Читать книгу: «Дар», страница 4

Через час или два народ начал потихоньку подтягиваться к нам. Из деревни кто-то принес молоко, яйца, ветчину, хлеб. Мне показалось странным, но все почему-то пытались угостить меня. Я брала, так как ужасно хотела есть, но моя ненависть и презрение к этим людям не стали от этого меньше. Я думала, что, поев, мы тронемся в путь, но никто не торопился собирать вещи.

– Разве мы не должны ехать дальше? – спросила я Герду.

– Пока нет, мы ждем кое-кого, – ответила старуха.

И на самом деле на горизонте вскоре показались двое наездников. Они скакали к нам во весь опор. Я подумала, что у меня остановится сердце, когда в одном из них узнала Алессандро. Кровь закипела в моих жилах, а злость, казалось, сейчас захлестнет меня до такой степени, что я потеряю сознание. Невольно я сжала кулаки, Герда, заметив это, тихо сказала:

– Успокойся, не показывай гнева. Алессандро ни в чем не виноват.

Вторым наездником оказался брат Алессандро – Гордий. Они спешились и направились к стоявшему рядом со своей повозкой Джерому. Похоже, никто, кроме меня, не заметил приехавших, – все артисты продолжали заниматься своими делами.

– Я хочу поговорить с ним, – сказала я Герде и направилась к стоявшей вдалеке троице.

– Стой, глупая, не надо, – услышала я сзади голос старухи, однако догонять и останавливать меня она не стала.

Быстрым шагом я приближалась к цыганам. Гордий заметил меня и пихнул в бок Алессандро, чтобы привлечь его внимание, но тот никак не отреагировал на это. Он был слишком занят разговором с Джеромом. По лицам обоих я заметила, что спор разгорелся нешуточный, и, видимо, только какая-то причина заставляла их сдерживаться, чтобы не закричать друг на друга.

– Алессандро! – громко позвала я.

Цыган вздрогнул и, повернув голову, посмотрел на меня. Молчание нарушил Джером.

– Какого черта ты сюда пришла? Убирайся, пока я опять не натравил на тебя Джо.

– Я хочу поговорить с Алессандро! – сказала я.

– Я хочу поговорить с Алессандро, – передразнил меня Джером. – Наша капризная принцесса решила, что она может повелевать нами. А ну, убирайся отсюда!

Не знаю, показалось ли мне, но в глазах Алессандро мелькнул гнев.

– Я поговорю с ней, Джером, – спокойно сказал он и направился ко мне.

Он подошел и, с грустью посмотрев мне в глаза, тихо попросил:

– Давай отойдем.

Вся моя злость улетучилась, мне даже на какое-то мгновение стало жалко его, – настолько грустным и потерянным он выглядел. Мы отошли от Джерома и Гордия. Я нарушила молчание первой:

– Алессандро, я ничего не понимаю. Зачем я понадобилась тебе?

– Меня вынудили уговорить тебя поехать со мной.

– Но зачем?

– Я не знаю.

– Ты врешь! Ты опять врешь! – вся моя злость вернулась ко мне с новой силой. – Сначала ты меня привез сюда, потом непонятно куда исчез. Со мной обращались тут как с собакой, избили до полусмерти, не дают и шагу ступить. И я не понимаю, зачем все это! А ты мне опять врешь и говоришь, что ничего не знаешь!

Алессандро тяжело вздохнул и, положив мне руку на плечо, сказал:

– Послушай, я в таком же положении, как и ты. У меня не оставалось выбора. Я должен был увезти тебя или…

Тут Алессандро замялся, опустив глаза.

– Что же ты молчишь?

– Я и так сказал слишком много.

– Так что я для тебя? Просто приказ, который надо было исполнить? Цыгане, правильно меня предостерегали родители, весь ваш род – это род собак, которые ради собственной выгоды сделают все, что угодно! – я вся пылала от ненависти к нему и, сказав все это, плюнула ему в лицо.

Алессандро вздрогнул, вытер рукавом лицо, но ничего не сделал мне и не сказал.

– Ах ты тварь! – услышала я сзади гневный голос Джерома, и уже через несколько секунд сильный удар обрушился на мой затылок. Перед глазами все поплыло, я почувствовала, как сильные руки Алессандро подхватили меня, а дальше… я провалилась в черную бездну. Мне казалось, что я лечу в темноте, а где-то рядом слышится голос Алессандро. Он что-то громко говорил. «Наверное, Джерому», – пронеслось у меня в голове. Тот тоже что-то отвечал. Судя по голосам, оба мужчины были злы. Я пыталась прийти в себя, открыть глаза, как-то пошевелиться, но тело не слушалось меня. Я не хотела сдаваться и погружаться в темную глубину забытья, но и сопротивляться ей у меня уже не было сил.

