Читать книгу: «Своими глазами (сборник)», страница 6

Внутренняя политика

186. Темноватая большая комната, длинный стол, на широкой скамье с одной стороны, посредине, меж двух резных столбиков, поддерживающих потолок – на хозяйском месте – сидит Эйнар. Напротив, его место на другой скамье отделено со сторон высокими подлокотниками – Харальд. Женщины ставят еду и питье и выходят.

– Неприятный разговор, но нужный, – говорит Эйнар. – Бонды недовольны налогами. Мы договаривались, что ты не будешь повышать налоги, Харальд.

– Мне они платят меньше, чем заберут у них датчане, если опять придут сюда, – холодно отвечает Харальд.

– Можно забыть датчан, но нельзя забыть, что ты дал им слово, Харальд. Конунг должен держать слово.

– Слово конунга должно служить его делу. Слово может меняться, а дело остается одно: страна должна быть сильной.

– Помнишь ли ты, что из-за этого тебе и пришлось бежать двадцать лет назад, а дом твоего отца был сожжен?

– Я не привык забывать ничего.

– Еще. Родственники Магнуса не простят тебе, что ты похоронил его без почестей, подобающих конунгу.

– Клятвопреступнику, наказанному богами, не подобают почести.

Эйнар стукает по столу:

– Его род силен! И недовольные бонды тянутся к нему. Ты наживаешь врагов.

– Я привык к врагам. Почему это заботит тебя?

– Норвежцы привыкли к свободе. И готовы воевать за нее. Я обещал им свободу, когда мы помогли стать тебе конунгом, Харальд.

Помолчав, Эйнар произносит с подтекстом:

– Ты поистине бесстрашный человек, Харальд.

– Ты тоже бесстрашный человек, Эйнар.

Критическое молчание разряжается смехом: собеседники показывают, что оценили комплименты правильно.

– Выпьем, хозяин! Я думаю, что мы договоримся.

– Выпьем, конунг! Я тоже так думаю.

– Приезжай ко мне через два дня. Я должен все взвесить и обсудить со своими людьми. Серьезные решения нельзя принимать быстро.

Выпивают. Харальд уходит. Эйнар смотрит ему вслед и стискивает кулаки. Потом что-то шепчет и презрительно усмехается.

187. Рассвет. Десяток конных скачут в тумане. Спешиваются, треножат коней. Пробираются кустами. Занимают места за ветвями: сквозь листву виден большой дом на холме над речкой (камень, бревна, узкие окна под низкой крышей). Тихо во дворе дома. Люди в кустах натягивают тетивы на луки и проверяют стрелы.

188. Солнце встает. Еще десяток конных, в другом месте, треножит коней и поднимается по склону холма. За гребнем холма показывается невдалеке этот же дом, уже с другой стороны. Люди ложатся в траву, наблюдая, и раскладывают мечи и топоры рядом.

189. Утро. Корабль Эйнара поднимается по этой речке. Пристает напротив дома – это дом Харальда.

190. В доме уже идет хозяйственная жизнь: работники и слуги кормят скотину, носят дрова, выпускают на пастбище коров, женщины развешивают сушиться перины. Останавливают работу, смотрят из-под руки на прибывших. Некоторые торопливо входят в дом.

191. Четыре десятка вооруженных бондов вылезли с корабля и стоят на берегу – топоры, длинные рубахи из дубленой кожи, луки через плечо, оперенные тыльники стрел из колчанов. Эйнар, он без оружия, стоит впереди. Разговаривает о чем-то с высоким бондом (у этого на поясе меч). Кивают друг другу. После этого Эйнар в сопровождении пары бондов, оставляющих свое оружие в корабле, начинает подниматься к дому.

Дверь дома – главная, обращенная к берегу – открывается: выходит Харальд, без оружия и доспехов.

– Приветствую тебя, Эйнар! – останавливается Харальд у толстого короткого столба с круговыми желобками – коновязи. – Ты с людьми? Твои люди с оружием? Разве так мы договаривались?

– Сейчас мы обо всем договоримся, – Эйнар продолжает подниматься.

