Читать книгу: «Танец света», страница 3

Глава 5. Темница

Всю ночь после танца Жертвенниц и скандала с Алией я не могла сомкнуть глаз. А утром, когда пришло время собираться на утреннюю молитву Темному Владыке, разъяренная Никербокер выволокла меня за шкирку в коридор и под конвоем из двух наставниц повела в подземелье.

Спускались мы по знакомому маршруту – за столько лет я успела выучить каждую насечку на камнях, а запах плесени и сырости, ударивший в нос, уже вызывал наслаждение. Здесь, под землей, я слышала мелодию срывающихся с каменных сводов капель, мелкой росой разбивающихся об пол.

– Поторопись! Ну же, шевели ногами, – прокряхтела Никербокер, и я улыбнулась. Возраст давал о себе знать, и бродить по крутым ступеням в подземелье наставницам становилось все тяжелее. – Я ведь говорила, предупреждала, еще одна выходка – и ты пожалеешь!

– Предупреждали.

– Тогда почему ты каждый раз испытываешь мое терпение?

Отвечать я не стала, лишь ускорила шаг и прислушалась к приятному шарканью мягкой подошвы ботинок о каменный шероховатый пол.

В подземелье было множество каморок, предназначенных для различного рода утвари, продовольствия и прочих мелочей, но также и несколько темниц, расположенных в самом конце темного, провонявшего плесенью коридора.

Открыв первую дверь, Никербокер грубо толкнула меня вперед.

– Прекрасное начало дня, – сквозь зубы процедила я, когда перед носом закрылась металлическая створка.

– Посидишь здесь денек, мелкая дрянь. Может, этот метод воспитания наконец-то собьет с тебя спесь!

Когда Никербокер скрылась, унося с собой единственный источник света, и подземелье погрузилось в темноту, я расслабилась.

Все дети боятся темноты?

Я бы ответила – нет. Мы до безумия боимся тех, кто прячется в ней и своим дыханием опаляет нам затылок. Поджав ноги и обняв колени руками, я уставилась в одну точку, а звуки капель уже играли какую-то совсем дикую, завораживающую мелодию. Тьма зашевелилась, затряслась, словно сама боялась того, кто в ней находился.

Я протерла глаза, убеждая себя в том, что это мне лишь почудилось. Нет здесь никого – только я и сквозняк, гуляющий по коридорам.

– Здесь никого нет… нет… – не отрывая подбородка от острых коленок и раскачиваясь из стороны в сторону, повторяла я. – Только я, ветерок и мыши.

Но я уже знала, что это не так. Непонятно каким образом, я всегда ощущала, где находится Безликий. Мерзкая связь, которая брала начало еще с самого детства и не давала покоя. Скрываясь в тени, он смотрел на меня, и я готова была поклясться, что ему нравилось то, что он видит.

– Зачем ты пришел?

Вопрос остался без ответа, лишь шелест плаща подтвердил мою догадку – он здесь.

– Наверное, у тебя своего рода мания – любоваться чужой болью. В этом весь ты, не так ли?

К глазам начали подступать слезы, и по телу пошла мелкая дрожь. От страха, от обиды за то, что Безликий никак не оставит меня в покое, упивается страданиями, заставляет делать то, что противоречит моей сути.

– Я тебя ненавижу и каждого, кто похож на тебя! В твоем сердце нет жизни, лишь Тьма, которая отравляет своим существованием каждую клетку!

Его молчание усиливало поток горячих слез, и я сжалась, закрыв голову руками.

– Уходи, пожалуйста… Уйди из нашей жизни, оставь нас в покое… – как заведенная повторяла я, стуча зубами.

Внезапный звонкий лязг металлической затворки возвестил о том, что дверь была открыта.

– Иногда ты забываешься, думая, что умеешь читать души. Ты ничего не знаешь о таких, как мы.

Он был прав, я не знала и не хотела знать.

– Ты уверена, что это – хорошая идея, Тень?

