Читать книгу: «Язык Ветра. Запрещенная организация», страница 8

Глава 20
План: О фокусах

Летучие мыши усердно пытались абстрагироваться от назойливого света, инородного их пещере. Это была их территория на основании долгих поколений. Но теперь им докучали люди, мало того, что перестроившие пещеру, сбивая эхолокацию, так ещё и нарушили ритм отдыха. Солнечный зайчик от чьих-то доспехов преследовал одну из них, докучая неприятным жаром. Как только мышь не пыталась отделаться: прикрыться крылом, или отойти в сторону, тот словно нарочно оказывался на ней. Не в состоянии вынести таких помех, она с громким сонорным воем вылетела, пробудив остальных. Стадный инстинкт, или простая солидарность, заставили всех прочих крылатых-перевёртышей поступить так же.

Пока Элео стоял у карты, вывешенной на стене, над ним и над остальными рекрутами, закружила стая недовольных мышей. Они вылетали наружу, попутно выливая недовольство, недолгим хаосом.

– Убирайтесь! – звучало среди рекрутов.

– Скоро мы вас оставим в покое, только потерпите ещё немного, – поразительно сочувственно обратился Элео к бушующим существам.

Как по команде, неприятели одним за другим вылетели из пещеры, и настал долгожданный штиль.

– Итак, мы подходим к самому основному: как мы планируем вывести людей из тюрьмы? – собрал на себя внимание Элео.

Продолжил Леден:

– Это, несомненно, самая динамичная фаза. Всё будет решаться точностью и скоростью, – он строго оглядел присутствующих. – По корпусам разбросано около полторы тысячи заключённых. Всех их надо будет скоординировать к выходу таким образом, чтобы не создавалось толкучки. Для этого создано расписание, в соответствии с которым будут открываться камеры. Каждому отряду назначена зона ответственности и предоставлено своё расписание, с которым вы сможете ознакомиться позднее.

Внимание среди рекрутов было рассеяно из-за затяжной планёрки, поэтому лишних вопросов и споров не возникало.

– Этап первый – въезжаем в Маар. Обстоятельства такие: офицеры замурованы в цитадели. Приказами распоряжается Карей, применивший на себе свой особый декор перевоплощения, вы уже видели его силу в действии. Собственно, не об этом, – Леден лениво отхлебнул кофе из деревянного стакана. – Карей отдаст приказ, и стражи по расписанию будут отворять камеры, одну за другой. В течение пятнадцати градусов все корпуса должны быть опустошены, и последняя группа уже должна находиться в последнем вагоне.

– Пятнадцать градусов? – удивился Танер. – У нас разве есть столько времени? Сможем ли мы контролировать обманом всех стражников, и держать преимущество так долго?

– Сможем, – подтвердил Карей.

Танер стих. Слово кабальеро решало многое в этих переговорах, но оттого оно много весело, что редко звучало.

– В противном случае мы потеряем гораздо больше, – пояснял брюнет. – Хаос – это непредсказуемая переменная, с ней нам сотрудничать никак нельзя.

– Благодаря расписанию, мы сможем отрегулировать потоки людей, – добавил Элео.

– И пятнадцать градусов – это вовсе не много. Открой камеры каждому разом, на толкучку, разборки и прочее уйдёт не меньше времени, – Леден уже завершал пояснения, наблюдая, как Танер одобрительно кивал. Очевидно, лишние доводы были уже не нужны. – Это что касается общей стратегии.

– На первом этапе, – врезался Элео, заметя, как Леден потупился в пространство, похлёбывая кофе, – стражи будут работать на нас. Карей под видом начальника даст приказ о вывозе заключённых за пределы Маар, – монарх флегматично оглядел рекрутов, давая им паузу для размышлений. – Ваша задача будет заключаться в том, чтобы распределить людей по вагонам. Будете ждать в вокзальной зоне, встречать гостей и распределять их. Конспирация не понадобится, к тому времени будем действовать в открытую. Всё понятно?

Штиль в ответ.

– Удивительно, что сейчас ни у кого не возникло вопросов, ведь именно сейчас они были бы как нельзя кстати, – усмехнулся Леден, злорадствуя над теми, кто мешал планёрке своими тупыми вопросами на протяжении всей смены.

