Читать книгу: «У горизонта событий. Том II», страница 3

ГЛАВА 2 Гостьи. Разговоры после обеда

Лоретто

Сэнни

После обеда Джионна собралась к очередной пациентке, попросив Илинору перед уходом:

– Раз уж у нас сегодня день откровений, расскажи про Абру. Я подумала, что лучше без меня.

Илинора обняла Джионну, погладила по щеке.

– Хорошо.

Ну и, действительно, рассказала. И нет, с Джионной произошло не то же, что с Илинорой. Все было хуже.

Илинора не давилась словами и слезами, голос ее звучал ровно, но давалось ей это непросто. Взгляд блуждал где-то там, в прошлом.

– Я смотрела, как она страдает, как захлебывается кровью. Слушала ее прерывистое дыхание, держала за руку и повторяла: «Потерпи! Скоро все пройдет». Юст спас ее. То, что он совершил, – чудо.

Неужели Илинора выговаривалась перед Сэнни для того, чтобы подчеркнуть, какой Юст замечательный?

И еще Илинора добавила, к предыдущей теме:

– Не разочаровывайся в Хеме. У него, представь себе, есть недостатки. И некоторые из них – довольно серьезные. Он ужасный манипулятор.

– Ты это к тому, что Юст не такой?

– Юст не навязывает себя другим, не решает за других. Его недостатки лежат… в иной плоскости. Он во многом похож на меня. С ним нужно просто всё обговорить и прояснить. Это дурацкое плавание вам помешало. Он не стал бы таскаться по борделям, будь ты под боком.

Сэнни открыла рот, потом закрыла, не найдясь сразу, что ответить, и стараясь правильно сформулировать мысль.

– Мне кажется, ты выдаешь желаемое за действительное, – наконец выговорила она. – Ты думаешь, что, если я скажу: «не хочу», а он будет хотеть, мое нежелание его остановит?

– Если ты про бордели – то да. Если ты про близость… Дело в том, что ты хочешь, Сэнни, даже если вслух заявишь обратное. И Юст это поймет. Ты же не из тех, кто тешит себя иллюзиями и самообманом, так что тебе не сложно ведь себе в этом признаться. У тебя было время его разлюбить. Раз этого не случилось – принимай ситуацию, как есть, и думай, как поступить. Однако в чем-то ты права – Юст воспринимает личные границы по-другому. Ты можешь договориться, чтобы он принимал во внимание, в первую очередь, те желания, которые ты выскажешь вслух. В принципе, это, скорее, полезно.

В конце концов, Илинора ушла – как она сказала, «присмотреть за Кенларом», оставив Сэнни в изрядном раздрае и возмущении.

Сэнни, подумав, захватила принадлежности для рисования, сыновей и отправилась на улицу. Она хотела привести себя в нормальное состояние.

Был теплый летний вечер. Жара уже спала, по светлой воде лениво скользили лодки. Балконы домов, выходивших на Аптечный канал, были увиты цветами, вдоль узкой набережной росли липы и олеандры. В небе висели облака, подкрашенные в розовый цвет заходящим солнцем.

Горы Сэнни любила больше. Однако к морю тоже привыкла, и Лоретто ей нравился.

Нельзя сказать, что здесь был особо спокойный уголок – лодки сновали по каналу туда и сюда, но на набережной, огороженной парапетом, прохожие встречались лишь изредка.

Сэнни казалось, что в воздухе разлито ожидание.

Она уселась на парапете у мостика, достала альбом для набросков. Нечего, конечно, было и думать целиком погрузиться в рисование – приходилось приглядывать за сыновьями, которые носились рядом, оглашая окрестности визгами и смехом. Так просто – посидеть, поводить карандашом по бумаге, пытаясь что-то изобразить… Даже в таком виде рисование приводило ее во внутренне равновесие.

Она рисовала, высунув, по привычке, кончик языка, не забывая бросать взгляды на играющих сыновей, но больше ориентируясь на издаваемые ими звуки. Впрочем, они на какое-то время даже угомонились и делали вид, что тоже рисуют.

