Черчилль. Биография

«Хорошее знание истории – колчан, полный стрел в любой ситуации».

«Черчилль убежден, что капитал должен быть слугой, а не господином государства и процветание нации должно быть обеспечено экономическим развитием и социальными реформами дома, а не территориальной экспансией и  военными действиями за  рубежом».

что тактичность – одна из важнейших черт человека во всех жизненных ситуациях».

Критика теряет ценность для критикуемого, если она враждебна. И

Черчилль утверждал: «Американцами следует восхищаться за их действия на Кубе, хотя их поведение одиозно. Они всегда умудряются вызывать отвращение у благовоспитанного человека. Но душа у них честная».

Теперь понимаешь, насколько бессмысленно о  чем-то переживать. Все – случайность, и наши действия лучше всего не планировать. Надо самым простым и естественным образом принять условия игры и положиться на Бога, что, по  сути, то же самое. Такие чудеса, – рассуждал он,  – происходят здесь повсеместно.

Кстати, ты не  мог бы быть более расточительным, даже будучи миллионером». В свое оправдание Черчилль указал, что должен каждую неделю платить за чай, завтраки и за фрукты, а по субботам за вечерние бисквиты.

: «Двум великим народам не за что драться. Нет такого приза, за который можно было бы соперничать, и  нет места, где можно было бы столкнуться. Есть тысяч пятнадцать смутьянов, жуликов и  ворчунов в Британии и Германии, кто говорит об опасности войны и хочет этой войны. А  что остальные? Что остальные сотни миллионов человек, живущих на островах и в Германии? Неужели мы все такие бараны? Неужели демократия двадцатого века настолько слаба, что не может проявить

помолвку в тайне, пока Черчилль не  напишет об этом матери Клементины в Лондон. Но на обратном пути он встретил своего друга Ф. Смита и проболтался. Дома он написал матери Клементины: «Я не богат и не  обладаю властью, но ваша дочь любит меня, и с этой любовью я чувствую в себе достаточно сил, чтобы взять на себя великую и священную ответственность. Думаю, я смогу дать ей счастье и положение, достойные ее красоты и доброде

«Ни  одна из сторон не имеет монополии на истину. На основании этого я утверждаю: если дело буров безусловно неправое, то бур, который сражается за него, безусловно прав. И еще более прав тот бур, который проявляет мужество в этой борьбе. Если бы  мне, к несчастью, довелось оказаться буром, я бы, безусловно, предпочел быть лучшим из  них».