Читать книгу: «Ирма – служебная собака с добрым сердцем», страница 4

Глава 8

Две недели после соревнований пролетели спокойно и беззаботно. Напряжение, в котором мы были эти месяцы, наконец, спало и можно было выдохнуть. Ротный как будто забыл о нашем существовании и мы спокойно и лениво вернулись к обычным служебным будням. Построения, лекции, конспекты, занятия, осмотр собак…

Жизнь наладилась. Я почти каждый день после службы гуляла с Ирмой в поселке, собирая большие компании местных детишек. Ирма так и не признавала никаких наград, кроме игры с палочкой и, на радость детям, могла часами гоняться с ними в играх и шалостях.

Я познакомила их с Шоном и теперь могла забирать обеих собак одновременно, наслаждаясь ещё и их совместными играми.

Собаки отлично ладили и между собой и с детьми.

Лапа полностью зажила и опасения, что собака останется хромой забылись, как ночной кошмар.

После недолгих уговоров, муж согласился написать рапорт командиру своей части о прошении разрешить содержать в общежитии собаку. С подписями всех жильцов общежития. На удивление, нас поддержали всё. Но пока мы ждали ответа, я решила проверять объявления о сдачи квартир в посёлке. Увы, все были с пометкой «строго без животных».

– Наталья Викторовна, вас к ротному, – солдатик выловил меня за написанием конспекта в вольере у Ирмы. Привычка проводить всё свободное время в её вольере крепко укоренилась с времен раны.

После того случая в кабинете, я перестала совсем бояться таких вот вызовов. Не спеша закрыв собаку, я побрела в казарму.

– Проходите, Наталья Викторовна, – командир ждал меня в коридоре.

– Помнится, я ставил вам задачу подготовить показательные выступления для школы. Ну как, готовы?

Я пожала плечами:

– Готовы.

– Тогда, в пятницу в нашей школе в 12 часов в актовом зале. Минут на 30. Добираться пешком, тут идти минут 15. Детей не кусать, учителей не пугать. Задача ясна?

– Так точно. Пойдут рядовой Смирнов, сержанты Синицын и Погодин.

– Устраивает. Действуйте.

Я вышла из кабинета и пошла искать своих ребят.

В школе нас встретили очень тепло. Каждое движение собаки вызывало шквал восторженных возгласов. Собаки немного нервничали первые несколько минут, но поставленные перед ними миски с котлетами, мгновенно сняли напряжение.

Отказаться от угощений не было никакой возможности. Кроме того, после выступления нас ждал маленький, но самый настоящий банкет. «Вы же из-за нас обед пропустили! А мы готовились!» – заявила директор школы. Пришлось согласиться. К тому же, я не могла лишить этого моих сослуживцев, давно ничего не евших, кроме солдатской, не столь разнообразной, кухни. Да и в часть нам разрешено было вернуться к вечернему построению, так что мы не спешили.

Как и было ожидаемо, Ирма завоевала все сердца. Безоговорочно и бесповоротно.

Даже строгая и хмурая повариха, то и дело, бросала на собаку скупую, скрываемую от остальных, улыбку. И само собой, принесла ей лично целый тазик котлет, омлета, запеканки. «Дети, вот, недоели. Заелись совсем. Хорошо, хоть, я не выбросила. Это всё свежее, сегодняшнее.» – для убедительности она лично откусила котлету.

Собаки с удовольствием налегли на трапезу. И мы тоже.

Погуляв ещё немного после школы по посёлку, болтая по душам, к вечеру мы вернулись в часть. Премьера прошла успешно!

– Грамотой за особые заслуги награждается ….

Через три дня на общем построении нас всех четверых ждал приятный сюрприз. Грамоты и дополнительные отгулы.

А ещё через неделю нас отправили повторить это в подшефном детском саду.