Эгерт набросился на Сэнни сзади с громким устрашающим воплем, а она так была занята, переключая все внимание с рисунка на детей, что не заметила и с перепугу чуть не рухнула с парапета в канал. Хотела треснуть его даже – только ничего подходящего под руку не подвернулось.

Сыновья смеялись, Эг дико ржал в восторге от своей выходки.

– Вы вернулись! – наконец-то сообразила Сэнни, обнимая его. – Мы ждали вас не раньше, чем через несколько дней.

– Мамы дома, конечно, нет? – спросил Эгерт, будто бы невзначай, всем своим видом выражая, что ответ его не особо интересует.

– Она недавно ушла. Надо будет послать кого-нибудь из слуг. Она сразу придет, узнав, что вы приплыли.

– Для тебя есть сюрприз! – Эг заговорщицки подмигнул. – Но сначала надо сделать одно дело.

Он указал на двух стоявших на мосту незнакомцев.

– Не знаешь, кто такие?

Сэнни пригляделась.

– Мне кажется, я их видела уже. Вроде, проходили по набережной.

Если бы она не отвлекалась постоянно на сыновей, смогла бы сказать точнее.

– Ладно, будем считать, что шпионы, – заявил Эгерт. – В таком вопросе лучше перестраховаться.

Скорее всего, он прав. За их домом постоянно кто-то наблюдал, изображая либо заблудившихся в закоулках приезжих, либо случайных прохожих. А иногда и просто открыто следили, никого не изображая.

Эгерт, весело насвистывая, пошел вдоль канала, повернул на мост, внезапно подскочил к двум незнакомцам и столкнул их в воду. Легко и быстро. Вряд ли они ожидали такого подвоха от шестнадцатилетнего парня, пусть и здорового.

– Эй, как водичка? – крикнул он. – Не очень воняет?

Потом Эг, вложив два пальца в рот, громко длинно свистнул. Сбоку, с Лебяжьего канала, на набережную выбрался Хеймир и две женщины – в плащах, несмотря на летнюю погоду, и накинутых на голову капюшонах. Про этот, что ли, «сюрприз» упоминал Эг? И почему сюрприз именно для Сэнни?

Хеймир широко улыбался – от уха до уха. Сэнни очень обрадовалась и поняла, что у нее совсем не получилось в нем разочароваться.

Он подхватил на руки Джарна и Эйсмара, расцеловал, аккуратно поставил обратно, и Сэнни буквально повисла на его шее. Отчетливо осознала, как сильно соскучилась по нему и как ей его недоставало. И пусть он ужасный манипулятор!

– У нас для тебя сюрприз, – шепнул он ей на ухо.

– У нас для тебя тоже сюрприз, – шепнула в ответ Сэнни.

Он отстранился, посмотрел на нее и вздохнул так, словно понял, о чем речь.

– Пойдемте в дом, – позвал он. – Пока нас никто не видит.

Женщины в капюшонах очень внимательно рассматривали Сэнни.

– Вы хорошо рисуете, – сказала одна из них, пониже ростом. – У вас, несомненно, есть талант.

Произношение и интонация – не свойственные жителям Лоретто и вообще у коренным лиорентийцам. Акцент не сильный, но заметный, и не шуорский, что было хотя бы логично предположить, поскольку Хеймир ездил к Белзейским горам. А какой еще? Ронийский? Только вот… Сэнни неловко потерла нос. Не показалось, нет…

– Это так, лишь наброски, – пояснила она. – Я всё равно не могла нормально сосредоточиться на рисовании из-за сыновей.

– Давайте все-таки не будем болтать здесь, – настойчиво повторил Хеймир. – Пойдемте в дом! Эг, захвати, пожалуйста, гитару!

Сэнни стукнула в дверь молоточком. Они стояли, дожидаясь пока откроют. Хеймир расспрашивал мальчиков, чем те занимались. Эйсмар гордо заявил, что выучил все ронийские буквы и может написать целые слова.

– Ух ты! – восторженно присвистнул Хеймир. – Быстро же ты управился! Ты мне обязательно покажешь!

