В это осеннее утро Аиша Лоран проснулась раньше обычного. Будильник на ее мобильном молчал, и она быстро схватила его, испугавшись, что проспала. Хоть был еще почти час до сигнала, она бодро поднялась с постели и распахнула шторы, пропуская золотистые утренние лучи в свою маленькую комнату в общежитии. У нее сегодня был очень важный день – она начинала работу в колледже Стефана Малларме. Ее детская мечта, взлелеянная матерью, сбылась – она стала преподавателем английского языка и литературы. Имея диплом на руках, она не боялась проблем с трудоустройством, потому что всех выпускников отправляли работать в государственные школы по распределению. Единственным минусом такой системы была невозможность выбрать не только конкретное учебное заведение, но даже регион, и нужно было ехать туда, куда отправят.

Аише повезло – один из престижных колледжей Марселя предложил вакансию, пообещав не только рабочее место с нормальной зарплатой, а также комнату в общежитии. Это даже была не комната, а маленькая квартирка с собственной ванной и небольшой кухонькой. Комната была обставлена очень скромно: кровать с тумбочкой, стенной шкаф, компьютерный стол и лампа на нем. В кухне и ванной было также, чистота и минимум необходимых вещей. Исключение составляли только ее книги. Их было много, они не помещались на полках, прибитых к стене, поэтому возвышались на компьютерном столе и даже лежали на подоконнике.

Несмотря на слегка спартанские условия, Аиша была на седьмом небе, когда узнала, что ей выпал этот крупнейший порт Средиземноморья, сердце Прованса. А вот бабушка ее удивила – она была категорически против, чтобы внучка туда уезжала. Хотя до того, как стало известно место ее распределения, была спокойна, лишь давала наставления, как вести себя, как сдерживать свой темперамент. Казалось, что именно название «Марсель» чрезвычайно взволновало и расстроило бабушку, и Аиша не понимала почему. Ведь в детстве мама с бабушкой вместо сказок рассказывали бесконечные истории из их жизни в Мариньяне, пригороде Марселя. Эти рассказы, как и сам регион, пестрели яркими красками, словно были пропитаны лучами средиземноморского солнца, солеными брызгами теплого моря и пряным запахом лавандовых полей. При одном упоминании о Провансе, у Аиши перед глазами в первую очередь всплывала именно картина с бескрайними сиреневыми полями вокруг небольших деревень, которую так часто ей рисовали мама с бабушкой. Было видно, что они очень любили этот город и скучали по этим местам, но почему-то не хотели ни сознаться в этом, ни вернуться туда.

Сегодня Аиша готовилась особенно тщательно. Приняв душ, она рассматривала свое отражение в зеркале. Одним из требований работодателя были строгий дрескод и неброский макияж. Вот только как быть, если яркие серо-зеленые глаза миндалевидной формы обрамляют длинные изогнутые черные от природы ресницы, пухлые губы алеют и без помады, а смуглая бархатистая кожа имеет такой ровный тон, словно над нею поворожил опытный визажист? Такой яркой внешностью Аиша была обязана своему наполовину арабскому происхождению. И хоть она родилась и прожила всю свою жизнь во Франции, арабская кровь сказывалась не только в яркой внешности, но и во вспыльчивом характере и горячем нраве. Бабушка ей постоянно говорила: «Ты сначала хорошенько подумай, а потом делай. Не поступай сгоряча, чтобы потом не сожалеть». Но упрямая внучка продолжала упорно наступать на одни и те же грабли, открыто высказывая то, что у нее на уме, и действуя по велению сердца.

Аиша расчесала свои густые темно-каштановые волосы, которые крупными волнами спускались почти до талии, и заплела их в свободную косу. Затем надела светло-кремовую блузку с рукавами до локтя и темно-кофейные брюки классического кроя. Удобные бежевые туфли на невысоком каблуке закончили образ. Шкатулка с украшениями сегодня осталась закрытой, ее любимые браслеты и длинные серьги будут ждать своего выхода в нерабочий день. Она уже направилась было к столу, где оставила конспекты необходимые для сегодняшних занятий, но вдруг ее рука инстинктивно ощупала шею. Обнаружив только голую кожу, она спешно пересекла комнату, подошла к шкатулке на тумбочке и достала оттуда мамин серебряный кулон в виде птички колибри, украшенной мелкими камешками, переливающимися разными цветами. Аиша застегнула цепочку на шее и, чувствуя прикосновение металла к коже, произнесла своему отражению в зеркале:

– Видела бы сейчас меня мама. Уверена, она бы гордилась мной.

