Читать книгу: «Одержимость мажора», страница 2

Я не была наивной дурочкой и прекрасно осознавала, как выгляжу, и в большинстве случаев моя яркая внешность, доставшаяся мне от мамы, приносила мне одни неприятности. Люди редко воспринимали меня всерьез, ведь образ кукольной девочки мало кому внушал доверие. Меня считали ветреной фитоняшкой, коей я совершенно не являлась, и даже то, что я практически не красилась, не считая блеска для губ, так как они вечно сохли и трескались, не спасало ситуацию.

Даже мои яркие блондинистые волосы люди принимали за ненатуральные, хотя мне бы и в жизни не пришло в голову красить их в восемнадцать. В общем, все мои попытки выглядеть проще ничего не давали. Так что да – я знала, какое впечатление произвожу на окружающих. Также я знала, что найти спонсора, как изъяснился Мирзоев, с моей внешностью не проблема, только вот я никогда не паду так низко. Руки-ноги, слава богу, есть, и заработать денег для своей семьи я смогу, не продавая свою честь и достоинство.

– Чего ты насупилась? – продолжая нервировать меня своим темным взглядом, спрашивает Халид. – Хочешь есть? Или в туалет?

– Закажешь доставку из ресторана, если хочу? – язвлю я, пытаясь скрыть смущение. Что делать, если я действительно захочу писать? Тут же одно небольшое пространство! А если он захочет? Фи! Даже думать об этом не хочу!

– Чего ты задергалась? Я просто спросил, – осекает меня этот грубиян, глядя с неприязненным выражением и этим вечным превосходством, которое меня бесит.

– Задергаешься тут, – недовольно бурчу под нос, потирая лодыжку.

– Болит? – сразу обращает внимание на этот жест Халид.

– Не твое дело!

– Хватит грубить! – пугая меня, вцепляется он в мой локоть, подтягивая к себе и буравя своими чернющими глазами. – Нормально разговаривать не можешь? Неизвестно, сколько нам тут еще сидеть. Я не собираюсь терпеть твои выходки.

– Так и не терпи, – выдергиваю я руку из его крепко стиснутых пальцев, потирая уже ее. – Можешь отойти на расстояние и сидеть в другом месте, – предлагаю, в самом деле желая, чтобы он отошел. Его присутствие нервирует, давит. Лучше мне остаться одной.

– Перестань, – практически по слогам проговаривает Мирзоев, – не усложняй всё. На лучше поешь, может, чуть подобреешь, – достав из рюкзака злаковый батончик, протягивает его мне.

И я бы отказалась, фыркнула и отвернулась от предложенного лакомства, но мой желудок слишком громко дает о себе знать, выдавая меня с головой. Утробное урчание проносится по пещере.

– А ты сам? У тебя есть еще? – интересуюсь из вежливости. Не хочу оставлять его голодным, съедать последние припасы. Кто знает, насколько мы тут застряли. Да и вдруг попрекать будет, я прекрасно знаю, как ревностно он относится к своим вещам.

– У меня их несколько, еще вода, – достает он второй батончик, а также бутылку минеральной воды.

Начинаем тихо пережевывать пищу, шелестя фантиками, в тишине пещеры отчетливо слышен каждый звук. Где-то капает вода. И я понимаю, что, если захочу в туалет и пойду в укромное местечко, точно так же будет всё слышно. Засада. Нарочно не придумаешь. Может, не пить? Так я продержусь дольше.

Как назло, Мирзоев, выпив порцию воды, протягивает мне бутылку.

Так странно. Он преследовал меня своими взглядами, я всячески его избегала, дурацкие споры из-за его драгоценной рубашки, и вот мы сидим вместе на каменном полу, делим еду и питье. То, что должно объединять, наоборот, увеличивает между нами пропасть. Почему? Да потому что я отчаянно хочу избавиться от его присутствия рядом. Физически не хочу с ним находиться в одном помещении. Он странный. Непохожий на других. Обращает внимание на такие вещи, до которых другим нет дела.

Он богатый, считающий, что ему всё дозволено, живущий по собственным принципам. Прикрываю глаза и мысленно веду отсчет минутам наедине с ним.

Поскорее бы нас нашли, божечки, пусть нас поскорее вытащат отсюда.

