Читать книгу: «Ой! Я случайно!.. или Тридцать три несчастья», страница 4

Глава 3

В день отъезда, все словно сговорились: пан Дрымка самолично привез на почтовом грузовичке, которым прежде заведовал Вит, товар с утра пораньше, не успели мы открыться. Бабушка попросила составить коробки в угол за прилавком – хорошо, хоть их оказалось не так много! Всё равно, ей без помощи возиться с ним пару часов. Не успела она расплатиться с почтальоном, как зашла тётя Марта, мельничиха, за новыми картонками и кистями для рисования. О её недавнем увлечении наивной живописью судачили почти все кумушки – хоть убей, не пойму, что в том плохого? Куда как лучше, чем сплетни по городу разносить.

Однако, она так долго выбирала подходящую для своей работы из пяти почти одинаковых заготовок, что на этот раз вспылила даже бабушка:

− Марта, ты поторопись с покупкой! Видишь, я внучку провожаю!

Мельничиха неодобрительно глянула на неё, схватила первую попавшуюся и, надув губы, вышла, попытавшись хлопнуть дверью. Не вышло – ещё полгода назад Пётр, муниципальный плотник, что делал двери и окна всему городку, поставил нам новомодную штуку – доводчик на пружине. Теперь дверь, даже если её просто отпустить, закрывалась мягко, лишь мелодично звеня колокольчиком.

Стоило тётке Марте выйти за порог, как явился пан Сёрба, но его-то ждали мы обе. Добродушно бубня в пегие усы: «Ну, вот! Теперь и эта пташка улетает!» он обнял меня, погладил по голове, от чего по телу разлилось приятное тепло. Недаром его пчелы дают тот самый мёд, которым так славятся Поддубники!

− Ты уж не забывай нас, в своих столицах! – он протянул мне маленькую баночку заветного лакомства. – Если туго станет, никого не слушай, просто возвращайся. Дома, говорят, и стены помогают, а уж мы с Арабеллой тебя в обиду не дадим! Найдётся тебе заделье – где родился, там и пригодился! Если надо, и с лесным народцем договоримся, − он хитро подмигнул.

От его слов в душе поднялась настоящая буря: чувство беспокойства смешалось с радостной уверенностью – пасечник говорит от души, а значит, меня и правда любят!

− Вы тут сами без меня не ругайтесь! – ответила я в тон ему.

Бабушка обняла с другого боку. Подозрительно блестящими глазами она с напускной грозностью посматривала в сторону пана Сёрбы, который, казалось, ничего не замечал.

Дверной колокольчик снова звякнул, на этот раз пропуская Вита в непривычно парадной одежде, с огромным новомодным чемоданом на колёсиках. Только тащить его другу всё равно было неудобно – высокому парню приходилось нагибаться, чтобы колёсики те доставали до земли.

− Здравствуйте, пана Арабелла, пан Лукаш! Агнешка, ты готова? Автобус через десять минут отходит, а нам ещё до остановки с чемоданами тащиться!

− Не нужно никуда тащиться! – тут же встрял пан Сёрба. – Я вас довезу на своей телеге. Пусть не так красиво и удобно, как на машине, но всё ж не пешком.

Я схватила большую полотняную сумку – её бабушка пошила на следующий день, после получения достопамятных писем, и не оглядываясь, пошла к двери. Корзинку-домик для Беаты перехватил Вит – сама кошка наотрез отказалась туда лезть, предпочитая семенить рядом. Бабушка вышла за нами и стояла у двери лавки, пока телега Лукаша Сёрбы не скрылась за поворотом. Перед взором отпечаталась её сухощавая фигурка, одиноко стоящая посреди полупустой улицы.

− Пан Серба, − попросила я, − вы позаботьтесь пожалуйста о бабушке. Она хоть и боевая, но ранимее, чем хочет казаться.

− Позабочусь, детка, − серьёзно отозвался пасечник. – И зови меня «дядя Лукаш», давно уж говорил!

Автобус стоял на остановке – водитель курил, прохаживаясь взад-вперед, поглядывая на наручные часы. Увидев нашу поклажу, он недовольно отбросил окурок и полез открывать багажное отделение. Дядя Лукаш помог мне загрузить сумку, обнял, и уселся в телегу, не торопясь отъезжать. Вит пустил меня к окну, усевшись рядом, хотя мог бы занять двойное место – салон был полупустой. Я привычно привалилась к его плечу, смотря, как плавно уплывает назад знакомая улица, вместе с машущим с телеги пасечником.