Теперь раз в месяц мы проводили подобные выступления в школе и в детском саду. Придумывая, как это разнообразить. Но, как оказалось, дети любят стабильность. И постоянство. И всё, что мы не показали, нас просили показать после выступления. Поэтому, уже после третьего визита, мы решили не выдумывать ничего нового.

Незаметно подкралось время дембеля моих сержантов. Невыносимо грустно было прощаться. Мы стали настоящей дружной командой, почти семьёй.

Новое молодое пополнение пришло на их место. Им ещё только предстояло узнать, что такое служба, научиться работать в команде с четырёхлапым напарником.

Рапорт о разрешении содержать в общежитии собаки командование мужа не поддержало. Ссылаясь, что в комнатах после нас могут оказаться люди с аллергией на животных. Но жизнь собаки у меня в части меня вполне устраивала и я забыла полностью об этом вопросе.

И вдруг всё это рухнуло…

Глава 9

– Стас, что за кипишь в нашем королевстве? Опять какая комиссия с проверкой?

Я практически в полёте поймала за шиворот пробегающего мимо ветеринара.

– Ой, хуже, Наталья Викторовна! Намного хуже. Ротный наш сдаёт дела и должность и уходит от нас. А на его место молодой летёха, только из училища встаёт. Жлоб высокомерный. Он нашего уже до ручки несколько раз доводил. Боимся, чтобы не сцепились. Молодому-то что будет, а нашего ещё и разжаловать могут за рукоприкладство.

– А наш почему уходит? Куда?

– Вся часть в курсе и одни вы в облаках витаете. Там его жена со штабной какой-то поссорилась. А у штабной связи. Вот она жене нашего и устроила ссылку на севера далёкие. А ротный, вместо того, чтобы заставить жену извиниться, рапорт подал на перевод в ту же часть, куда и её. А между тем все говорят, что его жена была не права. Да и вообще, вздорная она баба. Как он с ней живет только! Всё, мне бежать надо, перепись лекарств требует новое начальство к обеду предоставить. А как я до обеда успею? Эх!

И он помчался дальше.

– Фёдор Иванович, разрешите войти?

Я постучалась в открытую дверь кабинета, видя, что мой командир стоит, оперевшись руками на подоконник.

– Заходи, Натальюшка, заходи. Да дверь прикрой.

Он ответил, не оборачиваясь. Продолжая всматриваться в нашу территорию. Там, за окном, находился плац, за ним – дрессировочная площадка, за ней локалки с вольерами. И всё это окружал лес.

– Ну что, дочка, прощаться будем. Отдаю вас с тяжелым сердцем. Молодой он, горячий, амбициозный. Дури-то в голове много, а вот разума пока не прибыло. Тяжко вам будет. Ты бы Ирму спрятала куда. Уж больно уязвима ты через эту собаку. А он об этом уже прознал. Солдат – человек маленький, подневольный. Пригрози ему командир, он мать родную выдаст. Так что, дочка, держи ухо востро, не давай себя в обиду.

– А почему вы нас бросаете? Разве нельзя было конфликт решить? Ведь жена же ваша не права.

Он резко обернулся и обвел меня взглядом.

– Запомни, Наталья, вот есть у тебя родные люди и друзья. Любишь их, не глядя на их недостатки. И если оступится кто из них, и отвернется от них весь мир, и начнет нападать, а они отстреливаться. Вот тогда повернись к любимым спиной. Прижмись к их спине. И подавай патроны! Пусть не правы они, но им нужна твоя поддержка, твоя любовь. Особенно, когда оступились. А заставлять признать вину, извиниться, так растопчешь их ещё больше. И нет тогда смысла ни в такой любви, ни в такой преданности. Вот, если Ирма твоя укусит кого в собственной защите, разве будешь ты её наказывать? Или любить меньше? Или откажешься от нее?

Много лет потом я буду помнить эти слова. И будут они для меня девизом в жизни. И в отношении близких людей, и в отношении моих животных. А пока, я стою и смотрю на этого большого, крупного мужчину, защищающего такой дорогой ценой свою непутёвую жену, и мне хочется обнять его и никуда не отпускать.

