Читать книгу: «Битва за Землю», страница 3

Это было правильным решением – флот вторжения необходимо было лишить центрального командования. Любой ценой. Это понимали и Николай, наблюдавший за сражением из Ситуационного зала Весты, и Майкл Томпсон, лично руководивший действиями эскадры из боевой рубки одного из мониторов.

И американцы в конце концов поймали центаврского лидера, зайдя одновременно с четырех сторон. Приблизившись на дистанцию в восемь мегаметров, мониторы начали хладнокровное избиение гигантского корабля. Три из четырех почти одновременно выпущенных снарядов попали в цель, раздробив в пыль крупные фрагменты кромок восьмикилометровой шайбы. Телепатический вопль, многократно усиленный техническими системами гиганта, внезапно оборвался, спровоцировав облегченный выдох у Семена, почти контуженного этим ментальным ударом.

Мониторы дали еще один залп, разломивший флагмана центаврского флота на части, после чего Томпсон уравнял скорость своего монитора с обломками и выслал на самый крупный из них досмотровую партию.

Корабли уцелевшей части центаврского авангарда, которых осталось почти две сотни, выходили из боя, устремляясь к Земле. Их не преследовали. Во втором флоте после первой стычки уцелело всего пять крейсеров, причем один из них – «Теодор Рузвельт» – потерял ход. На нем вышел из строя гравитационный двигатель. Получив заверения командира крейсера в том, что реакторы не повреждены и экипажу ничего не угрожает, командующий вторым флотом принял решение уходить. Потом, когда все закончится, за крейсером можно будет выслать буксир.

Мониторы были сильно избиты, утратили некоторое количество орудий, но все еще оставались вполне боеспособными. Сработанные на основе двадцатикилометровых железоникелевых астероидов, они вообще были практически неубиваемы. Плотность структуры этих носорогов космоса была всего в два раза меньше, чем у стальных слитков. Не сильно уступая крейсерам в быстроходности, мониторы обладали существенно меньшей маневренностью, но это, как и плохое зрение у земных носорогов, было не их проблемой.

Третьему флоту досталось больше. Из крейсеров сохранили ход и боеспособность только «Калькутта» и «Бангалор». Остальные тринадцать имели разную степень неустранимых повреждений, от полностью фатальных, как у «Карачи», «Бхопала» и «Канпура», от которых остались только сплюснутые остовы, до просто весьма серьезных, как у «Мумбаи», оставшегося без существенного фрагмента корпуса. Командующий третьим флотом Ранджит Сингх распорядился снять с них на мониторы уцелевших членов экипажей, клятвенно пообещав вернуться потом за телами погибших.

Индийские мониторы были избиты еще сильнее американских. Их поверхность напоминала лунный ландшафт. Но они все еще оставались управляемыми и с некоторых сторон даже могли стрелять.

Веста пока вообще не имела повреждений, так как центаврские корабли разбегались от нее как ошпаренные и ни один из них так и не рискнул приблизиться к гигантскому астероиду на расстояние, позволяющее эффективно использовать энергетическое оружие. Сейчас она, хорошенько разогнавшись, неслась к Венере, в тени которой прятался арьергард центаврского флота, состоящий из ста шестидесяти больших кораблей, с массой покоя более двух миллиардов тонн. Николай предполагал, что, с высокой долей вероятности, это транспортники, везущие живых центаврийцев. Именно для того, чтобы иметь возможность помножить на ноль этих «мирных переселенцев», он сохранил в целости первый флот.

– Я целиком и полностью одобряю выбор центаврийцев, – заявил Николай, повернувшись к Новикову. – Планета Бурь – это именно то место, где должен закончиться их многолетний перелет. Будем оттеснять их к Венере, и, если хотят, пусть на нее десантируются. Ну, или падают. Мы не будем этому препятствовать. Как вы считаете, Петр Николаевич, им там понравится?