Глава 4

Ника

– Эй! Просыпайся! – выдергивает меня из сна настойчивый голос, и я, сев рывком, оглядываюсь вокруг, не сразу понимая, в чем дело. Осознание приходит, когда вижу склоненного надо мной Мирзоева. Потом понимаю, что откуда-то доносится свет. – Кричи что есть мочи! – приказывает мне мажор, словно прочтя мои мысли.

– Это…

– Люди моего отца, – уверенно кивает он, поднимаясь и начиная звать на помощь.

– Мы здесь! – ору я в поддержку, с колотящимся сердцем, боясь, что нас пропустят. В фильмах именно так всё и происходило. Герои думают, что их нашли, а спасатели идут мимо прямо у них перед носом.

– Помогите! – перехожу на ультразвук от страха того, что всё будет именно так. Я просто не выдержу наедине с Мирзоевым еще день! – Спас-и-и-и-и-т-е-е-е-е!

– Господи, ты меня оглушишь! – возмущается Халид, но я не обращаю никакого внимания на его слова, продолжая оглушительно визжать, пусть спасатели не различат мои слова, главное, чтобы они хоть что-то услышали и вытащили нас!

Правда, когда выясняется, что мы услышаны, мы уже сталкиваемся с другой проблемой: нас не могут вытащить! Та группа, что нас ищет, оказывается неподготовленной к тому, что нужно будет вытаскивать кого-то из глубины пещеры, а разбирать камни у другого входа слишком рискованно в темноте ночи.

– Супер! – истерю я, когда всё это становится понятным. – Смотрю, люди твоего отца те еще спецы…

– Скажи спасибо, что нас вообще нашли! Нам просто нужно подождать, пока принесут трос, чего ты завелась? – сел себе спокойно в углу этот придурошный, лакомясь сброшенным бутербродом. – Лучше иди и ешь.

– Я такое не ем, – ворочу я нос, с отвращением думая о несчастной судьбе той рыбы, которую он с таким аппетитом пожирает.

– Это какое такое?

Даже несмотря на полутьму, могу сказать, что он хмурится.

– Бутерброд с красной рыбой? Это тебе не твоя привычная килька, – вставляет унизительно.

– Я, в отличие от тебя, не ем бедных живых существ! И не важно, дорогие они или дешевые!

– О, господи! Скажи, что ты сейчас пошутила! – стонет он, перестав даже жевать. – Не можешь же ты быть из этих!

– Из каких это этих? – с подозрением спрашиваю я, приосанившись. Что он еще там придумал, чтобы оскорбить меня?

– Из тех, кто несет полную чушь о защите планеты. Ты что, и вправду вегетарианка?!

– Почему из твоих уст это звучит ругательством?! – возмущаюсь я, не понимая, в чем его проблема.

– В том, что это глупо! Не съешь ты, съест кто-нибудь другой! Кого ты защитишь? Реально думаешь, что из-за такой кучки, как вы, убитых и словленных кусков мяса станет меньше?

– Какой же ты гадкий! – морщусь я от его слов.

– Правдивый. Человеку нужно мясо.

– Неправда! Я прекрасно обхожусь без него!

– Хочешь, докажу? Если я прикажу спасателям убраться, кинув перед этим мешок исключительно с мясным набором продуктов, ты продержишься не больше пары дней…

– Это что за фильмов ужасов ты насмотрелся?! – пугаюсь я. – Не нужно мне ничего доказывать! Оставь меня и мое вегетарианство в покое, псих! – вскакиваю я с места. Этот придурок ведь действительно может так поступить! Кто знает, что у этих богатеньких мальчиков на уме?

– Как знаешь, – вмиг успокоившись и потеряв запал, возвращается он к еде. – Ты многое теряешь, вбив себе в голову эту чушь.

– Вот и радуйся, что тебе больше досталось, – отворачиваюсь я, начиная ходить по пещере. Терпение на исходе, а писать с каждой минутой хочется всё нестерпимее.

– Так ты только разгонишь лимфу и сильнее захочешь, – гаденько так ухмыляется сытый гад, поняв мою проблему.

– Ты можешь помолчать?

– На твоем месте я бы просто пописал, поверь мне, мои нежные чувства не будут ранены столь обыденным делом.

– Оно не такое и обыденное – в твоем присутствии! – поясняю четко, если этот дегенерат не понял сути моей проблемы.