Как всегда мысли о маме потянули за собой воспоминания о ее болезни и раннем уходе. Аиша помнила все до мелочей, словно это произошло вчера. Она помнила, как ее словно в каком-то ступоре вывели из палаты, усадили на стул, где она сидела, не двигаясь, словно каменное изваяние. Она не плакала, хоть и понимала, что мамы больше нет. Как в замедленной съемке она видела, как по больничному коридору, так быстро, как только позволяли старые ноги, к ней спешила ее бабушка. Аиша увидела, что она плакала. «Внученька», – прорыдала она и сгребла ее в неловкие объятья. Даже сейчас Аиша помнила эти неуклюжие объятья и то, как что-то трескалось и ломалось у нее внутри.

Бабушка стала тогда единственным родным человеком. Отца Аиша не знала. У мамы сохранилась лишь одна фотография, где она была вместе с темноволосым и темноглазым мужчиной в широком светлом бурнусе. Мама о нем много не рассказывала, лишь то, что его звали Камаль, что он был замечательным, добрым и любящим, а еще он спас маме жизнь.

После смерти мамы бабушка положила все силы на то, чтобы ее единственная внучка ни в чем не нуждалась, получила хорошее образование и в будущем ни от кого не зависела. Аиша мечтала, что когда-нибудь она перевезет бабушку назад, в ее любимый Мариньян и обеспечит ей достойную старость, а для этого нужно было проявить себя с лучшей стороны в колледже, чтобы с ней подписали договор больше чем на один год. Кроме этого, ее диплом был пока только первой ступенькой ее карьеры, она планировала обучение в аспирантуре в Лионской высшей школе гуманитарных наук.

«Интересно, как бы Анатоль отреагировал на мои мечты и планы? – пронеслось у нее в голове. – Отъезд в Марсель ему бы точно не понравился».

Анатоль был ее парнем, они начали дружить еще в школе, и постепенно дружба переросла во что-то большее. Бабушка просто обожала его и мечтала, чтобы внучка однажды вышла за него замуж. Она утверждала, что только ему под силу обуздать ее взрывной характер и крутой нрав. Аиша тоже его любила. А как такого можно было не любить? Красивый, с открытым лицом, голубоглазый с темными волнистыми волосами, с подтянутой фигурой и широкими плечами. По нему сходили с ума почти все девчонки в школе. Хоть он был старше всего на три года, но отличался какой-то жизненной мудростью и уравновешенностью. С ним было спокойно, тепло и уютно, как в объятьях своего любимого пледа.

Несмотря на юный возраст, у Анатоля были довольно зрелые жизненные принципы, которые некоторые мужчины не могли воспитать в себе до старости. Он считал, что мужчина должен взять решение жизненных трудностей на себя, в его обязанность входит забота об обеспечении дома и семьи, украшением которой должна быть женщина. Он не разделял мечты Аишы об успешной карьере и с удовольствием не отпустил бы ее в университет. В этом вопросе у них нашла коса на камень, и это была почти единственная причина их ссор и размолвок, из которых ей пока удавалось выходить победительницей, отстаивая свои стремления.

Чтобы обеспечить их будущую семью, Анатоль пошел служить по контракту в миротворческую армию, хоть Аиша и была категорически против этого, и они поссорились перед самым его отъездом. И вот уже полгода от него не было никаких вестей: его телефонный номер упорно твердил, что абонент находится вне зоны действия сети, ни писем, ни сообщений ей не приходило. Она набралась смелости и обратилась в его часть, но там ничего вразумительного не ответили, лишь твердили, что эта информация секретна. А когда она начала настаивать, на ее звонки перестали отвечать.

Перед отъездом в Марсель Аиша попыталась хоть что-нибудь разузнать у матери Анатоля, но та ее недолюбливала и не захотела ничего сообщить. Аише оставалось лишь ждать, изнывая от тревоги. Бабушка пыталась ее успокоить, утверждая, что отсутствие новостей в этой ситуации лучше, ведь плохие вести быстро прилетают. Но это мало успокаивало. Именно это неведение и недовольные взгляды матери Анатоля увеличили ее желание покинуть родную деревушку Лубрессак. Сидеть в бездействии было не в ее натуре, а работа в незнакомом городе, обустройство быта могли бы помочь заглушить тревогу и отвлечь от грустных мыслей. Бабушка же не хотела ее отпускать, уговаривала поработать до приезда Анатоля в их деревенской школе.