− Как тебя проводила Любка? Сильно горевала? – спросила я, больше чтобы отвлечься от грусти, постепенно затапливающей грудь и рвущейся наружу непрошенными слезами. Чего реветь-то? Новая жизнь впереди!

− Да мы с ней ещё на той неделе расстались, − ответил Вит, ерзая на сиденье, поудобнее пристраивая на плече мою голову. – Она орать на меня вздумала – представляешь?

Представляю, как же! Любку помню ещё по школьным вечерам: она, зараза, красивая, только скандалистка жуткая.

− А мама?

− Мама, как мама. Причитала всю дорогу, пока я к тебе тащился. Попросил её в лавку за мной не ходить. Она до сих пор не верит, что ты тоже поступила.

Я только пожала плечами. Ехать далеко, можно даже вздремнуть немного. Подумала свернуть всученную бабушкой кофту, как подушку и вытянуть ноги, но не решилась просить Вита пересесть. А уж тулить кофту ему на плечо было бы совсем бессовестно. Я вздохнула, опять завозилась… Вит сам свернул мою кофту, положил себе на колени:

− Ложись уж. Вижу, вздремнуть хочешь. Я покараулю – не бойся, не проспишь, когда в Преважню приедем.

− Спасибо, − улыбнулась я, сворачиваясь клубком.

Беата всё-таки залезла в свой нелюбимый домик и недовольно поглядывала на нас оттуда с соседнего сидения. Мы договорились, что при свидетелях она будет молчать, но выражение на обычно умильной мордочке говорило красноречивее слов.

Уснуть, конечно, не вышло, но так уютно было лежать у Вита на коленях под мерное покачивание автобуса! Один раз только чуть не свалилась − на Цмянском фирменном повороте к лесу, водитель заложил крутой вираж. Друг придержал, вцепившись в бок.

Волнение в груди никак не желало отступать. Вспомнилось, как бабушка бесстрастно выслушала весть о маминой беременности, сказав только:

− Не удивительно, что Онджи хочет ребёнка. Странно только, как Андрия легко согласилась на это?

− Мы не знаем на самом деле, легко ли. Может, просто так вышло, − возразила я. – Мне мама показалась счастливой и спокойной, а это главное.

Бабушка пытливо посмотрела на меня, чуть прищурив глаз.

− Рада, что ты так это воспринимаешь. Я боялась, что не поймёшь мать, затаишь обиду…

Я опустила голову. Она была прозорлива, как всегда. Нет, явной обиды не было, но лёгкий червячок непонятного противного чувства засел где-то глубоко внутри, периодически показывая неказистую маленькую головёнку, как бы не пыталась затолкать его поглубже. Подвинули, заменили кем-то более нужным и важным… Когда становилось совсем уж невмоготу, я подходила к зеркалу и дотрагивалась до серёжек-осьминогов, подаренных мамой. Откупилась?

А потом смотрела в собственные зрачки и поражалась, насколько легко приходят в голову гадкие мысли, вместо хороших.

− Вижу. Всё вижу! – бабушка обняла меня, что бывало редко. – Гони дурные мысли – они несут вред прежде всего тебе самой. Помнишь притчу? Побеждает волк, которого кормят!⁸.

− Просыпайся, соня! Мы подъезжаем! – Вит тронул меня за плечо. Я потёрла глаза, прогоняя дремоту, села обратно на сиденье и забрала у него кофту. Автобус плавно выруливал с центральной улицы на объездную – впереди маячил высокий шпиль вокзала. На белом циферблате, украшавшем стену вокзальной башни, стрелки замерли напротив цифры одиннадцать. Наш поезд отправлялся в полдень, а значит приходилось ждать целый час.

− Лучше немного подождать, чем опоздать, − пожал плечами Вит, тащивший свой громоздкий чемодан и корзинку с Беатой. Я несла две свои сумки, благословляя небо за то, что друг забрал неудобную корзину.

На перроне собралось человек пятнадцать − кто с чемоданами, кто с огромными баулами.

