Читать книгу: «Это их последняя жизнь», страница 4

 Клацая пальцами по клавиатуре, словно по фортепиано, она вводила запрос «пожары Бейквелл». Глаза разбегались от количества статей, которые она открывала и быстро пробегалась по ним глазами.

«Ресторан понес убытки из-за пожара в…»

 Нет, не то.

«Офисный центр вспыхнул, когда…»

 Даже не близко.

 Меняя задачу в поисковой строке, Леона уточнила: «Бейквелл. Пожар в Риверхолле».

 Первая же статья датировалась воспоминанием от 1875 года. В ней рассказывалось о том, что некий Бенджамин Хоудон. Ранее просторное поместье принадлежало его семье, но из-за банкротства он был вынужден отдать государству родовое гнездо его семьи, из которого сделали интернат для сирот. Некоторые источники разнились с этой информацией, ведь кто-то писал о том, что здание Риверхолла было отдано в дар и не имело ничего общего с банкротством мистера Хоудона.

 Ещё в одной из статей указывалось, что сам Бенджамин погиб, утопившись в реке Ривер, недалеко от собственного поместья. Во время первой мировой войны здание служило обучающей базой для военных. Через год там случился первый пожар, вызванный неисправностью дымоходов. Жертв не было, но здание пострадало. После восстановления, оно вновь стало интернатом. Последующий пожар случился в 1931 году. Вспыхнул скотный двор из-за уснувшего в пьяном угаре овцевода. Тогда пострадала восточная часть. Её восстановлением не занимались вплоть до 1955 года, а когда администрация города всё же бросила силы на восстановление, случилось неисправность среди электропитания, поступающего в Риверхолл неравномерно. Снова пожар.

 На этот раз жертвами стали старый завхоз, задохнувшийся в своей постели, и один из работников кухни. Виктор Поуэр и Леонард Смит. Первые две жертвы, чьи имена хранились в архивах.

 Долгое время зданием не занимались и лишили его электричества до выяснения обстоятельств, школа полностью базировалась на старых установках и не использовала новые технологии, отдавая дань старым английским традициям. Это было, своего рода, визитной карточкой Риверхолла.

 Очередной пожар случился во время Рождественского торжества, когда проходил ежегодный бал в Риверхолле, куда был приглашен сам премьер— министр. Опрокинутый на тканевую скатерть подсвечник вспыхнул, быстро распространившись до большой рождественской ели, украшенной бумажными гирляндами и игрушками, которые делали дети.

 В списке погибших значилась Аманда Браун, Уильям Пирс и Лианна Роуз.

 Все эти имена Лео аккуратно выводила на листочке карандашом, подписывая дату и год, дабы не запутаться в последовательности чтения. Последняя дата была 1988 год. Следом же шла запись о новом директоре, который занимает этот пост и по сей день. В 1990 году этот пост заняла Гвиневра Леман. Эта дата была уже знакома Уайт, ведь каждый знал историю Риверхолла начиная именно с этого времени, ведь миссис Леман занимала эту должность и по сей день. Много говорили о том, что она подняла эту школу буквально из руин, вложив в неё всё, что только могла. В то время здесь провели качественную проводку и искали спонсоров для восстановления здания. Капитальный ремонт начался в конце 2001 года, но уже в 2002 втором случился новый пожар. В дни каникул, когда дети разъезжались по домам, а сироты отправлялись в спортивные лагеря, рабочие занялись укреплением подвалов. В то время было закрыто большинство потайных ходов под школой, которые считались потенциально опасными для учеников, проживающих тут.

 Ночью, когда работники покинули здание, в него проникла группа молодых людей, воспользовавшись незащищенностью Риверхолла, дабы поживиться чем-нибудь, щедро оставленным в стенах этого поместья. Не найдя того, что имело бы ценность, хулиганы подожгли подвальное помещение, дабы замести следы своего неудачного преступления. Среди погибших, чье тело не было найдено, значилось имя Алана Лемана…

– Заинтересовалась историей?

 Сердце сделало кульбит, Лео вздрогнула, обернувшись. Прямо за её спиной стоял Джеймс, зажимая между страницами книги палец, и вглядываясь мерцающий монитор старенького компьютера.