Катарина уже несколько минут таращилась в большую книгу, заломив бровь. Я волновалась, никогда раньше нам не приходилось отмечать свой день рождения. Мне было страшно запоминать этот день, тот самый, который приближал меня к смерти, тот самый, в который я оказалась в Обители. Но сегодня я проснулась с ощущением, что с меня хватит. Мне шестнадцать, и я хочу праздник для себя и своих сестер.

– Не ной, как-нибудь испечем! – усмехнулась я, выудив из рук сестры увесистый фолиант, и сдула с него тонкий слой пыли. На картинке был изображен высокий торт с красными цветами из воздушного крема. В животе неприятно заныло, и я с глухим хлопком закрыла книгу. – Уверена, что в столовой найдутся и мука с яйцами, и даже сахар!

Катарина прыснула со смеху.

– Конечно, наставницы ведь не пьют чай без сахара, – писклявой интонацией пародировала она Никербокер.

В полночь мы, воровато оглядываясь, пробрались в столовую и осторожно прикрыли за собой дверь. Разбудим наставниц – и нам конец, но внутри разрастался невиданный азарт.

– Если кто-то зайдет, я его вырублю, – серьезно сказала Кин, а по лицу Оливии прошла судорога.

– В Обители Деасы, – нахмурилась Катарина. – Они не уехали вчера.

– Наверное, решили поотравлять нам жизнь своим присутствием еще денек, – пробубнила я, подходя к шкафу и открывая скрипучие дверцы. – Для коржа все есть!

– А крем взобьет Кин – с ее ручищами орудовать венчиком не будет проблемой, – съерничала Алия, но Кин не обиделась и довольно фыркнула.

Пока мы занимались приготовлениями, тихо перешептываясь и досконально вчитываясь в рецептурник, София сидела на подоконнике и болтала ногами. За окном светила желтая луна, спрятавшаяся в пепельном мареве. Подойдя к Софии, я приобняла ее за плечи, но сестра даже не повернула голову в мою сторону, лишь продолжила разглядывать ветхие деревья, укутанные в облака пепла. Ровно шестнадцать лет назад меня, Софию и Оливию принесли в Обитель и оставили здесь навсегда.

– Не рада нашей затее? – с теплотой спросила я, проследив за взглядом Софии.

Мороз прошел по коже, когда я увидела Безликого. Он стоял внизу, по щиколотку утопая в усыпавшем территорию Обители пепле и скрывая лицо под капюшоном.

– Слезай, Софи, идем, поможешь Кин со взбиванием крема, – побелевшими губами проговорила я, стягивая сестру с подоконника. Но едва ноги Софии коснулись пола, она пошатнулась и схватилась за стену. Только сейчас, в свете свечей я заметила ее болезненный вид: залегшие под глазами тени, заострившиеся черты лица, побелевшие губы.

Безликий появился внезапно, словно сам воздух в помещении соткал его образ. Он вышел из пространства, чеканя каждый шаг, и замер в метре от нас. Мы так и остались стоять: Катарина с измазанными в тесте губами, Кин с металлической чашей, полной взбитого крема, Алия с прижатым к груди фолиантом с рецептами и Оливия, раскатывающая деревянной скалкой тонкий корж. Опомнившись, я судорожно поклонилась – судя по шуму платьев, сестры последовали моему примеру.

– София, тебя ждет проверка, – сухо сказал Безликий и протянул руку в перчатке.

Я подавила рыдания, уже рвущиеся из груди, и впервые жизни попросила об одолжении: тогда я верила, что это возможно.

– Пожалуйста, оставьте ее с нами. Сегодня у нас день рождения, мы хотели приготовить праздничный торт, побыть вместе. После прошлой проверки Софи было очень плохо, она сутки пролежала без сознания. Она больна, проверка сделает только хуже! – Сделав шажок вперед, я остановилась перед Безликим. – Прошу, один раз, небольшая отсрочка…

Но он только поднял руку, призывая замолчать.

– Это невозможно.