Хождение по кругу мало помогает, и я уже просто не могу сдерживать естественные потребности организма. Сил нет терпеть.

– Не придавай этому такого значения, – фыркает мажор, вставая и отряхиваясь. – Так уж и быть, подам тебе пример, Губастая.

Он медленно и вальяжно проходит мимо меня, обдавая высокомерным взглядом, от него по-прежнему пахнет этим умопомрачительным ароматом богатства, несмотря на то, что мы уже провели тут долго времени. Любой другой бы уже давно стал потным и вонял на три километра, но у богатенького мажора из пор сочится «Гуччи», или какими там баснословно дорогими духами он душится.

Стоп! Как он меня назвал? Непроизвольно закусываю губу, краснея до кончиков ушей. Он что, заметил мои пухлые губы? Конечно заметил, раз олицетворяет меня с ними! Фу, что еще ожидать от мерзкого мажора?

Отворачиваюсь, потому что он, отойдя на небольшое расстояние, поворачивается ко мне спиной и просто начинает справлять нужду. Я всё слышу, ведь здесь господствует эхо. Это пещера, вообще-то. Щеки пунцовеют. Что же мне делать?

Хочу силой воли позабыть о своей проблеме, делаю всё возможное, стараюсь отвлечься, но она неумолимо напоминает о себе, да так сильно, что я готова позабыть о стыде и справить свои дела прямо тут.

– Вот и всё, – выходит он из-за моего плеча, посмеиваясь, – иди теперь ты. Пощажу твою скромность и отвернусь.

У меня просто не остается выбора, приходится прямо в присутствии этого гадкого мажора пойти в уголок и стащить штаны. Блаженство, которое я испытываю, не сравнить ни с чем. Портит всё только собственное воображение. Так и кажется, что Мирзоев тихо хихикает над моими мучениями.

– Стоило устраивать такой кипиш из-за ерунды? – встречает он меня едким вопросом. – Ты зря волнуешься. Вернее, не о том.

– Поясни, – передергиваю плечами, садясь на колени на каменный пол.

– После того как мы тут провели целую ночь, никто не подумает о том, как ты тут ела, умывалась или ходила в туалет, скорее, скажут, что мы с тобой переспали.

– Что?! – у меня чуть ли не волосы на голове шевелятся. – О чем ты?

– Готовься к сплетням. Скажут, что мы только этим тут и занимались.

– Если ты хотел меня так успокоить, то заметь – не получилось!

– Я? Успокаивать тебя? – заносчиво вздергивает подбородок. – Просто хочу, чтобы для тебя это не стало неожиданностью.

– А ты так гордишься этим, да? Что получишь еще одну девчонку в коллекцию?

– Не совсем, – странно смотрит на меня, пугая своим пронизывающим взглядом, – обычно я завожу отношения, мне не нравятся одноразовые связи. Это просто трата времени. Плюс я не могу знать, с кем до меня была эта девка, – морщится он, показывая высшую степень брезгливости.

Ну да. Это очень похоже на него. Тщательно выбирать девчонок для постели.

В отличие от его друга Ратмира, который тащит в койку всё, что обладает двумя стройными ногами и мало-мальски симпатичным личиком, Халид совсем другой. Я это подозревала, но как же мне не нравится, что мы с ним говорим про его подход к выбору девушек. Как мы вообще добрались до этой темы?! Мне не улыбается обсуждать его пассий и как он их для себя выбирает.

– Может, для тебя и проблема, что скажут люди, но меня это не волнует, – жму плечами, чтобы показать свое равнодушие, – я-то буду знать правду. Этого мне достаточно.

– Даже если родители узнают, это не будет проблемой?

– У меня только мама, и у нее нет времени думать о том, как я провожу свой досуг.

– Почему? – давит, выспрашивая, но кто он такой, чтобы я доверяла ему семейные секреты?

– Я разве тебя о твоей семье спрашиваю? Давай останемся просто незнакомцами, которым не повезло провести вместе одну ночь в пещере. Нам не надо обмениваться телефонами и поздравлять друг друга с праздниками. Мы друг другу никто.

***

Когда нас вытаскивают по очереди из пещеры, я испытываю такое облегчение, что чуть не падаю в обморок. Тело ослабевает, и я наконец даю волю слезам. Сижу и плачу как последняя слабачка, пока возятся с Мирзоевым.

