Читать книгу: «Страсть под грифом «секретно»», страница 3

Шрифт:

Глава 7

– Что ты хочешь за свое молчание?

Ястребов ждет ответа. Крылья его носа напряженно подрагивают, а челюсти агрессивно сжаты.

Оу… Я его раздражаю?

Это успех!

– Раздевайся, – произношу с беспечной уверенностью.

Потянув за кончик среднего пальца, стаскиваю перчатку сначала с правой руки, затем с левой. Откидываю их на свободный стол. Как ни в чем не бывало расстегиваю и скидываю на пол защитный костюм. Смахнув туда же блокнот и несколько ручек, усаживаюсь на письменный стол.

– Ну ты скоро? – интересуюсь у застывшей «птицы большого полета». – У меня сегодня ещё столько бумажной работы. Нам нужно поторапливаться.

Ошеломлённое выражение лица Ястребова стоит того, чтобы, не побрезговав, строить из себя шлюху.

Мне кажется, или у него вот-вот случится инсульт? Вот уже и асимметрия лица появилась…

Ежедневный контакт с горем, болью и смертью невольно заставляет учиться ценить жизнь, видеть в ней лучшее. Вот сейчас, например, я думаю о том, что плюсы есть даже в сложившейся ситуации. Не придется эту двухметровую гору мышц тащить далеко. Всё близенько: и стол секционный, и морозильные камеры.

– Ты серьезно сейчас? – ведется как пацан. – Прямо здесь?

Он осматривается по сторонам. Нисколько не скрывает своего отношения к моему маленькому царству мертвых.

Кстати, зря. Все мы здесь будем.

А такие, как он – в два раза чаще заглядывают.

– Я же тебе говорю – работы у меня много. В гостиницу поедешь с какой-нибудь другой особой.

Играя челюстями, Ястребов давит на меня взглядом. Я тоже смотрю на него и в какой-то момент с удивлением вижу, как он размашисто шагает в мою сторону.

«Пора заканчивать!» – до меня доходит, что маленький спектакль свернул не туда. Физического контакта с ним в моем сценарии не было.

– Ты куда? – он ловит меня за руку, когда я спрыгиваю со стола. – Струсила?

Я пытаюсь вырвать руку из его лапы и не могу.

Мгновенно почувствовав мою уязвимость, он пользуется ситуацией. Начинает наступать, оттесняя меня к злосчастному письменному столу, с которого я только что спрыгнула.

«Лена, ну ты и дура! Будь неладно твое чувство юмора! Никто его не понимает».

Когда в бедра упираются края столешницы, я немного прихожу в чувства. Что есть сил отталкиваю от себя придурка. Только, вопреки моим ожиданиям, он даже на сантиметр не двигается. Напротив, крепко прижимает меня к себе свободной рукой. После чего отпускает запястье и подцепляет жесткими пальцами мой подбородок. Заставляет вскинуть голову и смотреть ему в лицо.

Хочется зажмуриться, но вместо этого я нахожу в себе силы и смотрю на него с вызовом.

– Руки свои убери, – требую.

До чего бесячий мужик! Понять не могу почему, но раздражает меня своим присутствием. Такое редко бывает со мной. Почти никогда.

– Ты же сама предложила, – усмехается.

– Ирония, юмор, сарказм… Слышал о таких вещах? Хотя о чем это я… Ты же у нас мужчина серьезный… Договариваться пришел, – бросаю на него насмешливый взгляд. Инстинкт самосохранения у меня никудышный, знаю. – Так вот, я тебе ещё при прошлой встрече сказала – иди на хрен. Ещё не родился тот человек, ради которого я буду готова пойти на должностное преступление.

Что он мне предложить собирался? Деньги? У меня их достаточно. Протекцию? Я свою карьеру начинала в том месте, которое мои коллеги венцом успеха считают.

Даже себе мне сложно признаться, чего именно я в жизни хочу. Разве что мир во всем мире и вкусной колбаски. Но первое – не осуществимо, а второе – слишком мелкая плата за то, что он хочет от меня получить.

– Почему ты такая бесячая, а? – наклонившись, рычит мне в губы. – Неужели не понимаешь: я не стану долго возиться с тобой. Ты никто. Просто возьму и…

Договорить он не успевает.

Ему становится больно.

Я, возможно, и небольшого роста, и слабее его в десятки раз, но болевые точки мужчин знаю отлично.

Пока он увлечен запугиванием меня, резко опускаю руку и с силой обхватываю его пах. Крепко впиваюсь пальцами в его внушительную эрекцию.

