Читать книгу: «Негодный подарок для наследника. Снежные узы», страница 4

Я перекатилась и даже успела приподняться – чтобы увидеть искаженное яростью смазливое лицо парня лет девятнадцати на вид. Его тонкие губы скривились, а в темных холодных глазах промелькнул безумный огонек.

– Стой… – мой голос хрипел и булькал.

Все тело было объято незнакомым жадным пламенем, которое было готово в любой момент наброситься на меня и пожрать меня целиком.

И всё-таки я встала. Вспомнила все, чему учил меня тренер. Приняла защитную стойку, уже зная, что от магии защититься не смогу.

Ну, что же. Значит, судьба такая. Но если выбирать, как погибнуть в этом незнакомом враждебном мире – я сделаю это с высоко поднятой головой. Как боец. Как маг. Как…

– Ты смеешь сопротивляться мне? – Ученик оскалился. – Эта низшая совсем негодна. Я скормлю тебя моим магическим зверям и…

– Нарушение закона о неприкосновенности чужой собственности карается со всей строгостью. Вот только девушка – не рабыня. Вы просчитались. Мне стоит говорить о том, какое наказание следует за нападение на свободную низшую шаи? Похоже, проворачивать подобное вам не впервые, не так ли? Это раз. – Мягкое шипение злой поземкой хлестнуло моих врагов.

– Два, младший ашсар, вы потеряли контроль над своей силой. И это уже ваш третий выговор. – Продолжил незнакомец.

– Три. Мастер Оири. Вам стоит увести своего ученика. В ближайшее время можно будет поставить вопрос о его исключении. И  дальнейшем расследовании. Которое может привести к любому результату, вплоть до тюремного заключения. Для этого юноши. – ледяной голос упал на нас с небес карающими  стрелами, – И до вашего увольнения, как того, кто потворствует низменным стремлениям учащихся. Потворствует… убийце. Ректор Юйлун непременно узнает о произошедшем.

В нашем "разговоре" только что появился ещё один участник.

Тот, кто подарил мне надежду.

Ноги задрожали. Я беззвучно выдохнула. Едва заметно повернула голову, не выпуская противника из вида.

К нам шел ещё один эль-драгхо. Длинные серебристые волосы его расплескалась на ветру, как причудливые морозные тени. Глаза цвета вьюги подошли бы хищной кошке. Несмотря на сильный мороз, он был одет в тонкую светлую рубашку, брюки и распашной двубортный халат.

Дорогая плотная ткань.

О чем я думаю. Сильный высший маг. Таких близко я ещё не видела. Высокий, жилистый. Как будто немного осунувшийся. Но назвать его слабым – язык бы не повернулся.

Ледяной взгляд. Синь и злая ртуть  вьюги в очах. Белая кожа. Тонкие породистые черты лица напомнили мне ледяные статуи в храмах богини Зимы. На поясе – кинжал в ножнах. Я бы полюбовалась, если бы не все неприятные ощущения, что всё больше охватывали тело.

– Сэ-аршар, – Мастер отмер и коротко кивнул, – ваша воля – закон. Младший просит нижайше простить его за то, что мы осквернили ваш взор подобной… сценой. – Лицо преподавателя на миг скривилось от бессильной ярости.

Похоже, выговором он был недоволен. Но не смел сказать и слова против. Этот ученик выше его по положению?

Нет, какая прелесть, а!

Я кипела. Только на одной гордости держалась. И пока младший адепт, одаривший меня ненавидящим взглядом, не отвернулся. И пока Мастер, крепко ухватив его за плечо, не увел к академии.

А вот когда их спины скрыл начавшийся снегопад – тогда ноги подкосились. И я упала бы. Точно упала. Если бы меня не подхватил ледяной лорд. Руки его действительно были холодными и ничуть не согревали. Но держали крепко.

Он осторожно, очень осторожно поднял меня на руки. Голова безвольно откинулась назад.

На холодном лице не прочесть ни единой эмоции, а вот в глазах… было что-то странное. Задрожал вертикальный зрачок, и мне вдруг показалось, что в тех местах, где его руки касались меня, от наших тел пошел жар.

Сухие твердые губы раздвинулись.