– Чего это ты сырость развела? – подходит ко мне Халид, но разве ему понять мой страх? Мы ведь могли просто умереть там от обезвоживания!

Нас могли не спасти, и тогда мама с Сашкой… Даже думать об этом не хочется! Мама ни за что не справится сама! После того как отец нас бросил, я была ее единственной опорой.

– Черт! – раздается сверху, а потом меня бесцеремонно подхватывают на руки, несмотря на мой возмущенный писк. – Только истерики мне и не хватало.

– Халид Исламович, может, я… – один из «спасателей» резко замолкает, стоит только Мирзоеву бросить на него взгляд.

– Иди вперед и показывай дорогу, – не обращая внимания на мои попытки вырваться, приказывает он, идя бодрым шагом со мной на руках. – Так бы и сказала, что хочешь на руки, незачем было устраивать потоп, – к моему удивлению, шутит он, пока я как последняя дурочка продолжаю рыдать.

Мы почти доходим до лагеря, когда я наконец успокаиваюсь и требую его отпустить меня. Чувствую себя ужасно неловко из-за того, что расклеилась, но, к счастью, Мирзоев никак не комментирует мой срыв, молча опуская на землю. Правда, отстраняется не сразу. Смотрит на меня как-то странно, продолжая держать за талию и сканируя взглядом.

– Что? – вырывается невольно, тем самым приводя его в чувство.

– Ничего, идем, – отстраняется он, махнув в сторону виднеющихся огней.

Дальше мы идем молча, доходя до лагеря, где нас тут же окружают взволнованные ребята и Климентьев. На вопросы отвечает в основном Мирзоев, а я, увидев подругу, спешу ей навстречу, обнимая и успокаивая. Мадина ужасно взволнована и без конца повторяет, как она рада тому, что я отыскалась.

– Я чуть с ума не сошла! – не отпускает она меня, прижимая к себе. Потом к нам спешит Рида, которая также обнимает меня и успокаивается, видя, что я в порядке.

– Простите, девочки, я сама напугалась, – улыбаюсь я, радуясь тому, что у меня такие хорошие подруги.

– Что случилось, Ника? – с беспокойством на лице наседает на меня Мадина, отводя к костру, где в черных котелках готовят еду и кипятят воду для чая. – Мне так стыдно, что потеряла тебя! Я заметила почти сразу, что ты пропала, все бросились тебя искать, только потом стало ясно, что вместе с тобой пропал и Мирзоев.

Усаживаемся на длинное, отполированное частым на нем сидением бревно, подруга ни на минуту не выпускает мои пальцы из своих.

– Я хотела сделать хороший кадр для брата, – объясняю я, рассказывая, как мы вместе с Халидом провалились в пещеру, искали выход и в итоге заночевали там.

Девчонки охают, делая большие глаза, Рида подносит мне чай в жестяной чашке, я беру кружку и вдруг замечаю, что стала объектом пристального интереса. Все на меня смотрят без стеснения, стараются прислушиваться к тому, что я говорю. Всем любопытно, что случилось. Тоже мне, нашли приключение века!

– Хорошо, что всё позади! – выдыхает Рида, обнимая меня с одной стороны, с другой замыкает объятие Мадина. Мы просто тихо сидим, но я прямо-таки кожей чувствую взгляд. Пристальный взгляд, который буравит мою спину. Не сомневаюсь, кому он принадлежит. Но должна проверить. Осторожно поворачиваю голову назад.

Халид! Стоит вместе с командой спасателей, своим другом Ратмиром и руководителем нашего турпохода. На Климентьеве лица нет. Возможно, его уволят за то, что потерял студентов и своими силами не смог их найти, пришлось вызывать спасателей. Такое не скроешь, тем более вряд ли кто-то будет молчать…

Слухи… Вообще, я мало значения придаю тому, что обо мне говорят.

Но сейчас взгляды неприятно колют, слышу шепотки со всех сторон, мое имя, произнесенное вместе с именем Халида, нас связывают воедино из-за одной-единственной ночи, которую мы были вынуждены провести вместе.

Не понимаю, в чем беда! Мы не в девятнадцатом веке, он не покусился на мою честь, из-за чего его бы принудили на мне жениться. Так чего пялятся?

– Пойдем в палатку, – зовет Мадина, взяв с собой кружку с еще не остывшим чаем и миску с кашей. – Там тебе будет спокойнее есть.