– Я считаю, что их вкусы и пристрастия – это последнее, чем мы должны интересоваться, – ответил вице-адмирал. – Явились в гости незваными, пусть довольствуются тем, что дают, и не капризничают. Вот только хватит ли у нас сил справиться с такой оравой?

– А мы очень постараемся. Чего не сделаешь, чтобы уважить дорогих гостей. А индусы и американцы нам в этом помогут. Вот, кстати, и Томпсон нарисовался.

На экране возникло изображение командующего вторым флотом, шедшим к Венере параллельным курсом в полутора сотнях мегаметров от Весты. Задержка сигнала составляла всего половину секунды и практически не мешала общению. Доложив о потерях, вице-адмирал сообщил новость, ради которой, собственно, он и посылал досмотровую партию к обломкам центаврского флагмана:

– Пробив вход в ходовую рубку флагмана, энсин Рейли обнаружил там расколотый крытый бассейн, в котором валялись два десятка крупных осьминогов. Мы воюем с головоногими! Даю видео.

Посмотрели, впечатлились.

– Спасибо, адмирал, это очень важная информация, я сейчас передам ее на Землю. До Венеры нам идти еще полчаса. Объединяйтесь с третьим флотом, рассредоточивайтесь и заходите от Солнца, первый флот обойдет Венеру с противоположной стороны, а я пройду над Северным полюсом. Задача – прижать их к планете. Пусть лезут в атмосферу.

– Им там не понравится!

– Как говорил один из наших президентов: «Нравится, не нравится, терпи, моя красавица».

– Прямо так и сказал?

– Да, я своими ушами слышал. У него было еще несколько крылатых выражений. Потом как-нибудь расскажу. А сейчас мы должны загнать этих головоногих в венерианский ад. Действовать преимущественно мониторами. Крейсера держите на второй линии и используйте исключительно для ликвидации попыток прорыва. Сигнал к атаке я подам сам. Выходите на исходную.

– Сократ, передай видео и сопутствующую информацию командующему четвертым флотом и на Землю. Пусть доведут ее до всех военнослужащих. Это должно повысить их мотивированность. А сейчас соедини меня с командующим третьим флотом.

Быстро поставив задачу Ранджиту Сингху, остатки флота которого медленно догоняли объединенную группировку, он встал и приобнял вскочившего со своего кресла Новикова.

– Пора, Петя, иди и постарайся уцелеть. Вылет по готовности.

– А это уж как получится, – ответил вице-адмирал. – На рожон сам не полезу и остальным не дам, но в бою всякое бывает. До встречи, Николай Александрович.

– Александр Федорович, – обратился Новиков к Громову. – Выпустишь нас?

– Выпущу, Петр Николаевич, не волнуйтесь. И назад потом запущу. Вы только возвращайтесь!

– Да куда же я денусь с подводной лодки? – пошутил Новиков, начинавший военную службу подводником. И направился к двери.

– Минутку, Петр Николаевич, – остановил его Семен Дубовкин. – Закрывайтесь там. Помните, как я вас учил? И остальных предупредите.

– Спасибо, Семен, я помню. До встречи.

Вице-адмирал перешагнул комингс и аккуратно закрыл за собой тяжелую защитно-герметическую дверь.

– Сократ, твоя задача провести Весту над Северным полюсом Венеры в двадцати пяти мегаметрах от ее поверхности, после чего осуществить полуоборот со снижением до двенадцати мегаметров и занять позицию над геометрическим центром группировки центаврских транспортников. Отстрел начинай с тех, что занимают более высокие орбиты и находятся по краям группировки.

Тем временем в кратере Рея-Сильвия медленно отъехал в сторону огромный участок его стены, расположенный у самого дна, открывая вход в жерло гигантского наклонного тоннеля, ведущего в недра астероида. Из отверстия один за другим вылетели пятнадцать тяжелых внутрисистемных крейсеров первого флота. После этого мегалит мягко скользнул на место. На Земле ничего подобного не было бы возможно даже теоретически, но на астероиде, где сила тяжести составляла всего два процента от земной, этот невероятный проект был успешно осуществлен.