Аиша любила красоту Лубрессака, который располагался на выступе высокого холма, откуда открывался прекрасный панорамный вид на долину Дордонь и окружающие замки. Ей казалось, что у них в деревне просыпалось ощущение иного времени и пространства. Время, словно, остановилось где-то в районе Средних веков. Очаровательные домики, построенные из неровного камня медового цвета, заостренные крыши, покрытые красной черепицей, фасады, украшенные декоративными балкончиками и цветами, все это создавало тот неповторимый пейзаж, в который влюбляешься с первого взгляда. При этом деревня была мало известна среди туристов, поэтому на улицах не было праздно шатающихся чужаков, а все жители, казалось, знали друг друга, и были если не родственниками, так друзьями или кумовьями.

Вот только среди этого очарования и великолепия было одно «но». Восточная внешность Аиши слишком бросалась в глаза на фоне коренных жителей – французов, а ее светлокожие сверстники не давали ей проходу. Обидные прозвища, нападки и насмешки начали ее преследовать еще с подросткового возраста. Везде по телевидению и в прессе твердят об особой французской толерантности и терпимости к другим нациям, наводнившим страну, но в Лубрессаке, наверное, об этом не слышали. Сколько было драк, сколько расцарапанных лиц за брошенные прозвища «Шахеризада» или «Одалиска». Однажды в одну из стычек вмешался Анатоль и так поставил на место обидчиков, что потом желающие ее зацепить десять раз думали, прежде чем решиться на это. А их отношения начались именно с этого дня.

Вот еще одно преимущество Марселя, который был, словно, большая бухта, о которую разбивались многочисленные волны иммигрантов, превращая французский город в смесь всевозможных культур и национальностей. Здесь, где количество выходцев из Северной Африки было наравне (а может и превышало) число коренных жителей, ее внешность не привлекала особого внимания. Хотя нет, мужчины любой расы провожали долгими взглядами ее стройную фигуру с длинными ногами, узкой талией и пышной грудью. Но она этого даже не замечала, обычно поглощенная своими мыслями и заботами.

Сейчас же она заставила себя разогнать те мысли, которые толпились у нее в голове, и переключила все свои силы на тот материал, который планировала рассказать учащимся. Она отбросила назад косу, подхватила сумочку и папку с бумагами и решительно направилась к выходу. Ее ждал впереди первый рабочий день.

Глава 2

Двор колледжа встретил Аишу шумом и весельем: учащиеся помладше носились друг за другом с громким смехом, а старшие, разбившись на группки что-то оживленно обсуждали. Она уверенно прошла в учительскую и поздоровалась с коллегами, с которыми познакомилась в день приема на работу. Две преподавательницы, молодые симпатичные девушки, Миррей и Камилла подошли к ней.

– Ну как, готова? – улыбнулась высокая худощавая шатенка Миррей. – Ты только не переживай, большая часть учащихся дисциплинированы, будут слушать, даже кое-что учить, стараться запоминать. Есть, правда, единицы…

– Но ты их сразу ставь на место, – продолжила бойкая пламенно-рыжая пухленькая Камилла. – Не позволяй сесть на голову.

Аиша лишь кивала в ответ. Пока она была дома, она ничего не боялась, а сейчас страх пробрался в душу, и теперь главным для нее было, чтобы голос предательски не начал дрожать. Нет, то, что разрасталось сейчас у нее внутри, это был даже не страх, а панический ужас. Она не узнавала саму себя. Где та Аиша, которая ничего и никого не боялась? Ведь она сама выбрала эту профессию и шла к этому. Представив, что сейчас на нее устремятся десятки глаз, что она может что-то забыть или перепутать, она невольно содрогнулась. Но отступать было поздно и неразумно, поэтому постаравшись взять себя в руки, она мысленно посчитала до десяти и обратно, как когда-то ее учил Анатоль.

Он всегда умел держать себя в руках, отличался удивительным спокойствием и уравновешенностью. Именно поэтому бабушка утверждала, что они идеальная пара, и что другой парень не выдержал бы ее взрывной характер и сбежал бы от нее на следующий день. Анатоль, словно поток ледяной воды, умел гасить вспышки ее гнева или раздражения и остужать пыл ее нрава. Как же сейчас ей его не хватало. Аиша глубже вздохнула и представила, что он стоит рядом с легкой улыбкой на губах и насмешливыми искорками в голубых, как безоблачное небо, глазах.