София лежала на узкой кровати. Ее грудь судорожно вздымалась, а на лбу выступили капельки пота. Безликий сидел рядом, осторожно перебирая ее тонкие пальцы.

– До сих пор не пришла в себя? – голос, раздавшийся за спиной, не заставил его вздрогнуть, он и так прекрасно знал, кто посетил его комнату.

– Нет.

Айл прошел к дубовому столу и в один прыжок запрыгнул на него, усевшись и закинув ногу на ногу, а потом, подняв одну бровь, указал пальцем на небольшой белый торт, с башнями из взбитого крема и ягодами.

– Это ты мне? Великодушно!

Безликий хмыкнул. Он никак не мог забыть лицо девчонки, когда та услышала отказ. Не мог забыть голубых глаз, заполнявшихся слезами. Тень его просила, впервые в жизни, и тогда он был готов позволить ей что угодно, пока не заметил пылающий взгляд. Она его ненавидела, хоть и изображала покорность. И его переклинило.

– Так это мне? – снова в голосе Айла послышался смешок.

Проследив за облизывающимся Деасом, Безликий махнул рукой.

– Забирай.

– Вот спасибо!

Исчезнув за дверями, Айл сильнее прижал к груди торт. Он прекрасно знал, что Безликий, используя Темное пространство, мотался за ним в Аркад. Возможно, хотел подарить его Софии, но ей снова стало хуже. Поэтому Айл не стал интересоваться подробностями и еще больше злить друга. Сейчас он спускался в библиотеку – там, где чаще всего находилась Тень, по словам ее сестер.

Айл оказался прав: она сидела на обитом бархатом кресле, уткнувшись лбом в худые колени. Ее плечики мелко подрагивали, и Айл залюбовался хрупкой фигуркой. Приблизившись, Деас остановился напротив.

– Ревешь? – серьезным тоном спросил он.

Вздрогнув, Тень подняла заплаканные глаза, а потом перевела их на торт, который Айл держал перед собой.

– Это что, торт? – вяло спросила она, распрямившись и утерев нос кулаком.

«Совсем ребенок», – подумал Деас, а потом, окунув палец в пышный крем, мазнул им по порозовевшей щеке Тени.

– Угу. Хочешь кусочек?

Тень смотрела боязливо, словно ожидала подвох.

– Ну-у-у, – протянул Айл, вставая на ноги. – Если не хочешь, я отдам его Эргону, правда, именины у него через месяц, но знаешь, какой он прожорливый? Проглотит за секунду, не заметишь.

Тень заколебалась, но ее взгляд, направленный на белый крем и ягоды, был красноречивее слов.

– Я могу взять кусочек, чтобы угостить сестер?

Расплывшись в улыбке, Айл снова сел подле ее ног.

– Конечно! Но только попробуй первая, вдруг с ним что-то не так, а потом уже угощай остальных.

По лицу Тени скользнула улыбка, и девушка, подцепив пальцем облачко крема, отправила его в рот, зажмурившись от удовольствия.

– Нравится?

Не раскрывая глаз, Тень закивала.

– А теперь, если главная Жертвенница одобрила, можно угостить остальных сестер?

Этот вечер открыл первую страницу в их общей книге. В будущем, с каждым приездом в Темную Обитель, Айл проводил свободное время с Тенью, все больше влюбляясь в ее непокорность. Ему казалось, что даже взгляд ее был особенным, словно для каждого он нес свой определенный смысл и каждый рядом с ней чувствовал себя нужным.

Этим она все больше и больше напоминала Деасу его покойную мать. Ту, которую он потерял из-за жестокой королевской политики.

Глава 6. Разговор

Как я докатилась до этого состояния?

Почему мне хотелось новой встречи с Безликим? Любое его слово, любой жест разжигали во мне костер ненависти. Я как будто специально изводила себя. Только ненавидя, чувствовала, что до сих пор жива.