Перестраиваясь на лету, крейсера полетели к Венере.

Только после того, как Веста облетела планету, Николай смог увидеть, что из себя представляли центаврские транспорты, скрывшиеся за Венерой сразу после оверсана. Это были уже не тарелки, а, скорее, низенькие бочонки. При двухкилометровом диаметре их высота составляла почти полкилометра. Сейчас они роились за Планетой Бурь в двух-трех мегаметрах от ее поверхности, по всей видимости ожидая момента, когда авангард центаврского флота сломит сопротивление землян и очистит Землю от агрессивной фауны. Появления ее представителей на венерианской орбите центаврийцы не могли представить себе даже в ночном кошмаре.

– Начали! – скомандовал Николай.

И спустя чуть больше половины секунды один из крайних бочонков пропал в ослепительной вспышке. Через несколько секунд такая же вспышка мелькнула с противоположной стороны роя. Двести пятьдесят квадрильонов джоулей одномоментно выделившейся энергии – это чудовищно много. Бочонки, масса покоя которых существенно превышала два миллиарда тонн, разносило в клочья. Головоногие, находящиеся в пораженных транспортах, ничего не успевали почувствовать и не могли как-то отреагировать. А вот остальные заволновались. Их было много, очень много. Первым почувствовал эту ментальную волну Семен Дубовкин и отгородился, поставив мысленный блок. Потом, когда в работу включились мониторы и крейсера, надеть воображаемый шлем пришлось даже Николаю.

Пушки Гаусса мониторов и крейсеров были значительно слабее и не могли уничтожить центаврские транспорты одним попаданием. Но в большинстве случаев выводили из строя их гравитационные двигатели. Остальное довершало притяжение планеты. Неуправляемые бочонки отправлялись в последний полет по траектории, заканчивающейся в плотных слоях атмосферы, которые отстояли от поверхности планеты на сотню километров. А дальше начинался форменный ад: давление под сотню атмосфер, температура до полутысячи градусов Цельсия, облака серной кислоты. Но сначала, еще в тропосфере, центаврским транспортникам предстояло встретиться с ветрами, дующими со скоростью около ста метров в секунду, которые хорошенько погоняют и покрутят гигантские керамические банки еще до того, как те будут смяты чудовищным давлением.

Некоторым из сбитых транспортов, совершавшим скоростное маневрирование непосредственно перед ударом стальной болванки, предстояло долго крутиться вокруг планеты по сужающейся спирали. Другие падали почти отвесно. И те, и другие были плотно набиты десятками тысяч телепатов, каждый из которых вносил свой вклад в царившую над планетой ментальную какофонию. Этот «белый шум» помешал Семену Дубовкину вычленить из общего ора команду, поданную одним из тех, кто имел право на отдание подобных приказов. И земляне пропустили момент, когда оставшаяся часть роя одновременно бросилась врассыпную.

Их было около сотни. Сократ успел поразить шестерых. Еще одного, бросившегося в самоубийственную атаку, принял на восточное полушарие. Удар был знатным, но менее значимым, чем от «Оки», которая попыталась бы протаранить карьерный БелАЗ. Ну, тряхнуло немножко, да черепки в стороны полетели. Веста в юности бодалась с немаленьким планетоидом, и ничего, уцелела. Только вот шарообразную форму утратила. И потеряла возможность именоваться карликовой планетой, навеки оставшись самым большим в Солнечной системе астероидом.

Четырем крейсерам и одному из индийских мониторов пришлось значительно хуже. Пошедшие в самоубийственную атаку транспортники центаврийцев воспользовались численным преимуществом и перли по прямой, стараясь любой ценой уничтожить редкую сеть земных кораблей. Размен был слишком неравноценным, и земляне старались уворачиваться от таранных ударов. «Калининград», «Воркута», «Бангалор» и «Билл Клинтон» – увернуться не смогли.