«С ума сойти! Даже здесь возбудился?» – мелькает в голове неуместная мысль, но тут же меркнет.

Бедняжка даже бледнеет и вытягивается по струнке.

Сдавливаю несколько секунд и отпускаю.

– Если ещё раз решишь меня запугать, приведу твою ценность в нерабочее состояние, – произношу с показным равнодушием. – Ты даже пикнуть не успеешь.

– Мелкая дрянь, – цедит, отшатываясь от меня. Согнувшись, проверяет целостность своего хозяйства. – Ты пожалеешь....

– Мне плевать. Жена твоя жалеть будет. Или не будет, если у вас соседи симпатичные есть.

Незаметно переведя дух, отталкиваюсь от стола. Поднимаю с пола рабочий халат. Только сейчас понимаю, насколько учащенно ухает сердце.

Ладно этому козлу больно, а я то чего?

– Я тебя трахну. И очень скоро, – выдает холодно.

Подняв голову, напарываюсь на его недобрый сощуренный взгляд.

Честно? Немного не по себе становится.

Но отреагировать я не успеваю, потому что в следующее мгновение в секционный зал входит Никита.

– Что здесь происходит?

Глава 8

– Только тебя здесь не хватало. Загляни попозже. Мы сейчас заняты, -Ястребов находится быстрее, чем я.

Смерив Никиту презрительным взглядом, как ни в чем не бывало принимается приводить в порядок свой внешний вид: вправляет выбившиеся после нашего маленького спектакля края рубашки в брюки, одергивает манжеты и стряхивает с них невидимые пылинки. Каждое движение нарочито медленное и вальяжное. Он ведет себя так, чтобы у Кузнецова не осталось никаких вопросов относительно нашего времяпрепровождения.

– Что ты сказал? – Ник хмурится, будто не расслышал сказанного. – В край, урод, обнаглел.

Детский сад. Разве не так?

Я не знаю, что произошло в прошлом, но нужно быть совсем деревянной, чтобы не почувствовать их взаимную неприязнь.

Чувствую себя девицей, которую старшеклассники не поделили. Признаться, так себе ощущения.

Раньше я злилась на деда, дескать, он не позволял мне жить обычной подростковой жизнью. Была вынуждена повсюду таскаться в сопровождении охраны, пусть и незаметной для глаза простых обывателей, но способной убрать нежелательный объект даже без физического контакта.

А вот сейчас я понимаю – это было к лучшему. Нестабильная подростковая психика не пережила бы подобного накала страстей.

– Сейчас мы на моей территории! Пошел вон! – поняв, что Ястребов не проникся, Ник теряет контроль. – Выметайся!

В порыве злости пинает мусорное ведро, отчего его содержимое рассыпается по полу, приводя меня в ужас. Волна колючих мурашек пробегает по спине, устремляясь к загривку. Я невольно ощетиниваюсь.

Ничего особенного, просто я испытываю физический дискомфорт, если на моей территории начинает твориться хаос. Идеальный порядок помогает мне сосредоточиться, в противном случае я постоянно отвлекаюсь на раздражающий фактор.

– Так, успокоились, – проговариваю с обманчивым спокойствием, когда эти двое чуть ли не набрасываются друг на друга. – Либо проваливайте отсюда. Оба. И где-то там устраивайте птичьи бои, – указываю рукой на выход.

Клянусь, осознание сказанного приходит только после того, как слова вылетают у меня изо рта.

Впрочем, стыда не испытываю.

Взгляд Ястребова врезается в мой лоб со скоростью крупнокалиберной пули. Сложно не заметить, как желваки напрягаются под его смуглой кожей.

Почему он так реагирует? Детские травмы? Навряд ли я первая, кто уделяет внимание его перышкам.

Стараясь игнорировать его присутствие, смотрю на Никиту. Мысленно прошу не устраивать спектаклей ревности. Не время сейчас и не место.

– Вы по делу?

Его тяжелый вздох служит ответом.

Честно, в последнее время он ведет себя странно. Очень странно.

– Поговорить хотел.

Поджав губы, награждает Ястребова хмурым взглядом, но последний, нисколько не смутившись, продолжает стоять, переводя взгляд с меня на Кузнецова. Со скрипом, но до господина старшего следователя, кажется, доходит вся абсурдность происходящего.

Он усмехается и, окинув меня взглядом, кривится.