192. Лучники в кустах натягивают луки и досадливо кривятся: Харальд встал так, что столб заслоняет его. Выжидают наготове.

193. – Ты рано приехал. Наверное, плыл всю ночь? Но у меня уже готов завтрак. – Харальд кажется неуверенным, каким никогда не был.

– Это хорошо, – говорит Эйнар.

– Пусть твои люди подождут! Заходи в дом.

Эйнар усмехается, делает жест своим, двое остаются на месте, он продолжает подниматься один. Останавливается перед Харальдом:

– Я думаю, твой ответ готов, конунг? – он открыто усмехается.

– Я думаю, да. – Харальд смотрит на вооруженных внизу у корабля.

– Ты не сделаешь даже одного шага мне навстречу? – изображает задетое самолюбие Эйнар, косясь на кусты: понимая задержку, пытается выманить Харальда из-за некстати стоящего столба.

– Войдем, – приглашает Харальд, делая движение головой в сторону двери, оставленной открытой. – Я сам подержу тебе полотенце, пока ты помоешь руки.

– Хорошо. – Эйнар подходит рядом. – Я пойду следом за тобой, – говорит он.

– Гость входит впереди хозяина.

– Что-то у тебя там темновато… – Эйнар вглядывается сквозь открытую в четырех шагах дверь внутрь темного помещения.

– Я поддержу, если ты споткнешься, – шутит Харальд.

Но когда Эйнар делает шаг, Харальд хватает его за шиворот и толчком отодвигает на вытянутую руку – рядом с собой и чуть впереди.

– Ешь! – выкрикивает он.

Тихий вжикающий свист из двери: четыре стрелы торчат в груди и животе Эйнара Вислобрюхого. Харальд разжимает руку – и тело валится. Одним прыжком Харальд вскакивает в дом. И через несколько секунд три десятка воинов вываливают из обеих дверей дома и двумя группами бегут к кустарнику на холме, охватывая его в клещи и прикрываясь щитами.

194. Но когда они продираются сквозь кусты, на бегу кося ветви – десяток всадников уже уносится поспешно по равнине, и лишь один, отставший, все срывается в суете ногой со стремени, но вот тоже прыгает в седло и несется вдогонку.

Один из воинов сплевывает и, тяжело дыша после бега, бросает меч в ножны.

195. А за другим холмом другой десяток готовых было к нападению наблюдателей при виде происшедшего медленно отползает от гребня холма вниз и бросается к своим коням; уносятся прочь.

196. Харальд с мечом спускается к бондам, готовым в корабле отплыть, и поднимает свободную руку:

– Война – не ваше дело, – говорит он. – Возвращайтесь домой, свободные люди. К своим семьям и коровам… Я хочу, чтобы в Норвегии был мир.

197. И когда он стоит на том же месте у реки, глядя в пространство вслед скрывшемуся кораблю – к нему спускается из дома Элис, ведя за руку маленького сына, и встает рядом.

– Ты уже всех победил, Харальд? – влюбленно, с надеждой и грустью спрашивает она и приникает к нему.

И он вкладывает меч в ножны, подхватывает сына на одну руку и обнимает жену другой.

– Сегодня утром я впервые почувствовал, что хочу покоя, – произносит он. – Наверное, я постарел.

Молчаливая сцена, потом искра мелькает в глазах Харальда, ноздри дрогнули, и напор знакомой внутренней силы приоткрыл себя в голосе:

– Но я еще не все сделал в жизни!

198. Лицо его – крупным планом на фоне неба и облаков – медленно и неуловимо стареет, чуть резче обозначаются складки у губ и морщинки вокруг глаз, серебряные нити прорезаются в волосах.

А рядом с ним, оказывается, стоит уже почти подросток, его сын, а за руку Элис держится девочка лет семи, и пшеничные волосы Элис стали темнее, и лицо ее уже не так свежо, как в молодости.

Стадо на лугу – за ними – и дымок над крышей дома.