При столкновении морских или речных кораблей один из них может остаться на плаву. В космическом бою на это нет никаких шансов. От слова вообще. Слишком велики массы и скорости сталкивающихся гигантов. Крейсера сминались как консервные банки, а центаврские транспортники просто рассыпались в труху. Другое дело мониторы, которые в прошлой жизни были железоникелевыми астероидами. Двадцатикилометровый «Цейлон» выдержал столкновение с атаковавшим его центаврским транспортником, уберег почти половину команды и, главное, командующего третьим флотом Ранджита Сингха, но потерял ход. Атаковавшему его транспортнику повезло куда меньше – тот развалился на мелкие кусочки.

Двадцать шесть транспортников прорвались. Двух из них срезал вдогонку Сократ, еще одного стреножила «Россия», шедшая под флагом вице-адмирала Новикова. Остальные двадцать три ушли в отрыв. Семнадцать из них рванули в сторону Земли, а шесть повернули к Солнцу.

– Командирам крейсеров приказываю организовать преследование транспортников, идущих к Земле, – прогремел приказ маршала космофлота, тут же отрепетованный Сократом. – Старший – вице-адмирал Новиков. Петр Николаевич, распределите цели таким образом, чтобы у каждого была своя.

Крейсера устремились в погоню.

– Сократ, радируй командующему пятым флотом, что шесть центаврских транспортников ушли в оверсан. И сбрось ему все данные по их траекториям. Пусть организует им встречу на той стороне.

Маршал знал, что сигнал до Психеи через ретрансляторы будет идти долго – больше двадцати минут. Но всяко быстрее, чем центаврские транспортники, рванувшие по более короткому пути. И Жан Кинтен успеет выдвинуть им навстречу перехватчики. А вот встретятся они или нет – это целиком и полностью будет зависеть от французских пилотов.

– Мониторам – добить подранков, – подал Николай следующую команду. – И снять экипаж с «Цейлона».

– Александр Федорович, – теперь он обратился к Громову. – Выпускайте «Добрыню Никитича» и организуйте силами его швартовой команды погрузку на Весту остовов погибших крейсеров. Складывайте их в кратер Рея-Сильвия, с противоположной стороны от входа. И закрепите хорошенько. Как закончите, пусть буксир цепляет «Цейлон» и потихоньку чапает с ним к Гигее.

– Ты как? Отпустило? – спросил он у Семена Дубовкина.

– Уже легче, – ответил тот, яростно массируя голову. – Их там, похоже, как бы не миллионы. Были. Теперь совсем мало осталось. Но вопят все еще сильно.

– Скажешь, когда закончатся, – попросил Николай. – Я уже сейчас ничего не чувствую.

Погрузка могла занять много времени, но командующий космической обороной не собирался бросать вдали от Земли тела своих подчиненных. Нечего им делать в венерианском аду. Космофлот своих не бросает. Даже мертвых. Все они на Луне будут извлечены из покореженных чудовищным ударом металлоконструкций и переданы родственникам для захоронения. За счет флота, естественно. По первому разряду.

А к Земле сейчас можно не спешить. К тому времени, как Веста сможет разогнаться, там все уже должно закончиться – космические сражения скоротечны. Да и семнадцать тяжелых внутрисистемных крейсеров, мчащихся туда на всех парах – это точно не фунт изюма.

В том, что все командиры крейсеров справятся с заданием и уничтожат центаврские транспортники, командующий не сомневался, потому что на каждый крейсер приходилось всего по одному транспортнику. А зря. Слишком велика оказалась фора.

И напрасно волновался по другому поводу: смогут ли перехватчики пятого флота вовремя обнаружить в околосолнечном пространстве беглецов, рванувших наутек почти по самому краю фотосферы Солнца?