Слова не нужны. Я и так понимаю посыл. Мой выбор не оценен.

Впрочем, снова плевать.

Но рожицу я ему всё же строю ответную.

Всеобщее напряжение становится всё гуще.

– Заключение, Олег Викторович, будет готово позже, – мне всё же приходится взять себя в руки, пока здесь кулачные бои не начались.

Он кивает.

– Лена? – это уже Кузнецов.

Вот же гадство! Смотреть на них приходится снизу вверх, и у меня начинает затекать шея.

– Никита Андреевич, Олег Викторович снова ваш коллега, – от напускной мягкости мой голос звучит приторно-слащаво. – Оказывал мне непосильное содействие при проведении вскрытия.

Сначала Ник прослеживает за взмахом руки и находит взглядом труп, а после резко дергается, и его пылающий взгляд прилипает к Ястребову.

– Ты восстановился? Зачем? Нахрена тебе это, Олег?

Его вопросы остаются без ответа.

– Надеюсь, мы поняли друг друга, – уходя, Ястребов мельком сверкает в мою сторону светло-зелеными глазами.

Это вряд ли…

Когда мы остаёмся наедине, Никита, поджав губы, долго смотрит на закрывшуюся за его коллегой дверь.

– Что он хотел от тебя? – тихо уточняет.

– Правильного заключения.

Ник дергается и смотрит на меня шокировано.

– Ты же не станешь…

Даже обидно становится.

– А я похожа на дуру? Или на нуждающуюся?

– Он тебе денег предложил?

Передергиваю плечами.

Понимаю, что в глубине души жду, что Ник предложит свою помощь. Она мне не нужна, но… Единственные более-менее нормальные отношения я видела, наблюдая за своими родителями. Несмотря на малый возраст, я осознавала: все имеющиеся проблемы решает отец. Будь то засорившаяся канализация, легкое ДТП или тяжелый сезонный грипп.

Рядом с мужем моя сильная мама всегда казалась маленькой и хрупкой.

Наверное, если бы мне хотелось серьезных отношений, то только таких.

– Нет. Посчитал, что его природного обаяния будет достаточно.

– Если он тебя хоть пальцем тронет, я его…

Я неожиданно для себя завожусь.

– Тебе не кажется, что это стоит говорить не мне, а ему? – повышаю голос.

Ник округлят глаза.

– Ладно, Лен, прости… Я решу вопрос. Не заводись, – он подается вперед, чтобы обнять меня, но ограничивается тем, что гладит по плечу.

Я знаю, что именно смущает Никиту. «Секционка» не относится к его излюбленным местам. Раньше он вообще старался как можно реже здесь появляться, отправляя к нам своих оперов.

– Ты по делу приехал?

– Хотел предложить поужинать вместе, – слегка смазано предлагает. Его взгляд то и дело возвращается к трупу за моей спиной.

Для таких, как он, существует проверенный поколениями способ. Многие следователи и оперативники проводят свободное время на вскрытиях до тех пор, пока трупы не становятся для них чем-то привычным.

Я предлагала Нику, но он почему-то отказывается. Полагаю, всё дело в том, что его карьере этот страх не мешает. В противном случае ассистировал бы мне по несколько раз на дню.

Так складывается, что встретиться вечером у нас не выходит. Сначала я пользуюсь выдавшейся возможностью заглянуть в архив – забыть, зачем я вообще сюда приехала, не выходит. А после – уже ночью, приходится в составе следственной группы отправиться на вызов. Массовая драка с применением огнестрельного оружия.

Положа руку на сердце – мне больше нравится работать с летальными исходами, чем проводить судебно-медицинские экспертизы пострадавших. Особенно, когда они в стельку пьяны.

Желание «добить» – колоссальное.

– А ты прямо этими руками в трупах ковыряешься? – идиот с разбитой башкой обдает мое лицо мерзким запахом и парами алкоголя. – Если да, то не надо трогать меня. Занесешь ещё грязь какую-нибудь… – икает.

Есть несколько способов убить человека и остаться безнаказанным. Я разом их все вспоминаю.

– Если ты сейчас не заткнешься, то завтра я в тебе ковыряться буду. Максимально оскверню твое бренное тело.

Опер Рома, стоя за моей спиной, хмыкает.

– Подтверждаю, ночью в камере с тобой всякое может случиться.

Пьянь бледнеет.

– Гражданин начальник, какая камера? – хватается за только что перевязанную голову. – Я вот… При смерти. Меня в больницу надо…

Каждый раз диву даюсь, куда так быстро девается бравада и «отменное» чувство юмора?