Вспомнились детские игры с бабушкой:

− Как ты думаешь, кто эта женщина? − спрашивала она, указывая на дородную тётку, с большой корзиной, из которой на волю с любопытством выглядывал гусь.

− Панна наверно живет в Поддубниках, со своим хозяйством. Сегодня у нас ярмарка, она купила там гуся и собирается везти его домой», − отвечала я.

− А пойдём-ка спросим!

В первый раз я очень испугалась и стушевалась, когда бабушка так сделала. Не обращая внимания на упирающуюся меня, она подошла к женщине и сказала напрямик:

− Добрый день, пани! Мы с внучкой спорим, куда вы везете гуся: она говорит в Поддубники, а я считаю, на торги!

− Это особая порода гусей, жирные, плодовитые! – женщина расплылась в улыбке. – Кстати, это гусыня, её на разведение заказал пан Гришковец. У меня небольшое подворье в Поддубниках − до фермы не дотянула, но гусиную стайку собрала. Ещё курочки−хохлатки, несут великолепные крупные яйца, уточки… Селезни больно красивые! В этом году вылупилось больше селезней, чем уточек, а я, простофиля, забыла, что нынче в Цмянках ярмарка – надо было пятерых захватить: может, раскупили бы?

Мы тогда насилу отделались от неё – птичница оказалась очень словоохотливой и рассказала даже то, о чём не спрашивали.

− Видишь? Не нужно бояться разговаривать с людьми, − поучала бабушка. – А даже если не ответят, или нагрубят – тоже мне, трагедия! Зато узнаешь, что хотела.

Расспрашивать пассажиров о том, кто куда едет, конечно же, не стала. Однако, по привычке стала их ненавязчиво разглядывать – вот молодая девушка с маленьким чемоданчиком, скорее всего едет на работу – учительница или няня для ребёнка, а может, горничная в богатом доме. А этот краснолицый мужчина, наверняка злоупотребляет спиртным… Хоть бы не попасть с ним в купе! Светловолосая девушка в красивом платье и туфлях на шпильках, а рядом парень в синем пиджаке с незнакомой эмблемой на кармане – лица одинаковые, как с картинки. Близнецы! Их провожали родители – серьёзный мужчина, лет пятидесяти и очень ухоженная женщина-блондинка, с маленьким рыжим шпицем в руках. Брат с сестрой – копии матери!

Девушка обернулась на меня равнодушно оглядела, задержав заинтересованный взгляд на Вите. Друг устало опустился на свой чемодан, нимало не заботясь о сохранности его каркаса, и, подняв очки на лоб, тёр лицо обеими руками.

− Не выспался? – поинтересовалась я.

− Вчера до часу собирал вещи – мама боялась, чтобы ничего не забыл.

− Так почему в автобусе не захотел подремать?

− Надо же было кому-то караулить, пока некоторые дрыхли! – он обвинительно смотрел на меня одним глазом, крепко зажмурив другой.

− В поезде поспишь. Сколько нам ехать до Карловграда?

− Четыре часа. Особо рассчитывать не на что, у нас сидячие места.

− Ничего, хоть ноги вытянешь. Можешь теперь у меня на коленях спать – я караулить буду.

Друг улыбнулся, но не успел ответить – из рупора раздался громкий невнятный голос – не разобрать – мужской или женский:

− Внимание! На первую платформу прибывает поезд Карловград-Преважня. Просим пане пассажиры, отойдите пожалуйста подальше от путей!

Мы не стали беспокоиться, так как стояли далеко, а вот краснолицый мужчина и женщина в клетчатой юбке и соломенной шляпе, заторопились к вокзальной ограде. Через пару минут раздался пронзительный гудок: к перрону большой синей гусеницей подползал поезд, быстро перебирая по рельсам ногами-колёсами.

Я почувствовала какой-то дискомфорт между лопаток – обычно такое бывало, если кто-то пристально смотрел прямо мне в спину. Резко обернувшись, наткнулась на стену знакомого взгляда. Кристоф Дворжак не скрываясь уставился прямо на меня, даже не думая отводить голубых глаз. Рядом с ним стояла красивая женщина с короткими русыми волосами в модных «стрекозиных» солнцезащитных очках и длинном зелёном платье прямого покроя. Удивительно, как некоторым удается одеваться так – вроде просто, а сразу видно – дорого!

