будет никаких сомнений.

Впрочем, даже при вполне взаимных отношениях бывают моменты непонимания, связанные, например, с тем, что человек не ощутил, какая потребность в этот момент для другого более важна. Помню из нашей семейной жизни уже очень давний такой эпизод: дедушка лежит тяжело больной, а мама в комнате моет полы. И он ей говорит: «Ты сядь, посиди со мной». Она отвечает: «Ну как же я сяду, и ты тут с грязным полом лежать будешь?» А он опять ее просит: «Посиди со мной, мне не важно, какой у нас пол, мне важно, чтобы ты со мной побыла». И конечно, в подобной ситуации нужно оставить свое и дать человеку то, чего он хочет в этот момент. То же самое касается, к примеру, подарков: сын хотел велосипед, а отец дарит ему радиоуправляемый вертолет, потому что ему тоже интересно его запустить. Или жена на 23 февраля дарит мужу соковыжималку…

Итак, в чем же причины одиночества? Практически всегда – или в требовании от других чего-то, чего они не готовы им дать; или, наоборот, в навязывании того, что им не нужно, или же в какой-то внутренней лжи. Если человек от этих внутренних установок – требования, навязывания, искусственности – избавляется, то и его отношения с окружающими начинают меняться.

«А я хотел, чтобы они со мной играли…»

Среди окружающих нас людей встречаются и совершенно психологически нормальные, и имеющие некоторые психологические проблемы, и те, у кого эти проблемы уже практически граничат с душевной болезнью. И безусловно, строить взаимоотношения с ними нужно по-разному. И человеку, переживающему одиночество, тоже важно постараться увидеть, нет ли у него самого проблем в поведении, которые людей отталкивают. Это вполне достижимо, когда у человека есть привычка к анализу прожитого дня, крайне необходимая христианину и для подготовки к исповеди, и просто чтобы куда-то в своей жизни двигаться, а не плыть по течению в неизвестном – а точнее, в печально известном – направлении.

Но гораздо чаще человеку кажется: с ним-то «все так», это у окружающих явные душевные изъяны. Как-то в течение многих лет мне доводилось наблюдать одну мою знакомую. Есть у нее такая особенность: куда ни придет, ее везде поначалу принимают очень хорошо – человек она живой, обаятельный. Все с радостью начинают с ней общаться. Но проходит какое-то время – и общаться с ней перестают. Хотя никому она зла не делает, и на первый взгляд это даже необъяснимо. Она сама понимает это однозначно: люди не умеют любить, и я никому не нужна. Но я ее уже давно знаю, и понял, что здесь у нее каждый раз происходит одно и то же. Когда она появляется где-то впервые, ей очень хочется всем понравиться, и в этом своем желании она буквально превосходит саму себя. А потом… Потом становится такой, какая она есть. То у нее нет настроения, то она всецело поглощена своими делами – и тут уже совершенно не замечает людей. Приходя, ни с кем не здоровается, люди ей навстречу улыбаются, а она проходит мимо. И окружающие, уважая ее выбор, просто перестают искать с ней общения. А она считает, что это они не хотят общаться. И идет искать других людей, потому что эти какие-то «не те». И все повторяется. Так человек проживает всю жизнь.

Или еще – из телефонного общения. «Батюшка, я что-то не так сделала?» Читаю это неожиданное смс и просто не понимаю, в чем дело. Следом: «Простите меня, я Вас очень прошу, простите!» Через несколько минут: «Я подумала и поняла, батюшка, что я это заслужила». Чуть позже: «Я исправлюсь.

Я понимаю, что Вы не хотите мне отвечать, но все же…» А я, конечно, не только не обижался, но никак и в толк взять не могу, с чего человек все это пишет. Мой рабочий день нередко занимает 12–14 часов – это и послушание настоятеля храма, и руководство епархиальным информационно-издательским отделом, и деятельность военно-патриотического клуба «Патриот», и общение с людьми, которые к священнику приходят… Все, с кем мы работаем, об этом знают. И если я даже и к вечеру не смог ответить на звонок, поскольку ни минуты свободной, ни сил не было, большинство это воспринимает с пониманием. Но кто-то готов звонить пять раз, десять раз, пока я не брошу все свои дела, чтобы поговорить. А кто-то умудряется написать десять-пятнадцать сообщений, которые мне приходится читать за рулем, поскольку они без конца звенят, и из которых я понимаю, что ничего срочного у человека нет, но он, пока я не мог ответить, уже успел обидеться, потом сочинить себе какую-то вину, из-за которой я, по его мнению, с ним не общаюсь, осознать, что он это заслужил, попросить у меня прощения, потом опять обидеться – и продолжает требовать у меня уже на все это ответа. А потом еще в личном разговоре горько сетует, что наши взаимоотношения не сложились, что я не воспринимаю его как внутренне близкого человека. Но с чего близость-то начинается…

Порой очень показательно бывает, как кто-нибудь общается, допустим, с кошкой. Один подзовет ее, погладит, за ухом почешет – и кошка мурлычет уже, примостилась у него на коленях и не уходит.

А другой берет эту несчастную кошку и как-то так начинает ей пытаться сделать приятно, что она от него бежит. И вроде бы никак он не злодействовал – за хвост не тянул, в глаз не тыкал. Но неумение вызвать положительный отклик при общении даже на таком уровне сказывается. И это уже, безусловно, болезнь души. И у детей некоторых душа бывает уже таким образом повреждена – ребенок, желая привлечь к себе внимание, делает другому такое, что тот только плачет и убегает. Я видел как-то мальчика, который самосвалом ударил сверстника по голове – так, что нанес травму. Его спрашивают: «Ты зачем мальчику голову разбил? Что он тебе сделал?» – «А я хотел, чтобы они со мной играли…»

Или вот юноша хочет познакомиться с девушкой, но избирает способ не то что неподходящий, а прямо оскорбительный. В школе он, чтобы привлечь внимание девочки, дергал ее за косу или давал пинка, так что она в сугроб летела. И теперь он другого способа не знает, делает, по сути, то же, разве что без пинков. Делает ей непристойное предложение, например. Он что, плохо к ней относится? Нет, это просто единственный шаг к общению, который ему приходит в голову.

Или бывает, что человек как какую-то мантру повторяет во всех разговорах: «Я одинок, я одинок, одинок…» Это тоже явный признак духовной болезни. Как правило, этот человек на самом деле хочет быть одиноким. Ему нравится от этого страдать, нравится себя и других этим мучить. Он какое-то ненормальное наслаждение находит в том, чтобы других в своем одиночестве убеждать и упрекать. И конечно, не стоит становиться участником этой игры. А суть такого состояния – патологический замкнутый круг гордости. Она всегда присутствует, когда человек что-то всему миру упорно доказывает. И результат этого доказывания, как правило, противоположный.

Очень важно время от времени себя спрашивать: «А мне самому было бы хорошо, если бы рядом со мной был такой человек, как я?» И помнить: на самом деле люди всегда ищут тех, с кем хорошо. Тех, от кого могут почерпнуть утешение, радость, помощь. Если ты становишься таким, то и люди придут, и будут рядом. Обязательно.