– Ты боец. Для младших рас это обычно нехарактерно. Впрочем, и мы не звери, что нападают вот так, посреди улицы, ради удовлетворения своей прихоти. Тем более на женщин. Это отвратительно и не останется безнаказанным. Безумие всегда наказуемо, – его голос… низкий, бархатный, обволакивающий, совсем не вязался ни со снежно-белыми волосами, ни с молочной кожей, ни с обликом морозного духа, обретшего плоть.

А опаснее всего то, чего мы не понимаем.

– На тебе знак кайтиша Амарлео, – мне показалось, что в ледяном голосе отразилось недовольство, – Я отнесу тебя в башню. Сама ты не дойдешь. Повреждения серьезные.

И без предупреждения новый вопрос:

– Как тебя зовут?

– Ал… – стойте, даже сейчас я понимала, что настоящее имя  называть не стоит, – Лиссэ, – выдохнула.

Называться Врушкой мне уж точно не хотелось.

Мой спаситель двигался быстро. Уже через несколько ударов сердца мы оказались перед кованой дверью башни.

Стучать в нее не понадобилось – хозяин уже встречал нас на пороге, сверля взглядом янтарных совиных глаз.

Но прежде, чем мой покровитель успел раскрыть рот, сознание меня милостиво оставило.

Там, в моих страстных фантазиях, я извергала изо рта пламя, поджаривая самоуверенному хлыщу и магистру-преподавателю заодно те самые места, на которых обычно принято сидеть. И знаете что? Я была несказанно, невероятно, сказочно счастлива! О, если бы я только могла так сделать на самом деле!

Не знаю, в какой момент сон изменился.

Я стояла посреди огромной ледяной арены. Трибуны были полны. Моё сердце судорожно и дико билось от переполняющих меня эмоций.

– Проигравшему смерть! Победителю ледяная милость! – Ревела сливающаяся в один голосистый многозевый рот человеческая масса.

Мой шаг тих и осторожен. В моей правой руке – лёгкий клинок, отливающий синим металлом. В левой руке – я дернулась от неожиданности. На левом запястье – цепь, что связывает меня с моим напарником в этом бою. Я не вижу его. Но ощущаю вдруг тихий, до боли знакомый звук.

Ту-ум. Тум. Тум.

Я не сразу поняла, что это – стук сердца. Не осознала до конца, что его сердце билось в одном ритме с моим.

Ту-ум.

– Не позволяй страху взять верх над тобой. Это всего лишь бой. – Голос напарника звучал ровно и спокойно.

– Учись правильно двигаться. Правильно дышать. Правильно смотреть. И правильно применять свою силу.

Я хотела закричать ему, что у меня нет никакой силы, что я не маг, простой человек, но…

Наши пальцы соединились. И меня прошибло волной силы. Ледяным валом она накатила на меня, влилась в мои вены, вывернула нутро. Она обнимала, кружила, уносила на волнах могущества.

И вот я уже мчу посреди бурана на снежном коне, который фыркает, выпускает снежинки из ноздрей и игриво топает копытами по очередной набухшей снежной туче. Вокруг роятся мелкие снежные духи, принимают самые причудливые формы. А вдалеке виднеются силуэты магов и детей льда. Кто-то из них парит на собственных льдистых крыльях, устраивая гонки, кто-то лениво откинулся на спинку снежных саней, другие, послабее, и вовсе передвигаются по земле. Я заворожена этим зрелищем. Но ещё больше – другим.

Мимо нас проплывает огромный серебристый змей-дракон. Прозрачные крылья рассекают воздух, ноздри раздуваются. Длинные усы вытягиваются, ощупывая воздух. Вдруг он гибко переворачивается, меняет направление – и несётся прямо на нас!

Я хотела бы закричать – но не могла, дыхание сперло, из груди вырвался сип. Мой скакун отчего-то замер. Морда дракона оказалась вмиг прямо напротив моего лица – и я заглянула прямо  в безбрежное ртутное золото его глаз…

И проснулась рывком, с криком на губах.

Глава 3. Яды, гады и знакомства.

– Проклял тебя кто-то, Врушка, что ли? Только  не пойму – на удачу или наоборот? –  Заметил мой покровитель.

Его голос рассыпался скрежетом гальки по камню.