«Не забыл он надеть своё страшное черное кольцо?» − промелькнуло в голове. Старшего Дворжака нигде не было видно – сдерживать порывы ретивого молодого координатора некому. Однако, страхи оказались тщетными – парень спокойно стоял рядом с женщиной, иногда улыбаясь и переговариваясь. Большой чемодан на колёсиках, как у Вита, только гораздо дороже на вид, небрежно прислонили к каменной скамейке у самого выхода на платформу.

Женщина попыталась обнять блондина, но он раздражённо отстранился, в очередной раз стрельнув в меня взглядом. Его мать? Скорее всего. Неужели, Дворжаки живут здесь, в Преважне?

Женщина грациозным движением сняла очки и теперь уже она внимательно уставилась прямо на меня – глаза матери оказались такого же цвета, как у сына. С минуту панна Дворжак буравила меня взглядом, а потом, наверно увидев всё, что хотела, вновь надела очки и что-то сказала сыну, без улыбки. Кристоф покачал головой, ответил, и вновь прикипел взглядом ко мне. От такого внимания стало непосебе. Вит ничего не замечая вокруг, пил воду из купленной здесь же, на перроне, бутылки. Лишь основательно сбив жажду, спохватился.

− Пить хочешь? – спросил он, протягивая мне ополовиненную бутылку. Я, бездумно схватила её и поднесла к губам, искоса продолжая следить за координатором. Взгляд блондина сделался жестким – вода тут же попала не в то горло.

− Ну, что ж ты! – друг принялся хлопать меня по спине. – Никак не научишься пить из бутылки!

Пытаясь сказать ему, чтобы прекратил меня колотить, махала рукой и вертелась, давясь кашлем. Почему, стоит оказаться этому противному красавцу где-то рядом, со мной начинают происходить казусы? Коргоруша обеспокоенно царапала прутья корзинки, однако, твёрдо помня наказ не говорить на людях. Наконец, кое-как продышавшись, я уселась на Витов чемодан.

«Объявляется посадка на поезд Преважня-Карловград. Отправление через пятнадцать минут!» − бесполый голос из громкоговорителя поднял, заставил подхватить корзину с Беатой, сумку – вторую отобрал Вит – и поторопиться. Ещё ни разу за свои семнадцать лет, мне не приходилось ездить в поезде. Да, честно говоря, никуда не выезжала из нашего городка дальше Поддубников или Преважни. Кутерьма и толкотня у входа в вагон раздражала – чего толпиться-то? До отправления есть время!

Откуда-то из-под локтя вынырнула сухонькая старушка и рванула к проводнику, проверявшему билеты, больно наступив мне на ногу. Да, поездка уже заранее не нравилась, учитывая ещё и пана Дворжака, так и не спускавшего с меня глаз.

Вагон оказался только с сидячими местами – в купе помещалось по четыре кресла и столик между ними. Вит тут же протолкнул меня к окну. Сам остался в проходе – воевать с тяжеленным чемоданом, никак не желавшим помещаться в багажное отделение над дверью. Друг промучился минут десять, а потом махнул рукой и прислонил его в углу, уселся на сиденье рядом со своими вещами, устало опершись о столик. Я выглянула в окно, и тут же спряталась за занавеску – как раз напротив нашего купе, растерянно озираясь, стоял в очереди на посадку ненавистный блондин! Хоть бы у него хватило ума не заходить к нам! Провести поездку под прицелом его взглядов – то ещё удовольствие. А того хуже – вдруг он вздумает сцепиться с Витом? Мой друг – не я, терпеть не станет. Хорошенькое дело – отметить приезд в университет скандалом и свежими синяками!

Наконец, он исчез из виду. Через пару минут вокзальный голос пробубнил что-то нечленораздельно – в вагоне оказалась хорошая звукоизоляция. Пол под нами дернулся – от неожиданности я чуть не треснулась лбом о столешницу, но успела вовремя подставить руки. Беата протестующе мяукнула – наверно её тоже приложило о прутья корзины. Платформа плавно поплыла вправо – поезд тронулся, медленно набирая ход. Я успела заметить мать Кристофа Дворжака, напряженно смотрящую нам вслед.