– Какие дуры, – злится Рида, топающая за нами.

– О чем они говорят? – спрашиваю, стараясь не показывать интереса.

Мы заходим в палатку и устраиваемся поудобнее.

– Ой, не заморачивайся, – машет на меня рукой Рида, – они просто бредят. Типа Мирзоев поставил на тебе свое клеймо. Это Ратмир каждый день выбирает новую девку, а его друг предпочитает долгие отношения. Если какая-то девчонка оказалась в зоне его интереса, это надолго. Ну, так они говорят. Я сама не в курсе, – оправдывается подруга, смутившись.

– Да господи боже! Мы просто попали вместе в передрягу. Завтра даже и не посмотрим друг на друга! Придумают же, – закатываю глаза, – клеймо он поставил.

– Не обращай внимания. Просто они мечтают оказаться на твоем месте, вот и болтают, – сжимает мою руку Рида, пока я думаю о том, что только полная дурочка захочет застрять наедине с этим надутым мажором.

Глава 5

Ника

– Мама, успокойся и объясни, в чем дело? – спустя несколько дней после похода выпытываю я у тихонько плачущей в уголке мамы. Я только вернулась со смены в магазине, когда застала ее в таком состоянии.

– Ничего не случилось, в том-то и беда! Мы никогда не выберемся из этой дыры, Ника! Ты восемнадцатилетняя девушка, которая должна по вечерам гулять с друзьями, а не впахивать, пытаясь обеспечить нас! – всхлипывает она.

– Не говори глупости, мам! – обнимаю я ее за плечи, пытаясь приободрить. – Вот вылечим Сашку, и как заживем! Нам ведь главное – дождаться, пока я выучусь, а там работа и совершенно другие перспективы. Я ведь у тебя умная, – мечтаю я.

– У нас нет столько времени, Ника…

– Хватит думать о плохом! Мы что-нибудь придумаем! Благотворительный фонд ведь обещал оказать помощь, – напоминаю ей. – Ты просто устала, выбилась из сил, вот и расклеилась. Не думай о плохом. Мы вылечим Сашку и переедем из этой дыры, я тебе обещаю…

Маме наобещала, а сама всю ночь кручусь в кровати. На лечение брата нужно столько, сколько я в жизни не смогу заработать, работая на кассе в жалком магазине. Да и на те крохи, что мама зарабатывает, сдавая в тот же магазин выпечку собственного приготовления, тоже.

Я столько раз задавалась вопросом: почему именно мы? Почему именно моему брату не повезло родиться с таким диагнозом? И почему бог не дал нам возможности, чтобы исправить этот дефект позвоночника?

Все эти вопросы без ответов в очередной раз просто сводили меня с ума, пока под утро я не забылась беспокойным сном, чтобы проснуться и осознать, что я безбожно опоздала на первую пару.

***

– Опаздываешь? Я думал, зубрилам не положено.

Как назло, замечаю Мирзоева, сидящего на подоконнике прямо около нашей аудитории.

– Сам-то ты что тут делаешь? – ворчу в ответ, пребывая в отвратительном настроении. Мало того, что совершенно не выспалась, так еще и опоздала.

– Тебя жду. Держи, – протягивает мне новенький телефон, на который я безмолвно пялюсь, не понимая, зачем он мне его сует.

– Что это? – хмурюсь от своего предположения. Неужто мажор купил мне новый телефон взамен разбитого?

– Телефон, что же еще? Держи и не ной больше.

– Когда это я ныла?! – возмущаюсь я.

– А кто сопли развел в пещере? – приподнимает он бровь. – Будешь брать или как?

– Или, – бычусь я, заметив модель. Я прекрасно знала цену этому яблочному чуду техники. Мой стоил в десять раз дешевле.

– Что не так? Уж извини, желтенький чехол купишь сама, – язвит гаденыш.

– Он слишком дорогой. Мой телефон, конечно, разбил ты, и вполне справедливо, что купил новый. Но этот не соответствует цене, – объясняю я свое нежелание брать его презент.

– Думаешь, я бы купил дешевку? – явно оскорбляется он. – Перестань выкаблучиваться и бери, что дают!

– Не возьму! Сказала же, что он слишком дорогой! – стою я на своем, злясь на этого упрямого богача. Для него покупка телефона всё равно что купить семечки для меня.