– А как же мы? – почти шепотом срывается всё-таки с моих губ.

– Хороший муж не может быть хорошим человеком. Я должен защитить её, быть с ней. Даже, если для этого придется бросить вас.

Как же повезло этой женщине! За всю жизнь мне не довелось больше встретить «хорошего мужа». Даже в самых любящих семьях, известных мне, мужья всегда ставили рабочие и общественные интересы превыше своих жен и своей семьи. Сколько раз я повторяла эту фразу своему мужу. Но так и не смогла донести до него этот смысл.

– А ещё, дочка, запомни. При штабе есть наш замкомбата. Ты его видела много раз и на построениях и на совещаниях. Он тебя знает, а ты его только видеть видела. Так вот. У него лежит для тебя готовый рапорт на перевод. Если совсем не сойдетесь характерами с новым командованием. В конфликт не лезь, силы не равные. Иди сразу к замкомбата Ивану Иванычу, он объяснит, что делать. А теперь, ступай. Даст Бог, свидимся когда ещё.

Я не выдержала и бросилась к нему на шею. Что-то внутри подсказывало, что прощаемся мы навсегда и, что закрывается эта глава моей жизни, а впереди что – совсем не ясно.

Глава 10

– Рядовая Петрова, выйти из строя!

Молодой лейтенант обходил наше построение. Ухмылка и высокомерный взгляд. Да такой, что вцепиться в это самое лицо хочется когтями, как дикая кошка. Что-то есть в нем не просто холодное и неприятное. Опасное.

Слизкий, грязный взгляд окатил меня с головы до ног и обратно. Так глазами меня не раздевали даже самые дерзкие призывники с бушующими гормонами.

– С этого момента довожу до вашего сведения, что любое передвижение по части вы обязаны согласовывать со мной. Вам запрещено самовольно определять виды занятий и практик. А также давать любые распоряжения солдатам и сержантам. Ваше новое расписание получите у меня лично в кабинете под роспись после построения. Встать в строй.

Я вообще не могла понять, что сейчас он сказал. Как я могу преподавать что либо, если не смею отдавать распоряжения?

Что значит «согласовывать любые передвижения»? Ведь почти каждый день возникают экстренные ситуации, когда нет даже секунды на размышления. Не то чтобы найти, где он и спросить разрешения действовать. «Определять виды занятий и практик» – это, вообще-то, прямая моя служебная обязанность. По моим методичкам и расписанием работают почти всё кинологические подразделения округа и не только. Что это, вообще, сейчас было? Да ещё и вот так, перед общим строем? Ладно, без паники. Узнаем «в кабинете после построения».

– Разрешите войти?

– А, пришла, значит? Ну, входи. И дверь закрой.

Он сидел за столом ротного и ковырял ручкой в зубах.

– Ну, что, девочка, понравились тебе новые правила?

– Товарищ лейтенант, можно ли ближе к уставу.

– А ты дерзкая. Меня предупреждали. Ну, ничего, и не таких обламывали. По уставу, говоришь? Можно и по уставу. Например, сегодня объявляю вам наряд в не очереди. С дежурством по роте с 20.00 до 8.00.

– Не имеете права. Моя должность…

– Твоя должность?! – он противно рассмеялся, – твоё звание! Позволяет мне хоть окопы рыть ночью тебя поставить! И никто не скажет слова против.

Он встал из-за стола и направился ко мне.

– Но я могу ведь быть и добрым. И даже приятным. Очень.

Он подошел вплотную. Его дыхание касалось моего лица.

Рука скользнула по моему лицу. Я непроизвольно отдернулась, словно от жабы.

– Товарищ лейтенант, что вы себе позволяете? – я отшатнулась к двери.

