Читать книгу: «Пылающая звезда», страница 4

Ради бога! Он вел себя как маленький ребенок и пригласил меня сюда для пятнадцатиминутной задачи. На самом деле, он не приглашал меня, он фактически заставил меня и теперь говорил мне успокоиться. Невероятно! Неужели ему доставляет удовольствие играть со мной в такие глупые игры?

– Я спокойна, но я злюсь, – ответила я, когда он отодвинулся от меня, и я смогла немного отдышаться, но только немного. Находясь наедине с ним в большом доме, я все еще нервничала.

– Я прошу прощения. Я вел себя как ребенок.

Конечно, я не собиралась закрывать тему, сказав, что все в порядке. Для меня это было большой проблемой, но я была рада, что он осознал свою ошибку. Он должен был извлечь уроки из некоторых вещей. Например, ему не стоило приглашать меня к себе домой, навязываясь снова. Хотя, когда речь шла о подобном, мой ответ был абсолютно ясен, но все равно.

Когда Огуз отошел от меня и направился на кухню, я сняла куртку и повесила ее на край стула, так как в доме было довольно жарко. Не желая терять время, я засучила рукава, чтобы выполнить последнюю часть домашнего задания, поочередно изучая материалы на столе. Положив черный картон на середину стола в произвольном порядке и скрепив края булавками, чтобы он не поднимался, я распределила на нем стикеры с заметками.

– Почему черный? – пробормотала я, пока Огуз был занят тем, что доставал вещи из шкафов на кухне, но не забывал поглядывать на меня, чтобы понять, о чем я спрашиваю.

– Это мой любимый цвет.

Я должна была догадаться об этом по его одежде или спортивной машине. Что ж, я также не могла ожидать, что он выберет красный или розовый цвет для картона.

– Безвкусица, – пробормотала я, когда он вышел из кухни и направился в гостиную. Поставив тарелки с печеньем и закусками на журнальный столик перед телевизором, он подошел ко мне, придвинул кресло и сел напротив. Огуз внимательно наблюдал за тем, как я раскладываю перед собой записи и фотографии и распределяю их в определенные места на картоне.

– Нет, я не понимаю, дай мне, пожалуйста, логическое объяснение. Ты выполнил все задание. Что мне остается?

В ответ на мой вопрос он приложил одну руку к щеке и продолжил наблюдать за мной своими сияющими глазами.

Сегодня он выглядел иначе, чем обычно. Даже свитер на нем был не черный, а темно-синий. Он побрился и, наверное, вылил на себя флакон духов, но все это не произвело на меня никакого впечатления и не изменило моего отношения к нему.

– Ну что ж, ты будешь делать презентацию.

Почему меня это не удивило? Конечно, он собирался свалить на меня самое сложное. В ответ на все его усилия это стало и моей обязанностью.

Отвлекшись от Огуза и снова увлекшись домашним заданием, я начала читать приготовленные им конспекты. Раз уж мне предстояло делать презентацию, надо было хоть что-то держать в голове.

Когда Огуз достал из кармана пачку сигарет, я попеременно смотрела то в его глаза, то на пачку. Я не знала, что сказать, потому что даже не знала, что он курит. И хотя мне это может доставить неудобства, но это был его дом, его пространство. Я не думала, что у меня есть право голоса.

– Я не знала, что ты куришь.

– Да, но в школе я не курю.

Я кивнула головой в знак понимания и снова взялась за домашнее задание. Огуз чиркнул зажигалкой и зажал сигарету между губами.

Я взяла в руки большую линейку и попыталась отцентровать картон, стараясь расположить название презентации по центру. Когда я продолжила таким же образом наклеивать на картон остальные картинки и заметки, першение, поселившееся в горле, заставило меня прокашляться. Сигаретный дым всегда беспокоил меня, но сочетание дыма и присутствия Огуза, видимо, было той комбинацией, с которой я не могла совладать.

Поняв, что мне некомфортно, Огуз встал со стула, отошел в другой конец зала, открыл окно, избавив меня от этой пытки, и продолжил курить сигарету там. Попытавшись улыбнуться и выразить ему свою благодарность, я продолжила стоять и клеить заметки и фотографии. Работа стоя была для меня чем-то вроде привычки. Сидя я не очень-то умела выполнять такие проектные задания.