Англия

199. В короне и бархате сидит Харальд на троне норвежских конунгов. Длинный стол покрыт пурпурной скатертью – приближенные за столом по обе руки конунга. Сед как лунь стал старый викинг, сопровождавший его во всех походах. В средний возраст вошел Свейн, с которым они ушли из Византии. Обрюзг бывший советник Магнуса.

Стук шагов, распахивается дверь на противоположной стороне невысокого деревянного зала. Посол Нормандии – стройный мужчина, одетый по французской моде середины XI века – движется к трону и останавливается за три шага, по этикету. Кланяется.

– Великий герцог Нормандии Вильгельм шлет свой привет и дары конунгу Норвегии Харальду!

Один из его свиты вносит, держа перед собой, алую подушечку, на ней коробочка, в коробочке оказывается массивный золотой перстень с огромным рубином: с поклоном кладут перед Харальдом.

Широченный золотой браслет с чеканкой.

Расшитый золотыми нитями и бисером кожаный пояс.

На вытянутых руках попарно несут и кладут складками плащ синего бархата и плащ из меха выдры.

И, наконец, передают послу, а уже он подает Харальду меч в богато украшенных ножнах, с камнями на рукояти.

Харальд стоя принимает меч, вытягивает из ножен синеватый отполированный клинок, делает им несколько мелких рассекающих движений со свистом, прячет в ножны и кладет перед собой.

Дары вручены и приняты. Посла с несколькими свитскими сажают напротив и наливают всем в кубки. Беседа.

– Мой герцог хотел бы знать, известно ли конунгу Норвегии, что король Англии Эдуард умер, и наследников у него нет? – спрашивает посол.

– Да, – с монаршей затяжкой отвечает Харальд.

– Мой герцог хотел бы знать, известно ли конунгу Норвегии, что на трон Англии претендует Гарольд из дома Уэссексов, по наследованию не имеющий никаких прав на трон?

– Да.

– Знает ли конунг, что герцог Нормандии Вильгельм – двоюродный брат умершего короля Эдуарда и его самый близкий родственник из всех?

– Да.

– И что Гарольд принес Вильгельму клятву на святых мощах, что после смерти Эдуарда будет помогать всем, чем может, Вильгельму вступить на законный трон Англии?

– Да.

– И что Эдуард, много лет прожив изгнанником в доме Вильгельма и его отца, завещал корону Вильгельму?

– Люди говорят… – неопределенно отвечает Харальд. Посол откашливается и приступает к главному.

– Королевство Нортумбрия, занимающее почти половину английского острова – старинная область датского права. Английские короли подчинили ее хитростью и подкупом. Тот, кто примет державу, которая была у Кнута Великого, должен иметь право на короны всей Англии, Дании и Норвегии. Вильгельм помнит о праве Харальда на Данию. Когда Харальд унаследовал Магнусу – он унаследовал и право Магнуса на Данию после смерти конунга Дании Хардакнута. Но после смерти Хардакнута датчане нарушили это право… – и умолкает.

– Вильгельм хочет подарить мне Данию? – поднимает брови Харальд. – Разве она уже принадлежит ему?

– Вильгельм хочет подарить тебе Нортумбрию и предлагает союз, чтобы помочь взять корону Дании.

Пауза. Переглядывание за столом, перебрасываются тихими словами.

– А чего хочет сам Вильгельм? – спрашивает Харальд иронично.

– Почти ничего.

– Вот как? Ничего – это не слишком много, – замечает Харальд под смех присутствующих.

– Если Харальд согласится, то Вильгельму достаточно только заранее знать, когда норвежцы высадятся в Нортумбрии. Тогда в этот же день нормандцы высадятся на юге Англии. У Гарольда не может хватить войск, чтобы справиться с двумя одновременно. О доблести Харальда знают все. Вы поможете друг другу, и каждый получит свое.

Молчание. Обдумывание за столом. Обмен фразами.

– Я обдумаю предложение Вильгельма, – задумчиво обещает Харальд.

– Вильгельм считает, что никто не должен знать об этих переговорах. И о союзе, который он предлагает. Гаральд готовится отразить Вильгельма. Он не ждет норвежцев. Это вам на руку.