Шел третий день, как неизвестный ледяной спас мне жизнь и принес в башню. Судя по задумчивым взглядам Совиного лорда – он хотел бы сказать мне многое, но почему-то молчал.

Полированная кожа головы поблескивала в свете магических ламп. В рабочем кабинете кайтиша – как оказалось, это была некая должность, было тепло. Здесь царил упорядоченный хаос из веточек и сушеных венков, гор книг и свитков, сломанных приборов, статуэток, страшных масок и даже крупных бусин… Вызывали сюда прислугу редко. И чаще всего это заканчивалось для них плохо. У кайтиша было мало слуг, но все они знали, чем может грозить недовольство могущественного мага или, не дай снег, нарушение клятв.

– Так и будешь молчать? – Лягушачий широкий рот искривился.

Я тихо фыркнула про себя. И кто из нас молчит? Разве дозволено служанке лезть впереди господина?

– Достопочтенный господин не давал приказа мне говорить, – произнесла елейным голосом, опуская глаза.

Мои пальцы в широких рукавах накидки подрагивали.  Отступать я не собиралась. Оправдываться вроде бы тоже было не за что.

Да и что хотел от меня услышать кайтиш – было неясно.

– Так и знал, что заскучать ты старому ша не дашь, смелая птичка, – маг в этот раз сидел на полу, на циновке, перед небольшим столиком, где все было накрыто для чаепития.

Безразмерный балахон был сегодня насыщенного изумрудного оттенка.

В янтарно-золотых совиных глазах застыла что-то темное, густое, похожее на тревогу… за меня?!

Я едва не упала, когда поняла это.

– Тагрин Ло – отпрыск влиятельного чиновника при дворе императора. Он избалованный безумный мальчишка, который вылетит из академии, но если он не погибнет в ближайшее время, у тебя могут быть большие проблемы. Я уже молчу о Мастере его потока. Они оба могут доставить нам неприятностей, даже несмотря на следствие. Хоть я и буду смотреть за тобой в полтора глаза, Врушка. – Негромко продолжил кайтиш Амарлео.

Его ловкие паучьи пальцы медленно положили в рот присыпанную сахарной пудрой сладость.

– Вам не кажется, что вся эта ситуация крайне… унизительна?! – Тихо выдохнула я. – Да, я ожидала многого. И проблем с адеп… учениками – тоже. Но подобного безумия… на ровном месте…

У меня не было сил делать вид, что  произошедшее мне безразлично. Да, мои раны быстро зажили благодаря искусности местных целителей. Вот только раны душевные так быстро не заживают. Меня до сих пор не оставляло горькое чувство беспомощного унижения.

Я не любила быть слабой. Мой дар когда-то и без того сделал меня одинокой, больше я подобного для себя не хотела.

В кабинете воцарилась звенящая тишина. Медленно, очень медленно кайтиш Амарлео поднял на меня глаза. Пергаментно-тонкая кожа его лица стала совсем прозрачной. В совиных жёлтых глазах как будто в кривом зеркале отразились  мои мысли и страхи.

– Я могу понять твои чувства, птичка. Твою гордость и ярость. – И снова улыбка. Глубоко знающая, обращённая вовнутрь. Как будто этот мужчина сейчас говорил о чем-то своём. Как будто сам пережил подобное. – Жизнь бывает погано несправедлива. С этим бывает сложно что-то сделать. В конце концов, я тоже… не уследил за тобой, – блеснули, мигнули узоры на лысине, – и за ними.

Мне молча протянули чашку. В нарушении всех традиций. Пожалуй,  это было самым близким к  извинению.

Чай обжёг горечью, ухнул в желудок, согревая.

Я видела отблеск тепла в чужих глазах. И яростная боль уходила.

– Мы стараемся успеть везде и сразу, птичка. Но, увы, такие мелкие уродцы, как ашсар Тагрин, буквально неуничтожимы. Они есть не только здесь, у нас. Вижу по глазам, ты согласна. Вседозволенность быстро разъедает души живых. Однако ты плохо представляешь себе, насколько строги правила для аристократов и высших мастеров. И что бывает в случае их нарушения. Юному Ло очень повезло, что он не мастер. Очень. Но и без того его участь… скорее всего, незавидна. В этих стенах могут стерпеть и простить многое. Но лишь до определенного предела.