Потом они вошли в прихожую. Отовсюду сбежались радостные слуги. Действительно, радостные – вся домашняя прислуга Хеймира любила. Он был идеальным хозяином, неизменно вежливым и приветливым, и не строгим. Интересовался их жизнью и заботами, да еще и хорошо платил – больше, чем было принято. Но, в отличие от Илиноры, дистанцию он четко соблюдал.

Гостьи, ненадолго замешкавшись, сняли плащи, под которым оказались лиорентийские платья. Да не абы какие, а по самой настоящей последней моде. Когда только они ими обзавестись успели? Или все-таки Хеймир не привез их из Виттерлага, а встретил в Лоретто?

Они прошли в гостиную. Одна из незнакомок, явно не чувствовавшая смущения, оглядывалась вокруг с интересом и одобрением. Особое ее внимание привлекли картины, лепнина на потолке и люстры из талского стекла – недавнее приобретение, на которое Илинора ухнула нехилую сумму.

– О! Какой потолок, какие люстры! – восклицала гостья. – Какие чудесные фигурные подсвечники!

Затем она принялась разглядывать статуэтки на мраморной каминной полке, часы и рельефные картины.

– Это текстурная паста, – пояснила Сэнни. – Ее нужно наносить особыми мазками. Новая лиорентийская мода.

Темноволосая, темноглазая, с пухлыми губами – наверное, так должны выглядеть ронийцы. Несмотря на издаваемые то и дело восторженные восклицания, она себя хорошо контролировала и была далека от впадения в экзальтацию. Возраст… Сэнни бы не решилась оценить. Ну, ей было не двадцать лет, и не тридцать. Сэнни бы сказала, что незнакомка была ровесницей Илиноры, если предположить, что, как и Илинора, выглядит лет так на пятнадцать моложе, чем в действительности. Довольно сложно сформулированное сравнение.

Хеймир при всех этих комплиментах воздевал к потолку глаза, чмокал губами и иронично хмыкал. И не потому, что ему не нравились интерьеры его дома.

И вот с чего Сэнни все четыре года знакомства считала, что Илинора им помыкает? Потому, что Хеймир сам выставлял дело таким боком? С обожанием заглядывал ей в глаза, старался угодить и так показательно боялся прогневать. Что он Илинору очень любил, Сэнни не сомневалась – но, тем не менее, уговорив ее на третьего ребенка, поставил под угрозу ее жизнь, не свою. Да и что касается Кенлара Бьоргстрома – это Хеймир пользовался его положением и связями, а не наоборот.

Вторая незнакомка встала спиной к центральному окну, и ее лицо оказалось в тени. И она разглядывала Сэнни, довольно долго, в то время как Сэнни ее лица не видела. Но… она пахла, как кровная шуорка, и это Сэнни могла утверждать с абсолютной уверенностью.

Сэнни терпела. Не то чтобы терпение было в числе ее добродетелей, но в Тэ-Рэн Гоне пришлось научиться.

– Что вам пока предложить? – спросил Хеймир. – Чай, кофе или вино?

Обе гостьи попросили чай. Эгерт красноречиво поморщился, сказал, что сам пойдет на кухню и возьмет себе нормальной еды. Сэнни решила, что это больше предлог, чтобы отправиться искать Джионну – Эг соскучился, хоть и делал вид, что взрослый и самостоятельный.

Хеймир позвал слуг и попросил принести чай «и чего-нибудь еще», а затем, многозначительно улыбнувшись Сэнни и двум гостьям, сказал:

– Я, с вашего позволения, оставлю вас наедине. Вам наверняка будет, о чем поговорить. Мой внук пошел искать мать, а я пойду искать жену. Ты не знаешь, где она может быть, Сэнни?

– Она, в свою очередь, вроде бы, пошла искать Кенлара Бьоргстрома. После того, как мы вместе пообедали.