– Разумеется, начальник просто так не отдал бы приказ о вывозе людей, – сказал Элео, как бы поясняя мысль Ледена. – Это будет резко и неправдоподобно, хотя и достаточно для вооружённой структуры. Всё же, мы пойдём на обмен: монарх на полторы тысячи заключённых.

Рекруты чуть оживились.

– Ты сдашься этим негодяям? – выкрикнул Эбвэ.

– Конечно, он не сдастся, дурень, – вставилась Йиви. – Толку нам бежать будет с самой охраняемой тюрьмы в Республике, если монарха не будет. Нас не примут ни в самой Республике, ни на других континентах.

Элео кивнул, а Йиви с лицом, полным очевидности скрестила руки у груди.

– Это лишь манёвр, с которым нам предстоит иметь дело. Сенатору нужен монарх, и это вполне разумное решение, – сказал Элео.

– На какое-то время Элео будет спрятан в карцер, пока вся процессия погрузки не будет окончена, – пояснял Леден. – После же, воспользовавшись нашим козырем, в виде Карея, у которого будут нужные ключи, мы освобождаем Элео и отступаем.

– Звучит просто, – сказал кто-то, на что возразил Джади:

– Просто. Только как вы себе представляете, что серьёзные ребята, вооружённые и натренированные собами на лохейской службе, просто так отдадут вам всё, что вы хотите?

Ледену импонировал Джади, по причине их схожести, а именно педантичности и любви к фактам. Он даже был в его личном составе командующим, за свою безупречную исполнительность. Так что долг разъяснить ситуацию автоматически возлёг на него.

– Отличное замечание, – указал на него Леден, держа в той же руке чашку. – На время отступления понадобится резкий бум, который отвлечёт внимание.

– Отвлекающий манёвр… – одобрительно пробурчал Бурёнка.

– Именно! Мы подготовили особый трюк под конец.

– Почему вы вообще решили, что всё пойдёт именно так? – спросил Крак, один из ярких представителей общества Танера. – Есть запасной план, скажем, если мы не сможем убедить стражей в том, что их начальник по-настоящему пошёл на такие риски?

– Или, скажем, начальника не удастся изолировать, есть план на этот случай? – присоединился к нему Танер, вместе с этим добавив колорита поставленному вопросу.

Одним делом был вопрос рекрута, а уже другой масштаб и надобность дополнительных разъяснений, когда это отпрыск Райбзенкрули, фамильным делом которых, питалась вся республика. Ключом к железной дороге и всем технологиям, была именно эта фамилия. Чертежи, его люди и многое другое ценное служили оправданием самовольности Танера.

– Мы продумали бо́льшую часть вероятностей, и такие тоже учли. Мы нанесём удар страхом – продемонстрируем им силу монарха, – ответил Леден, – даже если кому-то не хватит доводов, страх сделает своё.

– Монаршую силу? Интересно какую, – съехидничала Армаварма, сестра Танера. – Без обид, конечно… Но разве Элео имеет хоть какой-то статус в монаршей иерархии?

Она поставила вопрос ребром, возбудив среди людей азартное ожидание.  – витало среди переглядывающихся рекрутов. Тыкнула самым болезненным, да ещё и в монарха, что же будет?

– Ты права, – разрушил Элео неловкое молчание, – кроме основ и того, чему обучил меня Карей, я всё ещё ничего не знаю. Однако речь идёт об игре, которую мы подстроим.

На лице Танера повисло интригующее удивление.

– Часть из вас, и в том числе Карей, будут заранее подготовлены к череде фокусов, которые мы провернём со служащими Маар.

– Мы покажем им величие хаэллэёнов, которое и заставит их содрогнуться. А если они содрогнутся – значит, и покорятся. Такой трепет свойственен всем материалистам подсознательно, – пояснила Йиви, заставляя всех обернуться.

Она так и не удостоила команду своим присутствием, а лишь отшивалась у входа в пещеру, где можно было зачерпнуть кипятка из чана, и заварить себе травник. К Элео симпатией она не пылала, однако факт того, что выскочки Танера, со своими задранными носами вновь насмехались над их планом, выводил её из себя. Говорить много ей не пришлось – динамика планёрки унесла нужный момент для ироний:

– Особенно это относится к предателям, кто непосредственно приложил руку к мятежам, – добавил Элео, вспоминая о проклятии, что повергло ниц сенат три собы назад, стоило ему лишь зайти в зал собрания, облачённым в сияние Лозы.