Пока я продолжала наклеивать на картон одну за другой картинки и заметки, Огуз отошел от подоконника и прошел на кухню. На этот раз он вернулся с несколькими бутылками с напитками. Собственно, в такой тщательной подготовке не было необходимости. Я планировала отправиться домой, как только закончу с домашним заданием.

Закончив работу и не слишком утомившись, я сделала короткие записи для будущей презентации и в последний раз полюбовалась проделанной работой. Подготовленный мною картон выглядел очень хорошо. Фотографии и заметки, сделанные на нем, гармонично сочетались друг с другом.

Я не поняла, когда Огуз подошел ко мне, встав за моей спиной, и стал вместе со мной рассматривать картон. Наверное, он закончил свою работу на кухне.

Когда я сказала: «Все, готово», – он потянулся к уголку и разгладил отклеивающийся уголок заметки. Я отпрянула назад: от запаха сигарет Огуза у меня уже болели ноздри.

– Выглядит неплохо, – прошептал он, и я понимающе усмехнулась.

– Ну, думаю, да. У меня получилось.

Я не любила хвалить себя, но, вспомнив, что Огуз пригласил меня сюда только для того, чтобы сделать эту простую работу, я не могла упустить возможность досадить ему. Но он как будто бы не испытал раздражения, напротив, он смотрел на меня очень внимательно.

– Ты очень красивая, – тяжело сглотнув, прошептал он и, сократив расстояние между нами, подошел ко мне еще ближе.

С чего он это взял? Я была довольно простой девушкой. Более того, я не ухаживала за собой так, как другие. Я бы даже в зеркало не смотрелась, если бы могла. Почему он так на меня смотрел? И почему он вдруг стал что-то испытывать ко мне?

Когда его темные глаза встретились с моими, я уловила, куда переместился его взгляд. О, нет! Я узнала это выражение. Я видела его раньше, но тогда, по крайней мере, передо мной стоял тот, кого я хотела.

– Я хочу поцеловать тебя, Ниса.

О нет! Откуда это взялось? Я хотела отвернуться от него, но он схватил меня за подбородок и заставил посмотреть на него. Он действительно собирался это сделать? Если да, то он связался не с тем человеком, потому что я никогда не позволю этому случиться.

Когда он закрыл глаза и приблизил свои губы к моим, запах сигарет стал еще более неприятным, и я быстро откинула голову назад. Когда Огуз открыл свои глаза, я сохранила расстояние между нами.

– От тебя воняет сигаретами, и это так… отвратительно.

Я ожидала, что он скорчит гримасу или набросится на меня с руганью за то, что я его отвергла, но он поступил наоборот и рассмеялся.

– Значит, единственная причина – это запах сигарет?

В ответ на его вопрос я отодвинулась от него подальше, подошла к журнальному столику в гостиной и опустилась на серое кресло.

– Нет, конечно, нет. Я считаю, что эта штука – поцелуи – отвратительна. В конце концов, я могла съесть на завтрак бекон или сосиску.

Я, конечно, шутила, но по серьезному взгляду Огуза было видно, что ему не до шуток.

– Или ты можешь беречь себя для кого-то другого, – сказал он, и наши глаза встретились. Парень поднял брови и продолжил разглядывать меня. Я должна была понять, что он таким образом собирается поднять вопрос о моем вчерашнем признании.

Не обращая внимания на его слова, я взяла одно из печений на журнальном столике. Они выглядели очень аппетитно. Даже когда я положила его в рот и долгое время жевала, выражение лица Огуза не изменилось. Он стоял прямо передо мной и ждал ответа.

– Нам нужно поговорить, Ниса. Ты точно имела в виду то, что сказала вчера?

Я смотрела в настойчивые глаза Огуза, пока жевала печенье. Я еще до приезда сюда предполагала, что нам предстоит разговор с ним, но не думала, что это произойдет так быстро.