Сильные жёсткие пальцы сдавили чашку с такой силой, что я дернулась. Показалось, что сейчас хрустнет хрупкий фарфор.

Но этого не случилось.

– То, что произошло с тобой…  может случиться с каждым из нас. Однако небесный змей хранит тебя. Не давай себя сломить. – Голос кайтиша заполнил собой всё пространство. – Живи. Дыши. И радуйся этому миру. Не оглядывайся назад, девочка. Только так и правильно. Только так и получится идти дальше.

Совиное золото согрело изнутри. Узловатые пальцы на миг сжали мою ладонь в такой ценной поддержке.

Он пытался мне помочь, объяснить, поддержать. Этот непостижимый мужчина.

Так, как мог.

Но и этого для меня было довольно. Я не ждала, что надо мной будут трястись, прыгать с советами и опахалом.

Иногда, чтобы забыть дурное, действительно хватает одного доброго слова.

Пусть с этим всем разбираются другие. У меня проблем хватает.

Мои губы дрогнули в улыбке.

– Пойдём, покажу тебе кое-что. Будет интересно. И познавательно, – подмигнул мне золотой круглый глаз.

Пространство под нашими ногами подернулось инеем, а потом стало вязким, засасывающим. И мы в один миг провалились внутрь, чтобы выйти уже совсем в другом месте. Здесь было многолюдно. Или, вернее – многонелюдно и не только. Похоже, это были помещения где проживали многочисленные работники Конактума. Вот только на нас никто даже не обернулся.

Общие комнаты на три персоны, на каждую – небольшой зал-гостиная и кухонка. И несколько больших залов, где прислуга могла собраться в свободное время.

Неплохо расположились для наёмного персонала.

– Никто не увидит и не услышит, – пропел Совиный лорд. Тонкие пёрышки затрепетали на его одежде, – смотри, Врушка.

И я смотрела. Как безо всякого стеснения огромный тролль хлопает по крутому бедру местную подавальщицу, а та задиристо хохочет. Как высокий оборотень-полукровка зажимает в углу девушку драгхо, а та шипит ему что-то в ответ, кривит презрительно губы и собирается оторвать кое-что ценное… хвост, разумеется!

Как слуги сплетничают, ругаются, обсуждают адептов и магистров. Как мало почтения к ним они высказывали наедине с такими же, как они сами! Куда только делось привычное раболепие?! Откуда бралось столько лицемерия, зависти, злобы?

Мы двинулись дальше, прочь от общего зала.

Сколько удивительных сценок и историй из чужой жизни успела я подсмотреть!

А уж сколько интересных выводов сделать…

Никто здесь низших, тех, что имели слабую магию, так уж сильно не угнетал. Многие из них сами были теми ещё хитрыми пронырами. Другие и вовсе умели управлять тихонько господами, демонстрируя мнимую почтительность. Третьи просто тихо жили, довольствуясь тем, что у них есть, и не ища большего.

Как ни странно, низших задирали адепты редко. В академии по сравнению с кланами жизнь была почти привольной. Разве что к девицам пристать могли. Но и те понимали, куда шли, когда устраивались на тёплое местечко служанки в мужскую военную академию.

Однако, если что и бывало – то по согласию. Мне, как всегда в моей везучей жизни, достался вопиющий случай.

Бывает. Алиска, ты королевична случайностей!

Вот если бы я была равной. Если бы я, не дай снег, была бы адепткой! Вот тогда… парадокс, но хочешь быть равной – готовься к тому, что и спрашивать будут, как с равной. И задирать, и доставать, и на поединки вызывать.

Счастье, что это не мой случай!

Чего только эти стены ни видели.

Иногда – и такое, чего не стоило. Не только мне порой не везло. Местным лордам – тоже.

Помню, как остановились возле одной комнаты. Помню и разговор, которому стали свидетелями.

Говорили двое. Девица – надменная и капризная до тошноты, и совсем ещё юный мальчишка. Брат и сестра.

Милая скромная служанка намеревалась соблазнить и женить на себе одного из знатных учеников. Играла несчастную оскорбленную жертву мастерски, дурила глупому брату голову.