– Мне казалось, что об этом инциденте знают все, – и заметно усмехнулась, замечая, как Лео накрыла записи своей ладонью. – С чего вдруг такой интерес, Лео?

– Хочется опровергнуть страшные легенды о Риверхолле, – не моргнув глазом, отозвалась она.

– Страшные? – послышался тихий смех. – Это жизнь, такое нужно принимать.

– Например? Ты что-то знаешь о пожаре 2002?

– Зависит от того, что именно ты хочешь узнать, – загадочно протянул он, подходя к небольшому столику и оставляя на нём книгу, словно подогревая интерес девушки.

– Про нападение на школу, загадочная смерть человека, чья фамилия одинакова с той, которую носит… Директор. Тут погиб её родственник? Муж, не так ли?

 Джеймс заметно стушевался, чуть поджимая губы.

– Алан Леман, ты ведь про него? – Лео тут же кивнула. – Он не был мужем Гвиневры Леман, – взяв свободный стул за спинку, Джеймс подвинул его ближе к девушке, заметно понизив голос. – Это был её сын.

 Рот от удивления приоткрылся. О таком в школе не болтали даже за закрытыми дверьми спален. Конечно, поговаривали о том, что у Леман есть дети, что её бросил муж, когда она стала директором, но не было рассказов о погибшем сыне.

– Я не знала, что у нее погиб сын.

– Об этом никто не знает. Почти. Вероятно, он жив. Долгое время думали, что Алан просто сбежал от гнета тираничной матери. Да и что можно было ожидать от парня в 20 лет?

– Не знаю, – сказала Лео. – Но раз про это не говорят, откуда ты знаешь?

– Я знал Алана. Мы учились вместе, он был немного старше. Бунтарь такой. А потом пожар и…

– Огонь беспощаден.

– Не настолько. Он будто испарился. А точнее сказать, сбежал.

– И от этого директор Леман такая… грубая?

– Грубая? Нет, она не грубая. Леман всегда была такой: строгой, сдержанной, жесткой. Без этого она бы не продержалась столько лет на этом посту. У неё холодная хватка и большие связи – это и позволяет школе держаться на плаву, иначе бы Риверхолл давно закрыли или продали под какое- нибудь предприятие. Это дело всей её жизни.

 Леона молчала, переваривая полученную информацию. Трудно было представить директора в роли матери, учитывая её сдержанность и губы, на которых никогда не было улыбки, лишь сжатая линия и напряженная челюсть. Ей было около шестидесяти лет, но на всех фотографиях, что хранились на стендах школы, её волосы всегда были неизменного серебристого цвета.

– Значит, её сын сбежал?

– Вероятнее всего. Это было в духе Алана. Он ценил свободу и мечтал о путешествиях, так что…

– Понятно, – рука сжала листок в кулак, словно заметая следы своего расследования.

– Может, выпьем чай?

 Взгляд девушки был потерянным, а тело медленно поднялось на стуле. Голос при этом оставался совершенно ровным и бесстрастным.

– Доброй ночи, Джеймс.

 Её поведение заставило мужчину растеряться, но он не хотел настаивать на своем обществе, вглядываясь в спину девушки до тех пор, пока она не скрылась за дверью.

 Леона шла медленно, но рука её оставалась сжатой, скрывая листок с записями. Открыв свою дверь, она спокойно вошла внутрь. Доспехи так и оставались на её кровати в той же сидячей позе, но что-то изменилось. Дело было даже не в сильном запахе машинного масла. В полутьме горел свет, который подрагивал на старом затертом ковре.

 Горел камин, а рядом лежала рассыпанная пачка длинных спичек, оставленная кем-то ещё тогда, когда она только заселилась сюда. Дров в подставке поубавилось, но они горели внутри очага.

– Это сделал ты? – растерянно спросила девушка, поглядывая на Ланцелота.

 Его шлем повернулся в её сторону, а затем кивнул. Недолго думая, она присела рядом, поспешно разворачивая листок в своих руках и ощущая боком невероятный холод, исходивший от тела рыцаря.

