Читать книгу: «История русской власти», страница 2

По смерти знатного мужа родные спрашивают у его девок и отроков: кто из вас хочет умереть с ним? Один из отроков отвечает: я! После чего спрашивают у девок: кто из вас желает умереть с ним? Одна говорит: я! Тогда приставляют к ней двух женщин, чтобы всюду ходить за нею и мыть ей ноги; а родные начинают кроить платье умершему и все нужное готовить. Между тем девка всякий день пьет, поет и веселится.

Когда же настал день сожжения, я пошел на реку, к ладье умершего. Ладья стояла на берегу, на четырех столбах, окруженных большими деревянными болванами, подобными богам. Люди ходили взад и вперед, произнося слова, для меня невразумительные. Мертвый лежал вдали, в своей могиле.

Принесли скамью на ладью со стегаными покрывалами, греческой парчой и подушками из такой же парчи, пришла старуха, именуемая Ангелом смерти, и все разослала на упомянутой скамье. Сия женщина занимается шитьем платья и всеми приготовлениями; она же убивает и девку…

Вынули мертвого из могилы; он был в холстинной одежде, в коей умер. От жестокого холода сей земли труп весь почернел. В могиле с мертвым стоял мед, лежали плоды и лютня. Их также вынули. Умерший, кроме цвета, не изменился ни в чем. Надели на него исподнее платье, сапоги, пояс, камзол, кафтан парчовый с золотыми пуговицами и соболью шапку; отнесли его в шатер, раскинутый над ладьей. Положили на стеганое покрывало, обклали подушками, принесли меды, плоды, благовонные травы, хлеб, мясо, лук и все поставили перед ним или возле, положили сбоку оружие умершего.

Привезли собаку, разрезали ее на две части и бросили в ладью; привели двух коней, нарубили их мечами и бросили мясо в ладью; принесли еще петуха с курицей, зарезали и бросили туда же.

Между тем девка, коей надлежало умереть, ходила с места на место, и вошла в одну из комнат шатра, где пришел к ней друг или родственник господина ее и сказал: «Если бы ты не сделала сего, то кто бы посетил тебя?»

После этого девку подвели к чему-то сделанному наподобие колодезного сруба, она стала на руки мужчин, заглянул в сруб и произнесла какие-то слова. Ее опустили с рук, и снова подняли в другой и в третий раз. Ей подали петуха, отрезав ему голову. Она кинула его в ладью. Переводчик ответствовал мне: в первый раз девка сказала: вижу здесь отца и мать свою. В другой раз: теперь вижу всех моих умерших родственников. В третий раз: там господин мой, он сидит в раю прекрасном, цветущем. С ним мужи и юноши. Он зовет меня: пустите меня к нему.

Ее повели на ладью. Она сняла с себя запястье и отдала старухе Ангелу смерти. Сняв кольца с ног, отдала их двум служащим ей девкам, коих называют дочерями Ангела смерти. После чего вознесли девку на ладью и ввели в сделанную в шатре комнату.

Пришли мужчины со щитами и палицами, и дали ей стакан меду. Она взяла его, запела и выпила. Ей дали другой стакан. Она взяла его, запела длинную песню. Но старуха велела ей скорее выпить и войти в комнату, где лежал господин ее.

Девка переменилась в лице и не хотела идти туда, засунув голову между комнатой и ладьей. Старуха схватила ее за голову, втащила в комнату, и сама вошла с ней. Тут мужчины начали бить палицами по щитам, чтобы другие девки не слыхали ее крика, и не устрашились бы так же умирать некогда вместе с их господами. После того вошли в комнату шесть мужчин для совокупления с нею…

Наконец положили девку возле умершего господина. Двое взяли ее за ноги, двое за руки, а старуха Ангел смерти надела ей петлю на шею и подала веревку двум остальным мужчинам, чтобы тянуть за оную, взяла широкий нож, и вонзив его в бок ей между ребрами, извлекла нож, а мужчины тянули за веревку, пока девка испустила дух.