Мирзоев легко спрыгивает с подоконника и подходит ко мне, его взгляд впивается в меня, отчего я столбенею, дыхание от волнения перехватывает, а горло забивается плотным комком, не дающим дышать.

Вообще, я не робкого десятка. И нет никаких причин бояться Халида, тем более в стенах университета, на виду у студентов, которые уже высыпали из аудиторий после окончания пары, он ничего мне не сделает, но я всё равно не могу избавиться от ощущения, что от него исходит опасность.

Интуиция меня не обманула. И я четко понимаю это, услышав его следующие слова.

– А ведь можно было сделать всё по-другому.

Мажор подходит вплотную, плевать он хотел на понятие личного пространства и личные границы, крылья носа раздуваются, губы поджаты, кожа натягивается на острых скулах. Он что, злится?!

Машинально отступаю назад, неловко качаясь на пятках и чуть не падая, но Халид ловит меня за запястья, не давая опрокинуться назад, и крепко прижимает к себе. Ощущение, будто я ударилась о камень. Мирзоев жесткий, как неживой, пугающе холодный. И вся его агрессия направлена на меня. Слова больше похожи на змеиное шипение, чем на речь человека.

– Ты его возьмешь, иначе пожалеешь.

– Что? – дернувшись, пытаюсь освободиться, но тщетно. Хватка слишком сильная. Железная просто. Настоящие кандалы!

– Надо было взять и не трепать мне нервы. Что ты тут устроила? Думала, я тебя уговаривать буду? Вечно от тебя одни проблемы, закидоны какие-то тупые.

– Я не возьму! Мне не нужны твои подачки богатенького мажора!

– Ты возьмешь, иначе завтра же проснешься с новым статусом.

– Да отпусти же! На нас смотрят! – резко наступив ему на ногу и испортив белоснежный кроссовок, в ужасе отпрыгиваю в сторону. Хочется сбежать, сердце колотится так быстро, что, боюсь, не выдержит и остановится. Но стою на месте, жду приговора, который уже читаю в наглых и прожигающих насквозь глазах мажора.

– Если будешь и дальше строить из себя непонятно что, будут не только смотреть, но и говорить. Скажут, что ты отлично развлекла меня в ту ночь в пещере, – угрожает он.

– Что? Ты не посмеешь распространять такие слухи! Зачем тебе это?! – не веря в то, что он говорит, спрашиваю дрожащим голосом.

Мадина предупреждала меня о таких парнях, говорила, чтобы я ни за что не связывалась с мажорами, но разве я виновата в том, что он делает со мной сейчас? Я никак его не провоцировала! Он сам придумал проблему из воздуха, руководствуясь какими-то непонятными мне мотивами.

– Не посмею? – склоняет голову вниз, изучая испачканную мною обувь, движения его замедляются, становятся нарочито небрежными, будто он мало придает значения тому, что говорит, но на деле он скорее кобра перед броском.

– Я имела в виду, что тебе это не нужно, зачем? – пытаюсь донести свою мысль и смягчить тон, понимая, что своей дерзостью могла его взбесить. Еще и его щепетильность насчет вещей. Как бы он не заставил меня вытирать его обувь на глазах у всех. Неприятный холодок пробегает по всему телу от одной только мысли о подобном унижении.

– Затем, чтобы преподать тебе урок, – поднимает голову и говорит тихо. Даже прислушиваться приходится. – Не стоило так относиться к моим подаркам от сердца. Я просто компенсировал разбитый телефон, мне это ничего не стоило, а ты плюнула мне в лицо, огрызалась, а все думают, ты хорошая, прилежная девочка с отличными отметками. Подпортить тебе репутацию не повредит.

Сердце? Да какое у него сердце?!

– Для тебя это игра, да? – трясясь от негодования, зло выговариваю ему. – Хочешь показать, какой ты всесильный, думаешь, что имеешь право учить меня чему-то. Ты ошибаешься, Халид, со мной этот номер не пройдет. Давай, попробуй сказать кому-то о том, что я была с тобой в ту ночь. Будет твое слово против моего.

– Уверена, что действительно хочешь проверить, кого послушают?

– Меня это не волнует! – отчаянно вру, надеясь, что он не раскусит мою ложь.

– Отлично, не говори потом, что не предупреждал, – разворачивается он и удаляется, а до меня наконец доходит, чем мне грозят его слова.