Дверца купе с грохотом отъехала в сторону. В сопровождении проводника в дверях появилась красивая блондинка в синей плиссированной юбке чуть выше колен, голубой кружевной блузе и черной кофточке, с большим чемоданом на колёсиках. Интересно, у всех тут такие чемоданы, кроме меня?

− Добрый день! – пропела она сладким голоском, всем видом пытаясь выразить дружелюбие. Однако, цепкий взгляд темно-карих глаз, эффектно контрастировавших с волосами, в одно мгновение оценил обстановку, вскользь смерив меня с головы до ног, зацепившись за фигуру Вита. Друг же уставился на вошедшую с неприкрытым восхищением. Каждый раз, когда так происходит, мне хочется стукнуть его по глупой мужской голове! Ну чего рот-то разевать? Обыкновенная девчонка! Нет, замер, словно сама Клеопатра или царица Савская явилась по его душу!

− Меня зовут Дорота, − представилась девушка. – Вы в университет едете? Первый курс?

− Да. Меня Вит зовут, очень приятно! – друг расплылся в улыбке, включив обаяние на полную. Ненавижу, когда он так делает! Сразу же видно – актёрская игра!

− Агнешка, − буркнула я, недовольно переводя взгляд на Вита, который ничего не замечал. Кроме Дороты, конечно. Но тут пришлось подобраться ещё больше – проводник пропустил в купе ещё одного пассажира.

− Доброго дня! – поздоровался молодой Дворжак, протискиваясь мимо замешкавшейся Дороты к сиденью рядом со мной. Его чемодан как-то сам собой оказался под столом, потеснив корзинку с Беатой. Бедной коргоруше совсем не осталось воздуха. Я достала её из-под стола и устроила у себя на коленях, успокаивающе поглаживая. Беата замурчала, прикрыв глаза – точь-в-точь обыкновенная кошка!

− Как зовут твоего кота? – я с удивлением поняла, что вопрос адресуется мне. Кристоф с каким-то преувеличенным интересом наблюдал, как я поглаживаю коргорушу. Вит, наконец, оторвался от созерцания кудрявых волос Дороты, пристраивавшей дамскую сумку в багажное отделение. Ну, если честно, не сколько волос, а скорее, того что пониже. Узрев наконец нового попутчика, друг остановил вопросительный взгляд на мне: «всё в порядке?». Я едва заметно покачала головой: «справляюсь».

Тут Дорота закончила возню с багажом, уселась на место рядом с Витом и спросила Кристофа:

− Крис, ты захватил что-нибудь почитать?

Тот вместо ответа полез в чемодан, выудив оттуда тонкую книжку. А эти двое явно давно знакомы.

− О! – неподдельно обрадовалась девица, вцепляясь в брошюру, как Беата в пойманную подвальную мышь.

− Ты не ответила. Так всё-таки? – от прямого взгляда ясных голубых глаз было некуда деваться.

− Беата, − тихо ответила я. – Это кошка.

− Ей подходит.

Коргоруша от удивления широко раскрыла янтарные глаза. Дорота, кажется, тоже удивилась – даже от книжки оторвалась.

− Спасибо! – пауза была совсем маленькой, но ощутимой.

− Да не за что. Это же правда.

Он что, улыбается? Тогда почему мне так страшно?

Брови Дороты теперь поползли на лоб – ещё немного и будут вровень с границей волос!

Беата прикрыла глаза, делая вид, что засыпает, однако зорко следила за окружающими через тонкие щёлочки. Я уставилась в окно на бегущие мимо сельские домики. Как называлась деревня – понятия не имею.

В голове носились самые разные мысли, среди них − ни одной приятной. Дворжак знает, кто я. Пусть у меня есть специальное государственное письмо, однако, если люди узнают о прежнем статусе… Вряд ли у меня появится много новых друзей. Самое лучшее – просто будут держаться на расстоянии, и наверняка найдутся «неравнодушные», которые охотно поучаствуют в травле…

Я вздрогнула, от лёгкого прикосновения к руке – коргоруша встрепенулась, но к удивлению, вновь закрыла глаза.

− Не хочешь подышать немного? – очень тихо сказал Кристоф, ещё раз, для верности, дотрагиваясь под столом до моей руки. Наверно, лучше всего прояснить сразу – я кивнула. На самом деле, меня сильно удивляла перемена в его поведении. Да и черного кольца на его руках не заметила.