– Ром, можешь забирать. Я с ним закончила, – отзываюсь.

Освободившись, нахожу в сумочке телефон. Никита звонил несколько раз. И писал…

«Жду тебя у себя – гласит его последнее сообщение. – Уверен, ты будешь смелой девочкой и не побоишься остаться у меня с ночевкой».

Глава 9

Ещё до того, как Никита успевает меня разбудить, я приоткрываю глаза и обвожу взглядом просторную спальню, обставленную в скандинавском стиле. Непривычно. Когда я в последний раз спала вне дома? Дежурства не в счет.

Кому-то я могу показаться параноиком, но меня с детства учили ставить на первое место свои желания, интересы и комфорт.

Если бы не Никита, я вообще бы навряд ли смогла уснуть.

Никита…

Неужели я действительно приехала к нему? Даже не верится.

Будем считать: ночью от усталости у меня случилось помутнение рассудка.

«Все нормальные пары ночуют друг у друга, – в памяти всплывают скудные познания о нормальных парах. – Тебе ведь нравится находиться рядом с ним?»

Мне пора бы принять наличие у себя трепетных чувств в его адрес, но что-то мешает. Присутствует внутренний блок, который я списываю на эмоциональную сдержанность и интровертность, присущие мне с детства.

Как утверждала моя коллега с прошлого места работы: таким людям, как я, стоит выходить замуж в раннем возрасте, дескать, есть шанс, что по наивности получится закрыть глаза на недостатки партнера.

Сомнительное утверждение.

В юности я была ещё более дотошной, требовательной и, что греха таить – противной.

Но с Никитой всё как-то иначе сложилось. Порой он и выводит меня из себя, и всё же раздражение быстро проходит… Хотелось бы знать, с чем это связано?

Поняв, что хотя бы в пять утра я не хочу грузиться, переворачиваюсь на другой бок и, устроившись поудобнее, прижимаюсь лбом к его теплому плечу. Ник, не открывая глаз, обнимает меня.

Кажется, даже не просыпается.

Перед тем как уснуть, меня посещает крамольная мысль.

Причины такой благосклонности кроются в желании стать матерью.

Пошло-поехало…

И зачем я себя мучаю? Фу такой быть.

***

– Лена… Детка, проснись…

Горячий поцелуй обжигает кожу между лопаток. Я вздрагиваю, когда Никита обводит кончиком языка мои позвонки. Стараюсь от него отмахнуться и хотя бы на минуту продлить сладкий сон, но увы… Его ладони решительно стискивают мою талию, не позволяя излишне трепыхаться.

Одна рука скользит по телу и, добравшись до края огромной майки, любезно им предоставленной, стискивает бедро, а затем и ягодицу.

– Какая же ты сладкая, Лен… – его шепот запутывается в моих растрепанных после сна волосах.

Так и знала, что нельзя оставаться у него дома с ночевкой! Я не привыкла подпускать к себе чужаков слишком близко. В моем случае – чужаки все. Год назад я переехала на новое для себя место, но так и не удосужилась обзавестись новыми друзьями.

Хотя кого я обманываю? У меня и старых-то нет.

С Ником мы познакомились случайно – пересеклись на работе. Он сын нашего главного босса – руководителя следственного управления следственного комитета области. И по чистой случайности недавно стал заместителем начальника одного из следственных отделов. Всё сам.

Предрассудков по поводу «попутного ветра», способствующего карьере, я нисколько не вижу. Во-первых, это обычное дело для нашего общества. Во-вторых, будь у меня ребенок, я бы тоже ему всячески помогала, почему нет?

Поговаривают: он пойдет далеко. А точнее: в пешее увлекательное, если сейчас же не слезет с меня!

– Ты тяжелый, – простонав, извиваюсь под ним и вжимаюсь лицом в подушку.

Если бы он не распускал свои руки, я бы ещё поспала лишних полчасика!

В очередной раз напомнив себе, что подпускать к себе слишком близко кого бы то ни было очень опасно, пытаюсь скинуть его тушу с себя. Мы полгода… встречаемся, и сегодня впервые Ник так разошелся. Возможно, всё дело в том, что обычно я уезжаю домой с вечера.

По секрету признаюсь, что за последние двадцать лет это первый случай, когда меня кто-то касается по утрам… С тех пор как умерла мама, приступов нежности у окружающих меня людей не возникало, что, с уверенностью заявляю, – к лучшему.