«Девочка-отличница, которую ставят всем в пример, развлекала Мирзоева в пещерах», – звучат насмешливые голоса в моей голове.

Черт, даже Мадины нет, чтобы дать совет! Почему подруга уехала на родину именно сейчас?! Что мне делать?! Я же не могу позволить Мирзоеву распространять эти грязные слухи обо мне! И телефон взять не могу! Кем я после этого буду? Мама всегда учила меня не брать того, чего не заработала, а такой дорогой телефон я точно не заработала. Да, мой телефон разбился по вине Халида, но он ведь не стоил сотку!

– Гадкий, гадкий мажор! – рычу я, кидаясь ему вслед и расталкивая толпу, что, как назло, собралась в коридоре. – Стой! – наконец увидев темноволосую макушку, кричу я, догоняя этого верзилу. – Не говори ничего, я согласна взять твой телефон! – преграждаю я ему путь.

– Делаешь мне одолжение? – приподнимает он высокомерно бровь, ужасно раздражая меня этим.

– Нет, – не зная, что сказать, но понимая, что мне не понравится то, что он произнесет дальше, лепечу я. – Что ты хочешь, в конце концов?! – не выдерживаю напряжения. – То бери, то не бери, определись для начала и…

– Держи, – протягивает телефон, не дав мне договорить. – Симку твою я, кстати, восстановил, так что можешь пользоваться, а не будешь, я узнаю, и тогда…

– Может, хватит уже угроз?! – выхватываю у него коробку. – Чертов шантажист! – рычу и разворачиваюсь на пятках, идя в нужную аудиторию и надеясь, что он и вторую пару прогуляет.

***

– Ого, новый телефон? – замечает Рида во время обеда. Они с мужем, как всегда, потащили меня в кафетерий через дорогу, не обратив внимания на мои возражения.

– Мирзоев купил взамен того, что разбил, – пряча взгляд, бормочу я.

– Вот и правильно, раз разбил, пусть компенсирует, – говорит Андрей, уплетая свой бургер, пока я копаюсь в салате.

– Он слишком дорогой, дороже, чем мой, я не хотела брать… – зачем-то начинаю я оправдываться.

– Что за глупости? Для него это копейки, еще бы он купил тебе дешевый! – восклицает Рида, но, поняв, что сказала, тут же покрывается краской стыда. – Я не имела в виду, что…

– Всё в порядке, Рид, я знаю, сколько стоил мой телефон, – успокаиваю я ее, зная, что она не имела в виду ничего плохого. – Для вас, ребята, такие траты, может, и в порядке вещей, но для меня это слишком. Как можно разбрасываться такими деньгами?

– Хмм… – задумывается Андрей. – Вот скажи: если кто-то попросит тебя о десяти рублях, тебе трудно будет дать их? Ты будешь мучиться из-за того, что осталась без них, отдав их тому, кто нуждался в тот момент?

– Нет, конечно, это же мелочь, на них даже жвачку не купишь! – удивляюсь я, не понимая, к чему он клонит.

– Для нас сто тысяч, как бы ужасно это ни звучало, соизмеримо тем десяти рублям, которые для тебя являются мелочью. И тот счет, за который ты каждый день так переживаешь…

– Андрей! – осекает Рида мужа, но тот продолжает:

– …ничего для нас не стоит, в отличие от тебя, которая работает несколько часов, чтобы заработать ту же сумму. Пора уже привыкнуть к этому и относиться проще, Ник. Если кто-то, у кого есть такая возможность, хочет угостить тебя обедом или сделать подарок, просто позволь ему это, не воспринимая как личное оскорбление.

– Не так-то просто чувствовать себя попрошайкой, – вздыхаю я.

– Ты разве что-то просишь? – не сдается Андрей. – Знаешь, я тебя понимаю, нелегко принимать деньги, когда привык в них нуждаться и выгрызать каждую копейку.

– Блин, ребята, я чувствую себя неблагодарной тварью, – стону я, сгорая со стыда. Они ведь от всего сердца, а я…

– Тогда ешь свой салат и забудь о чертовых деньгах!

Кивнув, я беру коробочку, что принес официант, и с благодарностью улыбаюсь Риде. Она всегда покупает моему брату его любимое пирожное, никогда не забывает порадовать его.