И подговаривала подбросить в напиток своему будущему мужу и билету в счастливую жизнь одну маленькую невинную травку.

Синник.

– Синник, – медленно, по слогам пропел Совиный лорд.

И закружился вокруг меня в каком-то диком первобытным танце, быстро вздымая кверху руки и ноги.

– Син-ник, син-ник, – гулом отдавались в ушах слова.

– А ты знаешь, Врушка, что синник – это маленькая тонкая былинка ярко-лилового цвета? Когда ее засушат и сделают из нее порошок – у него не будет ни цвета ни запаха. И растворяется он без следа в любой пище и даже на одежде. И вот что интересно, – острый коготь упёрся мне в нос, – этот порошок может вызывать у молодого мага потерю ориентации, сильное возбуждение и неконтролируемые всплески силы. Он может сделать из юнца калеку, может превратить в овощ или заставить выгореть. Но этой низшей все равно. Она думает, что сумеет управлять молодым эль-драгхо, внушить ему, пока действует эта дрянь, что он обещал на ней жениться – и окрутить клятвами перед магией. Что будет с ним дальше – ее не волнует.

– И знаешь что ещё? – Совиный лорд невидяще смотрел перед собой.

– Что? – Тихо спросила, уже зная, каким будет ответ.

– Их таких много. И им плевать на последствия, плевать, что подобные преступления караются… впрочем, не будем об этом. Они мнят себя самыми умными. Каждый год мы предотвращаем десятки попыток приворожить адептов младших курсов. И  молодых господ без сильного дара. Этим промышляют и служанки, и недалёкие аристократки. Все бывают одинаковы в своих глупостях и гадостях, девочка.

Ну а парни в самом отвратительно задиристым возрасте, да ещё и в мужском коллективе, который подпитывает чувство их превосходства над женщинами – тоже сущий кошмар.

Так что жизнь кипит и бьёт черпаком по голове.

– Весьма познавательно, – ошарашенно выдохнула.

Прогулка набирала обороты.

Совсем скоро я услышала, как сплетничают уже обо мне.

Оказалось, что для слуг я лакомый кусочек. Многим не нравилось мое «привилегированное» положение.

Мол, нехорошая девица, тёплое местечко оттяпала, любовница страшилища! Меня повысили до совиной приживалки, благодарю покорно. А всё потому, что бравым юношам из прислуги – никакого внимания! Задавака. Негодяйка!

Меня хотели подставить. Простенько и изящно. Обсуждали план, предлагали идеи. Хотели сначала обвинить в краже – а потом помочь выпутаться. Не просто так, конечно.

Фу. Какие милейшие нелюди. Ни ума, ни воображения.

Всё-таки все люди и нелюди совершенно разные. Благодаря дару я к этому привыкла. Но пока не до конца. Скорее всего. Иначе откуда такое желание всё-таки взять что-нибудь увесистое и отправиться наносить доброе и вечное?

Хотя Совиного лорда всё это безобразие, скорее, позабавило.

– Действительно много интересного в этот раз принесут мне талисманы. – хрипло засмеялся, запрокинув голову, Совиный лорд. И резко стал серьезным. Паучьи пальцы сжали моё плечо в смутной поддержке. – Я разберусь с этим, девочка. Забудь.

Мы скользнули дальше.

В жизни не бывает так, чтобы все просто и понятно.

Те же высшие. Да, в их руках огромная власть. Но кто встаёт первым на пути у орд нечисти из пустошей? Кто не даёт нагам разнести свой яд по всему континенту? Кто защищает низших, у которых лишь капли магии, от кошмаров льда, отдавая жизнь и силу до капли?

Жизнь многолика.

Ну а подлость, она часто проникает в темные сердца.

Так что только вперёд, Алиска. Нечего нос вешать. Тебе даже здесь – повезло. Один дурак попался, так ведь другие – и спасают, и заботятся.

Разве это уже – не счастье?

– Иди. Сегодня можешь отдохнуть, а завтра можешь приступать к работе. Не будем вызывать в прислуге лишнюю зависть, – покачал головой мужчина.

Я улыбнулась ему в ответ. И молча послушалась.