* * *

В непосредственной близости от фотосферы Солнца гравитационные возмущения настолько велики, что детекторы массы становятся абсолютно бесполезными и остается полагаться на старую добрую оптику. С земной орбиты много, конечно, не рассмотришь, только крупные пятна, размером примерно с Землю. А чтобы увидеть те, что всего пару километров в диаметре, надо подобраться значительно ближе. Там жарко, разумеется, и можно обгореть ненароком, но те, которые дружат с головой, переворачиваются через определенное время даже на пляже. А пересекать орбиту Меркурия желательно вообще по очереди и долго там не засиживаться. Так, в принципе, французы и поступили.

Вынырнув из черного зева тоннеля, шесть перехватчиков устремились к Солнцу. Тонкие трехкилометровые диски были «заточены» под скорость и облегчены до предела. Два члена экипажа, одна пушка Гаусса, два противометеоритных излучателя, четыре твердотопливные химические ракеты с термоядерными боеголовками, два термоядерных же реактора и чрезвычайно мощный гравитационный двигатель Песке с накопителями и трансформаторами. И вишенка на торте – антигравитационный компенсатор пилотской кабины, позволяющий экипажу выдерживать чудовищные ускорения. Вместе с облегченным корпусом это тянуло всего на полмиллиарда тонн – в четыре раза меньше, чем у тяжелого крейсера.

Девяносто два миллиона километров, отделяющих Психею от орбиты Меркурия, перехватчики покрыли за полтора часа. И закрутили «карусель». Они по очереди приближались к Солнцу, тщательно осматривая поверхность его фотосферы и поскорее возвращались туда, где было ощутимо прохладнее, передавая эстафету следующему. Так продолжалось порядка сорока минут. Пока одному из них не повезло.

Обнаружив шесть черных пятнышек, перехватчики разогнались на сходящемся курсе и, приблизившись на десяток мегаметров, отстрелялись как в тире из пушек Гаусса. А потом, подойдя к летящим по инерции транспортникам на два мегаметра, добили их ракетами.

Получив доклад об уничтожении всех шести целей, Жак Кинтен сразу же отправил сообщение об этом командующему обороной, после чего приказал перехватчикам возвращаться на Психею. Через двадцать две минуты Сократ доложил Николаю об известии, пришедшем через ретранслятор Гигеи. Просмотрев видео, командующий поблагодарил вице-адмирала и велел ему не расслабляться – битва за Землю еще не закончилась.

Между тем погрузочные работы были завершены, а Семен доложил, что уже не слышит центаврийцев. Больше на венерианской орбите землян ничего не держало, и Николай озвучил очередной приказ. Веста идет к Земле по прямой. Мониторы расходятся в стороны семилучевой звездой и движутся в том же направлении, контролируя гравитационными радарами свои сектора пространства.

Последним венерианскую орбиту покинул «Добрыня Никитич» – малый космический буксир, толкающий к Гигее монитор «Цейлон». Флагманский корабль третьего флота сначала был зверски избит авианосцами, входившими в авангард центаврского флота, а потом получил критическое повреждение при таранном ударе транспортника. Теперь ему предстоял долгий путь к Гигее, последние годы обитающей в точке Лагранжа L5, расстояние до которой превышало сто миллионов километров. Примерно через месяц, когда «Добрыня Никитич» доставит его на верфь, специалисты тщательно изучат повреждения и обследуют состояние конструкций монитора. После этого решится его дальнейшая судьба.

Глава 3
За нами Земля

В битве за Землю решалась судьба человечества. Без всяких преувеличений. Быть или не быть – такого вопроса для землян не существовало. Быть, и никаких гвоздей! А для этого надо было остановить центаврский флот.

На форпосте, вынесенном за полтора миллиона километров от Земли, эта проблема была решена лишь частично. Флот пришельцев уполовинили, но не смогли остановить. Теперь пришла очередь основной линии обороны – додекаэдра из двадцати орбитальных крепостей, вынесенных за геостационарную орбиту, и четвертого флота, корабли которого курсировали внутри защищаемой сферы.