– Риверхолл действительно проклят, иначе не объяснить такое количество пожаров, – голос звучал тихо. Развернув измятую клетчатую страницу, она начала перечислять имена. – Ты Бенджамин Хоудон?

 И эта догадка была бы самой очевидной, но рыцарь отрицательно покачал головой.

– Виктор Поуэр? – в голосе поубавилось надежды. – Леонард Смит? – и вновь отрицание, доспехи больше не скрипели и двигались вполне уверенно, благодаря машинному маслу. – Рождественский пожар? Аманда Браун?

 Уверенное отрицание, это было не то имя.

– Уильям Пирс?

 Ланцелот не находил в этом списке своё имя, а его латные руки сжались в тяжелые кулаки.

– Неужели Лианна Роуз? – женское имя сорвалось с губ, как последняя надежда, но рыцарь вновь покачал головой.

 Тихо выругавшись, Лео подскочила с кровати, со злобой сжимая листок, она подбежала к камину и бросила его в огонь, поднимая десяток мелких искр. Языки пламени с жадностью поглотили бумагу, превращая её в пепел, рассыпающийся по тлеющим дровам.

 Схватившись ладонями за каминную полку, девушка склонила голову, тяжело задышав. В глазах защипало от непрошеных слез. Когда казалось, что она близка к разгадке, так ускользнула из её рук, словно птичка, которая вновь научилась летать.

 Отчаянное озарение пронзило её от макушки до спины, когда она услышала глухие шаги позади себя. На ковре они стихли, призрак остановился, вытягивая руку вперед, но девушка обернулась быстрее, чем он успел её коснуться. Глаза Лео блестели, удивленно смотря на него, словно она увидела его впервые. Как в прошлый вечер, когда доспехи оказались в её спальне.

– Алан Леман, – едва слышно произнесли её губы, а сердце стучало где-то в горле. – Ты – Алан Леман?

 Железная рука рыцаря медленно опустилась. Они смотрели в упор друг на друга: призрак в лицо ошарашенной девушки, а она – в небольшие щели забрала, где клубилась неизведанная тьма, затягивающая в свои глубины.

 Доспехи дернулись, а шлем отклонился назад, кивая в подтверждение её слов.

 Наступила тишина.

 Это была долгая ночь. Возможно, самая долгая за всю жизнь Уайт. Она лежала на постели, сложив руки на груди, и смотрела в толок, изучая трещины на узорчатом покрытии, которые тянулись к старой люстре на толстой цепочке. В воздухе пахло машинным маслом, не спасало даже приоткрытое окно, а треск камина казался оглушающим. Призрак сидел на другой половине кровати, изредка меняя положения рук, но не добиваясь каких-то слов от Лео.

 Тот, кого считали пропавшим двадцать лет назад, оказался мертв и стал призраком Риверхолла. Что страшнее? Всю жизнь обманывать себя тем, что сын сбежал, или знать, что он умер? По всей видимости, ответ на этот вопрос точно знала только Леона, нещадно отрывая заусенцы со своих пальцев, не обращая внимания на боль и кровь, сочащуюся из свежих ран. Но тогда как объяснить то, что двадцать лет он не давал никому знать о своей призрачной жизни и почему пришел именно к ней?

 Повернув голову на его силуэт, Уайт какое-то время просто смотрела, а потом подползла ближе, незаметно касаясь рукой его плеча. Шлем повернулся в сторону её пальцев.

 В груди саднила неизвестная ранее ей рана, она ныла, тянула, казалась невероятно большой и тяжелой. Перекинув ноги, девушка расположилась с ним рядом, но руку не убрала, поглаживая холодный метал ниже, в районе груди.

– Мне жаль, – сглотнула она, делая глубокий вдох. – Мне очень жаль, Алан.

 Показалось, что он вздрогнул от собственного имени, словно слышал его впервые за долгое время. Вероятнее всего, так оно и было.

– Нет ничего страшнее, чем погибнуть молодым, – сказала она, кусая губы. – Я не очень умный человек, но читала, что призраками могут стать только те, кто оставил на земле незаконченные дела, либо умерший так внезапно, что и сам этого не понял.