Глава 4

Не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как я очнулась, но мое пробуждение было далеко не самым приятным. Открыв глаза, я ничего не увидела перед собой. На какой-то момент мне даже показалось, что я ослепла. Я запаниковала и попыталась сесть, но, стоило мне привстать, как тут же я ударилась лбом обо что-то твердое. Теперь, помимо саднившего затылка, у меня заболел и лоб. Я стала судорожно колотить руками и ногами, но ничего не происходило. Я лежала в узком ящике. «Гроб! Я умерла, и меня похоронили заживо!» – подумала я. В ужасе я закричала и еще яростнее начала биться о его стенки. Через какое-то время, придя в себя, я оценила ситуацию и мои шансы на спасение. Пролежав несколько минут спокойно, я стала ощупывать руками ящик. Может, это все же не гроб и где-то есть защелка? Пространство было такое узкое, что толком ознакомиться со всей поверхностью оказалось невозможно. Она была гладкой, сделанной из дерева, а справа я нащупала два металлических зажима, но никак не могла понять, для чего они нужны. Провозившись с ними еще какое-то время, я решила раскачиваться. Если я лежу в земле, то, понятное дело, это ни к чему не приведет. А если ящик стоит на полу или на столе то, может, мне каким-то образом удастся его сдвинуть. Я вертелась как волчок, но ничего не менялось. Тогда я завопила во все горло. Кричала я так долго и громко, что через какое-то время сорвала голос. Но мои вопли дали результат: я услышала какой-то посторонний шум и затем звук открываемых замков. Наконец-таки крышка ящика, в котором я лежала, открылась, и я вздохнула с облегчением. Надо мной, склонившись, стоял Джером.

Я приподнялась и огляделась по сторонам: ящик, который я спутала с гробом, на самом деле служил цирковым инвентарем, точнее – ящиком для распиливания. Туда ложилась одна из девушек, которую потом «распиливали». Этот ящик я заметила еще во время моего пребывания в караване.

– Как поспала? – спросил меня Джером.

Все еще помня его удар по затылку, я злобно посмотрела на него и не менее злобно прошипела, так как голос мой был сорван:

– Спасибо, хорошо.

Я попыталась выбраться из ящика, но это оказалось не так уж и легко, – стенки были довольно высокими, а тело не хотело меня слушаться. Джером грубо схватил меня и вытащил из ящика. Мы находились в маленькой пыльной комнатенке, единственным источником света в которой была керосиновая лампа, принесенная Джеромом. Вокруг стояли и лежали другие цирковые принадлежности и чемоданы с костюмами артистов.

– Добро пожаловать в Шотландию, и приношу извинения за ящик, – сказал Джером шутливым тоном, указывая на сундук, в котором я только что лежала, – нам пришлось спрятать тебя.

– Спрятать? – спросила я, но Джером ничего не ответил. «Возможно, меня искала полиция. Это объясняет все», – с грустью подумала я, поняв, что еще один шанс на спасение был потерян.

– Вперед, тебя ждет комната наверху, – приказал Джером и подтолкнул меня к выходу.

По темной лестнице мы поднялись наверх, в то время как откуда-то снизу доносился шум и смех. «Наверное, мы в гостинице», – предположила я. Пройдя по коридору, мы подошли к двери, и Джером, распахнув ее, грубо втолкнул меня в комнату. Из кресла, стоявшего в углу, тут же поднялась молодая симпатичная девушка. Джером что-то сказал ей на непонятном мне языке, и та ушла, закрыв за собой дверь.

– Это Сабрина. Сейчас она принесет воды и поможет тебе умыться и переодеться во что-то более подобающее, – он с брезгливостью посмотрел на мой грязный и потрепанный наряд. – И не смей ничего вытворять. Девушка останется с тобой на всю ночь. – После этого он вышел из комнаты.

Комната, где я находилась, располагалась на чердаке, так как стена рядом с кроватью была скошена по форме крыши. В центре помещения стояла большая деревянная кадушка, наполненная горячей водой, от которой шел пар.

Вскоре вернулась Сабрина с двумя ведрами холодной воды, – она разбавила воду в кадушке. Потом девушка подошла и попыталась помочь мне раздеться. Но я, показав знаками, что не нуждаюсь в ее помощи, начала стаскивать с себя тряпье. Признаться, я сгорала со стыда, ведь служанка даже не потрудилась отвернуться. Мало того, она уставилась на меня так, что мне стало неловко. Однако я была очень измождена и чувствовала себя такой грязной, что решила не обращать на нее внимания, забравшись в воду, я закрыла в блаженстве глаза. Через какое-то время Сабрина нарушила мой покой, осторожно взяв мою руку, она стала намыливать ее и тереть щеткой. Я, уставшая, начала вяло сопротивляться, но вскоре бросила это занятие. Никогда еще теплая ванна не казалась мне такой приятной. Саднивший затылок к тому моменту давно прошел. Не было даже шишки от удара.