– Я и не думал, что ты такая трусиха! Кого испугалась? Учеников? Я не ожидал от тебя такого, Аиша Лоран.

Она улыбнулась своему видению и, тряхнув непокорными прядками, выбившимися из косы, решительно вышла из учительской. У нее было занятие в выпускном третьем классе, и она направилась в свою аудиторию пораньше. Ей нужно было спуститься на первый этаж и перейти в другое крыло здания. Но стоило ей оказаться на нижнем этаже, как вдруг под лестницей она увидела группу мальчишек. Там что-то происходило, но плотное кольцо подростков не позволяло ничего рассмотреть. Сначала Аиша хотела пройти мимо, не вмешиваясь, но девичий возглас остановил ее. Она решительно направилась под лестницу, и увиденное заставило ее завибрировать от гнева. Мальчишки, человек десять, ничего не замечая вокруг, полукольцом окружили девочку-арабку, которая вжалась в стену и прикрывала ладонями голову. А один из юнцов пытался примерить на себя ее хиджаб, скорее всего, им же и сорванный. Девочка молчала, только в глазах читался немой призыв о помощи.

Перед глазами Аиши встала картина из прошлого. Эта ситуация повторяла происшествие из ее собственного детства, только тогда мальчишки, словившие ее недалеко от школы, наоборот пытались намотать ей на голову шарф и прикрыть лицо. Кровь ударила ей в голову, обычно яркие серо-зеленые глаза потемнели, как летнее небо перед грозой. Вспышка гнева прошла сквозь нее, как электрический разряд, и Аиша, оставив свои бумаги прямо на нижней ступеньке лестницы, решительно направилась к обидчикам.

– Что вы делаете? Сейчас же прекратите! – попыталась она вразумить подростков.

Но они, казалось, ее не услышали. Только двое из них оглянулись с боязливым видом, но отойти полностью от толпы так и не решились, лишь сделали пару робких шагов назад и застыли в нерешительности. Тем временем мальчишка с хиджабом прикрыл тканью лицо до глаз и извивался, изображая танец живота, вызывая дружный хохот окружающих. Аиша забыла о том, кто она и где находится.

– По-моему этот фасон тебе не идет, – она решительно разомкнула кольцо мальчишек и отобрала хиджаб у заводилы. – Мужчины это не носят.

Может, если бы он извинился, или хотя бы смутился, она бы на этом остановилась. Но юнец смотрел на нее с вызывающей ухмылкой, чем окончательно ее разозлил. Она измерила его ледяным взглядом и с улыбкой добавила:

– Хотя ты – не мужчина. Настоящие мужчины никогда не ведут себя подобным образом с девушками. Позволь тогда мне помочь тебе это примерить, я видела, что у тебя не получилось надеть этот платок.

Она подошла вплотную к оторопевшему подростку и ловко надела ему на голову шарф. Юнец не сопротивлялся, он явно не ожидал таких действий от педагога. В толпе сначала раздались отдельные сдавленные смешки. Тогда Аиша с улыбкой произнесла:

– Симпатяга! Тебе действительно идет!

Тут уж все разразились дружным хохотом. Лицо мальчишки по цвету стало подобно вареному раку, ехидная ухмылка исчезла. Он со злостью сорвал хиджаб, швырнув его на пол, растолкал смеющихся товарищей и умчался прочь. Видя решительный настрой Аиши и опасаясь, как бы и на них не примерили этот злополучный шарф, подростки тоже поспешили убраться вслед за своим заводилой.

Аиша подняла хиджаб и протянула его девушке.

– Спасибо, – сказала та сквозь слезы. – Но, наверное, зря вы это сделали.

Вспышка гнева у Аиши угасла и она, трезво оценив свой поступок, в душе ругала себя за то, что не смогла выйти из ситуации как педагог, повела себя слишком жестко с подростком, не подумав о последствиях. Ее поведение было жестоким и не профессиональным. Пока она пыталась заглушить угрызения совести, девушка, надев хиджаб, продолжила:

– Вы, наверное, не знаете кто этот парень. Это Рене Ризани. И он все равно не оставит меня в покое, а после этого случая будет только хуже.

– А почему ты не пожалуешься на него, – удивилась Аиша. – Пусть вызовут его родителей в школу, преподаватели или директор могут с ним побеседовать.

– Никто этого не сделает, – покачала головой девушка. – Вы знаете, чей он племянник? Его все в колледже боятся, даже учителя.