 Шлем неоднозначно покачался из стороны в сторону. Нижняя губа Лео задрожала, а она вновь повторила:

– Мне очень жаль, Алана. Правда, очень-очень жаль, – из уголка правого глаза потекла одинокая слеза, рисующая дорожку на бледной коже. – Я не знаю, как тебе помочь, не знаю, что сделать, чтобы твоя душа обрела покой, а не оставалась заложником этих доспехов… Я не знаю этого, не знаю, у кого попросить помощи.

 Внезапно её щеки коснулась обжигающая прохлада. Латная перчатка поднялась, а ледяные пальцы прошлись по щеке, стирая непрошеную слезу, бесстыдно стекающую по её лицу от бессилия.

 Осознание того, что он жалеет её, резало больнее ножа. Ведь это она должна его жалеть, она должна искать слова, чтобы подбодрить заблудшую душу, но Лео была бессильна, глупа перед открывшимся неизведанным чудом.

– В любом случае, я постараюсь узнать хоть что-то… Понять, как помочь твоей заблудшей душе, – её теплая ладошка накрыла стальную руку, а глаза закрылись, ощущая прожигающий холод на своем лице.

 Алан не был злым духом. Он пришел не пугать её.

 Алан просто искал помощи, искал спасение для своей заблудшей души, застрявшей в проклятом Риверхолле.

 Не успела она сказать что— либо ещё, как в комнате раздался шум, кто-то уверенно и сильно стучал в дверь.

– Лео! – донеслось до слуха девушки, дернув лицом около пальцев призрачного рыцаря. – Открой!

– Твою мать…

Глава 4

 Стук в дверь ещё звучал эхом в голове, поэтому Лео точно не смогла определить: не показалось ли ей? Когда он повторился, девушка окончательно пришла в себя, оценивая ситуацию. Время позднее, в её комнате призрак, заключенный в доспехе и стук настолько сильный, что прикинуться спящей невозможно. К тому же голос Грейс разбудил бы и мертвого, если бы того требовала ситуация.

– Быстрее, – зашептала Уайт, не представляя, куда собирается его деть. Доспехи с заметным гулким стуком передвигались из одного конца комнаты, в другую.

 В шкаф не влезет, за шторой – он не настолько незаметный, под кровать – вряд ли поместиться, если только по частям.

– Балкон, – зашипела она точно дикая кошка, указывая на дверь. – Сюда!

 Доспехи покинули пределы комнаты, очутившись на маленьком балкончике, словно продолжение интерьера.

– Давай же, Алан, давай-давай, – толкая доспехи ближе к стене, Лео даже не морщилась от холодного ветра, пронизывающего до костей.

 На короткое время рыцарь замер, словно услышал своё имя впервые, что, собственно, было правдой. Последние 20 лет никто из живых к нему не обращался. Передвигая массивные ноги, призрак сложил руки на груди, подобно вековой статуе.

– Не издавай никакого шума, хорошо? – попросила она, сжав его налокотник. – Это Грейс, не думаю, что надолго.

 Прикрыв балконные двери, волшебница суетливо убрала все папки и книги под свои подушки, наспех застилая постель. Оглядев комнату и поняв, что в ней не осталось чего-то подозрительного, Уайт открыла дверь.

– Я уж решила, что ты куда-то ушла, – вздохнула медсестра, проходя в комнату профессора и разминая шею. – Между прочим, я тебя ждала.

 Только сейчас Лео вспомнила, что договорилась встретиться с подругой, после полуночи, но со всеми событиями – вылетело из головы. Откровенно говоря, молодая преподавательница просто забыла. События последних суток нарушили привычный ход вещей в её жизни.

 Неотрывно следя за тем, как Роббинс присаживается на постель, поправляя складки своей облегающей юбки с небольшим разрезом на правой ноге, Лео покусывала нижнюю губ, ощущая свое бешеное сердцебиение. Казалось, будто вся правда на её лбу идет бегущей строкой в прямом эфире, обличая факт содеянного.

– Лео, ты вся зеленая, – констатировала Грейс, хмурясь. – Всё в порядке?

– Всё прекрасно, – слишком резко воскликнула Лео, дав хорошего петуха на голосовых связках.

 Некоторое время Роббинс сидела неподвижно, размышляя, а потом резко поднялась на ноги, а в глазах пробежал хитрый огонек.

