Читать книгу: «Битва за Землю», страница 4

Вторая и третья эскадры атаковали прорвавшуюся группировку с флангов.

Конфуций быстро проанализировал ситуацию и выдал вердикт: командование прорвавшейся группировкой осуществляется с бочкообразного транспортника. Хуацинь определил его командирам крейсеров как первоочередную цель, поразить которую требуется любой ценой.

Орбитальные крепости больше не могли принимать участия в сражении, развернувшемся внутри додекаэдра. Четвертой, тринадцатой и шестнадцатой крепостям командующий флотом категорически задробил стрельбу – внизу была Земля. А все остальные крепости находились слишком далеко для того, чтобы вести прицельную стрельбу по быстро маневрирующим целям. А вот помочь крейсерам Новикова крепости могли. Не все, конечно, но третья, восьмая, девятнадцатая и двадцатая включились в дело сразу. Потом, когда сражение переместилось в третий и десятый сектора, к ним подключились еще четыре орбитальные крепости: пятая, одиннадцатая, шестнадцатая и семнадцатая, быстро добив почти все уцелевшие авианосцы.

Таким образом, сражение, происходящее за пределами защитного периметра, завершилось в пользу землян. Чего нельзя было сказать о том, что происходило внутри. Слишком велик там был локальный перевес центаврского флота. Пока часть авианосцев самоубивалась о каменные бока мониторов и связывала боем крейсера, остальные ушли на низкие орбиты и приступили к «метанию икры» – начали выпускать десантные транспорты.

Среди них был и неуловимый «бочонок», до сих пор избегавший огневых контактов с кораблями землян. И почти сразу, успев выпустить не более десятка «икринок», получил физический – в него врезался «У-цзы» – тяжелый крейсер из второй эскадры четвертого флота. Десантирование осьминогов надо было остановить любой ценой. Как и уничтожить новоявленного лидера, осуществляющего командование прорывом. Поэтому командир китайского крейсера пожертвовал собой, своим крейсером и всем его экипажем практически не раздумывая. Масса столкнувшихся кораблей почти совпадала – транспортник был тяжелее лишь процентов на двадцать, но их конструктивное исполнение отличалось принципиально. В результате передняя половина китайского крейсера оказалась смята в лепешку, а центаврский транспортник рассыпался на мелкие куски. О том, что ни на одном из этих кораблей не осталось выживших, можно было даже не упоминать.

Через несколько минут в бой вступили крейсера первой эскадры китайского флота, а сверху коршунами упали шесть уцелевших крейсеров Новикова и последний оставшийся на ходу американский – «Авраам Линкольн». Это практически уравняло силы противников, и решающую роль снова начало играть качество – дальнобойность пушек Гаусса, установленных на тяжелых крейсерах земного космофлота. Их мощности недоставало для того, чтобы уничтожить центаврский авианосец с одного выстрела, но почти всегда удавалось вывести из строя гравитационный двигатель. Это лишало энергии противометеоритные излучатели и позволяло крейсерам использовать для добивания центаврских кораблей твердотопливные ракеты с термоядерными боеголовками. В космосе одна за другой вспыхивали рукотворные «солнца» термоядерных взрывов, хорошо видные с Земли даже сквозь облака.

Победа далась землянам очень дорогой ценой и была не полной. Центаврийцы, хоть и частично, но выполнили стоящую перед ними задачу – два десятка авианосцев успели выпустить десантные транспорты. Некоторые – не в полном объеме. Тем не менее в земную атмосферу вошло более двух тысяч носителей второго ранга. В семь раз больше, чем во время налета, случившегося тридцать лет назад. Но сейчас они прибыли с другой целью – не воровать земных женщин, а полностью уничтожить человеческую цивилизацию, освободив на Земле место для центаврской. Некоторое количество представителей которой уже прибыло на десяти черных носителях. Их форма и размеры несколько отличались от тех, которые были знакомы землянам по событиям, произошедшим в 2025 году. Эти были заметно больше – почти стометрового диаметра, а очертаниями скорее напоминали толстую шайбу.