– Так что это за фокусы? – спросил ещё кто-то из Друзей.

– По приезде, мы начнём с угрозы, – говорил Элео. – Покажем проявление монаршей силы в действии один раз, и предупредим не импровизировать, и не пытаться перехитрить нас. Разумеется, главное – сделать вид, что начальника, которым на самом деле будет Карей, это убедило. Но и застраховаться от лишнего героизма среди исполнительных служащих тоже не помешает. Причем, в случае чего, скажем, если что-то пойдёт не так, и мы потеряем своё преимущество при въезде в ворота тюрьмы, стратегия с фокусами будет расширена и использована для демонстрации сил.

– Когда ты говоришь: «В случае чего, что-то пойдёт не так», это совсем не внушает доверия, – отозвалась Армаварма.

– Да, но это то, о чём спросил твой брат. Теми же словами и отвечаю, – сухо пояснил Элео. – Звучит паршиво. Но рассматривая альтернативные варианты развития событий, мы должны учесть и такие, в которых начальник останется не обезврежен. Да, конечно, многое в таком случае будет выглядеть кардинально по-другому… Поэтому мы и прибережём фокусов отдельно на этот случай.

– А дальше наш первый фокус… Мы сотрясём землю!

Глава 21
Казни

Тюрьму накрыл безумный грохот. Неприступные стены задрожали, а ратуша дала трещину, не говоря о некоторых поваленных частях зданий административной зоны, имевших наиболее тонкие стены.

Выглядывая в окно, полковник Гасэй наблюдал за суетой персонала. Все метались, удаляясь прочь от построек. Те, кто был внутри, старались выбраться наружу как можно скорее. В панике кто-то звал подкрепление, чтобы вытащить из завалин пострадавших.

«Полковник, есть раненные… Полковник, дома командующих разрушены… Разрушены стены вокзала… Разрушены ритуальные здания кладбищ». – доносились отчёты один за другим.

С ужасом начальник взглянул на циферблат комнатных часов.  – подумал Гасэй, вспоминая давящий на его жалкие остатки совести, грозный взгляд Элео, стоявшего в дверях карцера. Ровно сто тридцать градусов. Минута в минуту, как он и предсказывал. Неужели, это и есть начало обещанных угроз?

Капнув глубже, сам он осознавал, что взгляд юноши ему, в общем-то, не был так интересен, как отзывались воспоминания об отце юноши. Он вспоминал встречу с Рессаном Рэкки Джустизия, когда просил у того разрешения на возобновление добычи мехака.

Это было в солсмену инаугурации сына одного из знатнейших членов семейства Длан-га-Гат, розенна Шаббита, в большом зале их белокаменного дворца.

Гасэй, бывший в те времена главным управляющим в доме Шаббиты, выждал момент, когда Рессан останется без внимания гостей, и встретил его в тени колоннад; это было в другой части зала, под антресолью и недалеко от места общего празднества. Он начал с лестных приветствий, и неприлично резко перешёл к прошениям, на что одного лишь презрительного взгляда в ответ было достаточно, чтобы понять ответ монарха:

– Я пришёл, чтобы возродить общество, а не сгубить, – ответил Рессан, гневно смотря внутрь нэфэша начальника, на голове которого тогда только начала проступать седина.

Гасэй искренне верил, что гнев может обрести нужный окрас, если направить его на верное решение: нассиха

– Разумеется, возрождение – это приоритет, – сказал он, заградив собой дорогу монарху, пытавшемуся окончить беседу. – Датараам пал. Заждаитэ отрёкся от амелеха. Райбзенкрули лишились правителя, когда дукэс отошёл в вечность. Манхиг

– Энергетическая станция Манакры забрала тысячи жизней. Как правитель, я больше не допущу этого.

– Сырьевая станция взорвалась по просчётам в давлении, и их можно избежать с новым оборудованием.

– Решение окончательное. Строительство возобновлено не будет, – гневно потребовал Рэкки. ЭСС

– Достопочтенный, как вы можете себе представить мир через сотню соб во влиянии монархов, чьи владения опустевают?