Тогда появился ближайший из родственников, нагой. Он взял в одну руку полено, зажег его, подошел задом к ладье, и зажег дерево под ладьей. Другие пришли также с пылающими обрубками и бросили их на костер. Скоро все запылало: костер, ладья, шатер, тело господина и девки, и все бывшее в ладье…

К моему переводчику подошел один из русских и сказал: «Вы, аравитяне, очень глупы. Человека, который был вам милее всех, зарываете в землю, где он служит пищей червям. Мы сжигаем его, чтобы он перешел в рай».

На берегу, где стояла ладья, русские сделали нечто похожее на круглый холм, поставили в середине холма столб и написали на нем имя умершего князя русского».

В 988 году князь Владимир Святославич первым из русских князей обратил внимание на многочисленные заблуждения, противоречия и дикости язычества, и собрал в Киеве бояр для решения важнейшего по тем временам вопроса– вопроса перемены веры. Это было первое на Руси известное нам крупное боярское собрание.

Н.И.Костомаров считает, что сомнения в правильности языческой веры зародились не в 988 году, а гораздо раньше. По свидетельству летописца Нестора, над могилами Аскольда и Дира была поставлена церковь Святого Николая. Выходит, Аскольд и Дир были православными христианами задолго до официального принятия христианства. В 955 году княгиня Ольга, вдова убитого киевского князя Игоря, ездила к грекам в Царьград, где приняла крещение. Есть и другие примеры принятия христианства до Владимира. Но Владимир крестил не только себя, а весь русский народ.

Многочисленные купцы, прибывавшие в Киев из Царьграда, рассказывали киевлянам о христианской вере. Многие слушали купцов с интересом, некоторым их рассказы были противны. Владимир сам ездил в Царьград, видел греческие храмы, но долгое время, будучи новгородским воспитанником, оставался ярым приверженцем язычества и менять веру не желал.

В 988 году Великий князь Владимир женился на греческой царевне Анне. Видимо, это и побудило властолюбивого князя сначала задуматься над вопросом перемены веры, а затем вплотную заняться этой проблемой. Вместе с боярами он принял послов магометан, иудеев, католиков и греков. Вероятно, это объяснялось тем, что в Киеве проживали и греки, и варяги, и поляки, и печенеги, и немцы, и шведы, и евреи. Наибольшее впечатление произвели на него послы греческие. Выслушав всех, он спросил боярского совета.

– Князь, – сказали бояре, – всякий человек хвалит веру свою, если хочешь избрать лучшую, пошли умных людей в разные земли испытать, который народ достойнее покланяется божеству.

Люди отправились в разные края. Одна группа, вернувшись в Киев из Константинополя, восхищенно поведала о вере греческой:

– Мы не можем забыть той красоты, которую видели в Константинополе. Всякий человек, как отведает раз сладкого, уже не будет после этого принимать горького.

И добавили:

– Если бы дурен был закон греческий, то бабка твоя, Ольга, не приняла бы его, а она была мудрее всех людей.

Княгиня Ольга, жестоко отомстившая древлянам за убийство своего мужа князя Игоря, имела высокий авторитет. Владимир к послам и их доводам прислушался. Тут к нему приехали иудеи и предложили выбрать их веру. Владимир спросил:

– А где земля ваша?

Иудеи стушевались, затем начали лепетать:

– Бог в гневе расточил нас по странам чужим. Но вера наша от этого только крепче стала.

Владимир усмехнулся:

– Как вы других учите, будучи сами Богом отвергнуты?

Князь согласился с Византийскими послами. Бояре его поддержали. Боярам вторили купцы, уже много лет торговавшие с Константинополем.

Киев был основан язычниками, и, соответственно, усеян деревянными и каменными идолами. Но, судя по именам, Перун, Стрибог, Даждьбог, Мокошь, Симаргл и другие идолы были привезены в Киев варягами с берегов Балтики. Этих зарубежных богов многие киевляне не приняли, поклоняться им не желали. Владимир знал об этом. Потому и утвердился в решении принять христианство.