Харальд кивает:

– Это все?

– Если… Когда Харальд разобьет англичан в Нортумбрии, он поможет Вильгельму сражаться с ними, пока Вильгельм не займет трон Англии. Это все.

– Как всегда. Главное – под самый конец. Твой герцог хочет, чтобы я помог ему против Гарольда. Я извещу тебя, когда прийти за ответом.

Харальд жестом отпускает посла, посольство кланяется и уходит.

И сразу – движение и переговаривание за столом.

– У Вильгельма не хватает людей, – говорит седой викинг.

– Ударить с двух сторон – Гарольд не устоит, – это Свейн.

– Вильгельм хитер… – задумчиво произносит бывший советник Магнуса.

– Если мы призовем викингов из Исландии и Швеции – мы и без Вильгельма будем сильнее англичан, – после раздумья говорит Харальд. – И сильнее Вильгельма. Пусть он тогда будет хитер, если сумеет…

200. Все море покрыто кораблями скандинавов – узкими боевыми драккарами и пузатыми грузовыми кноррами. Вздуты цветные паруса.

Бьет крыльями черный ворон на стяге Харальда. Седеющий, по-прежнему мощный конунг стоит на носу и горделиво оглядывает собранный флот.

– Я по-прежнему великий морской конунг, – с ностальгической усмешкой обращается он к седому викингу рядом.

– Да хранит тебя Один и твоя удача, – отвечает тот.

Близится английский берег.

Вторжение

201. Поле. Вечереет. Трупы. Воронье.

По краю поля неспешно идет Харальд в сопровождении седого и Магнусова советника.

– Гарольд глуп, – говорит Харальд, продолжая разговор. – Мы уничтожили половину его войска. Хороши его ярлы – бежали с битвы, бросив людей. Теперь мы сильнее той половины, которая у него осталась. – Хмыкает: – Если что-нибудь еще осталось после встречи с Вильгельмом. Англичанин должен был драться с нами по очереди, а не делить свои силы.

– Прошла уже неделя с высадки, – говорит советник. – Пора бы получить известие от Вильгельма.

– Гонца могли сшибить стрелой в лесу, – пожимает плечами Харальд.

– Вильгельм опытен. Он послал бы отряд. Или корабль – водным путем.

– У него мало сил. Жадничает людьми, – усмехается Харальд.

– Из Каена сюда три дня на веслах. И меньше двух в попутный ветер, – замечает седой викинг (чуть озабоченно).

202. За увалом поле сбегает к берегу широкой реки. Весь берег – в кораблях. Костры, котлы, мясо, бочонки: войско победителей отдыхает, ужинает.

203. Трое спускаются к берегу.

– Можно двинуться на юг. На Лондон, – вслух размышляет советник.

– Зачем? – пожимает плечами Харальд.

– Лучше нам соединиться с Вильгельмом.

– Предоставим Вильгельма его судьбе. Если даже Гарольд разобьет его – мы легко перебьем тех, кто уцелеет после битвы с нормандцами. И вся Англия будет наша.

Седой вдруг останавливается и мрачно спрашивает:

– Харальд! А если Вильгельм решил то же самое?

– О чем ты? – не понимает Харальд.

– Если он решил сам перебить англичан, которые уцелеют после битвы с нами?

– Тогда ему придется перебить женщин и детей, – лаконично отвечает Харальд, и все трое хохочут.

204. Ночью, устраиваясь спать на палубе корабля, советник окликает Харальда:

– До Йорка отсюда один переход. За городскими стенами нам будет спокойнее ждать, кто ни приди.

– Я думал об этом. Но сначала нужно отправить домой раненых. И собрать местных крестьян, чтобы похоронили всех мертвых.

Последняя битва

205. Другой пейзаж, и солнце склоняется к закату. Вдали – городские стены, за ними крыши и высится колокольня.

Норвежцы разбивают лагерь на ночь: суета лагерного обустройства.