Когда я спросила: «Нам действительно нужно об этом говорить?» – он встал прямо передо мной, сцепил руки в замок и одобрительно кивнул головой. Похоже, выхода у меня не было.

– Да, я была серьезна, – сказала я, и он отвел взгляд. По выражению его лица я поняла, что он разочарован, но именно он настоял на том, чтобы все выяснить.

– И о своих чувствах тоже?

Мои чувства… Мои чувства, которые я не знала, в какую гавань попадут. Он хотел, чтобы я отрицала это, ожидал, что я скажу ему «нет», но я не собиралась давать никому ложную надежду, я собиралась быть честной.

– И о своих чувствах.

Когда он начал ходить из сторону в сторону посреди комнаты, я поняла, что он злится, и мне стало страшно. Может быть, мне стоит встать и уйти?

– Я думал, ты будешь отрицать это. Моя ошибка.

– Зачем мне врать тебе?

– По крайней мере, тогда я бы предположил, что у меня есть шанс. – Я закатила глаза, расправляя плечи. Он все еще говорил о шансе. О каком еще шансе?

– У тебя никогда не будет шанса, Огуз. Забудь об этом.

Он сел напротив меня, ничего не ответив.

– Почему ты считаешь, что виноват именно я? Бахар сама пришла ко мне, Ниса. Она первая захотела этого. Неужели ты совсем не принимаешь это во внимание?

Я не знала, какое у него было прошлое с Бахар. Судя по словам девушки, она была совсем другой. Гекче и Демир говорили, что она бегала за Огузом, но Огуз мог отвергнуть Бахар, если бы захотел. В такой ситуации мне оставалось только вбить себе в голову, что он пользуется ею.

– В конце концов, ты мужчина, Огуз, и, насколько я знаю, ты старше меня. Я не против этого, но, хотя я знаю, что ты будешь отрицать это, ты превратил внимание Бахар к тебе в возможность. Ты действовал, руководствуясь скорее эмоциями, чем логикой. И ты сделал это, превратив простое увлечение в такую отвратительную ситуацию.

Я произносила все это с целью защитить честь Бахар. Она тоже говорила, что сама сдалась Огузу, но это не имело большого значения. Бахар не должна была нести наказание только потому, что Айбюке заинтересовалась Демиром.

Хотя я хотела перевести разговор в другое русло, по выражению лица Огуза было видно, что он обиделся на мои слова. Может быть, мне не следовало заходить так далеко, но я не терпела несправедливости.

– И все же, мне кажется, ты слишком строга ко мне. Тебя не было с нами в то время, и ты ничего не знаешь.

– Мне не нужно знать все в деталях. Ты стал причиной разрыва между двумя друзьями. Я думаю, это достаточно веский повод.

Огуз потянулся к стоящей на столе стеклянной бутылке и наполнил два пустых бокала, при этом на его лице появилось насмешливое выражение. Покачав головой, словно не одобряя мои слова, он посмотрел мне в глаза и расправил плечи.

– Алтун, я заставлю тебя съесть эти слова одно за другим, когда вы с Сенем рассоритесь.

Он произнес эти слова так, как будто мог видеть будущее. Слова Огуза заставили мысли, которые, как мне казалось, я выкинула из своей головы, вновь прорасти в самом дальнем уголке моего сознания, и что-то словно ударило меня по лицу.

Я на мгновение почувствовала, как поперхнулась, и невольно постучала себе кулаком по груди и прокашлялась. Затем я продолжила молчать, и он протянул мне стакан, наполненный темно-красной жидкостью.

– Вишневый сок, Ниса, твой любимый, – пояснил он, пока я колебалась, брать мне стакан или нет.

– Ты ведь ничего в него не подмешивал? Таблетки или что-то еще?

Огуз моргал глазами и, казалось, пытался переварить сказанное. Похоже, на этот раз я действительно зашла слишком далеко.

– Ни за что, но как вообще это пришло тебе в голову?! Ты действительно считаешь меня насильником?

– Чем больше я думаю о том, что ты сделал, тем больше у меня складывается такое впечатление. Извини.