Верные сторонники князя протащили по всему городу привязанного к хвосту лошади деревянного Перуна и сбросили в Днепр. Других идолов порубили на дрова и сожгли. Часть людей плакали. Часть людей уже радостно крестились. На холмах, где стояли старые кумиры, Владимир повелел срубить новые церкви. Вскоре из Константинополя прибыли священники и начали службы. Но противостояние язычников продолжалось еще долго и еще длительное время продолжалось в Киеве двоеверие.

В решении важнейшего вопроса Владимир опирался на Боярский или Княжеский совет. О происхождении самих бояр нам известно немногое. Н.М.Карамзин считает, что слово «боярин» является славянским, происходит от слова «бой» и первоначально это слово «знаменовало воина отличной храбрости». Другие историки считают, что слово произошло от слова «большой», ибо первоначальное написание было таким: «болярин».

М.Н.Тихомиров настаивает на том, что бояре появились в Новгороде, куда прибыли «из немец», то есть из Пруссии, и слово это немецкое. Часть новгородских бояр во время распрей переехали в Москву, где образовалось московское боярство. Со временем московское боярство развивалось. Появились ближние бояре, бояре великих родов или большие бояре, бояре невеликих родов, комнатные, путные, введенные и другие бояре. Ближние и большие бояре имели особую близость к князю. Путными назывались бояре, получившие особое поручение князя, то есть особый путь. Введенными назывались бояре, облеченные особым доверием князя за какие-либо заслуги. Словосочетание «Великие Бояре Русские» впервые употребляется в мирном и торговом договоре русских с греками, заключенного князем Олегом в 911 году.

Бояре были опорой князя, всегда стояли за него горой и всемерно поддерживали его во всех начинаниях, ибо при вытеснении князя другим, более сильным князем, как правило, вытеснялись и бояре. В этих случаях бояре либо бежали в соседние государства, либо, если бежать было некуда, лишались всех привилегий, а их статус при новой власти понижался чуть не до статуса холопа.

Первоначально Боярский или Княжеский Совет был временным органом управления государства, постоянного учреждения не имел, собирался по повелению князя для решения важнейших вопросов. В XI-XII веках Боярский Совет, в отличие от военного совета дружины, из временного превращается в постоянный орган управления. По русскому обычаю, ранним утром, «по зорям восходящим», все бояре выходили из своих домов и шли в дом князя, где сначала шли в церковь помолиться, а затем вместе садились и думали. После думы к полудню расходились по домам. Словосочетание «по зорям восходящим» историки трактуют по-разному. Одни считают, что жизнь в княжеском доме начинались до восхода солнца, другие – сразу после восхода солнца.

Старинный обычай «сидеть и думу думать» постепенно превратился в закон. Думы стали ежедневными. Боярский Совет стали называть Боярской Думой. В те далекие годы Боярская Дума была Парламентом, Правительством и Верховным Судом одновременно. Сам суд, как правило, вершил князь. Военными делами занимались княжеские воеводы. Хозяйственными делами занимались княжеские ключники.

Новгород – русская колыбель, Киев – русская купель, Москва – русская цитадель

М.Н.Тихомиров считает, что костяк московского боярства появился при основателе московского величия Иване Калите, с именем которого связано начало истории знатнейших боярских династий Годуновых, Сабуровых, Плещеевых, Квашниных, Бородиных и др. Свое значение Москва обрела в период татаро-монгольского нашествия.

Преступив русские границы, хан Батый начал штурмовать и сжигать все города, находившиеся у него на пути. Каждому князю предлагал платить дань, обещая взамен «оставить всем животы». Все князья решительно отвергали его условия, никакой помощи от других русских городов не получали и терпели поражение за поражением. Так были полностью сожжены Рязань, Владимир, Суздаль, Ростов, Тверь, Ярославль и другие богатые города, а спустя два года спустя – Киев.