– Время и совет нассихов едины в воле. Если ты сомневаешься в моих силах, будь спокоен, моя воля – останется волей Верховного Совета. Мы позаботимся о новых правителях, – сказал монарх, сдерживая свою ярость.

Тогда Гасэй спутал эту выдержку со слабостью, которой можно воспользоваться для переубеждения. На самом же деле, как он понял позднее, Рессан лишь ожидал момента, когда дерзкий кабальеро полностью выговорит свои соображения, чтобы найти открытое зло среди высказанных мотивов, без лишних догадок.

– Так было уже с несколькими владениями на Востоке, после , – говорил Гасэй. – Но люди непокорны новым правителям. Розенны падают, а материалисты всё больше вынуждены существовать отдельно. Опустошения

– Они не могут существовать отдельно, упрямый кабальеро! Ты знаешь фракционный Закон, материалист жив лишь потому, что сердце его монарха бьётся.

– Но материалисты могут жить без монархов, и таких примеров по всему Небоземью с каждой собой всё больше! Власть монархов не может удержать почувствовавших вкус свободы… Если они будут удерживать людей в своих дворцах, то рано или поздно их возненавидят и вся история опорочит великие имена. Или же они останутся иконой, которую будут вспоминать в почести и с благородством. Сейчас самое время выбирать!

– Дерзкий раб! Кто дал тебе власть грезить о таком будущем, – гневно сказал нассих.

– Безусловно, это моё право на воображение, господин, его даровал мне Эмет, – дрожащим голосом парировал Гасэй.

– И его же, Эмет поручил покорить воле Гармонии.

– Но я имею свободную волю.

– Даже так, твои слова наполнены невежеством, кабальеро, и ты будешь судим, если не раскаешься сейчас же.

– Когда мы видим облако на западе, то говорим, что будет дождь, и, действительно, идёт дождь. И когда дует южный ветер, говорим: будет жарко, и так и бывает. Достопочтенный! Мы знаем, что означают приметы Омоэ и Агито, так почему же мы не можем знать, какое настало время? Почему же мы не можем сложить два числа и получить ответ? Почему вы путаете непочтение с расчётами. Почему вы сами не рассудите, в чём истина?

Рессан помедлил с ответом, тогда Гасэй набрался ещё большей храбрости:

– Нам необходимо возобновлять поиски мехака, хотя бы потому, что его добыча поможет людям слезть с монаршей шеи.

Монарх сожалеюще прикрыл глаза левой рукой и спросил:

– Полагаю твой хаэллэён, Шаббита, уже дал знать тебе решение ещё до меня?..

– Достопочтенный нассих, это вопрос мирового масштаба. Как бы ни было, манхиг не уладит его. Наши дети не увидят счастливого будущего, если не предпринять ничего… – было ясно по лицу Джустизии, что вот-вот он прервёт его, так что Гасэй с плачем завопил. – Прошу, дайте свободу народу Запада!

– Кабальеро! – взорвался монарх, отведя рукав от лица.

– Гармония созидается и без лийцура! Мехак – это наша альтернатива, наша возможность к существованию, – поспешно говорил Гасэй, применяя всё дерзновение, которым обладал.

Сердце его было искренним, он верил в успех своего дела, и в предстоящую катастрофу. Однако устои монархов ни за что не потерпели бы таких перемен. Он знал это, но была надежда, что всё же что-то получится.

– Пути твои – не наши пути, – отвечал Рессан. – Твои мысли не обузданы и лукавы, хотя тебе доверены люди Длан-га-Гат, имения Шаббиты.

Голос его обретал властный обертон, звучавший, как громовой раскат. Было понятно, что нассих обратился к суду Времени. Гасэя охватил ужас:

– Я был искренен, – он пал на колени, – прошу, судите меня мерой милости.

– Я осуждаю тебя мерой твоей же власти, – Объявил Рессан.

Его голос достиг пределов в своём звучании, и уже наверняка походил на громовой раскат.

– Потому как тебе было много доверено, ты будешь сильно бит!

– Господин, прошу вас… – в испуге застонал Гасэй.