– У тебя такая нежная кожа, я не могу оторваться… – уже не просто целует, а начинает покусывать.

– Ник! – приподняв голову, собираюсь его отчитать, но не успеваю. Обхватив талию обеими руками, он за секунду меня переворачивает на спину и, навалившись сверху, вжимает в постель. Влажные губы стремительно впиваются в шею. Кожа предательски покрывается сотнями крошечных мурашек. – Прекрати это немедленно! – сдавленно шепчу.

Дыхание перехватывает.

Я стараюсь не думать о своих чувствах к Никите. Жутко боюсь испытывать привязанность к кому бы то ни было. Все, кого я люблю, либо меня оставляют, либо предают. Ещё один шрам на сердце мне ни к чему, но сейчас…

Тону в нежности…

Удивительно, она всё ещё свойственна мне?!

– Это ты прекрати трепыхаться, – усмехается и всё крепче и крепче сжимает в объятьях. – Сопротивление бесполезно, знаешь же – возьму всё равно. Достаточно того, что вчера вечером меня прокатила.

Каюсь, было такое. Сначала я задержалась на вызове, преступление заурядное, но массовое. Никита стойко ждал моего появления, но уснул, пока я почти час душ принимала. Неудивительно, что сейчас он полон сил и энергии.

Выдрыхся.

Судя по внушительной эрекции, впечатавшейся в мое бедро, сопротивление действительно бесполезно.

Мне нравится его взгляд. Жгучее желание, обжигающее мою кожу, будоражит. Не стану говорить избитые фразы по типу: «Никто до него так на меня не смотрел…», но та гамма чувств, что плещется в его взгляде, безусловно благоприятно влияет на мою побитую некоторыми событиями самооценку.

– Черт! Да ну нет! – он едва ли не рычит, когда мой телефон, лежащий где-то поблизости на полу, начинает звонить. – Не бери трубку, Лена, – приказывает. – Даже не думай! Я тебе запрещаю! Пусть все идут на хрен! Ты до двух часов ночи была на работе!

Оу! Он мне запрещает?! Смешной…

Я, конечно же, даже не пытаюсь слушать его.

Скинув с себя тяжелое тело, сползаю с кровати и на ощупь ищу телефон под ней.

– Ты его спрятал? – вскинув голову, выглядываю из-под матраса. Награждаю Ника насмешливо-укоризненным взглядом.

– Эти уроды отнимают тебя у меня, – стонет он, откидываясь на подушки. – Мы хотя бы сможем сегодня поужинать вместе? Мне тебя катастрофически мало, Лен. Я устал выискивать время в твоем плотном графике. Секционка, лаборатория, выезды… Для меня вообще есть место в твоей жизни?

Ник мастерски давит на совесть.

Меня спасает только то, что я успеваю найти телефон и вызов принять.

– Да, Геннадий Вячеславович, я Вас слушаю… – говорю громко и четко, давая понять Нику, что стоит помалкивать.

Никто на работе не знает о нашем с ним… близком внерабочем общении.

Мне не нужны сплетни, да и ему, наверное, тоже.

– Леночка, душа моя. Пролетарская десять. Двойное. Необычный случай, тебе понравится, – произносит криминалист, с которым мы часто работаем, так сказать, в связке.

– Звучит ужасно, – отвечаю ему, поднимаясь с пола.

– Как и всегда. Ждем тебя, милая.

Хоть кто-то меня милой считает. Приятно.

Через минуту я уже умываюсь холодной водой под «томные» завывания Никиты, доносящиеся из-за двери.

– Лен, не уезжай! Я серьезно. Давай позвоню в бюро, пусть другого эксперта отправят на место преступления.

– Даже не думай, – отзываюсь.

Беру в руки новую зубную щетку, заботливо оставленную на раковине для меня, и разрываю её упаковку.

Это вообще нормально, когда мужчина в отношениях более чуткий, чем его партнерша?

– Нам нужно серьезно поговорить… Это важно, – продолжает меня изводить.

Не выдержав, в несколько шагов преодолеваю расстояние до двери и, щелкнув замком, распахиваю её настежь.

Ник, по-видимому, опирался спиной о дверное полотно и теперь едва ли падает мне под ноги.

– Ты можешь со мной поговорить, пока я зубы чищу, – возвращаюсь к раковине и хорошенько промываю щетку. – Спасибо, что побеспокоился, – приподнимаю предмет личной гигиены повыше.

Никита кивает.