– Баба ты красивая. Но глупая. Мы можем дружить, – он снова протянул руку в мою сторону. Я шарахнулась к двери.

– Ну, а как я могу «не дружить», я уже показал. И это ещё не предел моих возможностей. Так что ступайте, готовьтесь к ночному дежурству. Как раз там и обдумаете моё поведение. А солдатики вам в этом помогут, – он засмеялся. Что-то было мерзкое в этом смехе.

Я выскочила из кабинета. И вбежала в свой. Остановилась, как вкопанная.

Все мои конспекты, записи и плакаты валялись на полу. Затоптанные солдатскими сапогами.

«Ирма!» – ужас до холодного пота заставил, снося всё и всех на своем пути, бросится к локалкам.

Я подлетела к вольеру, повернула замок и крикнула: «Ко мне!». Собака, испугавшись такой реакции, метнулась ко мне и, не цепляя поводка, мы помчались прочь из локалки через дальний выход. Стоило нам заскочить за угол вольера, как я увидела, что в локалку вошла группа солдат и остановилась перед вольером Ирмы.

– Тихо, девочка, тихо. Но быстро.

Я бросилась к дальней стороне выгулочной площадки. Там, за лесочком, прикрытая от глаз высокой зарослью, была дыра в заборе. О ней знали только мы с моей командой. Выломанная доска была декоративно приставлена и закреплена проволокой. Мы часто пользовались этим потайным ходом, чтобы сбегать за вкусняшками нашим четырёхлапым напарникам. Вкусняшки всегда заканчивались неожиданно и в самый не подходящий момент. Вот потому и сделали мы себе такой лаз.

Ребята давно разъехались и только я знала о его существовании.

Собака четко бежала рядом. Достигнув цели, я приподняла доску и просто вывалилась наружу. Ирма тут же принялась облизывать лицо. Верный пёс никак не мог взять в толк, что это за новый вид развлечений и почему хозяйка на таких нервах.

Но страх быть настигнутой не давал отдышаться. Я перекатилась, вскочила на ноги и бросилась бежать прочь. Хорошо обученная собака бежала рядом.

На станцию нельзя. Именно там нас и будут искать. Я перебрала в мыслях всё известные мне, но малолюдные места. Однажды, когда мы искали Шона, я вышла на неприметную тропку и по ней – к соседней станции. Главное – не заблудиться!

Примерно через час мы уже были в электричке.

Самовольное оставление части. Тут можно влететь на огромные неприятности. И, если на собаку у меня есть документ и забрать её точно не получится, то мне жизнь он может откровенно сломать.

Хотя… Что там Фёдор Иванович говорил про замкомбата и приказ? Завтра, через центральное КПП схожу в штаб. Знал Фёдор Иванович, что делал. Ай-да, ротный! Ай -да, отец родной!

Теперь надо было как-то незаметно проникнуть с собакой в общежитии. Сейчас это сделать не удастся. Комендант точно на месте в это время. Да и народу много. Придется гулять с собакой до заката солнца. Да и нервы заодно успокоить.

И, не доезжая до своей станции, мы сошли и отправились к большому озеру. Вода действовала на меня всегда успокоительно. Словно смывала все тревоги. Даже если просто сидеть и любоваться водной гладью.

Ирма радостно носилась вокруг, гоняя бабочек и стрекоз. Кроме пения птиц, ничего не нарушало тишину. Мы ушли на дальний берег и устроились, прикрытые огромными зарослями камыша от посторонних взглядов.

Вечерело. И почему к вечеру всегда так холодает? Я начинала замерзать.

«Ну, что, пошли, подруга, домой!» – кивнула я собаке и направилась к станции. Уже полупустая, поздне вечерняя электричка согрела и без происшествий доставила меня домой. Безлюдный городок и пустые коридоры общежития. Мы незаметно юркнули в свою комнату.

– Ты с Ирмой?! – муж искренне удивился, – что случилось.