Перевернувшись на бок на твердой постели, задумалась: всегда, когда в Обитель приезжали Деасы, я не могла сомкнуть глаз. Сон не шел, а беспрерывное ворочание могло разбудить сестер, поэтому я опустила ступни на каменный пол и подошла к окну, выглядывая наружу.

Слабый лунный свет, пробивающийся сквозь витающий в небе пепел, проникал в открытые окна, а душный ночной воздух оставлял легкую испарину на лбу.

Наш мир. Такой прекрасный и ужасный одновременно. Никогда не видела зимы, о которой читала в книгах, осени или лета. Только постоянно пасмурное, серое небо, иногда светлеющее от всполохов молний, и пепел, устилающий легким покрывалом землю. Даже деревья, искореженные вечным жаром, подстраивались под условия этого мира, становясь такими же уродливыми, как и души обитающих здесь. Сердцем Темной стороны был жаркий, окруженный вулканами город Аркад – оттуда по Темным землям и разнесся пепел после возникновения Завесы.

Я забралась с ногами на подоконник, когда заметила быстрое движение в районе конюшен.

«Кто может бродить в столь поздний час?»

Меня так и тянуло узнать, словно чей-то голос, пробравшийся в мозг, твердил: «Иди ко мне…»

Я покачала головой, сглотнув подступивший к горлу комок.

«Те-е-ень…»

Оглянувшись на мирно спящих сестер, спрыгнула на пол и, накинув легкую шаль поверх ночной сорочки, проскользнула в коридор.

Чадящие факелы освещали путь, пока я тихо кралась мимо комнат Наставниц. Попадись одной из них, ночевать мне в подземелье вместе с крысами. Осторожно ступая по каменным ступеням босыми ногами, я тихо брела по ночной Обители. Дверь, которая вела на задний двор, оказалась не заперта, и я, хмыкнув, проскользнула на улицу.

Бесшумно ступая, я продвигалась в сторону конюшен.

«А если это наставница или сторож Рикен?» – спрашивала себя.

«Да нет, – отвечал мой внутренний голос. – Старухи-наставницы давно видят десятые сны и никогда не покидают Обитель ночью, как и сторож Рикен».

«Но тогда кто сейчас там?» – спросило сознание, и я пожала плечами.

«Дойдем – и увидим!»

В ночной тишине раздался треск, затем – звук падения чего-то тяжелого. Да, в конюшнях действительно кто-то находился, и я понадеялась, что это Айл. Мы с ним ладили, и я даже испытывала к нему приятные чувства. Тихо подкравшись к пыльному окошку, я заглянула внутрь.

Темно.

Ну конечно же там темно – стукнула себя по лбу. А еще, кроме лошадей Деасов, здесь не может быть никого!

– И зачем я вообще пошла сюда? – тихо спросила саму себя. – Словно черт попутал… Никогда же не выходила ночью…

И, уже собираясь развернуться и трусцой побежать назад в Обитель, услышала голос, который ненавидела больше всего на свете.

– Заходи.

«Беги. Беги. Беги», – кричало мне сознание, но я протянула руку и толкнула дверь.

Тут пахло пылью и сеном. В конюшне было темно, и я замерла на пороге, давая глазам время привыкнуть.

– Что ты тут делаешь? – с вызовом спросила я.

В ответ услышала лишь тихий смех.

– А ты смелая девочка, Тень. Гуляешь ночью одна, приходишь на сеновал к взрослым мужчинам.

Я нахмурилась, посмотрев на возвышающийся надо мной стог сена, но Безликого нигде не было.

– Это ведь ты позвал меня сюда. – Мой голос все же дрогнул, и я сцепила руки, до боли сжав пальцы.

Безликий появился передо мной так внезапно, что я резко отпрянула, споткнувшись о полусгнивший порог, но Безликий почти молниеносно подхватил меня, не давая упасть. Его горячая ладонь касалась моей спины, и ее жар впивался в кожу даже сквозь плотную шаль. Но секунда – и он отстранился, оставляя меня стоять в растерянности и ощущать уходящее тепло вместе с его прикосновением.