Над головой монарха образовывался свет, а в его лучах кружили пламенные иероглифы незнакомых языков. Это было знаменитое сияние Лозы, в святости которой творились величайшие чудеса, и строжайшие проклятия.

– Тебе известно было ещё до того, как ты открыл уста, что деятельность по добыче мехака запрещена в соответствии с Вектором Гармонии, а не моей прихоти. Отныне, если тебе будет доверено положение выше, ты не сможешь войти в это обетование. Если же ты возжелаешь большей власти, большей ответственности и управления большими людьми, нежели сейчас, и ослушаешься моих слов, попытаешься взять больше власти, то заклинаю, что минервалы Времени проклянут твоё семя на погибель, и в ту солсмену твой первенец смертью умрёт, а чрево жены закроется. Потому что ты пренебрёг установленной властью, обращаясь за прошением ко мне, минуя своего хаэллэёна и его манхига, которые отвечают передо мной. Потому, когда ты ослушаешься слов, нассиха, в угоду манхига и других властей, будет с тобой суд по твоему лукавству, что слово нассиха, которым ты пытался оправдать своё коварство, встанет выше, нежели поставленный над тобой розенн, манхиг и третий представитель. Да будет так!

В свету закружились письмена, совпадающие с провозглашёнными Рессаном словами. Значения символов Гасэю никогда не было известно, однако в тот момент, когда всё это происходило, и тексты проклятия переходили на него, он самим сердцем распознал истинные значения и природу этого закона, теперь уже впечатанного на сердце.

– А поскольку твоё прошение было обращено ко мне, но ты знал, что оно противоречит воли Гармонии, и пытался совратить меня против истины, то сказываю: твои глаза будут слепнуть от каждой луньи и зарена, проведённых без чтения Закона. – в глазах Гасэя запульсировала боль. Он давил ладонями на веки, повалившись навзничь. – Не смогут видеть и твои отпрыски, если только не пребудут в Законе, ибо в Законе будут они жить. Только в четвёртом поколении моё слово отойдёт от твоего семени.

Когда тот ещё говорил, сзади подошла жена и схватила его за руку. Он обернулся, встретившись с её встревоженным взглядом лицом к лицу. Шицо качала головой, держа другую руку на большом животе, где покоился их будущий ребёнок. В тот самый момент гнев Рессана был снят по ходатайству жены. Он завершил свою речь, вместе с которой свечение Лозы, и пламенные языки над головой исчезли.

– Потеряй свой нэфэш ради неправды и приобрети его в воле Гармонии, размышляя о Законе зареном и лунью.

Осмысляя прошлое, старик пытался убежать от настоящего, где землетрясение вынудило его тюрьму нести убытки, а также раствориться во всевозможных предположениях будущего, что могли его ждать совсем скоро.

Он метался между: – и, – «Знает ли отпрыск Рессана о проклятии? Неужели он и впрямь обладает властью?»

Тряска продлилась не больше градуса, после чего из доклада стало известно: погибло двое стражников.

Картина административной зоны была плачевной, пусть и бо́льшая часть построек уцелела.

– Что с заключёнными? – спросил начальник у держащего донос Даяка, командира спец-шестёрки.

– Все на месте.

– Это хорошо, – обрадовался старик.

– Пострадало немало стражников, товарищ полковник. Не думаю, что мы сможем выдержать следующую волну, конечно, если она не окажется слабее…

Начальник недоумевающе вопросил:

– Извольте.

– Вы ведь слышали монарха, – Даяк указал на циферблат, что автоматически стало понятным намёком для Гасэя. – Через восемнадцать градусов отпрыск Джустизий обещал новую волну. Если она будет серьёзней нынешней, боюсь, последующая за ней, третья, затронет уже и тюремные постройки.

Потными ладошками, Гасэй перебирал какие-то документы, пытаясь абстрагироваться. Рэт стоял над ним и словно впитывал всё происходящее в своё дедуктивное хранилище.  – размышлял начальник, пытаясь разгадать мотивы генерала, при этом старательно делая вид, будто присутствие Рэта для них вовсе не проблема. Понять только, зачем ему всё это нужно?

– А с чего вы взяли, что следующие фокусы будут такими же? – дал знать о себе генерал-майор Рэт.

– Уж на что вы намекаете, – спросил начальник, не выдавая своего интереса.