Прикрыла глаза. А когда открыла их – поняла, что стою на пороге своей комнатушки в башне. Маленькая тихая комнатка на одного. Пусть крохотная, пусть я лично ее отмывала, пусть подниматься на самый верх. Но на самом деле – настоящие хоромы.

Я опустилась на старый полинявший ковер. И поняла, что мне срочно пригодилась бы терапия почесом.

– С-негодур-рочка ты моя, – зашипели мне громко, явилас-сь.

Жо. Змейка с крылышками. Мое хвостатое несчастье. Он пытался меня спасти, маленький змееныш. Помогал как мог. И утешал, когда я пришла в себя.

– Не с-сабывай, они не люди. Для них иерархия – это нормально. С-сильные вош-шаки гнес-сда требуют уваш-шения. А есть дурные с-свери, отброс-сы, которые слетают с катушек, и… – Жо решил, что я всё ещё оплакиваю произошедшее.

– Ты сам-то откуда взялся, вожак? Признаешься, наконец? – Не выдержала я. – Не пришелся своему гнезду по цвету хвоста? Сбежал из дома на поиски приключений?

– Шссс, – змееныш приподнялся на маленьком белом хвосте, неловко перевалился, расправил сверточки прозрачных крыльев – и зафланировал по комнате, – какие глупос-сти, я прекрасс-сен. А побеги – для дураковс-с.  – Мне показали маленький розовый язычок. Розоватого оттенка, но раздвоенный. Чудны дела змейские.

– И чего же ты от меня скрываешь, друг мой, а?

Заняться допросом с пристрастием мне не дали. Хотя особой надобности в этом не было.

Пусть змееныш молчал, я уже достаточно покрутились в этом мире, чтобы знать. На некоторые виды магических существ ведётся охота. Если малёк нечисти оказался один, так далеко от гнезда – скорее всего, он каким-то образом сбежал и скрылся от охотников.

Захочет – сам расскажет свою историю.

– Начинай шес-ствие грос-сной ссамки с с-самого ваш-шного, – крылышки затрепетали, он оскалился смешно, засвистел – и плюхнулся мне на ладошку, жадно укусив за палец.

– Кровожориком звать буду, – фыркнула, поглаживая гладкую и удивительно приятную на ощупь кожицу.

Будущий вампир Жо довольно причмокнул, сыто облизнулся и попытался сохранить солидность. Солидная сосиска в полете. Я постаралась не смеяться, чувствуя, как ком в груди становится меньше.

– Буду думать меньше и делать больше, мой мудрый чешуйчатый друг. – Пробормотала решительно.

– Правильный подходс-с, – одобрило змейство. – Кс-стати, ты там не с-сабыла про маленький кусачий с-саговор на кухне? Беги работать, если не хочеш-шь, ш-штобы один блистательный господин сегодня помер в муках.

Я застыла, не донеся маленький леденец до рта. Перед глазами с бешеной скоростью замелькали события, которые предшествовали моему столкновению с местным учеником и мастером.

Кухня. Встреча двух незнакомцев. Известие о яде, который собирались кому-то подмешать. А я… мрак, снежный мрак! И правда – снегодурочка! Как я могла об этом забыть?! Разум спасался от воспоминаний о том дне, и стёр слишком важное!

Кажется, змейс всё понял по моему лицу. И звучно шлёпнул себя хвостом по лбу.

Но прежде, чем я успела предаться самобичеванию, меня мягко, по-змейски утешили.

– Пос-сле такого количества лечебных эликсиров и с-саклинаний, бывает, память с-мажетс-ся, что-то рас-стает на время-сс. С-сам виноват, пропус-стил. Не напомнил тебе…

– Значит, надо хоть что-то исправить, если время есть! – Выдохнула огорчённо.

Подобрала полы одежды – и бросилась искать господина Амарлео. Ему нужно было рассказать в первую очередь – больше мне здесь доверять было некому.

Увы, кайтиш успел как сквозь землю провалиться. Башня была пуста. В академию меня бы никто не пустил, а попытки вызвать его через браслет не увенчались успехом.

Оставалось только одно. Отправиться на вылазку на кухню самой – и приглядеться хоть одним глазом. Посмотреть, что там происходит. Лезть на рожон я не собиралась, но и отправить чело… драгхо на смерть из-за своей трусости никогда бы не смогла.