Еще три центаврских авианосца, сумевших каким-то образом вырваться из схватки не поврежденными, ушли куда-то за марсианскую орбиту и затерялись там в главном поясе астероидов.

Первое, что сделал Хуацинь после завершения орбитальных боев – связался с Осиповым:

– Ваш выход, контр-адмирал. В первую очередь цепляйте двенадцатую крепость и тащите ее на Луну. Потом займетесь очисткой земных орбит от погибших крейсеров и обездвиженных мониторов, начиная с тех, что находятся на нижних орбитах. Мониторы просто передвиньте повыше, а крейсера сразу транспортируйте на Луну. И поаккуратней там, над Землей сейчас вертится очень много битой посуды.

Потом, проанализировав собранную Конфуцием информацию, предупредил командование земных сил о том, что вместе с уже знакомыми людям носителями второго ранга в атмосферу ушло десять аппаратов другого типа (приложив видео и указав габаритные размеры «шайб»), несущих живых осьминогов, которые обладают мощными телепатическими способностями. И распорядился уничтожать такие аппараты в первую очередь.

Все это время Конфуций находился на связи с Сократом, приближающейся к Земле Весты. Поэтому Петров уже был в курсе происходящего и, сразу же после выхода Весты на земную орбиту, принял командование на себя.

От четырех космических флотов, имевшихся в его распоряжении к началу битвы за Землю (не учитывая базирующийся на Психее пятый, пока не понесший потерь), остались сущие крохи.

Восемь мониторов разной степени потрепанности: четыре американских, три индийских и один, вообще не имеющий повреждений – китайский. Его Николай сразу поставил на место, которое раньше занимала двенадцатая орбитальная крепость, закрыв образовавшуюся прореху.

Четырнадцать крейсеров: один американский, шесть российских и семь китайских.

В принципе, в качестве пятнадцатого можно было учесть и «Илью Муромца», но практически рассчитывать на него, как на боевую единицу, в ближайшее время не приходилось. Большому космическому буксиру, после того как он оттащит на Луну то, что осталось от двенадцатой крепости, предстояло очень много работы: собрать и перевезти на Луну все разбитые крейсера, поднять на высокие орбиты и в дальнейшем отбуксировать к Гигее на ремонт или утилизацию три разбитых монитора, сбегать за точку Лагранжа L1 за крейсерами, потерянными во время самого первого сражения. И отбуксировать их на Луну.

А ведь где-то в Главном поясе астероидов еще скрываются три центаврских авианосца, способные навести шороху на любой из баз Солнечной системы. И куда-то пропал тяжелый крейсер «Калькутта», который тоже следовало разыскать. Последнее Николай сразу же спихнул на астрономов. Сейчас было явно не до флотской поисковой операции. Вот если найдут – можно будет сгонять за ним «Илью Муромца».

Для прикрытия базы второго флота, расположенной на Палладе, Николай отправил Майкла Томпсона, придав ему тяжелый крейсер «Авраам Линкольн» и два из четырех мониторов второго флота. Остальные два, вместе с китайским тяжелым крейсером «Лю Бэй» направил в точку Лагранжа L2, для защиты обсерваторий.

На Гигею, где базировались третий флот и верфь, отправился вице-адмирал Ранджит Сингх, уведя с собой два из своих мониторов (третий Николай оставил для охраны лунной базы) и российский тяжелый крейсер «Петропавловск-Камчатский».

Из оставшихся одиннадцати крейсеров командующий космической обороной сформировал две эскадры: одну, состоящую из шести китайских крейсеров, оставил на лунной базе, а вторую из пяти новиковских – на Весте.

В принципе, сейчас командующий космической обороной больше ничего сделать не мог. Все остальное теперь решалось в атмосфере Земли и на ее поверхности. Но зато у него появилось время на то, чтобы подумать, а аналитиком он все еще оставался очень хорошим. С учетом опыта, возможно, даже одним из лучших на Земле. В том, что наземным силам Десятки удастся перебить весь десант, который прорвался на Землю, он ни в коей мере не сомневался.