После купания я надела белую сорочку, которую подала мне служанка и, забравшись под одеяло, почти сразу уснула. До этого я заметила, что Сабрина села в кресло и взялась за рукоделие, попутно попивая чай.

Прошло, наверное, несколько часов, прежде чем я почувствовала, как кто-то трясет меня за плечо. Открыв глаза, я испугалась не на шутку, увидев перед собой лицо Алессандро с распущенными и взлохмаченными волосами. Я даже чуть было не закричала, но он быстро зажал мне рот рукой. Затем прижал палец к губам, давая понять, чтобы я молчала. Я послушно кивнула, и он убрал руку с моего рта. Осторожно Алессандро помог мне подняться с кровати, и я тихо засеменила за ним. Я заметила Сабрину, все так же сидевшую в кресле, и толкнула в бок цыгана, но он только отмахнулся и осторожно приоткрыл дверь. Я еще раз посмотрела на служанку и поняла, что та спит. Мы вышли в коридор. Отойдя немного вправо, Алессандро подошел к стенке и дернул за веревку, намотанную на крюк в стене, – открылось отверстие, ведущее на крышу. Он подставил руки, я осторожно встала на них, будто бы на ступеньку, и уцепилась за края отверстия, а потом почувствовала, как Алессандро выталкивает меня наружу. Кое-как я выкарабкалась наверх. Встав во весь рост, огляделась – я стояла на крыше двухэтажного здания. Вокруг было полно таких же домов. Над головой, в темном небе сияли звезды и тонкий золотистый полумесяц. В одной ночной рубашке мне стало холодно, но я отогнала мысли о холоде подальше от себя. Сейчас это было не так важно. Через несколько секунд рядом уже стоял Алессандро. Забраться через чердачный проем на крышу для него не составило труда.

– У нас мало времени, – сразу сказал он.

Я посмотрела на него и удивилась – насколько он был серьезен.

– Я должен тебе сказать кое-что, – начал он, глядя мимо меня куда-то вдаль. – Я не хочу, чтобы ты ненавидела меня. У меня не оставалось выбора. Я должен был уговорить тебя бежать со мной. Иначе… Иначе они бы совершили нечто ужасное с моей сестрой.

– Кто они? – хотела узнать я.

– Не перебивай, я должен рассказать все. Я не знаю точно, зачем ты им нужна. Но думаю, что не для благих целей. Уже давно в нашем караване периодически появляются разные девушки, которые потом внезапно исчезают. Что с ними случается, я не знаю. Но никто из наших их больше не видел. Я не хочу, чтобы тебе причинили вред, поэтому слушай меня внимательно. Ты должна попробовать сбежать ровно через одну ночь.

– Но почему я не могу сбежать сейчас?

– Ну, во-первых, снотворное, которое я чудом подложил служанке, скоро перестанет действовать, и она может проснуться. Если Сабрина проснется и не обнаружит тебя рядом, то начнется переполох, а ты в этой белой сорочке далеко не убежишь и не спрячешься. А, во-вторых, нужно подождать еще один день.

– Я не понимаю, – в отчаяньи сказала я.

– Помнишь ту молодую цыганку на представлении? Она была на белой лошади.

Я тут же вспомнила нежный перезвон монеток, пришитых к одежде молодой и очень красивой девушки, разъезжавшей на белом коне во время того рокового представления.

– Это моя сестра Ясмин. Она сейчас у них. И если ты сбежишь сейчас, то я не знаю, чем это закончится для нее, – сказал Алессандро.

– А чем это закончится для меня, если я не сбегу сейчас? – гневно спросила я.

Опять он думал только о себе. Все наши прогулки – это всего лишь игра, затеянная ради спасения его сестры. Какой же глупой я была!

– Мне плевать, что будет с тобой или с твоей обожаемой сестрой. Я не знаю, кого ты имеешь в виду под словом «они», но раз «они» могут причинить вред твоей сестре, то и мне они ничего хорошего не сделают. Я ухожу, цыган, спасибо, что предупредил об опасности, – с этими словами я отпихнула его и направилась к краю крыши, чтобы посмотреть, откуда можно спрыгнуть или каким-то образом спуститься.

Алессандро догнал меня и, больно сжав руку, развернул к себе.

– Ты не сделаешь этого, я насильно затащу тебя в комнату и закрою там, – пригрозил он.

– Тогда я подниму крик уже сейчас, и все узнают, что ты сам вывел меня на крышу.