– Случилось то, что твоя жена – дезертир. А с завтрашнего дня, если повезёт, простая безработная домохозяйка. С подпольной собакой. Точнее, собака-то официально моя, но вот в общежитии она «на птичьих правах». И даже ничего не говори, она останется здесь! А я постараюсь найти нам как можно скорее жилье, где можно с собакой. Извини, но пока ты остаёшься единственным кормильцем в семье.

– Справимся! Главное, бездомными всем вместе не оказаться из-за собаки.

– Будем прятать. Она – умничка, проблем не доставит.

Я оглянулась на собаку. Та развлекала дочь. Дочка уже надела на нее чепчик и кормила воображаемой кашей из кукольной посуды. Собака послушно открывала и закрывала пасть.

– Прорвёмся!

Утром, ещё до рассвета, я хорошенько нагуляла Ирму и, пока все спят, вернулась с ней в комнату.

Оставлять собаку одну в комнате было страшно. Она выросла и жила в вольере. Не знала закрытых помещений. Что, если она начнет гавкать? Но выбора не было. Мне надо было утрясти вопрос со службой раз и навсегда. Я не соглашусь на перевод в другую часть. Я помню слова ротного: семья – самое главное! Он поехал за распределением жены. А я уйду со службы, чтобы не ломать службу мужа. Хотя, посмотрим, куда возможен перевод. Вдруг рядом. Хотя я точно знаю, что ближайшая часть, где есть кинологи находится в соседней области, километров 200 отсюда.

Муж пообещал заглядывать в комнату как можно чаще. Как никак, его казарма как раз находилась всего лишь через плац от общежития.

– Ирмочка, девочка моя, прошу тебя, подожди меня здесь. И очень тихо. Просто поспи и отдохни, пока нас нет, – уговаривала я собаку.

Все перемещения: от общежития до электрички, от электрички до штаба – быстрым бегом.

Запыхавшаяся, я постучала в кабинет замкомбата.

– Входи, дочка, – добрые глаза убелённого сединой мужчины, смотрели словно прямо в душу. Я удивилась, что он догадался, кто за дверью. И словно прочтя мои мысли, он улыбнулся и пояснил:

– Так дневальный уже доложил, что ты ко мне бежишь. Только ждал я тебя ещё вчера. Долго ты бежала. Собаку свою прятала?

Я мотнула головой:

– Так точно!

– Ну и правильно! Мы в ответе за тех, кого приручили. Ну, что решать-то будем? Есть место в части, но далеко отсюда. И не уверен, что там будет место твоему мужу. И есть у меня рапорт о сокращении тебя по сокращению штата. Ещё Фёдором подписанный. По нему получишь отпускные и расчет за три месяца. И в первом и во втором случае, это молодое недоразумение, именуемое твоим новым командиром, ничего сделать не сможет. Ибо оба рапорта до его вступления в должность вступили в силу. Так что, выбирай. Тебе решать.

– Да я уже всё решила. Не буду я рисковать ни собой, ни семьей, ни собакой. Мало ли кто ждет меня на новом месте. Повезло один раз – не значит, что так будет всегда. Так что, я пожалуй, за второй вариант. С сокращением.

– И верно, дочка. Нечего тебе среди вояк делать. Не женское это дело. Поиграла и хватит. Служила ты исправно. Бумаги в порядок привела. Честь нашей части на соревнованиях отстояла. Пора и честь знать. Своей жизнью заняться.

Он взял на столе папку и передал мне.

– Здесь все документы. В бухгалтерии получишь расчет. Да, не пугайся ты каждого шороха. Я ещё вчера твоего узурпатора с бумагами в соседнюю часть отправил. Там его три дня продержат. Всё спокойно делай. Тебе только бухгалтерия нужна. Передача дел и должности ещё Фёдором подписана. Ступай с Богом и не поминай нас дурным словом. Увы, даже зная про подобные выходки, защитить мы тебя не в силах. Потому как для того он и командир, чтобы иметь власть над своим составом. И власть эту не все с честью используют. Направит в командировку на передовую и никто не сможет отменить его приказ. И нарядами ночными хоть каждый день может гнобить. Так что, всё, что мы можем для тебя сделать, мы сделали. Прости, что так вышло.