«Сколько там живых десантников? – размышлял Николай. – Максимум полмиллиона. И до поверхности доберутся далеко не все. Шороху они, конечно, наведут знатного, особенно на территории неприсоединившихся стран. Но, в конце концов, все будут перебиты. А следует ли убивать всех, или нужны “языки”? Пожалуй, нужны. Вот только брать их живьем чрезвычайно опасно. Неизвестно еще, кто кого возьмет в плен. Следовательно, надо поручить это космодесантникам. А нужны ли пленные осьминоги? По идее нужны. Вот только взять их живыми будет скорее всего нереально даже наиболее подготовленным космодесантникам. А значит, нечего и рисковать».

– Сократ, соедини меня с командующими войск ПВО Десятки.

Когда на экране появились изображения десяти генералов, он поздоровался и сразу перешел к делу:

– Всем передали данные по носителям с осьминогами?

Дождавшись подтверждения, Николай продолжил:

– Приказываю: осьминогов в плен не брать. Это слишком опасно не только для тех, кто этим будет заниматься, но и для всего человечества. Если хоть парочка уцелеет и отложит яйца – человечеству конец. Мы их уже не выведем. Поэтому уничтожать гарантированно. На любой территории, не обращая внимания на границы. Приказываю довести эту информацию до всех экипажей истребителей. И передать коллегам, работающим на земле. Всем понятно? Действуйте!

– А теперь соедини меня с командующим космодесантными войсками Российского Союза генерал-полковником Соловьевым.

– Здравия желаю, товарищ маршал!

– Здравствуйте, Алексей Кузьмич! Есть к тебе дело. Нужно взять несколько «языков» из боевиков, прибывших с Альфы Центавра. Поручи это Косте, пусть организует команду из сильных телепатов. У него их хватает. Много «языков» не нужно, двух-трех будет вполне достаточно. И поаккуратней с ними. Подозреваю, что это не только телепаты, но и гипнотизеры. А возможно, и не совсем люди. Да, осьминоги в качестве «языков» нам не нужны.

– Я понял, товарищ маршал. Сделаем.

«Вот, наверно, и все, что можно было сейчас сделать, – подумал Николай, закончив разговор с командующим КДВ. – Теперь остается только ждать».

Глава 4
Истребители

Истребители не стали ждать центаврские носители в стратосфере, сразу поднявшись выше, к линии Кармана. Действуя парами или тройками, они обкладывали агрессора с разных сторон. Потом один из истребителей стремительно сокращал дистанцию и поливал его снарядами из авиапушек. В случае попадания тарелка сразу прекращала маневрирование и спустя некоторое время сваливалась в штопор. Но чаще ИИ центаврского носителя успевал среагировать и увернуться от медлительного роя тридцатимиллиметровых снарядов. И надо было снова обкладывать шустрика или загонять его вниз, где сопротивление воздуха заставит чересчур быстрый аппарат хоть немного замедлиться. Ракеты «воздух-воздух» уже давно были сняты с вооружения, поскольку они существенно уступали тарелкам не только по скорости, но и по маневренности. Снаряды летали ненамного быстрее, но их было много.

Больше всего в небе было «ястребов» KF-50, централизованно выпускаемых Кореей для стран Десятки и примкнувшей к ней коалиции. Кроме самой Кореи их использовали Большая Индия, Бразилия, Венесуэла, Вьетнам и Куба. Некоторое количество «ястребов», предназначенных для прикрытия Африки и Азии, базировалось в Гвинее, Конго, Анголе, ЮАР, Египте, Иране, Турции, Курдистане и Сирии. Простые в управлении и надежные, они почти не уступали центаврским носителям второго ранга в скороподъемности и тяговооруженности, но явно проигрывали в маневренности.