Глаза уже достаточно привыкли к темноте, и я поняла, зачем Безликий здесь.

– Ты пришел сюда, чтобы проверить… коня? – спросила я, медленно и на этот раз осторожно отступая назад.

Существо передо мной лишь отдаленно было похоже на лошадь. Крупнее в два раза, с маленькими, ярко-красными глазками, светящимися в темноте. Из его разинутой пасти торчали в несколько рядов острые зубы, а шкуру покрывала чешуя, переливаясь в лунном свете.

Безликий хмыкнул.

– Это Охр, неужели не знаешь?

Конечно, я знала. Ужасное порождение Тьмы.

Когда-то в детстве наставница Фриция рассказывала нам легенду о грешном воине и его коне, которые провалились в недра вулкана. Обжигаемый лавой и умирающий, мужчина попросил Божество вулкана подарить ему еще один шанс и замолить грехи – и его услышали. Но Бог не был так добр, как думал воин. В его душе жила Тьма, порождающая ужасных и мерзких существ. И стал тот воин Чертом – человеком с ногами козла, покрытым шерстью. Говорят, что он до сих пор ходит по земле, искупая грехи, а вот его конь превратился в Охра.

От воспоминаний по коже прошелся мороз, и я поежилась, промямлив:

– Знаю…

– Может, у тебя есть вопросы? – без интереса спросил Безликий, продолжая гладить своего коня.

– А вы ответите на каждый из них? К чему такая щедрость?

Несколько мгновений он молчал.

– А кто сказал, что отвечу на все? Предположим, мне скучно.

– Сколько таких Обителей, как наша?

– Много.

– Но вам нужно только шесть Жертвенниц, что будет с остальными?

– Если нужно, они заменят кого-то из вас, а нет – мы их… отпустим. – Последнее прозвучало неубедительно. – Ты думала, я посещаю только вашу Обитель?

Безликий повернулся ко мне. Я не видела его лица, но почему-то мне казалось, что он внимательно смотрит на меня.

– Отпустите нас! – повинуясь резкому порыву, воскликнула и сразу же закусила губу. Сколько таких просьб уже звучало из моих уст, и никогда они не достигали нужного эффекта.

В два шага Безликий оказался передо мной и ощутимо схватил за плечи. Его пальцы впились в кожу, и я дернулась, пытаясь освободиться. Его лицо, зияющее пустотой, находилось так близко от моего, что я завороженно всмотрелась в эту чернеющую тьму.

– Ты ведь меня совсем не боишься, – как-то устало сказал он, словно это доставляло ему душевные переживания.

Моих губ коснулась легкая улыбка.

– Нет. Я тебя ненавижу, – сказала я четко, и мне показалось, что он вздрогнул.

Секунда – и я свободна, а Безликий, взмахнув полой плаща, растворился в темноте.

Глава 7. Алдан

Тогда нам только исполнилось восемнадцать. Наверное, этот день с ненавистью и страхом ждала каждая из нас. Точка отсчета, с которой наш организм начнут травить соком цветов Алдана и превращать Жертвенниц в марионеток.

– Чертовы Деасы, – зашипела я и злобно пнула воздушный пепел, укутавший землю.

Катарина тихо прыснула со смеху, и я яростно на нее посмотрела.

Обряд приема первых капель Алдана проходил в специально оборудованном крыле, расположенном поодаль Обители, и мы – шестеро адепток – тихо брели к месту назначения. Пепел мелкими крупинками падал на наши головы и лица, отчего мы выглядели так, словно извалялись в золе. Иногда я мечтала увидеть голубое, укрытое воздушными облаками небо и огненный шар солнца, а не мутный, размытый отсвет, едва проглядывающий сквозь серое марево.

Я запрокинула голову и зажмурилась, представляя, как открою глаза и меня ослепят яркие теплые лучи.

– Как думаешь, какое небо в Светлых землях? – тихо спросила Катарина, останавливаясь рядом.