– О-о, моя маленькая девочка повзрослела? – и подергала бровями так, словно у них появилась общая тайна.

– Чего? – на выдохе сорвалось с потрескавшихся губ. – О чём ты, Грейс?

 Отступив от Уайт на два шага, Роббинс оглядела пространство и потерла руки, на цыпочках подходя к шкафу под недоуменным взглядом подруги. Схватившись за старые ручки, она быстро открыла створки. Азарт погас в глазах и почти растворился, когда она прощупала вешалки с одеждой.

– Грейс, ты меня беспокоишь, – Лео сложила руки на груди, неотрывно следя за медсестрой, заглядывающей за штору, а потом бегущей к кровати. Упав на четвереньки, она опустила голову вниз, вздернув бедра к верху.

– Да быть того не может… – прокряхтела девушка, отряхивая колени, пока поднималась. – Где он? Я безумно хочу познакомиться!

– Да с кем, Грейс? – пришлось повысить голос, чтобы облагоразумить Роббинс, молясь, чтобы она не решила проверить балкон.

 Правильно говорят, что мысли материальны. Стоит только найти предмет страха – он материализуется в самый неподходящий момент. Створка балконных дверей скрипнула, приоткрываясь и привлекая внимание «детектива». На губах Грейс вновь появилась озорная улыбка, а сама она, заметив то, как расширились глаза подруги, ринулась к балкону.

– Нет! – сорвалось с губ так же быстро и звонко, как бьют часы, оповещая о наступлении полночи.

 Медсестру было не остановить, она первее подруги вылетела на балкон, оглядываясь. Потом подошла к перилам, ощупывая их на наличие веревки или связанных простыней, но ничего не было.

– Господи, – тихо охнула Грейс, взявшись за сердце. – Какой идиот поставил тут это страшилище?

 Рыцарские доспехи едва ли могли её напугать, после такого захватывающего поиска. Вернулась в спальню она ни с чем, застав в центре Леону, которая была бледнее простыни.

– Ты как привидение, – скандировала Роббинс, закрывая за собой дверь. – Ты действительно была одна?

– Одна? – эхом повторила девушка. – Нет, не одна. Тут я и груз моих нескончаемых проблем, которые я люблю перебирать перед сном.

 Тон звучал осуждающе, скрывая животный страх, который она пережила. Стушевавшись и неторопливо садясь на постель, Грейс поцокала языком: а ведь вечер мог быть интересным. В Риверхолле и так тихо как в склепе, Грейс хваталась за любую возможность, которая могла оживить эти стены и избавить её от рутины и скуки.

– Ты думала: я тут прячу парня?

– Думала? Бога ради, я надеялась!

 Лео закатила глаза, а потом покачала головой. Мысленно молясь, чтобы призрак не устроил непрошенное шоу, она потерла шею.

– Не дуйся, милая. Я просто хотела проверить, всё ли у тебя хорошо. Узнать, чем ты занимаешься.

– Чем я могу заниматься? – устало вздохнула Леона. – Готовилась к занятиям, сама только вернулась из комнаты отдыха. Домашние задание учеников – отдельный вид пытки, – не моргнув глазом, соврала она, хотя боязливо следила за тем, чтобы медсестра не трогала подушки, под которыми она спрятала записи о пожарах в Риверхолле.

 Может, этот разговор звучал бы иначе, если бы девушка не знала, что у нее на балконе спрятан призрак, история которого не даст ей покоя.

– Я так и подумала, – пожала плечами Грейс, присматриваясь к лицу молодого профессора, – Святая дева Мария, ты видела себя? Откуда такие синяки под глазами, подруга? Ты вообще спала?

– А? Да-да, просто увлеклась чтением, ты же меня знаешь, – иронично процедила она, но к зеркалу всё-таки подошла. Лицо было уставшим, но не настолько, чтобы бить тревогу. – Как твой пациент?

– Стремительно идет на поправку, – показалось, что в голосе послышалась грусть, хотя Грейс улыбалась, – Через неделю вернется к занятиям со своим костылем в придачу.

 Попытка сменить тему помогла переключить Роббинс.