Первые корабли центаврийцев подошли ко второй линии земной обороны утром третьего июня – Петров смог обеспечить задержку, позволившую Земле подготовиться к встрече неприятеля. Подошли и почти сразу откатились, напоровшись на хорошо организованную оборону. Крепостные орудия существенно уступали пушкам Весты, но были куда мощнее тех, которые устанавливались на крейсерах и мониторах. А одномоментного энергетического выплеска, эквивалентного взрыву полутора десятков мегатонн тротила, в принципе хватало для того, чтобы помножить на ноль любой из центаврских авианосцев, вне зависимости от расположения фрагмента корпуса, в который попадал снаряд.

Но попаданий пока было не много. Потеряв в бесплодных попытках прорваться к Земле несколько авианосцев, центаврийцы откатились на безопасное, с их точки зрения, расстояние и там постепенно накапливались. Больше никто не пытался пробовать земную оборону на прочность, и в сражении наступила пауза. На самом деле полностью безопасных от кинетических снарядов пушек Гаусса расстояний просто не существовало. В вакууме они могли пролететь, почти не снижая скорости, даже бессчетные парсеки. А вот попасть на расстоянии, превышающем дюжину мегаметров, в быстро перемещающуюся цель, хаотически меняющую направление своего движения, зачастую не представлялось возможным.

Для Шэня Хуациня, ставка которого располагалась на Луне, было очевидно отсутствие у центаврийцев единого командования. Именно этим он объяснял себе нерешительность их действий. Тем более что информацию об уничтожении лидера центаврского флота, сразу же переданную Сократом, командующий четвертым флотом уже получил. А вслед за этим и видео, из содержания которого становилось понятным, с кем именно земляне имели дело.

Незадолго до этого у Хуациня состоялся очередной разговор на повышенных тонах с контр-адмиралом Осиповым – бессменным командиром большого космического буксира «Илья Муромец». Заслуженный ветеран космофлота требовал от командующего четвертым флотом включения его корабля в состав сил, принимающих непосредственное участие в боях на земной орбите. И имел к этому определенные основания: буксир уже давно был вооружен пушками Гаусса и являлся полноценной боевой единицей.

Но и у Хуациня имелся неубиваемый аргумент: в его распоряжении было аж пятнадцать тяжелых крейсеров и только один буксир. «Илья Муромец» при необходимости мог заменить любой тяжелый крейсер, но ни один тяжелый крейсер не мог заменить буксир. И если на Землю будет валиться что-нибудь тяжелое, выправить ситуацию сможет только «Илья Муромец». На некоторое время убедил. Договорились, что буксир будет сидеть на Луне в полной боевой готовности и, если что, то сразу.

Спустя несколько часов искины центаврских авианосцев, которых на земной орбите к этому времени скопилось чуть меньше двухсот, по-видимому, смогли о чем-то договориться. Хаотическое роение прекратилось. Оно еще не стало полностью упорядоченным, но некоторая система уже просматривалась.

Чтобы понять логику ИИ, надо думать, как ИИ. Сам Хуацинь этого себе позволить не мог, но в его распоряжении имелся Конфуций – квантовый суперкомпьютер уровня «Стратег», для которого подобное было плевой задачей. Получив задание, он почти мгновенно выдал результат:

– Формируются ударные соединения для осуществления прорывов во втором, четвертом, седьмом, девятом и двенадцатом секторах. До тридцати единиц в каждом.

Тридцать кораблей на один сектор – это очень много, даже с учетом того, что его пространство контролирует пять крепостей. Тем более что некоторым из них, в частности четвертой, шестой, седьмой, тринадцатой и шестнадцатой придется одновременно работать по двум соседним секторам. А двенадцатой, расположенной в точке схождения сразу трех подвергающихся атаке секторов – четвертого, седьмого и девятого – сразу по трем. Хорошо еще, что имеется подвижный резерв.