В.О.Ключевский рассказал о сохранившихся записках папского миссионера Плано Карпини, проезжавшего в 1246 году через Киев. На всем пройденном пути по Южной Руси Карпини встретил лишь бесчисленное множество костей и черепов, разбросанных по полям. В самом Киеве, прежде обширном и многолюдном, едва насчитывалось 200 домов. По опустевшим степным границам Киевской Руси бродили лишь остатки печенегов и половцев. Славян не было.

Первым осознал смертельную опасность татаро-монгольского нашествия Великий князь Александр Невский. В 1252 году он провел успешные переговоры в Орде и получил ярлык на княжение во Владимире. Однако самым успешным дипломатом стал Московский князь Иван Калита. Его успеху способствовало то, что к его времени осознали свои ошибки и татарские ханы. Подойдя к очередному городу, они просили у князей десятую долю «от людей, скота и земель». Князья не соглашались и теряли не десятую долю, а все, что было. Но и ханы с опустевших земель уже никакой дани собрать не могли.

Иван Данилович Калита проявил себя осторожным, умным и хитрым дипломатом. Его умение вести переговоры с Ордой и рост его авторитета среди татарских ханов привели в 1328 году к объединению и возвышению Московского княжества – еще недавно бедного удела Владимиро-Суздальского княжества – среди остальных русских княжеств.

Поначалу к Москве потянулись Коломна и Можайск. Московское удельное княжество стало превращаться в Московское государство. По историческим меркам превращение произошло довольно быстро. С тех давних пор дошла до нас поговорка:

Кто думал, гадал,

Что Москве царством быти,

И кто же не знал,

Что Москве государством слыти?

Разумеется, не только в таланте Калиты было дело. Москва оказалась на перепутье торговых и военных дорог между Днепровской и Верхне-Волжской Русью. Москва оказалась прикрытой от внешних врагов Рязанским, Нижегородским, Ростовским, Смоленским княжествами так, что враги достигали ее гораздо реже, чем другие города русские. В Москве собираются все боярские фамилии из Нижнего, Ростова, Мурома, Чернигова, Смоленска и Киева. Население княжества быстро увеличивалось.

Впервые главным городом Москва стала в 1320 году. История такова. После разорения Киева, Владимира и Суздаля ярлык на великое княжение получил Тверской князь Михаил Ярославич. Спустя несколько лет произошли интересные события. В 1318 году Московский князь Юрий Данилович женился на сестре хана Узбека – татарской княжне Кончаке и стал родственником хана. Вскоре Михаил Ярославич был убит. Хан вызвал Юрия Даниловича в Орду и выдал ему, Московскому князю, ярлык на великое княжение.

Юрий начал обустраивать недавний уездный город Москву, перенес сюда из Владимира кафедру Митрополии. Однако, уверенный в причастности Юрия к убийству князя Михаила, новый тверской князь Дмитрий замыслил недоброе. Приехав в Орду, он обвинил Юрия в том, что тот удерживает часть русской дани и не отдает ее хану.

Решив разобраться, хан Узбек вызвал Юрия в Орду. В 1324 году Юрий прибыл, узнал, в чем дело, и решил переговорить с Дмитрием. Произошла ссора, во время которой Дмитрий убил Юрия. Судить провинившихся мог только хан. В состоянии гнева он велел убить Дмитрия за самовольство.

После смерти Юрия Даниловича в Москве кандидатов на высокий пост не нашлось. Хан Узбек выбрал Тверского князя Александра Михайловича и отдал ему ярлык. Москва лишилась столичного статуса. Но вскоре на трон взошел Иван Калита. Как ни странно, своим возвышением Калита обязан двоюродному брату хана Узбека Щелкану.