Китайские «Могучие Драконы», по сути, отличались от них только размерами и большим калибром авиапушек. Американские «Фантомы» обладали более совершенными радарами, а французские «Миражи» могли похвастаться элегантностью силуэта и значительно лучшей аэродинамикой.

Разработчики российских «Стрижей» так же, как и французы, озаботились в первую очередь аэродинамикой, но в ущерб утонченности силуэта поставили во главу угла жесткость планера и функциональность. Они проектировали молоток, основным предназначением которого было не поражать зрителей элегантностью линий, а забивать гвозди. Скорее даже не гвозди, а тяжелые твердосплавные дюбели, что подразумевало увеличение калибра до пятидесяти семи миллиметров и соответственное удлинение стволов. При этом они учли китайский опыт – тридцать лет назад наиболее эффективно били центаврскую посуду именно пятидесятимиллиметровые зенитные артустановки PG-80, но пошли дальше, использовав компоновочную схему авиапушки Грязева-Шипунова.

В первом варианте авиапушка жестко фиксировалась и стреляла по ходу движения истребителя. Во втором – имела двигающийся по дуге казенник и наводилась в горизонтальной плоскости. А у модернизированной экспериментальной модели стала выдвигаться наружу, что позволяло осуществлять наведение уже в двух плоскостях.

А корпус со временем превратился в блин. Но не тот блин, который комом. А напоминающий плоский камень, используемый детворой для пускания «блинчиков». Такая конфигурация позволяла развивать максимальную скорость не только в разреженном воздухе стратосферы, но и вблизи от земной поверхности. А также выполнять любые фигуры высшего пилотажа без риска переломить несущий каркас.

К сожалению, таких машин успели изготовить только десять. Но даже немодифицированные «Стрижи» могли дать хорошую фору самым продвинутым «Могучим Драконам», «Фантомам» и «Миражам».

* * *

«Миражам» приходилось туго. Нет, если бы им пришлось защищать только французское небо, они легко справились бы с этой задачей. Но государственные границы имеются только на земной поверхности, а в стратосфере они напрочь отсутствуют. И из союзников рядом имеется лишь традиционно нейтральная Швейцария, небо которой тоже необходимо прикрыть. Тяжело защищаться, находясь в окружении соседей, которым абсолютно фиолетово на твои проблемы. И шут бы с ними, в конце концов, спасение утопающих – дело рук самих утопающих и уже давно является их собственной проблемой. Но ведь никто не помешает центаврским носителям войти в стратосферу где-нибудь над Германией, Бельгией или, например, Испанией, потом поднырнуть над самой землей на французскую территорию. Или высадить головоногий десант в акваториях Средиземки, Бискайского залива, Ла-Манша. Вот и получился объем почти в треть кубического мегаметра (если измерять по линии Кармана). В который сверху свалилось полторы сотни носителей второго ранга. И еще один более массивный аппарат, снижающийся над Авиньоном и явно нацелившийся в Лионский залив между Монпелье и Марселем. К счастью, его вовремя заметили.

– Вижу «шайбу»! – крикнул Жан Перье своему ведомому. – Атакуем!

И «Миражи» бросились в атаку. Обладая заведомо лучшей аэродинамикой, истребители легко нагнали тяжеловесный центаврский носитель и щедро окропили его из шестиствольных пушек тремя сотнями почти полукилограммовых тридцатимиллиметровых снарядов. Каждый. И тут же, выйдя из пикирования по пологой дуге буквально в километре от земной поверхности, устремились вверх на поиски следующей цели. А разломившийся на две части носитель все еще падал с двухкилометровой высоты на голые, лишенные растительности скалы горной гряды Сент-Виктуар, совсем немного не долетев до Средиземного моря.

Набирая высоту, Перье связался с командиром авиаполка и доложил о сбитой над Авиньоном «шайбе». Тот отрепетовал доклад командующему французскими ПВО, связавшемуся непосредственно с маршалом космической обороны.

– Спасибо, – поблагодарил француза Николай. – Молодцы у тебя ребята. Не забудь наградить их после того, как все закончится. Трудно им приходится? Помощь нужна?