– Мальчишка угрожал, что в конце всех своих фокусов убьёт тебя, Гасэй. Полагаю, ты нарочито упускаешь этот факт.

Старик чуть помедлил, когда замахивался печатью, над очередным документом, но всё же привёл рассудок в здравие, поставил печать и продолжил бегло пролистывать содержимое документов, принесённых к нему на подпись.

– Если он наобещал казней, первой из которой стало одно, а последняя будет другой, логично исходить из того, что и вторая, и третья, и последующие могут не быть ни первой, ни последней. Это простая риторика, думаю, вы это понимаете, – говорил Рэт.

Поскольку внимание начальника сконцентрировалось на документальных процессах, невольно речь Рэта направилась к Даяку.

– Разве нет? – спросил он у того.

– Так точно, товарищ генерал-майор.

– Это имеет смысл, – педантично сказал Гасэй, с интересом вчитываясь в документ.

В это время в кабинет забежал стражник и что-то прошептал Даяку. После чего тот встрепенулся:

– Господин полковник! С гор сошла лавина. Часть Великого ледника откололась и теперь находится в пределах нашей впадины. Мы вправе предположить, что именно это стало причиной столь сильных сейсмических сдвигов.

– Ледник расколот? – вылупился Гасэй

– Так точно.

Все смотрели друг на друга, забыв о распрях, пока Даяк не прервал тишину:

– Что прикажете?

– Не верится, что у юнца есть столько власти, – сказал Гасэй, пребывая в замешательстве. – Три с половиной собы назад, его статус еле бы достиг горизонтального… Пусть даже вертикальный, как неполноценный монарх смог бы такое провернуть?

– Я не знаю… – потупился Даяк, – Быть может, это какой-то резервный путь Лозы? Западная Земля лишилась последних монархов, и, быть может, на плечи мальчика пала власть нассиха, – как бы по-автоматически… – предположил Даяк.

– Звучит смешно. Но и мне ничего другого в голову не лезет.

– В таком случае у вас нет выбора, кроме, как подчиниться воле этого сосунка, – сказал Рэт, высмеивая бесполезность их выводов.

– Здесь сфера ответственности сенаторского диапазона. Необходимо получить разрешение… – оправдывался Гасэй, осознавая, что Рэт насмехался.

– А если что случится, прежде чем сенатор ответит? – вкинул Рэт, чем вызвал смятение у присутствующих. – Я не учавствую в принятии решений, Гасэй. Плечи твои несут груз этих стен, и карманы твои пополняются золотишком. Я пытаюсь критически мыслить, посуди сам. тоже

– Нам нужно вступить в переговоры с монархом, – сказал Гасэй, уставившись в пустоту.

– Не спеши, старик, – остановил его генерал. – Вступать в переговоры с монархом тебе никто не разрешал. Конституция к тебе так же равнодушна, как и к любому гражданину. Если что попросишь, я, так и быть, выбью это из мальца, – нахально заявил Рэт, отряхивая несуществующую пыль со своего красного аксельбанта, который зазвенел при тряске.

Дело было в том, что после визита Элео в Жезэ, сенат внёс правки в конституцию, в которых обозначили запрет на переговоры с монархами. Единственное, что можно сделать при соприкосновении с  (так республиканцы называли монархов, пытаясь скрыть их принадлежность к атрибутике власти, опустив лишь до чего-то посредственного и устаревшего) – это доложить об этом в ближайшую вооружённую структуру. Более того, в лохеии, шотерии и всех подразделениях стражей существовало ограниченное число людей, привилегированных на вступление в контакт с монархами. Это были особенно близкие к сенаторскому кругу люди, прозванные офицерами. Прозвище отталкивалось от наличия металлического аксельбанта на груди униформы. Красный аксельбант Рэта был особенно редким и многофункциональным, что и позволяло ему чувствовать себя беспардонно в любых обстоятельствах. Оно же и сковывало прочих служащих, оказавшихся на его дороге. древней фракцией цепными

– Но вообще, на такой случай протокол предусматривает совещание старших офицеров, хотя и оно не сможет даровать тебе нужного разрешения.

Начальник покосился на часы. Оставалось семнадцать градусов до следующей казни.

– Созывай старших офицеров, – немедленно – приказал он Даяку.