– Вот и чудесно, у тебя появится больше времени на себя, – с оптимизмом хлопнула в ладоши Лео, – Или что-то не так?

– Всё так, – Грейс выглядела подозрительно, но от чего-то пыталась скрыть своё внезапно поникшее состояние. – Директор планирует устроить вечеринку для учеников в честь Хэллоуина. Надеюсь, обойдется без очередных неприятностей. Помнится, в прошлом году Харви подшутил над парочкой ребят из десятого класса так, что они провалялись два дня в медицинском с сильным отравлением и нескончаемой рвотой, – её лицо скривилось от неприятных воспоминаний, она как раз проходила стажировку в Риверхолле, – Пенная вечеринка, черт бы её побрал.

 Представив подобную картину, девушку передернуло. Немало выпало на плечи Роббинс во время её первого года работы. Оправдывало то, что они всего лишь дети и им хочется дурачиться, но здравый смысл у происходящего должен быть. Не хватало ещё новых жертв.

– Педагоги будут дежурить, Грейс, не переживай, – успокоила её Лео, делая усилие, чтобы не посмотреть в сторону балкона.

 Грейс молча откинулась назад и легла поперек кровати, не спеша вернуться обратно в свои покои, но внезапно села, нащупав что-то твердое под одеялом. Несколько раз проведя ладонью по выпуклость покрывала, она достала из-под него флакон с знакомой темной жидкостью.

– Ты не выпила успокоительное? – в голосе проскользнули нотки негодования, – Лео, я же просила.

– Не было необходимости, – девушка забрала настойку у подруги, отставив на прикроватную тумбочку. – Но держу его под рукой.

– А чем у тебя так… – она наморщила нос, принюхиваясь, – Пахнет?

– Пахнет? – не поняла Уайт, не замечая чего-то особенного.

– Я бы сказала, воняет, – Роббинс поднялась с постели, словно выискивая причину запаха, как собака-ищейка.

 На мгновение Лео показалось, что подруга двигается обратно в сторону балкона, резко дернувшись в её сторону, но Грейс замерла на мгновение, втягивая носом воздух. Вернувшись к тумбочке, она провела по ней пальцами.

– Это что? Машинное масло? – она коснулась столешницы, растирая густую жидкость между пальцами. – Всё в масле.

– Ах, да, – потерев затылок, девушка двинулась к балконной двери, чуть приоткрывая её, чтобы запах не был так ощутим, – Смазывала двери, они ужасно скрипят.

 С подозрением кивнув в сторону балкона, Грейс проговорила, вытирая руки о носовой платок:

– Открой дверь шире, пусть проветрится.

– Ночью открою, когда спать лягу. Кстати, очень устала, – это был тонкий намек на то, что ей хотелось бы остаться одной, но Роббинс не поняла, опустившись на стул.

– Как обстоят дела с теми доспехами? Больше не двигались? – повседневно осведомилась она, вырисовывая пальцем что-то на столе и задумчиво вглядываясь в древесное покрытие, – Когда я шла, то не видела их.

– Унесли, – сорвалось с её губ быстрее, чем она могла себе представить. – Да, куда-то унесли. Я уж и забыла.

– Правда? А вчера мне казалось, что ты очень впечатлена.

– Ты же говорила, что это от усталости. Поспала и всё прошло, – никогда ещё Уайт так бессовестно не врала подруге. – Ты была абсолютно права, у меня просто разыгралось воображение.

– Рада это слышать, – встав с довольной улыбкой, Грейс положила свои руки на её плечи. – Больше отдыхай, дорогая, впереди непростой год. Не буду тебя отвлекать, ты же собиралась спать, – она кивнула на кровать, а потом легко поцеловала подругу в щеку, – Я просто зашла проверить тебя. Думаю, что мне тоже стоит выспаться.

– Спасибо, – уголки губ тронула смущенная улыбка. – И тебе доброй ночи, Грейс.

 Быстро закрывшись, Леона шумно выдохнула, прижав руки к груди. Всё происходящее – настоящее безумие. У неё точно поедет крыша, если она не разберется в этой ситуации. Лучшим решением было бы рассказать Грейс правду, но реакция на неё могла бы быть противоположна той, в которую хотелось бы верить. Сперва нужно самой решить, что делать и как поступать с этим призраком. В конце концов, она – не героиня ТВ-шоу, да и вообще – не главный персонаж в собственной жизни.