Хеймир удивленно вскинул брови. А Сэнни думала – сказать или нет. Уж очень ей хотелось посмотреть на его реакцию. Но… Но то, о чем она собиралась сказать, – личное дело Кенлара. Она не имеет права касаться этой темы и как-то намекать. Но ей хотелось…

«Это неэтично, Сэнни, – заявила бы Илинора. – Нельзя поступать неэтично. Тем более когда тебя к этому не вынуждают обстоятельства. Тем более исключительно ради собственного любопытства».

– Ты мне что-то хотела еще сообщить? – спросил Хеймир, разумеется, заподозривший Сэнни в некоем умысле: он был очень чуткий.

Сэнни покачала головой.

– Разве только то, что тебе следует поговорить с ними обоими. Джионна за обедом их немного потрясла и кое-что вытрясла.

Сэнни решила, что нашла приемлемый выход. Она не выдала ничего такого. Но вот, очевидно, сама сейчас потрясла Хеймира. Он смотрел на нее ошарашенно и еще так, будто впервые в жизни ее увидел. Потом, прокрутив в голове неведомые Сэнни мысли, он изобразил на лице нечто невнятное и пробормотал:

– Как же можно было быть таким идиотом!

– Ты про кого – про себя? – уточнила Сэнни.

Ну вот, она опять не удержалась и решила поумничать.

– Про всех троих, – ответил он, глядя ей в глаза. – Ты это подразумевала под словом «сюрприз»?

– Более или менее.

Может, ей не стоило предупреждать его заранее? Как говорится – кто предупрежден, тот вооружен.

– Я все-таки оставлю вас одних на некоторое время. Не сомневаюсь, вы найдете, что обсудить, – повторил Хеймир с некоторой зловредностью и, так и не представив друг другу Сэнни и двух гостий, ушел искать Илинору с Кенларом.

– Ваш свекор… не такой, каким кажется, не правда ли? – произнесла незнакомка у окна.

– Отчего же, – подумав, возразила Сэнни. – Вполне такой. Но не только такой. Он гораздо… многогранней. Или, лучше сказать, многослойней.

Вторая незнакомка хихикнула:

– Какая рассудительная девочка!

Сыновья, по обыкновению, висли у Сэнни на руках и требовали играть, с любопытством поглядывали на гостий.

– В Лиоренции все маленькие дети такие… шаловливые?

– Скорее всего, нет, – сказала Сэнни. – Я просто никудышная воспитательница.

Джарн и Эйсмар залились смехом, а темноглазая гостья снова захихикала. Она явно чувствовала себя гораздо более раскованно, чем вторая. И чем Сэнни.

Слуги принесли чай с медовым печеньем, шоколад, свежую клубнику и черешню, и кучу всего еще.

За окнами быстро темнело. Сэнни сама зажгла лампы и свечи в люстре. И, разглядев, наконец, вторую гостью, опустилась на первый подвернувшийся стул, не в силах унять дрожь в ногах.

У незнакомки были фиолетовые глаза и темные волосы, но Сэнни отчего-то сразу подумала, что волосы крашеные. Не отчего-то – а из-за несостыковки с описаниями Юста. Но кое о чем Юст не написал. Конечно же, специально. Об одной, конечно же, крайне маловажной детали!

Со зрительным восприятием и распознаванием лиц у Сэнни было все в порядке. В голове царил полный кавардак. Какой бы вопрос задать, чтоб не показаться полной дурой? «Кто вы?», «Кто вы мне?» Гостья молчала и разглядывала ее – с интересом и доброжелательностью. Сэнни тоже молчала. Потом вздохнула и решила заговорить:

– Извините, не придумала никакого умного вопроса. Почему вы… только сейчас?

– Потому что узнала совсем недавно. Да и то – я не могла быть уверенной.

– Вас зовут… Сю-Джин. Юст писал о вас. Вы магистр Ордена Созерцателей, – Сэнни перевела взгляд на вторую гостью. – А вас зовут Ллайна. Вы тоже магистр Ордена Созерцателей.

– Да, – Ллайна улыбнулась.

– Это Юст вам сказал про меня?

– О! – в голосе Сю-Джин прорезались едкие нотки. – Не сказал, намекнул, и довольно туманно. Но, по сравнению с его отцом, он очень прямой и откровенный.