В 1327 году Узбек раздавал русские города своим родственникам. В это время Щелкан находился в Литве, где «брал дани с князей по сто рублев, с бояр по пятидесяти, с крестьян по пяти рублев, у которого денег нет брал детей, у которого детей нет, брал жену, у которого жены нет, брал самого с головой». Возвратившись в Орду, Щелкан горделиво похвастался великой данью и попросил у Узбека богатую Тверь. Узбек согласился, но не в меру возгордившегося Щелкана решил поставить на место. Перед получением богатой Твери он велел Щелкану убить любимого сына и выпить его горячую кровь.

Щелкан убил сына, выпил кровь и получил Тверь. Сев в Твери, он начал «вдов бесчестить, красных девиц позорить, над всеми надругаться». Тверичи не вынесли, пожаловались князю. Не осознав всей силы татарской, князь Александр собрал войско, «растерзал Щелкана» и отказался платить дань. Узбек рассвирепел и велел своем союзнику Ивану Калите вести на подавление Твери русско-татарское войско. Калита согласился, вместе с татарами сжег Тверь и превратил город в пустыню. Узбек отметил Калиту и отдал ему ярлык на Великое княжение в Москве.

Несмотря на склонность к гибкой дипломатии, Калита оказался сторонником жесткого правления. До возвышения Калиты бояре могли служить Московскому князю, а, в случае разногласия, перейти к другому князю и изменой это не считалось. После возвышения Калиты такой переход приравнивался к измене и стал невозможен. Калита обрел верных слуг. Пользуясь доверием Орды, добился воцарения «тишины великой» на всей территории Северной Руси, обеспечил безопасность и покой. Впервые за долгие годы русские города не разоряли, не грабили, русских людей не убивали и не топтали конями.

Находясь в Орде, Иван Калита терпеливо выслушивал все советы татарских ханов. Вернувшись в Москву, решил прислушиваться к советам русских бояр. Как свидетельствуют летописцы, это очень помогло ему в правлении. С возвышением Московского княжества образовалась Московская дума, коренным образом отличавшаяся от органов управления, сформировавшихся в северных, южных и западных русских княжествах.

После воцарения «тишины великой» Москва и княжество начали расти. В городе оживились ремесла и торговля. Однако возросло и количество завистников и даже врагов среди русских удельных князей. Поэтому поначалу Калита отказался от призыва в Московскую Думу на постоянную работу представителей других княжеств и сделал Думу обособленной.

Тем временем в Москву переезжали представители древних родов, а вместе с ними множество верного им народа из других местностей. Иван понял, что из этих мудрых людей можно выделить самых лучших и выбрать их в Боярскую думу, которая от этого только выиграет.

Опираясь на умные советы бояр, Иван Данилович впервые объективно оценил истинные силы Москвы, впервые утвердился во мнении, что против татаро-монгольских полчищ надо воевать не мечом, а умом. В Москве на Великокняжеском престоле Калита впервые получил титул Великого князя Владимирского и Московского. 4 августа 1326 года он заложил первую в Москве каменную церковь в честь праздника Успения Богоматери. Затем отстроил дубовый Кремль.

Небольшое отступление. Слово Кремль впервые встречается в русских летописях времен Ивана Калиты в 1331 году при описании пожара Москвы. Затем это слово исчезает более чем на 200 лет. Возможно, оно было в употреблении, но все рукописи сгорели. Место, где сегодня находится Московский Кремль называлось в летописях Городом. За Городом был Посад. Далее – Загородье. При Дмитрии Донском был построен Каменный Город. Затем появились Китай Город и Белый Город. Лишь после этого, в 1589 году, при Федоре Иоанновиче, в летописях вновь появилось слово Кремль, которое дошло до нашего времени.