− Дори, ты хочешь чего-нибудь? Я в буфет, − неужели, этот самый парень дразнил и мучил меня чуть больше двух недель назад?

− Интересно, у них тут кофе подают? – оживилась блондинка. – Если есть, мне со сливками и малиновым сиропом.

− Печенье или булочку надо?

− Нет, только кофе, − с таким количеством сахара в голосе удивляюсь, что она просит ещё и сироп! И почему жеманничает она, а стыдно мне?

Когда за блондином закрылась дверь, я посадила Беату на его место и поднялась с кресла.

−Ты куда? – тут же всполошился Вит.

− В туалет, − что ещё ответить? – Посмотри за моей кошкой.

Он кивнул, и тут же расслабился, откидываясь на спинку кресла, покрытую немного истёртым алым плюшем.

Кристоф стоял у окна, дальше по коридору, задумчиво глядя в приоткрытое окно − длинную светлую челку трепал ветер. С него бы картины рисовать! Я подошла на негнущихся ногах, в любую минуту ожидая подвоха – с этим красавцем нельзя расслабляться.

− Привет, − тихо произнёс он. – Иди поближе. Ты что, боишься меня?

− Вот ещё! – я подошла вплотную. На самом деле бодрый тон совсем не соответствовал ощущениям.

− А следовало бы, − вот теперь от его непонятного давящего взгляда на самом деле стало нехорошо. – Шучу. Не надо бояться – я никому не скажу, что ты была ведьмой. Главное, сама не проговорись.

Я отступила немного, но природная гордость взяла свое:

− С чего вдруг такая забота? Не нужно мне твоих одолжений! У меня есть официальное подтверждение статуса и приглашение на учебу в университет. Нечего мне бояться!

Он некоторое время молча изучал меня, а потом без улыбки сказал:

− Ты же не дурочка. Должна понимать – о таком не рассказывают. Тем более на факультете, куда тебя приняли. Если не хочешь неприятностей – не болтай! Я тебя подстрахую. Дружку своему тоже скажи, чтоб молчал.

Я хотела пройти дальше – толку продолжать этот дурацкий разговор? Кристоф поймал меня за запястье.

− Я серьёзно! – с нажимом проговорил он. – Да пойми ты, я не враг! Лучше послушай! Коргоруша твоя тоже разучилась разговаривать, когда ты то письмо получила?

А вот теперь меня бросило в холод. У простых людей не бывает разговорчивых кошек. Они не могут без спичек, или заклинаний из орденских гримуаров зажечь свечу − а я по-прежнему могла – проверяла, когда света не было из-за аварии на подстанции. У них нет проклятья на тридцать три несчастья, одно из которых стоит передо мной и не мигая буравит взглядом.

− Чего тебе надо? – чем юлить и ходить вокруг да около, уж лучше спросить прямо. Даже если ответ не понравится, зато будешь знать.

− Ничего, − он пожал плечами. – Ну, может, прогуляешься как-нибудь со мной после учебы? Покажу Карловград – там красиво. Зайдём в кафешку, мороженого поедим. Можем на Чертов мост сходить – прицепим к его перилам замочки на счастье, а ключи в Бурливу Праву бросим. Есть такое поверье − нужно сказать: «запираю свое счастье на замок, чтоб никто унести не смог», навесной замок на мосту закрыть, а ключи в реку бросить. Тогда черт, что живёт под мостом, будет счастье твоё стеречь. Все, кто впервые туда приходят, так делают: видела бы ты – там от перил живого места не осталось – все замками усыпано!

Я снова попятилась, пытаясь освободить руку.

− Да не бойся ты! Я не кусаюсь! Ну, может, чуть-чуть, − засмеялся Кристоф, подтягивая меня к себе. Я забилась, пытаясь освободиться, но неумолимо оказалась прижатой к его груди. – Пропусти дядьку, − прошептали мне в макушку, а потом придавили ещё крепче. По тесному коридору мимо нас протолкался бочкообразный приземистый мужчина в черном драповом пальто, с небольшим чемоданом в руках. Он заглядывал в окошки купе – видно, искал свободное место.

− Молодые люди, прошу прощения, − пробормотал он нам, и двинулся дальше, останавливаясь напротив купе.

− Лучше пойдём в буфет, − сказал Кристоф, отстраняясь. – А то придётся объясняться с друзьями раньше времени. Я тебе тоже кофе куплю, или чего там захочешь.