«Юст, как и Илинора с Джионной, просто никого из себя не строит, – подумала Сэнни. – За ненадобностью».

– Моя мать умерла, – выговорила она с некоторым усилием. – Так, по крайней мере, мне рассказывали. Я ее совершенно не помню.

– У меня есть основания считать, что она моя дочь, – осторожно сказала Сю-Джин.

Сэнни чувствовала себя… оглушенной, но и только. Она ничего не знает об этой женщине, она видит ее впервые в жизни. Она совсем не помнит мать. Она бы вообще с удовольствием забыла свою жизнь в Шуоре. И еще – она не имеет ни малейшего представления – что ей делать, что говорить, что чувствовать… Созерцателям должно быть… все равно. Они отрезают себя от эмоций, от желаний – разве не так? Выходит, не так. Нельзя заниматься редукционизмом, сводить оценки к удобным ярлыкам…

– У меня было время подготовиться… к нашей встрече, – заметила Сю-Джин. – Но, тем не менее, я не имею ни малейшего представления, как себя следует вести. И я не самый общительный человек.

– Я тоже, – признала Сэнни.

Она ощутила, насколько ей вот прямо здесь и сейчас не хватает Хеймира. Да даже Илиноры или Джионны. Они легко бы прикрыли ее слабые стороны в общении с незнакомыми людьми. Не о погоде же ей говорить со своей предполагаемой бабушкой? Хотя как сказать: в преддверии Конца света разговоры о погоде вполне могут нести в себе смысл…

Ллайна понимающе улыбнулась. Она-то, на взгляд Сэнни, не слишком походила на Созерцательницу и, если и испытывала неловкость, это было совсем незаметно. Она могла бы помочь, но вместо этого решила поиграть с Джарном и Эйсмаром. Мальчики оба охотно включились в игру – они умели подстраиваться под других, чувствовали, что от них хотят, и любили находиться в центре внимания. При этом Эйсмар то и дело с интересом поглядывал на Сэнни и Сю-Джин – он был очень вдумчивым и внимательным, в отличие от куда более легкомысленного брата.

Сю-Джин достала из своей сумки стеклянные колбы, мешочки с порошками и полые иголки. У нее оказалась даже маленькая горелка. Она попросила застелить чем-нибудь инкрустированный столик у дивана и расставила на нем все эти вещицы.

– Хочу проверить наше родство, – объяснила Сю-Джин. – Исследовать твою и мою кровь.

Она зажгла горелку, прокалила иголку, присоединила к ней поршень с колбой, на стенках которой было нанесено несколько отметок,

– Дай мне свою руку, – попросила Сю-Джин.

Сэнни заметила, что она перешла на ты. Впрочем, и по лиорентийским, и по ронийским меркам обращаться на «ты» к младшим было в порядке вещей.

Сэнни послушно протянула руку, и Сю-Джин воткнула иголку ей в локтевой сгиб, наполнив колбу кровью до половины. Сэнни внимательно следила за ее действиями, стараясь оставаться спокойной и сосредоточенной. Потом Сю-Джин взяла другую колбу, и, проделав то же самое со своей рукой, перелила кровь в первую емкость, так что уровень смешанной крови в той достиг верхней отметки.

Созерцательница насыпала сверху две порции порошков из мешочков и размешала мерной ложкой. Кровь булькала и пузырилась, на дно опускался темный осадок. Наконец, реакция завершилась, и осадка получилось не так много. Сю-Джин выглядела озадаченной, несмотря на всю свою сдержанность.

– Что означает такой результат? – спросила Сэнни.

– Мы с тобой родственники, – Сю-Джин подняла на нее задумчивый взгляд. – Но родственники в гораздо большей степени, чем можно было бы предположить… Ну да, – прошептала она едва слышно, нахмурилась, сжала губы. – Если только…

В этот момент пришли Джионна с Эгертом. Сэнни поняла, что обрадовалась их появлению. Эг, по-видимому, Джионне что-то рассказал, потому что она не выглядела изумленной, просто внимательно, чуть прищурившись, рассмотрела Ллайну и Сю-Джин, перевела взгляд на Сэнни – сравнивала.