– Трудно. Но мы справимся. Помощь будет нужна потом, когда дело дойдет до зачистки. Мы всю Европу однозначно не потянем.

– Поможем. Можете даже не сомневаться. Общее дело делаем.

Французским летчикам было очень тяжело, но они справились. На территорию Франции и Швейцарии выпало много битой посуды, но не смогла приземлиться ни одна тарелка.

Их соратникам, стерегущим небо над Французской Гвианой, было легче. С двух сторон от маленькой южноамериканской страны находились союзники по Десятке – Венесуэла и Бразилия, а втроем, как известно, даже батьку бить проще. Лишь на востоке не было никого из союзников. Там, вплоть до берегов африканского континента, неторопливо катил длинные пологие волны Атлантический океан.

* * *

Океан был пуст. Если, конечно, не считать мельчайших серых крапинок военных кораблей, стерегущих его необъятную акваторию. Лишь в шестистах километрах от африканского побережья из него выступала группа из восемнадцати островов Зеленого Мыса. Республика Кабо-Верде уже давно входила в зону влияния Китая и поддерживала партнерские отношения со многими из стран Десятки. Маленькое островное государство имело чисто символические вооруженные силы, целиком и полностью полагаясь на защиту «Старших братьев и сестер».

Небо над Атлантическим океаном также было пустынным. Бои шли в основном над континентами. Третья эскадрилья гвианского авиаполка ПВО Франции, получившая от командования приказ на патрулирование воздушного пространства над центральной частью океанской акватории, успела удалиться от Кайенны на три мегаметра, так и не обнаружив ни одной цели. Внезапно на локаторе одного из истребителей вспыхнули сразу четыре красных огонька.

– Вижу цели, – доложил пилот командиру эскадрильи и сразу же сбросил ему координаты. – Четыре центаврских носителя второго ранга. Нет, три носителя и «шайба»!

Шесть «Миражей», летевших по верхней границе стратосферы, мгновенно изменили курс и бросились на перехват. Два звена по снижающейся прямой шли прямо на центаврийцев, а третье, оставшись на прежнем горизонте, заходило на перехват по широкой дуге, отсекая тарелки от африканского берега.

Бернар Луи, будучи нормальным героем и опытным командиром, разумеется, пошел в обход. И не прогадал. Центаврские носители не стали удирать и, набирая высоту, устремились навстречу пикирующим «Миражам». Трое против четверых. А «шайба», наоборот, резко пошла на снижение, нацеливаясь в промежуток между двумя Подветренными островами Зеленого Мыса: Сантьягу и Фогу.

Для Луи, видевшему картину со стороны, планы центаврийцев читались как открытая книга: носители второго ранга отвлекали земные истребители на себя, давая «шайбе» возможность приводниться.

– Заходим снизу, – приказал он ведомому, обрушивая «Мираж» в пике. И гоним к Фогу, не давая приводниться. Бить будем над островом.

Когда до встречи четверки «Миражей» с центаврскими носителями осталось порядка десяти километров, те мгновенно прыснули в стороны. Очереди авиапушек ушли в белый свет, как в копеечку. А вновь изменившие курс носители метнулись к истребителям сбоку, пытаясь их протаранить. Теперь уклоняться пришлось истребителям. Один не успел.

Но в последнюю долю секунды его пилот рванул на себя рычаг катапульты и был выброшен из истребителя взрывом порохового заряда через открывшийся в крыше люк.

Когда во время Великой Отечественной войны русские истребители выходили на фашистских асов в лобовую атаку и те не отворачивали, оба самолета разваливались на части еще в воздухе, задолго до падения на землю. На дозвуковых скоростях и при массе каждого порядка трех с половиной тонн.

«Мираж» весил три с половиной тысячи тонн, а центаврский носитель был тяжелее него по меньшей мере вдвое. И оба двигались на сверхзвуке. После удара куски керамики и углепластика буквально прыснули в стороны. Металлические элементы были смяты и закручены. И все это дождем осыпалось в океан с десятикилометровой высоты.