Девушка, еще раз поблагодарив, также поспешила на урок. А Аиша, подняв оставленные бумаги, направилась в свою аудиторию, на ходу обдумывая миф о французской толерантности и коря себя за импульсивное поведение. Уже войдя в класс, она вынырнула из грустных размышлений и снова попыталась настроиться на тему занятия, но неприятный осадок от происшедшего остался в душе.

Когда начался урок, все волновавшие ее проблемы отошли на второй план. Аиша совладала со своим внутренним страхом и сейчас мысленно смеялась над собой. Занятие приближалось к середине. Класс действительно оказался спокойным, учащиеся внимательно слушали и старались участвовать в дискуссии, которую она попыталась поднять, рассказывая о творчестве Вальтера Скотта.

Внезапно дверь распахнулась, и в класс вошел парень, на которого она примеряла хиджаб.

– Извините, – начал было он, но увидев, кто перед ним, опустил голову и с угрюмым видом хотел пройти на свое место.

– Подождите, месье, – остановила его Аиша. – Вы опоздали. Нужно извиниться за опоздание и попросить разрешение войти.

Класс притих, все без исключения не отводили от них глаз. Мальчишка вскинул подбородок и испепелял ее ненавидящим взглядом.

– Я сказал «извините», – бросил он и попытался продолжить свой путь.

Аиша, помня свою сегодняшнюю вспышку гнева, решила не заострять снова конфликт. Она сжала кулаки и по методу Анатоля мысленно посчитала до десяти.

– Хорошо, месье Ризани. Вы можете занять свое место, – произнесла она ровным спокойным голосом. – Но впредь, пожалуйста, запомните – я никому не позволяю входить в класс, после того как урок уже начался.

Он ничего не ответил, а она продолжила занятие. Но атмосфера в классе изменилась. Девушки начали поправлять прически, некоторые даже попытались достать зеркальца, при этом бросая исподтишка взгляды на вновь прибывшего. А мальчишки за соседними партами придвинулись к нему ближе и начали переговариваться.

Аиша несколько раз демонстративно замолчала в ожидании тишины, прервав объяснение, но это возымело действие всего на пару минут. После чего разговоры продолжались. Потом стало еще хуже – каждую сказанную ею фразу, Рене сопровождал комментарием, который вызывал смешки его соседей. Она чувствовала, что начинает внутренне напрягаться, но все еще сдерживала себя и делала замечания ровным спокойным тоном. Но у любого терпения, даже ангельского, наступает предел. Такой точкой стала фраза Рене Ризани, произнесенная шепотом, но достаточно громко, чтобы ее могли услышать все учащиеся класса и Аиша в том числе.

– А я и не знал, что у нас ввели новый предмет, – с язвительной улыбкой произнес Рене, подмигивая соседу по парте. – Теперь вместо классической английской литературы будем слушать сказки Шахеризады. Надеюсь, нас хоть танцу живота не станут учить.

В душе Аиши произошел взрыв: педагогическая этика столкнулась со всеми обидами детства и проиграла, разлетелась на мелкие осколки.

– Месье Ризани, я прошу вас собрать свои вещи и покинуть класс. А на следующее занятие Вы придете только после того, как я побеседую с вашим отцом, и он вас научит, как нужно себя вести не только на занятиях, но и с девушками. Думаю, в вашем возрасте уже пора это знать.

Весь класс притих, ученики переводили взгляд с Аиши на Рене. Подросток нехотя поднялся и, набросив рюкзак на плечо, мрачно произнес:

– Не дождетесь. Мой отец не придет. А вы пожалеете, что выгнали меня с занятия.

– А я уверена, что вашему отцу не безразлично, кто вырастет из его сына, – продолжала Аиша ледяным тоном. – Но если вдруг у него нет времени, тогда я не против побеседовать с вашей мамой. Надеюсь, она не так занята и сможет найти время прийти в колледж. Иначе я не позволю вам присутствовать на моих занятиях.

Рене бросил на нее мрачный взгляд, в котором плескалось столько ненависти, которая могла убить наповал.

– Долго придется ждать, – со злостью произнес он, вышел из класса и громко хлопнул дверью.

В классе воцарилась гробовая тишина, и Аиша могла спокойно продолжить объяснения. Вот только с таким же успехом она могла читать лекцию в пустой аудитории. Все без исключения ученики сидели молча, опустив головы, и если и отвечали на ее вопросы, то односложно, демонстрируя всем своим видом нежелание участвовать в дискуссии. Да уж, первый рабочий день не задался! И свалился же этот наглец Ризани на ее голову!