Пара всадников пригоняют в лагерь десяток лошадей. Один, спрыгивая с рослого белого оседланного коня, подводит его к Харальду:

– У меня есть подарок для тебя, конунг!

Харальд принимает поводья, хлопает коня по шее, гладит морду:

– Я люблю таких коней. На нем можно въехать завтра в Йорк.

– Сначала придется его взять, – замечает советник.

– Если бы они понимали, кто мы, они не закрыли бы ворота, – отвечает Харальд.

– Потому и закрыли, что понимают, – усмехается седой викинг.

– Незачем тратить силы на взятие Йорка. Не сумасшедшие же они, чтобы надеяться устоять, – говорит Харальд. – И зачем разрушать столицу Нортумбрии, которая теперь наша. Я думаю, завтра мы с ними договоримся.

206. Ночь. Месяц бежит в резных кронах леса.

По лесной дороге, меж огромных стволов, споро и нешумно движется войсковая колонна. Блеснет шлем под луной, редко брякнет металл о металл. Длинна колонна, сотня за сотней проходят тысячи воинов.

207. Рваное облако пересекает луну – тени бегут по ночному полю.

Над холмом – силуэт неразличимого стяга, и всадник в мантии под стягом. И группа конных вокруг.

Направо взмахивает всадник под стягом. Один из конных срывается направо – мягко стучат обмотанные тряпками копыта.

И правое крыло войска развертывается напротив лагеря норвежцев.

Влево взмахивает всадник. Скачет посыльный. Левое крыло медленно и тихо охватывает лагерь норвежцев с фланга.

Всадник обнажает меч – и синеватый веер лунного света вспыхивает над ним и рубчато складывается.

Щетина копий опускается горизонтально. Вынутые из ножен мечи выставлены вперед. Боевые топоры – на уровне нижнего края щитов.

208. На холме. Воин держит за древко стоящий штандарт, и королевский герб – лев со вздетой лапой – различим на нем вблизи.

Золотая насечка блестит на шлеме всадника в мантии – это король Англии Гарольд. Лицо в лунном свете синевато-бледно, глаза черны, рот сжат. Левой рукой он берет у оруженосца белый платок, правой крестится – и широко машет белым платком над головой.

– Да поможет нам Бог перерезать их всех во сне, – приглушенным грубым голосом произносит здоровенный бородатый детина рядом с королем.

209. Медленно, осторожно, бесшумно приближаются к лагерю – подбираются – боевые порядки англичан.

210. Спят в своем лагере норвежцы, кто свернувшись у погасшего костровища, кто растянувшись под плащом: тишина, лишь похрапывает кто-то.

И вдруг громко, заливисто ржет невидимый конь. И тут же: вскрики, вопли, звук ударов – резня началась!

Спавшие заполошно вскакивают, хватаются за оружие, сталкиваются друг с другом, мечутся беспорядочно.

Работая оружием как косцы, как мясники, сжимают полукольцо шеренги англичан – изрубленные трупы остаются за ними.

211. Вскочивший Харальд хватает меч, секунду озирается, бросается к пасущемуся рядом белому коню, рассекает привязывавшую его веревку, прыгает на него.

– Отступать ко мне! Строй круг! – гаркает он, вглядываясь во тьму. – Всем собраться! Мы их вырубим! – ревет он.

Рубясь в лязге оружия, привычно и умело убивая нападающих, стягивают и уплотняют вокруг него оборону норвежцы, их здесь становится все больше.

212. Серый рассвет. Гарольд с окружением на своем холме. Оценивающе рассматривает поле битвы и оставшихся врагов.

Трупами покрыто все пространство вокруг пологого холма напротив, в нескольких сотнях ярдов. Стоя среди поверженных чужих и своих, тускло-серое в кольчужном металле, английское войско кольцом охватило холм – держась на расстоянии от обороняющихся.

В холщовой и кожаной одежде, не успевшие ночью надеть доспехи, многие без щитов, угрюмо и решительно держат круговую оборону на холме норвежцы.

В центре на вершине – Харальд на белом коне. Безветрие, и зеленый флаг над ним почти не шевелится – редко и бессильно шевельнет крылом черный ворон.