 Шумно выдохнув, девушка уперлась руками в собственные колени. Сердце стучало в груди настолько сильно, что отдавалось болью в ребрах. Сделав принудительный глубокий вдох, Лео выпрямилась, направляясь к приоткрытой балконной двери, сквозняк которой нещадно трепал тонкую занавеску, мешая спокойно пройти.

– Ушла, – с облегчением, сообщила она, высунув голову на балкон.

 Доспехи стояли неподвижно.

– Эй, слышишь меня? – недоумевала Уайт, выходя полностью и стуча по его шлему, – Пойдем обратно, – ответа не было, – Уснул что ли? Алан или как там тебя? Говорю, заходи обратно.

 Ответа на её слова не было, а в груди что-то болезненно укололо.

 С силой схватившись руками за его плечи, девушка потрясла доспехи, от чего они заскрипели, но не двинулись. Схватившись за его латную перчатку, она легонько согнула её, но никакой реакции не было. Несколько дней этот «Ланцелот» сводил её с ума, местами пугал, а теперь стоял и не двигался. Выглядело подозрительно. Набравшись смелости, Уайт подняла забрало, вглядываясь в пустоту, а потом так же быстро закрыла с легким стуком.

 Что могло произойти за то время, пока Роббинс была в её комнате? Неужели наличие живого человека в её спальне развеяло дурман галюцинаций? Но нет, Лео не сумасшедшая, она точно знала, что доспехи ожили, а в них был заточен один из погибших в пожаре Риверхолла – Алан Лестер.

 Порядка целого часа девушка расхаживала вокруг этих доспехов, сгибала, била по ним, звала его, но в ответ слышалась полнейшая тишина. Рыцарь застыл, словно статуя, как и было раньше. Никакого намека на то, что он сейчас вновь начнет качать головой или расхаживать по комнате преподавателя, постукивая своими железными ступнями.

– Ну же, пожалуйста, – голос немного охрип от досады, пока она раз за разом проводила руками по холодной железной груди, – Как же так? Как мы сможем помочь тебе, когда ты просто стоишь. Алан. Алан, ну же, – зло стукнув по доспехам, волшебница опустилась вниз, облокотившись о каменное ограждение балкона и запуская руки в свои волосы.

«Я же не сумасшедшая. Не сумасшедшая. Это не было моей галлюцинацией, все было по-настоящему!» – кричал её разум, заставляя сильнее сжимать собственные волосы на макушке, едва ли не рыча от досады.

 В голове появилась шальная мысль о том, что ей могло всё привидеться, но как же тогда объяснить капли масла? Уайт прекрасно помнила, как смазывала эти доспехи, чтобы он мог двигаться и как— то доносить до неё то, что необходимо узнать. Не могла она дотащить его до балкона или спальни, благополучно забыв об этом. К тому же, теперь Леона знала его имя – Алан. Юноша, погибший в результате пожара в 2002 году.

 Единственный способ убедиться во всём, так это выпить злосчастное успокоительное, оставленное Роббинс. Если уж это и помутнение рассудка, то, хорошенько проспавшись, всё должно вернуться на круги своя. Так девушка и поступила, вбежав в спальню и быстро отмеряя дозировку и выпивая горьковатую жидкость с явным привкусом спирта. Успокоительное неприятно обволакивал горло, но она не морщилась, раз за разом, возвращаясь на балкон и следя за смирно стоящими доспехами.

 Что-то теплое скатилось по губам девушки, вынуждая провести по ним рукой. Прозрачная и соленая капля – предательские слезы, которые появились в её глазах от мысли и осознание, что этого молодого парня уже нет в живых.

 Лео хотелось верить, что он красив. Ей так казалось, особенно улыбка. Интересно было услышать голос и пообщаться, но эти глупые мысли не сопоставимы с реальностью того, что человека больше нет, как и шанса узнать правду о случившемся. С нескрываемой скорбью, Уайт опустилась на подушки, поджимая к груди колени и неотрывно смотря на измятый листок.