Следом отправился носитель, напоровшийся на очередь из авиапушки одного из «Миражей». Последний центавриец вертелся в воздухе как уж на сковородке еще примерно пятнадцать секунд. Но против троих не потянул и был сбит.

К этому времени командир эскадрильи и его ведомый уже подогнали «шайбу» к острову Фогу и теперь обстреливали ее, загоняя подальше в глубину территории. В момент, когда она оказалась над склоном Пику-де-Кану, к загонщикам присоединился один из освободившихся «Миражей» второго звена. Спикировав почти вертикально, он всадил в хаотично рыскающий из стороны в сторону летательный аппарат длинную очередь из авиапушки, выведя из строя его гравитационный двигатель. После чего уже ничем не удерживаемая в воздухе «шайба» камнем рухнула вниз и раскололась на части, ударившись о каменный выступ склона горы на высоте в два километра над уровнем моря и в двенадцати километрах к востоку от аэропорта Сан-Филипи. Удар был достаточно силен для того, чтобы вызвать заметное сотрясение почвы, но, разумеется, не способен спровоцировать очередное извержение вулкана.

Пилоты двух оставшихся «Миражей» занимались спасением катапультировавшегося пилота. Один из них подводил свой истребитель под спускающееся на парашюте кресло, а второй корректировал по радио его маневрирование, обеспечивая такое положение, при котором грузовой люк в крыше истребителя окажется точно под креслом. В принципе, операция штатная, периодически отрабатываемая на учениях, но требующая практически ювелирной точности исполнения. После того как она была успешно завершена, спасаемый отстегнул парашют, сразу унесенный ветром, и люк закрылся.

Бернар Луи доложил о результатах боя в Кайенну, и эскадрилья продолжила патрулирование неба над Атлантикой. Но больше никого не встретила. В отличие от форменной бойни, развернувшейся в африканском небе, над океаном было тихо.

* * *

Над Тихим океаном, вольно расплескавшим свои воды почти на треть всей поверхности земного шара, мчалась пара «Стрижей 55М» братьев Песке. Дисциплинированно выполняя не дух, а букву приказа командования, они не пересекали линию Кармана, а вели свои истребители на полкилометра ниже, где аэродинамика уже начинала ощущаться, но сопротивление воздуха все еще было ничтожным. Воздух на этой высоте еще присутствовал, но атмосферное давление было в миллион раз меньше, чем около земной поверхности.

Это позволяло истребителям поддерживать крейсерскую скорость четыре километра в секунду и, соответственно, преодолевать расстояние от Петропавловска-Камчатского до Сиэтла всего за двадцать две с половиной минуты. Фактически нарезанная им зона ответственности была значительно уже, располагаясь между сто сороковым и сто восьмидесятым градусами западной долготы, ограничиваясь с юга островом Рождества и Алеутскими островами на севере. Кроме принадлежавшего Австралии острова Рождества, в нее входили еще четыре северных острова Лайн и Гавайские острова.

Жак патрулировал зону, простирающуюся от экватора до Северного тропика, а Шамиль ту, которая располагалась севернее него.

Выйдя в зону патрулирования, братья связались с американцами, располагавшими там целой эскадрильей «Фантомов», базировавшейся на Гавайях, и договорились с ними о взаимодействии. Зона ответственности янки была существенно меньше. В нее входило только воздушное пространство над архипелагом и примыкающей к нему акваторией. Поэтому они не лезли наверх, поджидая противника в стратосфере.

Первым центаврские носители заметил Жак. Они вошли в атмосферу плотным строем немного южнее Северного тропика, но на высоте в половину мегаметра разделились на две группы. Меньшая, состоящая из четырех целей, идентифицировать которые он пока не мог, отвернула к югу, нацеливаясь на архипелаг Лайн, а большая, из восьми, пошла на северо-запад в сторону Подветренных Гавайев.