– О! – воскликнула Ллайна. – В женской вариации тоже выглядит превосходно!

Джионна полыхнула угольными глазами, иронично улыбнулась и решила никого из себя не строить.

– Итак, – сказала она, сложив на груди руки и обращаясь к Ллайне. – Я должна быть безмерно польщена вашими словами?

– Вы очень похожи, – отметила Ллайна.

– Да, – согласилась Джионна. – Больше, чем Сэнни и ваша подруга. И… как он вам показался, мой брат?

– С эстетической точки зрения, практически безупречный. Уверенный в собственной неотразимости.

– Вполне ёмко, – заметила Джионна, а Сэнни подумала, что Джионна по Юсту очень соскучилась.

Однако развивать эту тему Джионна не стала – она не любила потакать своим слабостям, но любила вникать в детали интересовавших ее вещей.

– Вы не могли бы пояснить, что это и чем вы сейчас заняты? – спросила Джионна, указав на колбы.

Она выспросила все до мелочей, и Сэнни тоже слушала. Сю-Джин была терпеливой и снисходительной к их любопытству.

Джионне, конечно, не нравилось, когда к ней снисходят, но жажда знать все, что касалось медицины и смежных областей, многократно пересиливала. Тем не менее, она все-таки слегка обозначила свое недовольство, чем привела Ллайну в веселое настроение. Эта Ллайна была, во-первых, наблюдательная, во-вторых, живая и жизнерадостная. Вот предполагаемая бабушка – та казалась истинным образцом Созерцательницы. Хладнокровная и сдержанная, и с манерами, от которых отдавало шуорским воспитанием.

У Сэнни вертелось на языке несколько вопросов, и она думала, с чего лучше начать. В конце концов, она решила пока отложить прояснение результатов проверки их кровного родства и спросила:

– Ваша дочь… Моя мать… Она ведь не была магом? Почему?

– Потому что ее отец, очевидно, не был носителем магических признаков. Магические признаки слабее и должны наследоваться с обеих сторон.

– Правда ли, что женщина с магическими способностями может родить лишь одного ребенка – без угрозы для своего здоровья?

– Иногда и одного не может.

– Если у нас с вами большая степень родства, то… с какой стороны?

– Я не знаю, Сэнни, – Сю-Джин прямо посмотрела ей в глаза.

Что-то еще было. Что-то она недоговаривала.

– Расскажите – как это все получилось.

– Я бы предпочла рассказать потом, чтобы не повторять несколько раз.

– Полагаю, ничего страшного, если даже вам придется повторить, – возразила Джионна. – Давайте сначала поговорим в более… спокойной обстановке.

Глупо было бы сейчас, в нынешней ситуации, заикаться о том, что Джионну это не касается.

– Я не привыкла обсуждать подробности своей личной жизни.

– Я вас вполне понимаю, – искренне сказала Джионна. – Но что же теперь поделаешь? В жизни приходится учиться новому.

Джионна была требовательной и настойчивой, а не мягкой и пушистой. Разница в возрасте, в происхождении, в общественном положении для нее мало что значили.

– Тебе стоило бы поучить для начала своего отца, – заметила Сю-Джин.

На «ты». И так, что ясно – нашла коса на камень, под Джионну она прогибаться не собирается.

– Вы правы. – Джионна улыбнулась – она совсем не была топорной. – Именно это я и собралась вскоре попробовать. Вы позволите на вас немного потренироваться?

– Вряд ли тебе поможет такая тренировка, – возразила Сю-Джин.

И, тем не менее…

Они пили чай, с печеньем и фруктами, даже Эгерт снизошел, и Сю-Джин, подбирая слова, рассказывала о своей жизни в маленькой шуорской деревушке, упрятанной высоко в горах. Очень приблизительно, в общих чертах.

– В Шуоре были люди, которые мне помогали. Им удалось выяснить судьбу моей дочери – найти семью, в которую ее отдали на воспитание. Мне сообщили, что она умерла… И я перестала думать об этом.