Добившись «тишины великой», Калита наладил торговлю хлебом, другими товарами и продуктами. В Москве принимал купцов с Волги и Рязани, затем продавал хлеб на север, в Великий Новгород. Через Новгород наладил торговлю с немцами, закупая товары, коих в Москве не бывало. Снабдил всех купцов охранными грамотами, кои оградили их от налетов татарских разбойников на больших дорогах. Летописцы упоминают об огромных сборах меда, таких, что люди не знали, куда мед девать, об изобилии в Москве дичи и рыбы, которых с необъятных подмосковных земель везли в город многочисленные охотники и рыболовы. В огромном количестве продавались в княжеском городе бобровые шкуры, масло, овощи, войлок и сукно.

После смерти Ивана Калиты русские князья сели на коней и отправились в Орду просить титул. Хан дал титул сыну Калиты Симеону Гордому. Но вышла осечка. Узбек уже умер и Ордой правил его сын Тинбек. По традиции, Тинбек дал Симеону титул Великого князя Владимирского. Отец Симеона правил в Москве, и сам он намерения лишаться московской прописки не изъявлял.

Калита имел титул Великого князя Владимирского и Московского, и князя Всея Руси. Симеон титула Владимирского князя не желал. Поразмыслив, он назвал себя «Великим князем Всея Руси», вырезав этот титул на печати. Орда не возражала, так как все русские княжества действительно были отданы под великое правление Симеона. Русские князья возражать не осмелились, но опечалились. Если ранее на Руси сохранялась хотя бы видимость княжеского равноправия, то со времени Симеона Гордого от этого равноправия не осталось и следа.

Собрав князей на сходку, Симеон добил их словами о том, что Русь была только тогда сильна, когда князья беспрекословно повиновались старшему. Даже мятежная Тверь позабыла думать о борьбе и свободе. Летописи свидетельствуют о походе Симеона с братьями в 1351 году на Смоленск. Подробности не ясны. Но доподлинно известно, что, увидев на горизонте московское войско, смоляне немедленно запросили мир.

Симеон Гордый унаследовал отцовские ум, мудрость и склонность к дипломатии. С самого начала своего правления он мягко стлал ордынским ханам и жестко правил русскими удельными княжествами. Как и отец, Симеон опирался на советы бояр. При нем в стране впервые появилась бумага, завезенная, видимо, из немецких земель.

Внук Калиты, Великий князь Дмитрий Иванович впервые за долгие десятилетия обнажил меч против татар. Построив первый каменный Московский Кремль, он укрепил оборону города. Будучи молодым правителем, он внимательно прислушивался к советам бояр. Перед походом на Мамая, Боярский Совет заключил мир с враждебной Литвой, чтобы обезопасить северо-западную границу Московского княжества.

К сожалению, первые встречи с огромным войском Мамая были неудачными. Войска Дмитрия получили поражение в сражении у реки Пьяны. Затем татары взяли и разорили Рязань и Нижний Новгород.

Дмитрий просил Мамая оставить Новгород в покое. Но хан закусил удила. Тогда Великий Князь усилил разведку, разгадал намерения врага, собрал рать и дал бой на берегах Вожи. Не выдержав стремительной русской атаки, татары дрогнули и в ужасе отступили. Это был блестящий успех молодого московского правителя.

Дмитрий осознавал, сколь силен Мамай. В стремлении ответить на множество сложных вопросов, он неоднократно созывал Боярский Совет. Получил благословение великого пастыря Сергия Радонежского. Это позволило ему привлечь на свою сторону семьдесят союзников – князей, воевод и бояр русских, каждого со своим войском, а также большое народное ополчение. Такого объединения до Дмитрия не было. С этой великой ратью он и разбил войска Мамая на Куликовом поле, за что получил титул князя Донского.

Некоторые историки упрекали Дмитрия за то, что он запретил своим войскам преследовать врага за рекой Красивая Меча, не погнал Мамая до берегов реки Ахтубы, где мог бы добить его в логове и избавить Русь от новых набегов и новых бедствий. Однако Н.М.Карамзин справедливо указывает на то, что в Волжских Улусах еще было множество свежих татаро-монгольских полков, готовых к битве с русскими войсками, что доставать в степи продовольствие русские воины не умели, что для организации подвоза нового провианта для огромного войска Дмитрия требовалось немало времени, что осень и зима приближались, что русские кони, в отличие от татарских, питаться сухой степной травой не могли, что раненых и убитых в русских полках было огромное множество.