На самом деле я просто издевалась над ним, но, когда он быстро поднялся со своего места, я поняла, что он действительно сердится на меня. Я должна была научиться держать свой рот на замке. Слова вылетали из него быстрее, чем я успевала подумать о последствиях сказанного. Хотя, если он так на меня давил, то нечего и обижаться. Так что же мне делать? Я была несдержанной и говорила все что думаю.

Когда Огуз отошел от меня и стал собирать материалы на столе, я хотела уже уйти, но от внезапной усталости не смогла подняться с дивана. Я зевнула так широко, что подумала, будто мой рот сейчас порвется, и только в этот момент вспомнила, что совсем мало спала и очень рано встала. Вот что бывает, когда выходишь на пробежку еще до того, как проснулись петухи. Когда я зевнула еще несколько раз подряд, на глаза навернулись слезы. Моя усталость была заметна, где бы я ни находилась. К тому же кресло, в котором я сидела, было очень удобным, и я очень старалась сопротивляться тому, чтобы не заснуть.

Устроившись на краешке сиденья, я подперла подбородок рукой и закрыла глаза. Я подумала, что можно вздремнуть, пока Огуз будет приводить все в порядок, а когда он закончит, я смогу встать и пойти домой в более бодром настроении.

Я открыла веки, когда желтый свет большой яркой лампы на потолке достиг прямо моего лица и больно резанул по глазам. Я несколько раз моргнула глазами, и одна из моих рук легла на мягкую ткань на мне. Это было одеяло. Протерев глаза кулаками, я еще немного потянулась и растянулась на диване. Только собравшись снова закрыть глаза, я услышала в ушах глухой звук барабана. Минуточку, минуточку! Где я и который сейчас час?

Начав осматриваться, я быстро откинула одеяло на другую сторону дивана и посмотрела в окно – уже стемнело. Черт! Когда я быстро поднялась со своего места и попыталась поправить растрепавшиеся волосы, из кухни вышел Огуз с двумя тарелками в руках и направился к обеденному столу.

– Доброе утро, соня, – радостно пробормотал он, а я, проигнорировав его, стала искать сумку, которую взяла с собой. Куда она подевалась?

– Который час?

Огуз невозмутимо наблюдал за моим внезапным волнением, а я все еще искала свою сумку, когда поняла, что она висит в гардеробе.

– Уже почти девять.

Я с недоверием посмотрела на него. Он говорил о девяти часах вечера. Неужели я все это время валялась на этом диване?

– Девять часов? Почему ты меня не разбудил? – воскликнула я и по лицу Огуза увидела, что опять все испортила.

Когда его взгляд метнулся туда-сюда между мной и приготовленным им ужином, я почувствовала себя еще более виноватой. У меня не было на это времени. Я должна была как можно скорее вернуться домой. Было ошибкой оставаться здесь даже до этого часа.

– Не знаю, ты так крепко спала, что я не решился.

Когда я посмотрела на него, наклонив голову в сторону, на его лице появилась улыбка, но я была слишком взволнована, чтобы обращать на это внимание. Я быстро взяла свою куртку, которая все еще висела на стуле, и надела ее.

– Тетя Эсма убьет меня, она просто убьет меня.

Когда Огуз указал рукой на стол, я сказала: «У меня нет на это времени» и попыталась отвлечь его от мыслей о еде. Огуз последовал за мной, когда я двинулась к двери и забрала из гардероба свою сумку.

– Я тебя подвезу.

Я хотела возразить и сказать, что могу поехать на такси или автобусе, но он уже собрался. Не оставляя мне ни единого шанса, он схватил ключи от машины и прошел вперед, мне не оставалось ничего, кроме как последовать за ним, прикрывая за собой дверь.

Я устроилась поудобнее на переднем сиденье его спортивной машины. Пока Огуз садился за руль и заводил двигатель, я пыталась придумать всевозможные отговорки для тети Эсмы. Если бы я сказала правду, что заснула, она, наверное, очень удивилась бы и отругала меня. Поэтому пришлось придумать ложь.