– Наверное, голубое… – ответила я, открывая глаза. Но увидела только высокий металлический забор. Мы никогда не видели мира по ту сторону, никогда не выходили за пределы Темной Обители.

– Не отставайте, девочки! – прикрикнула на нас Оливия, проходя мимо и подгоняя остальных.

Ветер усиливался, поднимая пылинки пепла, закружив в причудливом танце. Еще немного – и видимость вокруг станет равна нулю. Мы с Катариной, взявшись под руки, побежали трусцой к возвышающемуся над искореженными елями зданию.

Запыхавшиеся и раскрасневшиеся от бега, дружной толпой мы ввалились внутрь, впустив с собой круживший в кутерьме пепел, и сразу же налетели на Никербокер. Недовольно поджав губы, она стояла посреди небольшой залы и напоминала каменную статую.

Я оглядела помещение: серые каменные стены, пол и единственная красная дверь впереди. Раньше для нас этот корпус был под запретом: его запирали на большой, ржавый замок, ключ от которого Никербокер носила в кармане серого платья.

Пока мы топтались у входа, Оливия вышла и поклонилась наставнице.

– На улице ураган, мы немного задержались, – проговорила она, не поднимая головы.

Никербокер смерила нас уничижительным взглядом.

– Вас уже ждут.

За красной дверью обнаружился длинный коридор и новые двери. Мы, удивленно переглянувшись, замерли в нерешительности. Оказалось, что дверей ровно шесть – по одной на каждую Жертвенницу.

Недовольно оглядев нас и на секунду задержавшись на мне, Никербокер достала из кармана список.

– Сейчас я назову имя и номер комнаты. Проходите туда, и чтобы ни единого слова или других выходок, ясно?

Последнее, очевидно, было адресовано мне, но я только лучезарно улыбнулась, намекая на то, что все будет так, как велит госпожа наставница, и никак иначе. Я боялась только одного – что меня распределят к Безликому, но вот прозвучало мое имя, и я готова была захлопать в ладоши.

– Тень. Комната номер четыре. Высший Деас Айларион, – прогудела наставница и кивнула в сторону заветной двери.

Айл, слава Темному! Я, пританцовывая, направилась туда.

Медленно потянув дверную ручку, открывая лишь небольшую щель, я боязливо заглянула внутрь.

Никого в комнате не было. Она оказалась маленькая: деревянный стол, усыпанный какими-то бумагами – очевидно, здесь давно никто не наводил порядка, – высокое кресло, обтянутое коричневой кожей. Никаких окон, а в качестве источника света – большая пузатая лампа. Я прикрыла за собой дверь и переступила с ноги на ногу, мечтая лишь об одном – исчезнуть. Меня замутило.

– Можешь садиться в кресло, оно для тебя. – Услышала я голос Айла и вздрогнула, когда он материализовался прямо передо мной, одаривая теплой улыбкой.

– Привет, – тихо сказала я и робко улыбнулась в ответ. Сердце сделало очередной кульбит и рухнуло куда-то вниз.

Айл молча разглядывал мое лицо, запустив пятерню в растрепанную русую шевелюру. Этот парень с разными глазами не вызывал во мне ненависти, наоборот, каждая клетка моей души словно стремилась к нему. Было в нем что-то знакомое, родное, и я терялась в догадках. А сейчас Айл, склонив голову набок, согревал меня пылающим взглядом.

– Волнуешься?

Я медленно кивнула. Да, конечно, я боялась, но мы прекрасно знали: этот день придет и нам не избежать того, что предопределено.

– Обещаю, не сделаю тебе больно.

– Я верю.

Некоторое время Айл наблюдал. Он задержался на моих зардевшихся щеках, спускался ниже – к яремной венке на шее. Я сглотнула. Айл дернулся и быстро отвернулся.

– Прости. – Его голос прозвучал надсадно и хрипло. – Никак не привыкну к тому, насколько ты красива.