213. Харальд надевает шлем. Берет поданный щит. Поднимает над головой меч.

– Харальд, конунг Норвегии и Нортумбрии, вызывает короля англичан на поединок! – яростно ревет он и трогает коня.

214. Гарольд видит со своего холма, как белый конь под Харальдом спотыкается и припадает на переднюю ногу.

– Вот сильный и храбрый человек, – произносит он, – но, видимо, его удача оставила его.

Берет поданный ему алый платок и взмахивает над головой.

Английское войско медленно и неотвратимо двигается вперед, сжимая кольцо. Достигает линии норвежцев – и начинается рубка.

215. Конь под Харальдом падает, убитый ударом копья. С мечом в правой руке и секирой в левой рубится непобедимый Харальд.

216. – Похоже, его и вправду никому не одолеть, – говорит Гарольд.

– Я доставлю тебе его голову, – зловеще обещает здоровенный бородатый детина рядом с ним, обнажает огромный меч и дает шпоры коню.

217. На черном коне, в вороненых доспехах, мчится огромный англичанин сквозь сражающихся к Харальду.

Остается десяток шагов: Харальд сильным махом посылает с левой руки тяжелую секиру, тот принимает ее на щит, она пробивает щит и застревает, от силы удара англичанин теряет равновесие и падает из седла, конь умчался.

Поединок гигантов. Харальд уклоняется от его выпада, бьет – но меч не пробивает кованый нагрудник англичанина. Тот зловеще ухмыляется. Еще выпад, уклон – меч англичанина чуть чиркнул самым кончиком острия наискось по шее Харальда сзади-сбоку: рассечен тонкий кожаный шнурок, и палочка, висевшая на груди – старая, отполированная временем, белый жребий с первого драккара Харальда – падает на землю. В горячке боя он не замечает этого, они перемещаются друг вокруг друга.

Амулет затаптывается ногами других сражающихся…

Англичанин наносит страшный удар, Харальд подныривает под его меч – и свой клинок вонзает ему прямо в открытый рот (лишь часть лица англичанина не защищена броней). Англичанин выпучивает глаза и застывает. Харальд выдергивает меч с окровавленным концом – и тут же забывает о рушащемся поверженном, бросаясь на следующего.

218. В задних рядах англичан – один из лучников. Правую руку сует за левое плечо, чтобы достать из висящего за спиной колчана очередную стрелу. Проверяет рукой – последняя стрела осталась в колчане.

Накладывает ее на тетиву и долго выжидает удобную цель, глядя меж сражающихся своих и врагов.

Срубив очередного, Харальд на секунду застывает, ища следующую жертву и открываясь меж фигур стрелку.

Оттянув тетиву на полную, до мочки правого уха, лучник пускает стрелу из большого английского лука.

Она пробивает Харальду горло, шея пронзена насквозь.

Он стоит. Стоит и смотрит перед собой. Видит лучника. Встречается с ним взглядом. И, чуть подняв опущенный меч, делает несколько шагов к нему.

Лучник в суеверном ужасе пятится.

219. Пятясь, он задевает ногой разрубленный живот лежащего на земле седого викинга. Лицо того искажает злобная и радостная гримаса, и последним усилием он отрывает от земли свою руку с зажатым в ней мечом и втыкает его снизу лучнику в живот.

220. Поле битвы перед глазами Харальда покрывается прозрачной розоватой вуалью, делается зыбким, все звуки стихают, исчезают… возникает тихий звон, превращающийся в явственный перебор гусельных струн. Угасающим взором он еще различает свой стяг: ветер поднялся, развернулось полотнище, и непобедимый черный ворон бьет в небе простертыми крыльями.

– Отнесите меня на корабль… – внутренним голосом выговаривает Харальд.

221. Это флаг его бьется и трещит на мачте, красный квадратный парус вздут под ним, скрипят снасти, летит пена, бьют волны – и сквозь пенные буруны, под грозную и победную музыку, летит на нас узкий черный драккар. Захлестываемый волнами – он летит на нас.