Сейчас я не стала с ним спорить – дверь в купе уже начала отворяться. Пойду с этим блондином-шантажистом на прогулку? Не факт! Да не знаю, правда! Вроде дружелюбный, говорит красиво… Но это ведь он тогда насмехался надо мной в Цмянках, даже кольцо свое ужасное применил просто так! Не бывает, чтобы люди в одночасье менялись. Про письмо знает, про факультет – от отца, скорее всего. Но все равно, нечисто здесь что-то!

Буфет оказался в следующем вагоне – занимал он целое купе, такое же как наше, только оборудованное барной стойкой и шкафчиками с конфетами и шоколадом. На прилавке, возле большой электрической кофеварки, стояло блюдо со штруделем, начинённым яблоками, орехами и ягодами, там же с другого бока горкой выложили кнедлики⁹ с фруктовой начинкой – всё это было накрыто прозрачным стеклянным колпаком. На отдельной тарелке лежали калачи с маком. Да, это вам не кондитерская пани Команской, где разбегаются глаза…

− Негусто, − вторил моим мыслям Кристоф. – Сделайте нам пожалуйста два кофе со сливками, один с малиновым сиропом… Ты будешь кофе?

Я, засмотревшись на кофеварку, над которой тут же принялась колдовать дородная буфетчица средних лет, не сразу поняла, что спрашивают меня.

− Э-э-э… Да, со сливками, пожалуйста. И сахаром – две ложечки.

Буфетчица молча положила передо мной несколько свернутых фунтиком бумажек, похожих на конфеты. Я с удивлением уставилась на них.

− Сахар, − пояснил Кристоф. – Ты смешная. У вас в кафе разве его не дают?

− Дают, − разозлилась я. – В сахарнице!

Он не ответил, продолжая насмешливо разглядывать меня, будто забавное животное в зоопарке.

− Не желаете ли штрудель к кофе? – спросила буфетчица, ставя перед нами три разноцветных бумажных стакана со сливочной шапкой. – Испекли всего пару часов назад, очень вкусный.

− Хорошо, давайте, − блондин наконец отвлекся от меня. – У вас тут можно посидеть? Неохота расплескать напитки по всему вагону.

Буфетчица отодвинула от стенки две круглые табуретки, установила небольшой откидной столик и с улыбкой сказала:

− Располагайтесь, пожалуйста.

Кристоф расплатился, и мы уселись за столик. Он отставил стакан с кофе для Дороты подальше к стенке и пододвинул мне одну из тарелочек со штруделем:

− Угощайся.

Вот удивительное дело! В купе, до встречи с ним, уже хотелось есть – думала даже в сумку с припасами лезть. А сейчас, когда он следит за каждым моим движением, кусок не идет в горло − не подавиться бы! Парень отпил из своего стакана, попробовал штрудель и снова уставился на меня.

− Чего ты не ешь? Вполне сносно. Конечно, он не такой, как в «Золотом гусаке», что на улице Алхимиков… Ай, ты же не была в Карловграде! Ничего, и туда тебя свожу. Ешь, не стесняйся, и кофе пей, а то остынет.

Я сделала глоток – кофе и вправду вкусный − а потом всё же решилась спросить:

− Зачем ты это делаешь?

− Что? – усмехнулся он. – Угощаю кофе с пирогом?

− Нет… Да! Это тоже. Ты же меня тогда… − я хотела напомнить об инциденте с кольцом, но вовремя остановилась. Кристоф, похоже и так понял, потому что выразительно указал глазами на буфетчицу, присевшую за стойкой, и легонько покачал головой.

− Может, ты мне понравилась, − на его губах, словно приклеенная, застыла улыбка, а вот глаза совсем не смеялись.

Сердце пропустило удар. Впервые парень говорит мне такое… Как же хочется поверить! Но ведь это невозможно! И тут произошло то, чего я уж никак не ожидала: блондин тактично отвел глаза и занялся кофе с пирогом, больше не произнося ни слова. Быстро управившись, он поднялся, забрал Доротин стакан, коротко сказал: «Я буду в купе», и просто вышел.

Я не стала торопиться, допивая напиток.