Довернув навстречу первой группе, он сбросил все данные о второй Шамилю и американцам. Жак не стал выходить центаврийцам навстречу – скорость была слишком велика для стрельбы из огнестрельного оружия. Он повел истребитель вниз по широкой дуге, чтобы выйти в хвост группе, и только в этот момент заметил ее неоднородность. Среди носителей второго ранга пряталась «шайба»!

Он сообщил об этом брату и американским пилотам и спустя полминуты получил ответ, что у них наблюдается аналогичная картина. Во второй группе было целых две «шайбы».

А еще он уловил, что центаврийцы связываются между собой с помощью телепатических сигналов, но, в отличие от Семена Дубовкина, не смог их понять. Поэтому то, что три центаврских носителя вдруг отвернули ему наперерез, стало для него неожиданностью.

«Трое на одного? – усмехнулся в усы Жак. – Сейчас, парни, я вас очень сильно удивлю. И разочарую».

«Стриж» отвернул в сторону и резко пошел вниз. Не слишком быстро, чтобы центаврийцы, паче чаяния, не отстали. Так он вывел их на высоту в десять километров над уровнем моря, где, чуть отклонившись в сторону, крутанул классическую «мертвую петлю» и, оказавшись немного сбоку от своих загонщиков, осыпал двух ближайших дождем пятидесятисемимиллиметровых снарядов из курсовой и одной из боковых пушек.

Результат превзошел ожидания. Отперфорированные снарядами носители почти сразу развалились на две неравные части и рухнули вниз. Третий резко рванул в сторону, но куда ему было в плотных слоях атмосферы до модифицированного «Стрижа» последней экспериментальной серии? Жак догнал его на вираже и почти в упор влепил в бок длинную очередь, разворотившую в нем огромную дыру. Носитель, кувыркаясь, полетел вниз и вскоре плюхнулся в океан, но Жак этого уже не видел. Он заполошно осматривал горизонт в поисках «шайбы». И, в конце концов, обнаружил ее далеко внизу, приближающуюся к группе мелких островков, едва-едва выступающих из воды.

«Атолл Пальмира, – уловил Жак мысленную подсказку искина своего истребителя, потянувшую за собой поток собственных мыслей. – Неприятное место. И необитаемое. А значит, можно не церемониться».

Мыслекоманда бросила истребитель вниз. Жак чувствовал, что не успевает – носители отвлекли его от более важной цели и задержали, предоставив «шайбе» возможность оторваться.

Теперь ему пришлось увеличить скорость истребителя до четырех Махов. Больше было нельзя – корпус перегревался даже на этой скорости. И тут пилот ощутил внешнее давление на мозг. Кто-то пытался взять его под контроль. «Шлем», вызванный Жаком на автомате, помог абстрагироваться от внешнего воздействия. Самостоятельно произведя прикидочный расчет, Жак на долю секунды вошел в мысленный контакт с искином истребителя, дав ему команду замедлиться до двух Махов – в противном случае истребитель рисковал догнать собственные снаряды. Да и просто выдвигать пушку при таком встречном потоке воздуха явно не следовало.

Когда расстояние до «шайбы» сократилось до десяти километров, пилот снова на короткий миг вошел в мысленный контакт с искином истребителя, дав тому команду на открытие огня из курсовой пушки и последующий отворот с набором высоты.

Длинная очередь настигла «шайбу» уже над самой поверхностью воды. Мыслевопль, в котором сплелись в один клубок импульсы боли, разочарования и тоски, Жак почувствовал даже сквозь «Шлем». Потом давление на мозг упало, и пилот снова смог взять на себя полноценное мыслеуправление истребителем.

«Стриж» развернулся и полетел к атоллу. «Шайба» медленно погружалась в лагуну примерно в пятидесяти метрах от самого крупного из островков, на котором еще можно было угадать следы взлетно-посадочной полосы, заброшенной и не ремонтируемой уже более столетия. Жак дал еще одну очередь, резко ускорившую погружение инопланетного корабля, и стоически выдержал еще один уже не настолько мощный мыслевопль. Потом заставил истребитель зависнуть над лагуной на стометровой высоте и, не торопясь, качественно отбомбился полутонными фугасками, разнеся на куски уже скрывшуюся под водой «шайбу». Давление на мозг упало до нуля.