– Ты мне дорога очень, Лен, – тяжелый вздох, и он ерошит и без того растрепавшиеся светлые волосы. – Если бы я знал, что так получится… Я бы никогда…

– О чем ты? – полный рот мятной пены мешает говорить.

Похоже, я окончательно теряю суть разговора.

Никита выглядит раздосадованным. С чего вдруг? Только что всё было в порядке.

– Да так. Понимаю, что веду себя как последний скот, но ничего не могу поделать с собой. Давлю на тебя излишне, да? Мне реально не нравится твоя работа… – и снова этот прискорбный вид, будто бы я после проведения вскрытий заставляю целовать свои руки прямо там – не отходя от стола. – Но я постараюсь смириться. Хотя ты в самом деле могла бы найти более подходящее занятие… Или вообще не работать.

Вот это да! Вот это уже новенькое что-то?

Перевожу на него вопросительный взгляд.

– Меня в скором времени переведут в Москву. Я бы хотел, чтобы ты со мной поехала. Понимаю, что это неожиданно, но, Лен, подумай. Пожалуйста. Мы могли бы жить вместе…

Ничего себе!

Его предложение заставляет меня растеряться.

Я отчетливо понимаю, что ни за что его не приму, но желание спрятать голову в песок от этого не становится меньше.

Для того, чтобы сбежать из его квартиры, приходится приложить массу усилий. Никита несколько раз предлагает меня отвезти на место происшествия. Ну уж нет. Это ещё как минимум полчаса находиться под его прессингом.

– Тогда давай хотя бы поужинаем вместе? «Старый город». Семь вечера. Обещай мне, что подумаешь над моим предложением?

Весь оставшийся день я размышляю над тем, рассказать ли ему о том, почему вообще сюда приехала. Не то чтобы история была излишне увлекательной. Я даже не знаю, что именно ищу. Но в какой-то момент Москва начала на меня давить.

Под «Москвой» я своего деда имею в виду.

Долгое время я мирилась с его деспотичным характером, а после случилось то, что заставило меня разочароваться в единственном родном человеке.

***

Вечером паркую свой мерс на стоянке перед одним из самых дорогих в городе ресторанов и почему-то медлю. Не выхожу из авто.

Осматриваюсь по сторонам, решив, что за мной снова могут следить люди моего властолюбивого родственника.

«Думаешь, ты их засечешь?» – сама с себя посмеиваюсь.

Я весьма наблюдательна и внимательна, но на деда работают лучшие из лучших.

Если так хочется, то пусть наблюдают.

Войдя в заведение, ловлю свое отражение в огромном зеркале, установленном неподалеку от входа. Оно обрамлено старинной узорчатой рамой и выглядит сказочно.

Местные дамочки обожают делать здесь атмосферные снимки. Я же просто мажу по себе взглядом, отмечая, что мне не мешало бы веса прибавить. Мой любимый брючный костюм стал болтаться как на вешалке.

При маленьком росте быть ещё и плоской доской – смерти подобно.

Когда хостес провожает меня в общий зал, я первым делом замечаю Олега. Хочу заметить, мне абсолютно плевать на то, что в своем темно-сером костюме и белоснежной рубашке он выглядит превосходно. Чисто случайно задерживаю взгляд на его немного растрепанных каштановых волосах и с досадой отмечаю – даже так он выглядит безукоризненно.

Отчего-то меня это злит.

В следующую секунду и вовсе хочется сквозь землю провалиться.

Ястребов специально садится ровнее и приподнимает голову так, чтобы встретиться со мной взглядом. Подмигивает.

Нахал. Или козел. Я ещё не определилась.

Фыркнув, я отвожу взгляд.

– Лена, – увидев меня, Никита поднимается на ноги. – Рад тебя видеть.

Он расплывается в улыбке и помогает занять мне место за столиком.

Мы здесь с ним не впервые, но обычно теплых чувств на людях не демонстрируем. Сейчас же он вдруг наклоняется и тянется ко мне с поцелуем.

Мелькает догадка о том, что мог Олега заметить и по-мальчишески решил территорию пометить.

Отворачиваю голову так, чтобы щеку подставить. Только вот прикосновения губ так и не следует. Вместо этого он сдавленно матерится и выпрямляется.

– Дарина, что ты тут делаешь? – хрипит, будто бы только что удар в живот пропустил.

Вскинув взгляд, замечаю крашеную блондинку, направляющуюся к нам быстрым шагом. Конечно, насколько это позволяют высоченные шпильки.