– Внимание всем, – начал командовать вице-адмирал. – Ожидается массированная атака противника в секторах с номерами два, четыре, семь, девять и двенадцать. Мониторам выдвинуться на линию крепостей во втором, четвертом, седьмом и девятом секторах, первой эскадре крейсеров занять двенадцатый сектор. Второй и третьей крейсерским эскадрам образовать второй эшелон обороны. Особое внимание обратить на стык четвертого, седьмого и девятого секторов. Огонь открывать без команды при выходе противника на дистанцию в двадцать мегаметров.

Четвертый флот начал перестроение, занимая указанные места.

Сектора обороны представляли собой весьма обширные области пространства, каждая из которых составляла одну двенадцатую часть додекаэдра, окружающего геосинхронные орбиты Земли. Примерно двадцать пять на двадцать пять мегаметров. В сектор можно поместить четыре Евразии и еще место останется. И в каждой из точек, образующих вершины этого правильного пятиугольника, висела орбитальная крепость. Российский Союз обеспечивал гарнизонами первую, одиннадцатую и шестнадцатую крепости. Китай – вторую, двенадцатую и семнадцатую. США – третью, тринадцатую и восемнадцатую. Франция – четвертую, четырнадцатую и девятнадцатую. Большая Индия – пятую, пятнадцатую и двадцатую. Корея, Бразилия, Венесуэла, Вьетнам и Куба, соответственно, шестую, седьмую, восьмую, девятую и десятую.

Десятая и четырнадцатая крепости вообще не должны были участвовать в отражении атаки центаврских авианосцев, но перемещать их со своих мест командующий не рискнул – ситуация могла измениться.

Спустя несколько минут авианосцы кинулись в атаку. Одновременно. Кинулись – это с их точки зрения. А если смотреть с Луны, как это делал Хуацинь, – то значки центаврских кораблей всего лишь медленно поползли в сторону Земли по голоэкрану. Командирам гарнизонов крепостей движение авианосцев казалось не слишком быстрым и уж точно не стремительным. Все-таки расстояние до них пока исчислялось десятками мегаметров. Искусственным интеллектам орбитальных крепостей, чьи квантовые суперкомпьютеры совершали сотни триллионов операций в секунду, были вообще не свойственны такие понятия, как быстро и медленно. Период в секунду с небольшим, за который радиоволна преодолевала расстояние от Луны, они воспринимали как нечто, сравнимое с вечностью.

Орбитальные крепости были самодостаточны. Они могли самостоятельно передвигаться в пространстве. Значительно медленнее мониторов, но почти неограниченно долго. Могли сжигать на лету крупные метеориты. Имели огромную энерговооруженность, точнейшие детекторы массы. Но заточены они были под прицельную стрельбу по скоростным высокоманевренным целям на больших и сверхбольших дистанциях. Их создавали для решения именно этой задачи.

Вначале казалось, что они справятся. Вспышки попаданий следовали одна за другой. Количество атакующих авианосцев стремительно таяло. Вот только в суматохе сражения никто не обратил внимания на появление на доске новой фигуры – еще одного центаврского корабля, кардинально изменившего характер сражения.

* * *

Центаврские корабли, уцелевшие в ходе венерианского сражения, мчались наутек, закусив удила. Фора была велика, но крейсера первого флота постепенно сокращали дистанцию до центаврских транспортников, которые, почуяв преследование, начали расходиться в стороны, выходя из плоскости эклиптики. При этом они все больше увеличивали скорость. Земные крейсера не отставали. Вдали от массивных тел они не просто ни в чем не уступали центаврским кораблям, но даже превосходили их за счет использования энергии, вырабатываемой термоядерными реакторами.