– Так. Раз других вариантов нет, то я пошла. Надеюсь, вернусь сюда, а не в подвалы для допросов, – передернула плечами.

На улице ярко светило солнце, одаривая мир лёгкой оранжевой дымкой.

Слабость мягко поскребывала лапкой, но змееныш был прав. Повар не будет ждать, пока я выздоровею. Я должна хотя бы присмотреться, понять, кто сядет за этот столик…

Увы, меня (вероятно, и несостоявшихся убийц тоже) ждало разочарование. Я быстро нашла нужный столик хотя бы потому, что сегодня он был единственным незанятым. Обрадованный Кхаш, наглая зелёная гоблинская морда с оттопыренными ушами, быстро завалил меня работой.

Тут-то я и пожалела, что не осталась дома. К концу дня руки от усталости тряслись так, что я пролила ведро с помоями и чуть не опрокинула стопку грязной посуды. Вдобавок разозлила кухонного духа – шустрого прожорливого Огника, отчего мне поджарили платье.

Уф. Решила сделать доброе дело, называется. А это всегда чревато. Иногда – неприятностями.

Домой я вернулась несоло нахлебавши, упала, не раздеваясь, без ужина на постель – и провалилась в сон. Перед этим только и успела выяснить, что кайтиш в башню не возвращался. Даже обсуждать ничего со змейсом не было сил.

Не знаю, не помню, что мне снилось, но подскочила я под утро от острого приступа подступающей паники.

Возникло безумное ощущение, что я опаздываю. Ещё немного – и случится нечто ужасное. Ещё чуть-чуть – и самое важное, что я могла бы сделать, окажется бесполезным.

Я не умылась и толком даже не расчесалась. С трудом негнущимися пальцами надела паофу – свободного кроя платье из плотной утеплённой ткани, в местных традициях – вполне подходящее для выхода на улицу, да две положенных мне верхних накидки.  Есть не хотелось, поэтому я только отпила поспешно на кухне башни теплой воды из кувшина.

Кайтиша Амарлео всё ещё не было, и на мои призывы он не отзывался.

Времени на размышления не оставалось, я накинула верхний платок на голову – и побежала на работу.

Под тёплыми ватными ботинками скрипел снег – за ночь его нападало ещё больше. Я потерла нос, улыбнулась ещё не взошедшему солнцу – и быстро добежала до кухни.

И только в дверях вспомнила – отрава должна была настаиваться три дня. Но… Нет, не зря все же вчера тратила последние силы. Мало ли что, мало ли как всё устроилось на самом деле.

Укусила себя за щеку. Не плакать, Лиска! Даже если сил совсем нет. Боевой настрой, улыбка, выплываем из входного проема.

– О, наша госпожа явилася, – грубый хохот тира Льдуша, второго полутролля и помощника повара, я бы ни с чем не спутала.

Огромная зелёная лапища опустилась на мою ягодицу со звучным шлепком.

– Ай! – Меня шатнуло в сторону.

Ещё бы, такая силища!

– Она совсем зелёная шо-то, как бы заразу не занесла, – недовольная пробормотала одна из поварих-помощниц, мощная бабища в три меня охватом.

– Работа из бабы всю дурь выбьет! И заразу тоже, – с громким хохотом сообщил этот "народный" лекарь. И добавил мне басистым шепотом на ушко, – но если кто ломаться перестанет, могу и отпустить пораньше!

И подмигнул так, со значением. Тьфу. Плюнуть тебе в кастрюлю!

– Благодарю, господин, я справлюсь, – ответила тихо и опустила глаза – иначе был велик шанс, что меня радостно стошнило бы прямо на эту зелёную морду.

– Посмотрим, – как-то совсем недобро протянул этот страхолюдина.

В груди захолодило, но верного женского заклинания в виде сковородки и коронного удара коленом в известное место у меня не имелось, увы.

Если день начался с покуса и головной боли – продолжится он, вероятно, пожевыванием и надкусыванием. Меня, разумеется.

К обеду работой меня завалило настолько, что, когда столовая начала заполняться адептами, я даже не сразу сообразила, отчего в голове так тонко звенит колокольчик тревоги.