− Эх, повезло тебе, девонька! – сказала буфетчица, когда я собралась уходить. – Такой парень «клинья подбивает»! Красивый, не жадный! Хватай его и держись, руками и ногами.

Да, уж! Много она знает! Но ругаться не хотелось − оставалось просто поблагодарить и выйти.

В купе Дорота продолжала читать книгу, потягивая напиток из знакомого стакана. Кристофа не было. Вит, увидев меня, встрепенулся.

− Ты где пропала? Очередь что ли?

− В буфет решила заглянуть, − не умею я ему врать. Да, в принципе не умею! Вечно из-за этого попадало: что от бабушки, что в школе… − Там кофе хороший дают.

− Чего мне не взяла? – тут же напустился друг. – Я бы о тебе точно не забыл!

Дорота коротко стрельнула в меня взглядом, и тут же вновь спряталась за книгу.

− Не знаю, − если честно, даже не подумала как-то.

− Ладно. Пойду сам возьму. Может тебе взять что-нибудь? – спросил он у Дороты. Та улыбнулась ему, опять искоса посмотрела в мою сторону. Да пожалуйста! Больно надо! Друг ещё называется! Стоит замаячить перед носом симпатичной мордашке, как Агнешка тут же отодвигается в сторону!

− Да, бутылочку воды пожалуйста! – опять этот приторный тон.

− Хорошо! – Вит вышел и даже не взглянул в мою сторону – вот гад!

Чтобы успокоиться, я опять вытянула Беату из корзины, куда она спряталась, видимо, пока меня не было. Некоторые ведьмы умеют мысленно разговаривать с коргорушами. У меня никогда не выходило. Бабушка говорила, что так бывает. Пока основная сила ведьмы спит, они с помощником могут разговаривать только обычно. Как же хотелось рассказать ей обо всем и посоветоваться! Кошка подставляла голову под поглаживания, но я видела, что ей есть что сказать – уж очень внимательно она заглядывала мне в глаза. Может, в тамбур выйти? Ладно, потерпим до первой возможности.

− Давно ты с Витом встречаешься? – я не сразу узнала голос Дороты – без сладких нот он звучал обычно.

− С пяти лет, − не смогла отказать себе в удовольствии немного подразнить попутчицу. − Не встречаюсь на самом деле. Мы дружим.

− Странно, − протянула она, не поясняя.

− Почему странно? – уязвлённо спросила я. – Мы вместе росли, в одном классе учились…

− Тогда ясно, почему он столько о тебе говорит.

Теперь я совсем растерялась, не зная что ответить. Как ни удивительно, положение спас, вернувшийся Кристоф. Он поставил на стол большую бутылку «Кисловецкой», и вновь усевшись рядом со мной провозгласил:

− Девушки, пить хотите?

− Спасибо, мне принесут! – едко ответила Дорота.

Я просто покачала головой.

− Ладно, как захотите, наливайте себе, − он откинулся в кресле, скрестил руки на груди и прикрыл глаза.

Беата у меня на руках расплылась большой белой кляксой – теперь кошка спала на самом деле, а не притворялась. Не желая её тревожить, я тоже оперлась на спинку сидения и стала смотреть в окно. Мерные покачивания, стук колёс и теплая пушистая «подушечка» на коленях позволили немного расслабиться, в душе разлилось умиротворение. Даже близость Кристофа и явно невзлюбившей меня Дороты перестали волновать.

− Эй, соня! Ты всю дорогу проспала! – кто-то легонько постукивал меня пальцем по носу.

− Ну, Вит! Прекрати! – пробормотала я, отмахиваясь. Руку поймали, легонько сжали, не отпуская. Вдруг мне в колени впились чьи-то когти. Да что они, сговорились что ли? Я открыла глаза: Беата с очень разозлённой мордочкой стояла на всех четырёх лапах – у неё явно было что мне сказать. – Больно же! Хватит! Что на тебя нашло?

И только тут поняла, что уютно устроила голову на плече… Кристофа Дворжака! Он же без всякого стеснения держит меня за руку и смотрит, так… будто звезду с неба поймал!.. Впрочем, Вит и Дорота, забывшая о книге, тоже смотрят на меня, только с одинаково недовольным выражением на лицах. Конечно, я немедленно отпрянула, чуть не сбросив Беату на пол. Интересно, долго я так проспала? Как стыдно!