Все это было хорошо известно Новикову, и разделение целей его не особенно взволновало. Все равно каждый из крейсеров преследовал свою. А пропадание визуального контакта – это вообще обыденность, переставшая играть существенную роль почти сразу после изобретения радио. Главным было не потерять контакт с целью. Все остальное сейчас отходило на второй план.

«Калькутте» в этот день повезло дважды. Она вышла без потерь из обеих схваток с центаврскими кораблями. Единственная из всех крейсеров третьего флота. И на этом ее везение закончилось. Вероятность встречи с чем-нибудь существенным за пределами плоскости эклиптики была пренебрежимо мала. Попросту невероятна. Но встреча произошла. Метеорит, принадлежащий к потоку Ариетидов, ударил «Калькутту» в брюхо. Скорость куска грязного льда составляла меньше сорока километров в секунду, но масса превышала полтонны. Взрыва как такового не произошло. Сам метеорит и конструкции крейсера, оказавшиеся на его пути, при ударе полностью испарились. Входное отверстие было совсем небольшим, всего несколько квадратных метров. А вот площадь выходного превысила половину футбольного поля. Экипаж «Калькутты» погиб мгновенно, даже ничего не успев почувствовать. А искалеченный крейсер продолжил движение по инерции, лишь немного отклонившись от первоначального курса. Набранная им скорость многократно превышала третью космическую, и корабль имел все шансы навсегда покинуть Солнечную систему, больше ничего не встретив на своем пути.

Командиры крейсеров не страдали болтливостью и выходили на связь с командующим флотом только по мере необходимости. Поэтому Новиков забеспокоился лишь после того, как уничтожил собственную цель и получил пятнадцать докладов от остальных командиров крейсеров. Шестнадцатый на вызовы не отзывался. В другой ситуации вице-адмирал обязательно бросил бы на поиски пропавшего крейсера все силы своего флота, но сейчас нужно было срочно вести его к Земле. Шестнадцать крейсеров – это сила, способная на очень многое. Особенно если они появятся вовремя, а не к шапочному разбору.

Отправив подробный рапорт Петрову, Новиков погнал первый флот к Земле. Бросок на весы победы шестнадцати тяжелых крейсеров мог кардинально изменить сложившуюся там ситуацию.

* * *

Ситуация в четвертом, седьмом и девятом секторах изменилась почти мгновенно. На парившую на их стыке двенадцатую орбитальную крепость с разных сторон устремились восемь авианосцев. ИИ крепости смог поразить шесть. Два оставшихся пошли на таран.

Столкновение с объектом, имеющим массу покоя в полтора миллиарда тонн, для гигантского орбитального сооружения оказалось фатальным. Конструкции крепости сминались буквально на глазах, как будто были сделаны из картона. Спустя пару секунд в другой бок орбитальной крепости врезался еще один авианосец. По сути, этот «контрольный выстрел» был уже излишним, но тот, кто задумал эту атаку, предпочел не экономить. Теперь, когда двенадцатая крепость была выведена из строя, в земной защите появилась брешь, в которую хлынули все уцелевшие корабли центаврского флота. Те авианосцы, которые ранее безуспешно атаковали второй и двенадцатый сектора, тоже попытались к ним присоединиться, но были атакованы и связаны боем свалившимися им как снег на голову крейсерами Новикова.

Соседствующие с двенадцатой, четвертая, тринадцатая и шестнадцатая крепости попытались перекрыть образовавшееся «окно», но не преуспели в этом, сбив в общей сложности только четырнадцать центаврских кораблей. Почти полсотни авианосцев и последний уцелевший транспортник, командование которого и организовало эту операцию, прорвались внутрь охраняемого периметра. На высоких орбитах их встретили три монитора четвертого флота, «опекавшие» четвертый, седьмой и девятый сектора. Еще один монитор, находившийся в этот момент во втором секторе, расположенном по другую сторону земного шара, к месту боя категорически не успевал. Как и первая эскадра крейсеров из двенадцатого сектора.