 Как жаль, что это была всего лишь проделка её фантазии.

 Закрыв глаза, она попыталась вообразить его, воссоздать тот образ, который всплывал в голове. Движения рук, мимика, поворот головы – красочно, словно по-настоящему. В её воображении он казался четким, не размытым, как это бывает. Парень двигался к ней навстречу, показывая рукой большой палец вверх. Лицо было трудно рассмотреть, но это был он.

 Уголок его рта приподнимался в хитрой ухмылке при взгляде на неё. Он движется к ней через футбольное поле Риверхолла, совершенно пустынное в поздний час. Алан оборачивается к трибунам, широко раскидывая руки в стороны, словно наслаждаясь осенним ветром, трепавшим его волосы. Закрывая глаза, юноша ловил каждое дуновение, пока Леона неотрывно смотрела на его спину, неторопливо приближаясь.

 Протянутая тонкая ладонь опустилась на его плечо, немного сжимая темную кофту под пальцами и чувствуя плотную ткань, скрывающую тело Лестера от осенней прохлады. Он замер, медленно опустив руки по швам, а потом неторопливо обернулся, от чего пальцы девушки скользнули по его груди. Холодной, словно метал. Твердой, неживой.

 Глаза Алана оставались закрыты, но его лицо начинало меняться: веснушки пропадали с щек, как и румянец, он поспешно бледнел до тех пор, пока оттенок его кожи не стал серовато-голубым. Это не была аристократичная бледность, скорее…

 О, Господь!

 Трупная. От правой щеки начало растягиваться темное пятно, проходя через кожу насквозь и обнажая почерневшие зубы, высыпающиеся через получившуюся дырку. Кожа будто сгнивала на глазах, поглощая правую часть его лица, шею и одну руку. В считанное мгновение, одежда парня превратилась в жалкую и оборванную материю, темнея и рассыпаясь. Вновь посмотрев на него, Уайт ужаснулась – пустые и черные глазницы, череп обтянутый остатками темной и гнилой кожи.

 Одернув свою руку, девушка попятилась назад, спотыкаясь о внезапно возникшие камни под её ногами. Поля больше не было, только остатки жухлой травы. Тело человека превратилось в скелет с развивающимися остатками одежды, а костлявая рука потянулась к ней, застывая в воздухе.

 К горлу подступила тошнота, Лео ринулась бежать вперед, подальше от ужасающей картины. Борясь с собственным недомоганием, она поднималась по склону к школе, вбегая в центральный двор с круглой клумбой в центре. От сухих цветов тянулись искры, поднимаясь к небу, а Риверхолл от главного входа до самой крыши был поглощен языками пламени. Тело ощущало этот пронизывающий жар до самых костей, а вспышки, вылетающие из разбитых окон, вынуждали щуриться и прикрывать лицо.

 Уайт ринулась через боковую тропу, дабы избежать касания пламени, но в ту же секунду натолкнулась на парня, который стоял в дверном проеме заднего входа, а его тело было покрыто трещинами, которые, казалось, заполнены жидким огнем.

 Его лицо она не успела разглядеть, потому что в следующую секунду с громким гулом каменная стена разлетелась в разные стороны.

 Вдох.

 Крик.

 ***

 Уайт подскочила на собственной постели, хватаясь за саднящее горло. Руки продолжали с силой впиваться в одеяло, пока она успокаивала своё сбившееся дыхание

 Кошмары, ставшие верными спутниками ещё в детстве, приобретали новую форму, становясь ярче, стирая грань между сном и явью. Они преследовали Лео и днем, и ночью. Засыпая с включенным светом, она продолжала надеяться, что ночь будет спокойной, но просыпалась с ужасом или криком.

 Этот сон мучил её больше месяца, несмотря на обилие снотворных и успокоительных. С той самой ночи, когда рыцарь перестал двигаться, она видела один и тот же кошмар, заканчивающийся падением стены замка. Казалось, что всё испытываемое во сне – это реальность, потому что щеки горели, будто она вновь пробегала мимо горящего Риверхолла, неминуемо становясь жертвой огня, накрывающего её тело, стоило только увидеть в дверном проеме Алана.