Пока Огуз продолжал медленно ехать сквозь огни города, я обращала внимание на еще не закрытые магазины вокруг. Я более или менее помнила, как он водил машину, участвуя в гонках, но в обычной жизни он был спокойным водителем.

Когда мы выехали за город и подъехали к моему микрорайону, воздух, бьющий в лицо через открытое окно, заставил меня вздрогнуть, и мне захотелось насладиться этим моментом без всякой причины.

– Ты можешь высадить меня на обочине?

Огуз, похоже, не понял, о чем я говорю, и продолжил вести машину.

– Я пойду прогуляюсь, – настаивала я, но он поднял брови, посмотрел на меня уголком глаза и отрицательно покачал головой.

– В такой час?

Его тон был осуждающим, и я понимала почему: ведь я проигнорировала приготовленный им ужин, заявив, что иду домой, а теперь говорю, что хочу прогуляться.

– Да, свежий воздух пойдет мне на пользу. Я немного приду в себя.

– Не говори глупостей, Ниса. Я просто отвезу тебя домой. На улицах в такое время полно собак и прочих опасностей. Не сходи с ума.

Мне не хотелось, чтобы он меня подвозил, да и дом был не так уж далеко от этой части города. Я могла бы добраться до дома за полчаса пешком или доехать на автобусе.

– Все будет хорошо. Дом недалеко отсюда, – пока я настаивала, он вдруг свернул и остановил машину на правой стороне дороги. Он смотрел на меня так, будто я сошла с ума и, вероятно, была не в себе.

– Ты уверена?

Я быстро кивнула, отстегнула ремень безопасности и вышла из машины. Уже на улице я поняла, что очень прохладно, и плотнее запахнула куртку.

Хотя Огуз неодобрительно посмотрел мне в глаза, как будто собирался сильно пожалеть об этом, он повернул руль и поехал в том направлении, откуда приехал. Пока он уезжал, я достала из сумки телефон и наушники. Музыка – лучшее, что могло сопровождать меня в такую прохладную погоду.

После того как Огуз уехал, я поднялась на тротуар и направилась к дому. Где-то впереди должна была быть автобусная остановка. Если нет, то я дойду до дома пешком.

Чаще всего мне приходилось бороться со своим упрямством. Иногда я была даже хуже козла. Всем известна сказка о двух упрямых козлятах: два козла, которые хотели перейти реку по разным берегам, отказались уступить друг другу дорогу на мосту и оказались в глубоких водах. У меня ситуация была совсем другая. Другого козла, на которого можно было бы натолкнуться, не было. Я была одна на мосту: с одной стороны – моя подруга, с которой я дружила много лет, с другой – мои расцветающие чувства. Это было не упрямство, а скорее ощущение, что я оказалась между молотом и наковальней. Я не знала, в какую сторону идти, может быть, мне прыгнуть в реку по собственной воле, кто знает?

 
«О, этот огонь медленно убивает меня,
Внутри меня горит огонь,
Его любовь сжигает меня до пепла».⁷
 

Мне хотелось подпевать голосу Айдылге, гармонично звучащему в моих ушах, пока я продолжала двигаться по улице. На самом деле, мне было ясно, что я хочу сделать, но пока еще не набралась мужества. Кто знает, сколько еще мне придется для этого пройти?

Я так увлеклась песнями, игравшими по порядку на телефоне, что, когда песня закончилась, поняла, что сбилась с дороги и зашла в незнакомый темный переулок. Упс! Неужели это должно было случиться сейчас?

Вокруг было так темно, что ни в одном из домов, мимо которых я проходила, не было признаков жизни. Единственное, что освещало улицу – это тускло светящие фонари. Переключив песню на телефоне и повернувшись в сторону дороги, с которой я пришла, я поняла, что вслед за мной по этой темной улице идут двое мужчин средних лет. Быстро пройдя мимо них, я увидела, что они смотрят на меня. Когда мое тело начало дрожать от страха, я еще больше ускорила шаг. Чтобы проверить, не идут ли за мной эти люди, я уменьшила громкость музыки, звучащей из телефона в кармане куртки.