И будто смутившись своих слов, Айл ринулся к столу, а я так и стояла, глядя на него, чувствуя стук крови в висках.

– Сейчас… – Наклонившись, Айл достал из недр стола странное приспособление. – Так, ну, в общем-то, вот.

Я оглядела представленную мне штуковину. Металлическая подставка держала стеклянную колбу, из которой медленно капала зеленоватая жидкость – в другой пузатый пузырек.

– Что это?

Очередная капля сорвалась с тонкого носика колбы и присоединилась к остальной зеленой жиже. Стало мерзко.

Айл проследил за моим скривившимся лицом и поспешил пояснить.

– Так путем несложных химических процессов мы фильтруем сок Алдана, делая его менее токсичным, – воодушевленно начал он. – Разработка Люка, представляешь? И как ему вообще пришло в голову создать подобное чудо?

Я была безумно рада за Люка, но от того, что мне придется пробовать этот пусть даже отфильтрованный сок, стало не по себе. Айл вдруг посерьезнел.

– Я понимаю, Тень, – взяв мои ледяные руки в обжигающе горячие свои, быстро заговорил он. – Но прошу, поверь мне, я сделаю все, чтобы тебя спасти.

Я сидела в мягком кресле, удобно устроив затылок на подголовнике.

– Главное, ничего не бойся, сейчас я тебе все объясню, – шептал Айл.

Я внимательно наблюдала за каждым его движением. Айл прикрепил мои запястья к подлокотникам. Прохладная кожа ремней крепко обхватывала кисти.

– Это для твоего же блага! Алдан на всех действует по-разному. Не хочу, чтобы ты поранилась, – виновато улыбнулся он и, закрепив последний ремень на моих ногах, удовлетворенно оглядел свою работу. – Теперь можно начинать. Для первого раза тебе хватит десяти капель. Вкус у Алдана неприятный, предупреждаю сразу.

– Зачем все это, Айл? – тихо спросила я. – Мы ведь и так можем соединяться с вами в цепь, зачем делать из нас марионеток и подавлять нашу волю?

Кажется, этим вопросом я застала его врасплох, и Айл недовольно поджал губы.

– Мы подавляем волю, чтобы вы лучше входили в транс. Обряды не должны зависеть от вашего настроения и самочувствия. Да, Алдан токсичен… Да, срок жизни сокращается, но…

– Вы хотите бездушных рабов. И вам плевать, насколько долго проживет Жертвенница, ведь таких, как мы, у вас много. Умрем? Не страшно, ведь есть замена, а о нашем существовании вы забудете уже на следующий день! – хрипло выдохнула я. – Ты забудешь!

Айл склонился надо мной, так близко, что от его дыхания пряди, упавшие на мой лоб, затрепетали.

– Только не я, Тень… Только не я…

Следующие несколько часов прошли для меня как в тумане – густом, непроходимом, таком плотном, что я не могла дышать.

Вот Айл поднес к моим губам пузырек, наполненный вязкой жидкостью. Я послушно выпила все до капли, ощущая на языке приторный кисловатый вкус, и скривилась от послевкусия гари, а дальше…

Как во сне, увидела себя со стороны – прикованную к креслу. Голова запрокинута назад, на лице – блаженная улыбка, в глазах – лихорадочный блеск. Тело выгибалось, мелко дрожало, я ловила губами воздух, как выброшенная на берег рыбка, но не могла сделать спасительного вдоха.

Картинка сменилась следующей: Айл упал передо мной на колени, судорожно целуя кончики моих ледяных пальцев, согревая их.

– Скоро все пройдет… Только потерпи…

Я умоляла его отвязать меня, ведь я не опасна и мне так хорошо, что я не способна причинить себе зла! Просила поцеловать меня так, как он еще никого не целовал. И он действительно склонился к моим губам, обдавая лицо теплым дыханием.

– Моя Тень…

Но туман закружил меня в очередной кутерьме, унося куда-то вдаль, оставляя лишь легкое ощущение поцелуя и вкус чужих губ.