Всё. Теперь можно было отправляться на выручку американцам. В том, что Шамилю его помощь не потребуется, Жак не сомневался ни секунды. Братья слишком хорошо знали друг друга.

Набирая высоту, Жак связался по радио с командиром авиаполка и сбросил ему подробный отчет о проделанной работе, подготовленный по указанию Песке искином истребителя.

Он уже не видел, как в лагуне атолла, который жители других островов архипелага считали проклятым, вновь забурлила вода, и ее бирюзовая поверхность стала стремительно окрашиваться в голубой цвет. Там, на глубине, начался второй акт марлезонского балета – пиршество акул, дорвавшихся до весьма ценимого ими лакомства.

Жак поднял свой истребитель к линии Кармана и, разогнавшись до четырех километров в секунду, устремился на северо-запад в сторону Подветренных Гавайев. Он уже знал, что вторая группа тоже разделилась, и его брат, успевший разделаться со своей четверкой над атоллом Куре, сейчас мчится навстречу по нижней кромке стратосферы.

Братья успели к атоллу Френч-Фригат-Шолс в самый последний момент, почти к шапочному разбору.

Американская эскадрилья состояла из четырех звеньев, каждое из которых включало два «Фантома» – быстрых и мощных восьмидесятиметровых истребителей, до упора напичканных разнообразными гаджетами и вооруженных двумя шестиствольными курсовыми авиапушками.

Ввосьмером на четверых – абсолютно нормальный расклад с точки зрения обычных американских пилотов. Командир эскадрильи спланировал стратосферный бой четко по учебнику. Два звена заходят спереди и снизу, а остальные коршунами падают на врага из верхней полусферы. Да какой там бой? Избиение!

Он не учел только одного – наличия среди обычных носителей второго ранга одного необычного – «шайбы», несущей к Земле десант осьминогов. И сразу же поплатился за это. Центаврские носители изменили курс, уходя из-под удара в сторону, а его «Фантом» продолжал мчаться по прямой. Следом за ним дисциплинированно двигался ведомый. Стрелки альтиметра бешено вращались, отсчитывая последние километры, оставшиеся до поверхности воды, а руки не могли сдвинуть штурвал даже на миллиметр. В эфире надрывался что-то почуявший ведомый, но майор не мог вымолвить ни одного слова. И шевельнуть даже пальцем.

Четырехтысячетонный «Фантом» врезался в Тихий океан на скорости, превышающей три Маха. Океан содрогнулся и породил волну, легко перехлестнувшую через моту (песчаные островки) атолла, но разбившуюся о скалу Лаперуза.

Ведомый – второй лейтенант Скотт – сумел вывести свой истребитель из самоубийственного пике, но еще долго потом засорял эфир истеричными выкриками.

Капитан Том Гудвин, возглавлявший второе звено эскадрильи, принял командование на себя. Улыбчивый тридцатидвухлетний афроамериканец был дальним потомком весьма неслабого колдуна вуду и кое-что умел сам. Но не афишировал, разумеется, эти свои способности.

Том не имел ни малейшего представления о «Шлеме», но умел использовать другой воображаемый атрибут – черную африканскую маску с узкими дырочками напротив глаз, не позволяющими визави войти в зрительный контакт. Он вкратце объяснил подчиненным основы этого психологического приема, после чего дело сдвинулось с мертвой точки. Эскадрилья потеряла еще один истребитель, но сумела задержать центаврийцев и даже сбить один из носителей. Больше «Фантомы» не кидались в самоубийственные атаки. Они вились вокруг, по очереди имитируя нападение и тут же уходя в сторону, отдавая инициативу другой машине, находящейся с противоположной стороны.