– Неплохо звучит, – сказал один из них грубым голосом, и страх разлился по моему телу. Мне нужно было как можно скорее уйти с этой улицы и исчезнуть с их глаз. Господи, помоги мне!

Когда я попыталась идти еще быстрее, один из этих мужчин подрезал меня, и мне пришлось остановиться. Второй уже был позади меня.

– Детка, куда ты идешь?

Когда этот отвратительный голос донесся до моих ушей, я сжала руки в карманах в кулаки, пытаясь собраться с силами, чтобы ударить мужчину по лицу. Огуз был прав. На улицах было небезопасно. Ялова, может быть, и небольшой город, но опасность была везде. Когда я попыталась пройти мимо мужчины, не отвечая, он крепко схватил меня за руку и прижал к себе.

– У нее есть рот, но нет языка, брат. И она дрожит!

Когда человек позади меня с насмешкой подошел ко мне, я поняла, что дрожь в моем теле не от холода, а от страха, который пронзил меня со всех сторон. Мне нужно было как можно скорее избавиться от этих людей. Смогу ли я выбраться из этого темного переулка? Получится ли у меня то, что я задумала? Посмеют ли они прикоснуться к девушке моего возраста? Может быть, если я буду умолять, может быть, если я буду сопротивляться, совесть возьмет верх, и они отпустят меня.

– Пожалуйста, отпустите меня.

Когда я выдохнула, не в силах сдержать дрожь зубов, мужчина передо мной рассмеялся. Почему я не послушала Огуза? Почему я всегда все делала по-своему? Неужели обязательно быть такой безрассудной?

– Ой, ой, ой! Прислушайся к этому голосу! Это ребенок, совсем ребенок!

Я вздрогнула и замерла.

Возможно, моя жизнь была в руках этих мужчин. Меня изнасилуют и, может быть, выбросят мое изуродованное тело на обочину этой узкой улицы. На следующий день в новостях покажут то же самое, а через некоторое время обо мне забудут, и я умру, так и не встретив своих настоящих родителей.

– Это будет вкусно. Дай-ка мне рассмотреть тебя.

Когда мужчина передо мной провел рукой по моей щеке и хотел взять волосы пальцами, я отступила назад и ударила того, кто меня держал. Я хотела еще раз попытать счастья и попытаться уйти, но на этот раз он схватил меня за руку и кивнул мужчине позади меня.

– Так дело не пойдет. Давай поговорим, договоримся. А потом подбросим тебя туда, куда там ты шла, – продолжал он, и тут из моих глаз брызнули накопившиеся слезы.

– Господин, отпустите меня ради бога. Ради бога, говорю вам! Неужели у вас нет ни милосердия, ни страха?

В то время как мой голос повышался, слезы захлестнули меня, и я начала рыдать. Но мужчина продолжал смотреть на меня с той же отвратительной ухмылкой. Ему должно было быть стыдно так вести себя в его возрасте!

– Когда ты умоляешь, ты еще красивее. Может, заставить просить тебя еще больше?

Я очень хорошо поняла смысл его слов, и мне стало не по себе. Оставалось только одно средство. Я не знала, как это сделать, но должна был попытать счастья.

Зажав между зубами руку мужчины, которой он провел по моему лицу, я сильно толкнула его в плечи и пнула ногой. Я попыталась отбежать, потому что между нами было всего несколько шагов, но поняла, что забыла о стоявшем позади меня, когда он схватился за ручку моей сумки. Я хотела продолжить бег, сняв сумку через голову и оставив ее между его руками, но мужчина оказался быстрее: прыгнул на меня, схватил и поставил перед своим другом. Мужчина похлопал по тому месту, где я укусила его за руку, а затем этой же рукой дал мне сильную пощечину. Я поняла, что больше не могу сопротивляться этому издевательству, потому что лицо горело, и я закричала во всю мощь легких.

– Помогите! Кто-нибудь, пожалуйста, помогите мне! Есть кто-нибудь? Кто-нибудь, ради бога, помогите мне!

Но никто не отозвался. Только я сама слышала свой крик.