Даже когда одна из местных служанок – пышная круглолицая Минко с неприятным крысиным носиком – подбежала ко мне и протараторила:

– Скидывай скорей верхний халат, такко! Беги давай, разносить будешь, рук не хватает, – сообразила не сразу.

Хотя стоило бы, но разум плавал в отупляющем мареве. Мне бы куда-нибудь на южные острова, и личного помощника с подносом с мороженкой и вентилятором, а?

Меня никогда не выпускали в зал – это было обязанностью других служанок. Кайтиш Амарлео позаботился о том, чтобы перед студентами я мелькала как можно меньше. И все слуги прекрасно знали, кто негласно за мной стоит. Оттого и исходили ядом, но на что-то кроме мелких пакостей не решались.

На более серьезное никто бы не пошёл. Никогда. Я была в этом уверена так же, как в том, что за зимой идёт весна. И забыла о том, что некоторым из-за жадности может отказать инстинкт самосохранения. Как Минко, которая буквально выпихнула меня вместо заболевшей служанки.

– Давай живее! – Завопила недовольно, пронзительно, узкие щелочки глаз буравили меня с яростью.

Меня обожгло. С подносом. В зал. Именно сейчас, когда где-то поблизости отравитель… Только и отказаться сейчас – я не могла. Любой скандал бы привлёк в тысячу раз больше внимания и ещё более нежеланные последствия на мою голову.

Я сглотнула. Коротко кивнула.

Сложила верхнее платье в дальнем углу кухни на скамье, убрала широкие рукава халатов лентой  – и началось. Даже несмотря на нарисованные на лице пятна и рытвины "как от ветрянки", грубую одежду и походку утки – меня замечали. Как не замечать оголодавшим за неделю (перед очередным отгулом) до женского внимания адептам, когда все остальные служанки уже примелькались!

– Мм, низшая, согреешь меня сегодня вечером?

– Интересно, если ей на голову мешок нацепить, ночью не напугает?

– Пять серебром, если пойдешь за мой столик, такка!

– А фигурка хорошенькая, где пряталась?

Лицо пылало, кулаки тоже пылали, тьфу, чесались, – от желания врезать по чьим-то излишне болтливым физиономиям.

И я не сразу сообразила, что почему-то вокруг воцарилась блаженная тишина.

Я сгрузила тяжёлый поднос, уставленный тарелками, заученно пробормотала:

– Мирной трапезы вам, Снегосиятельные, – и застыла, подняв голову.

Иногда, как сейчас, мне хотелось бы ошибиться в своих предположениях. Я  стояла у того самого треклятого стола слева от колонны с гербом академии.

Только сейчас он был занят двумя учениками.

Один адепт – невысокий, с юношески изящным телосложением, был одет в светлую форму с нашивкой незнакомого мне факультета. Одежда с традиционным запахом на правую сторону и завязками ему очень шла. Рукава были узкими, застегнуты на пуговицы в виде каких-то символов.

Волосы забраны в короткий хвост, челка небрежно прикрывала глаза. И глаза эти – темные, холодные, с золотым огоньком зрачка пробирали до дрожи. Как и едва заметные небольшие костяные наросты на его предплечьях. Они выглядывали через специальные прорези в одежде.

Но куда сильнее я испугалась, когда повернула голову – и встретилась взглядом со знакомым незнакомцем. Тем, кто спас меня, пусть и не по доброте душевной, несколько дней назад. С тем, кого…

В ушах загудело. Повара не было, по слухам, второй день. Столик тот же, время обеденное. Поднос жалко звякнул. Всё сошлось. Я не ошиблась. Увы.

Это был он. Тот, кого должны были отравить. Нет, изначально не моими руками. Нести поднос должна была вторая невезучая – полукровка Ти-ми, но она по счастливой (для неё) случайности буквально десять минут назад с грохотом поскользнулась на кухне и сломала ногу. И всё счастье  досталось мне. Судьба, не иначе.

Конечно, могло быть и так, что отрава пока не готова, что я ошиблась, но уж больно все одно к одному приходилось.

Мой взгляд птицей заметался по огромному залу. Лица. Лица. Лица. Они же меня сожрут. Что делать? Что?!

Почему-то мелькнуло глупое старое воспоминание перед глазами.