Великий Князь Дмитрий Иванович принял мудрое решение не преследовать разбитого хана Мамая. К сожалению, в 1382 году взял Москву обманом и сжег хан Тохтамыш.

«Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет»

Приступая к описанию эпохи Ивана III, Николай Михайлович Карамзин дал, пожалуй, самую высокую оценку деяниям первого Российского Государя:

«Отселе история наша приемлет достоинство истинно государственной, описывая уже не бессмысленные драки Княжеские, но деяния Царства, приобретающего независимость и величие. Разновластие исчезает вместе с нашим подданством, образуется Держава сильная, как бы новая для Европы и Азии, которые, видя оную с удивлением, предлагают ей знаменитое место в их системе политической… Народ еще коснеет в невежестве, в грубости, но правительство уже действует по законам ума просвещенного. Устрояются лучшие воинства, призываются искусства, нужнейшие для успехов ратных и гражданских; посольства Великокняжеские спешат ко всем дворам знаменитым; посольства иноземные одно за другим являются в нашей столице».

Иван III вступил на Московский престол в доброе время. Канули в лету и Киевская Русь, и Ростово-Суздальская Русь, и Галицко-Волынская Русь, и Владимиро-Суздальская Русь с их бесконечной междоусобной враждой. Собрание Северо-Восточной Руси в Московское о государство уже было закончено и почти все русские княжества уже всецело подчинялись Москве. Орда распадалась.

До Ивана III великими княжествами правили Великие Князья. В 1462 году в государственных бумагах впервые появился титул «Государь». В 1493 году к подписи Ивана III прибавились еще один титул «Самодержец» и словосочетание «Божиею Милостью», а также множество эпитетов. Его полная подпись стала выглядеть так: «Божиею Милостью Государь и Самодержец Всея России и Великий Князь Владимирский, и Московский, и Новгородский, и Тверской, и Угорский, и Вятский, и Пермский, и Болгарский и иных».

На Руси и царя, и холопа могли назвать одинаково. Но при этом царя величали Иоанном, а холопа кликали Ивашкой. Первым осознал сию истину Иван III. В переписке с Литвой Иван впервые назвал себя Иоанном. Начиная с «Истории российской» В.Н.Татищева имя Иоанн прочно вошло в литературу. Далее и мы будем придерживаться этой доброй традиции. Значимость «Истории российской» В.Н.Татищева заключается в том, что он пользовался уникальными первоисточниками, которые до него, в силу разных причин, летописцы пропускали. Татищев открыл их для читателей. Но после него многие первоисточники были утрачены в силу пожаров, воровства, других причин, и поздние историки уже не могли ими воспользоваться.

Что означали титулы Иоанна III? По мнению В.О.Ключевского, титул «Самодержец» был переведен с византийского и означал не государя с неограниченной властью, а государя независимого и никому не платящего дани. Словосочетание «Божией милостью» закрепило божественное происхождение русских царей, власть которым давалась не народом и не боярами, а Господом Богом. Позже, в одном из писем князю Андрею Курбскому, обладавший несомненным литературным даром Иоанн Грозный, писал: «Самодержавство божиим изволением почин получило от Великого князя Владимира, просветившего всю Русскую землю святым крещением… Если царю не будут повиноваться подвластные, то междоусобные брани никогда не прекратятся, а кто может вести брань против врагов, если царство будет разрываться междоусобными бранями?» Эту свою мысль он дополнил в одном из писем Стефану Баторию: «Мы, смиренный Иоанн, царь и Великий Князь всея Руси по Божию изволению, а не по многомятежному человеческому мнению».