Свет ни в одном из домов вокруг не загорался. Неужели они спали? Или они не обращают на меня внимания из-за страха? Неужели они закрыли глаза на этот ужас и спокойно откинулись на подушки? Это было несправедливо! Это было несправедливо, как ничто другое! Хотят ли они увидеть завтра в вечерних новостях еще одно убийство? Кто знает, может быть, у кого-то из них защемит сердце, а кто-то неосознанно прокомментирует: «Если бы она их не спровоцировала».

Когда слезы из моих глаз хлынули потоком, стоявший передо мной мужчина поднес одну руку ко рту, пытаясь подавить мой крик, а другой рукой схватил меня за горло. Я не могла дышать, не могла наполнить легкие, это было похоже на пытку.

– Если ты еще раз закричишь, я перережу тебе горло. Ты поняла?

Я могла только кивать головой. Мне некуда было бежать, негде было укрыться. Я была беспомощна, и ничто другое не имело смысла в этот момент.

– Хорошо, – удовлетворенно усмехнулся стоящий передо мной человек.

– На чем мы остановились? – прошептал он с отвратительной улыбкой на лице, потянувшись к пуговицам на моей куртке. Я хотела сопротивляться, но мужчина, стоявший позади меня, еще крепче сжал мои руки, не давая мне вырваться. Закрыв глаза и продолжая всхлипывать сквозь зажатые чужими руками губы, чтобы не видеть этого кошмара, который был мне уготован, я поняла, что как бы я ни сопротивлялась, мне не удастся остановить их.

Моя жизнь проносилась перед моими глазами, как лента кинопленки. Я вернулась в начало. Я стала той маленькой девочкой пяти лет, с растрепанными волосами, которая кричала: «Мама, не уходи!» в коридоре детского дома. Но мои крики слышала только я. Мама ушла от меня, не обращая внимания на мои рыдания и слезы.

Сцена изменилась: ко мне подошла светловолосая девочка и села рядом со мной, пока я всхлипывала. Она взяла мои руки в свои и сказала: «Не плачь. Я буду твоим другом», – прошептала она мне на ухо и обняла меня.

Та ночь, когда мы с Сенем думали, что расстаемся, и прощались, была теперь перед моими глазами. В ту ночь мы обнялись и спали вместе, как будто никто не мог нас разлучить. Теперь мне было так больно уходить, не попрощавшись с ней, что я терялась в темноте улиц.

И вот сцена снова менялась. На этот раз я стояла посреди дома с большим садом и с надеждой принимала тепло семьи, предложенной мне. Мои глаза сияли, и моя жизнь начала меняться, как только я вошла в дом через эту дверь.

В то время как воспоминания сменялись одно за другим, лица окружающих меня людей стремительно менялись, сменяясь совершенно другими силуэтами, совершенно другими выражениями, совершенно другими эмоциями и совершенно другими улыбками. В своем последнем воспоминании я стояла перед деревянной дверью и закрывала глаза от прикосновения приближающейся ко мне тени. «Спокойной ночи, Полярная звезда», – прошептал он мне на ухо, нежно оставляя свои поцелуи на моей щеке.

Я не хотела открывать глаза и просыпаться от сна, в который попала. Я не могла потерять его голос, отойдя от этого воспоминания. Наушники из моих ушей выпали на землю, а куртка, в которую я была одета, соскользнула с моих рук. Больше, чем дуновение воздуха, меня сотрясали руки человека, держащего меня перед собой. Мне было холодно, страшно, я дрожала. Мужчина знал об этом, но не останавливался. Я поняла, что он не остановится, что не отпустит меня, пока не получит то, что хотел. Он думал о своем члене.

Я не могла открыть глаза. У меня не хватало смелости посмотреть ему в лицо. Я надеялась на чудо, но поняла, что уже исчерпала все свои шансы.

Но… В тот самый момент что-то произошло. То, чего я никак не ожидала.

Случилось то, чего я раньше не испытывала. В темноте ночи я услышала голос, раздававшийся эхом на улице. Руки на моем теле, словно снятое проклятие, заколебались. Я, не верившая раньше в чудеса, теперь поняла, что это возможно.

Я начала приходить в себя.

– Отпусти ее!