Он подошел и по-отцовски похлопал меня по плечу.

– Спасибо! Всё к лучшему! Видимо пора мне дальше двигаться! Спасибо вам за помощь! Разрешите идти?

– Ступай.

В бухгалтерии тоже всё уже было готово. Подпись, конверт, свободна.

И бегом обратно в общежитие.

Я открыла дверь и сердце ушло в пятки. Пустая комната встретила меня тишиной.

Но не успела я захлопнуть дверь и умчатся в поисках собаки, как еле заметный шорох привлёк моё внимание.

Я закрыла дверь и прислушалась. Тишина. Я тихонько позвала: «Ирма!»

И тут же шорох усилился и из-за дивана показалась знакомая мордашка.

– Ирма, как ты меня напугала! Но какая же, ты, умничка! Как ты это здорово придумала!

Я обняла собаку.

Так началась наша с ней подпольная жизнь. Город засыпает – просыпается мафия. Как только в общежитии становилось тихо и безлюдно, мы, как партизаны, крались с ней на улицу. И гуляли, пока я совсем не начинала засыпать. А через несколько часов надо было также, не разбудив дочь и мужа, незаметно снова выскользнуть и ещё раз выгулять собаку.

Днем Ирма спала у меня в ногах или уходила за диван, если я выходила из комнаты. Несколько раз соседки заскакивали то за солью, то что спросить, и всегда, стоило только постучать кому-либо в дверь, собака мгновенно исчезала за диваном. И ни малейшим звуком не выдавала своего присутствия. Как она поняла, что надо именно так себя вести, осталось загадкой.

Мне было до слез жаль, что она вынуждена целыми днями сидеть в комнате, но поиск жилья не давал результата. С собакой никто не пускал.

Так прошел месяц. Собака проводила день в комнате, я носилась в поисках жилья.

Особыми друзьями стали Ирма с моей дочерью. Раньше Алёну было не забрать из детского сада. Там ей было интереснее, чем дома. А теперь, стоило мне подойти к калитке участка из группы, как малышка со всех ног бежала ко мне и тянула за руку домой. Там её ждала её лучшая подруга, Ирма. Они до самого позднего вечера играли вместе. Собака не просто терпела свою маленькую хозяйку, а действительно обожала её общество.

В выходные я забирала собаку рано утром и исчезала с территории части. Уходила в ближайший парк и там ждала, когда, проснувшись и позавтракав, к нам присоединятся дочка с мужем. Хотя муж, отдав мне дочь, часто отправлялся по своим делам. Он мечтал найти подработку. А наши «женские» развлечения ему были не интересны.

Уже в первый же наш выход в парк, спустя два часа прогулки, вокруг нас собралась приличная орава местных ребятишек разных возрастов. Дочь важно учила каждого, как играть с собакой. Они кидали ей по очереди палочку, а в замен просили исполнить разные трюки. Веселая компания сопровождала нас весь день, до самого позднего вечера. Потом приходил муж, забирал дочь, а мы с Ирмой ждали, когда хорошенько стемнеет и под покровом темноты пробирались, словно воры, назад в общежитие.

Каждые выходные толпа детей вокруг нас становилась всё больше. Слава о волшебной собаке быстро облетала городок. И вот уже лавочки вокруг нас заполняли и зрители без детей. И мамочки с колясками, вдруг, стали выбирать именно этот маршрут для прогулок по парку.

И только возвращение по ночам и короткие ночи серьезно расшатывали и нервы и здоровье. Я жила в постоянном страхе, что однажды нас застукает комендант и выставит вон.

Но беда пришла оттуда, откуда не ждали.