Начало правления Иоанна III было сложным временем. Несмотря на все усилия Василия Темного обезопасить Московское княжество не удалось. На севере княжества находилась претендовавшая на лидерство враждебная Тверь, на юге – враждебная татарская Орда, на западе в Смоленске – враждебные литовцы, на востоке – враждебная Казань. Великий Новгород продолжал маячить свободолюбием. Верными союзниками Москвы были Дмитров, Переяславль, Можайск, Коломна, Серпухов, Углич, Звенигород, Волок Ламский, Ржев, Руза, Вологда, Ростов.

Сначала Иоанн привлек на свою сторону младшего брата Новгорода – вольный Псков, позволив псковитянам сохранить относительную свободу. В 1471 году он посадил наместником во Пскове воеводу князя Федора Юрьевича.

С вольным городом Новгородом поначалу действовал осторожно. Поручил псковитянам ехать миротворцами в непокорный град, князья которого продолжали подписывать свои грамоты словами «Князь Новагорода и всея Руси». Псковитяне согласились. Но новгородцы резко ответили псковитянам: «Не хотим кланяться Иоанну и не просим вашего ходатайства. Но если вы добросовестны и нам друзья, то вооружитесь за нас против самовластия Московского».

Откуда есть пошла Новгородская вольница? Некоторые историки приписывают ее варягам. Некоторые считают, что это не так. Давайте внимательно прочтем отрывок оригинального текста великого произведения «Повесть временных лет».

«Изгнаша Варяги за море и не даша им дани, и начаша сами в себе владети, и не было в них правды, и встал род на род, быша в них усобица и воевати начаша сами на себя. Реши сами по себе: поищем себе князя, иже бы владел нами и судил по праву. Идоша за море к Варягам к Руси; бо зваху те Варяги Русь, яко друзии зовутся свои, друзи Урмане, Англяне, Готы, тако и си. Реша Руси Чудь, Словени и Кривичи: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет, да подите княжить и владеть нами». И избрашися 3 братья с роды своими (со своими родственниками – прим. М.П.Погодина), пояша по себе всю Русь и придоша (разделили между собой русские племена и пришли – прим. М.П.Погодина): старейший Рюрик сел в Новагороде, другой Синеус на Белоозере, третий в Изборске Трувор. От тех прозвася Русская Земля Новгородская».

Проблема происхождения славян обсуждается в русской литературе уже более двух столетий и, видимо, будет обсуждаться еще очень долго. Следует иметь в виду, что «Повесть временных лет» содержит несколько упоминаний о варягах, несколько версий о происхождении Руси, несколько версий о крещении князя Владимира, а Нестор, как считают некоторые историки, не был единственным летописцем, так как «Повесть» многократно переписывалась поздними летописцами. Вдаваться в подробности – не моя цель. Выскажу лишь несколько суждений.

Приведенной мной известной цитате историки дали десятки, а то и сотни комментариев, ибо каждый понимает ее по-своему. Весьма интересным, на мой взгляд, является комментарий М.П.Погодина из книги «Происхождение Варягов-Руси».

Судя по древней летописи, пишет М.П.Погодин, народы, призвавшие в 862 году варягов, назывались славяне (русские), кривичи (белорусы), чудь (прибалтийско-финская группа, карелы, ижорцы). Уже в те далекие времена славяне владели огромными территориями, включая земли народа меря (Верхнее Поволжье). Вероятно, эти огромные территории и были причиной раздоров. Часть карело-финских народов и народы Поволжья не желали подчиняться славянам. Варяги требовали дань. Славяне варягов изгнали и платить дань отказались. Но далее погрязли в междоусобных войнах.

Понимая, что сил недостает, славяне позвали варягов. Судя по тексту «Повести», это были не те изгнанные варяги, которым они отказались платить дань, а другие, дружественные Варяги Русь. Следует иметь в виду, что варягами славяне именовали не один, а множество народов, проживающих на берегах Балтийского моря (шведы, норвежцы, готы, финны и др.), как немцами они называли представителей всех народов Западной Европы, а черкесами – представителей всех народов Кавказа.