– Я помогаю тебе, а ты хочешь предать меня.

– Но ты сам поступил не менее низко, заманив меня в ловушку. То, что это должно было спасти твою сестру, не искупает твоей вины. Нельзя рисковать жизнями других людей, пусть даже и незнакомых тебе, ради себя самого и своих близких. Ты просто не имел права так поступать со мной. И сейчас мне безразлично, что будет с тобой или с твоей Ясмин.

Я вырвалась и, подойдя к краю крыши, посмотрела вниз. В темноте трудно было различить что-либо, но мне показалось, что на земле, прямо подо мной, что-то лежит. Что-то, похожее на кучу тряпок или соломы.

– Ты убьешься, если прыгнешь, или все себе переломаешь. Подожди немного. Я обещаю, что помогу тебе бежать, – раздался сзади умоляющий голос Алессандро.

– А почему я должна тебе верить? – спросила я, даже не обернувшись. Глазами я искала водосточную тру бу, карниз, веревку или еще что-то, что можно было использовать для безопасного спуска, но ничего подходящего я не видела.

Я резко повернулась и посмотрела в глаза Алессандро. Сейчас он не казался мне прекрасным. Наоборот, он был каким-то жалким и унылым.

– Ты такая красивая, – вдруг сказал Алессандро.

– Перестань, – ответила я, а сама вся сжалась. Я ведь стояла в одной сорочке, которая облепляла мое тело, но от волнения я даже не ощущала стыда.

«Надо бежать», – звенело у меня в голове.

– Алессандро, помоги мне бежать сейчас, и мы спасем твою сестру, – предложила я.

– Нет, я не могу. Возвращайся к себе, я все устрою.

– Но я уже тебе не доверяю. Извини, – сказав это, я быстро развернулась, зажмурилась и прыгнула. Я до сих пор не понимаю, откуда во мне взялось столько мужества – прыгнуть со второго этажа, даже не раздумывая.

«Боже, это не сено!» – поняла я за секунд у до приземления. Это была куча наваленных дров. Я не почувствовала боли только потому, что потеряла сознание. Я даже вскрикнуть не успела.

* * *

– Похоже, у нее переломаны кости рук и ног и, мне кажется, несколько пальцев левой руки, – откуда-то издалека раздался тихий голос.

– Как долго она будет поправляться? – послышался голос Джерома.

– Месяц, два, может, и больше. Я не знаю. Она молодая, все зависит от организма и ухода за ней, – ответил другой голос.

– Нет, так не годится, это слишком долго. Я не могу ждать, – сказал Джером, – можно как-то ускорить ее выздоровление?

– Я всего лишь доктор, а не волшебник. Вы хотите слишком многого. Скажите лучше спасибо, что она не убилась насмерть. В конце концов, это вы фокусник, вот и вылечите ее одним из своих магических приемов.

Я услышала звук удаляющихся шагов и решила, что мужчины ушли. Я открыла глаза и поняла, что почти ничего не вижу – все расплывалось. Боль была очень сильной, я чувствовала себя хуже, чем тогда, когда меня избил Джо. На этот раз болело все тело, только лицо оставалось приятным исключением.

«Неужели я навлекла на себя гнев Бога, сбежав из дома? Наверное, так и есть. Почему же он тогда просто не даст мне умереть?» – думала я. События ночи пронеслись у меня в голове. Я вспомнила слова Алессандро о «них» и сопоставила со словами Джерома «я не могу ждать». «Что все это значит? Для чего я «им» нужна? От кухарки я как-то слышала, что в больших городах есть женщины, предлагающие некие услуги мужчинам за деньги. Неужели из меня хотят сделать одну из них? Но почему именно я? Неужели вокруг мало других девушек? В любом случае, пока я больна, никто не станет меня трогать. Может, меня просто убьют или все-таки отправят домой? А если они будут ждать моего выздоровления, то зачем им нужна калека? Не думаю, что смогу полностью оправиться», – мои размышления прервала сильная боль в ноге. Одна рука была перевязана, и я не могла ею двигать, вторая более-менее слушалась меня, только несколько пальцев оказались перебинтованы. Я попробовала отдернуть одеяло, чтобы посмотреть, что же случилось с моими ногами, но и это получилось у меня не сразу. Рука никак не хотела слушаться, но, наконец, я все же скинула одеяло. Левая нога была вся синяя. Видимо, ей хорошо досталось. А вот правая испугала меня гораздо больше, кое-где ее туго перевязали, наложили жгут, но вся марля уже пропиталась кровью, и пятно увеличивалось и увеличивалось. Боль становилась все невыносимей. Жгут, казалось, сдавливает ногу и усиливает боль, и мне тут же захотелось его снять. Я понимала, что нельзя этого делать, но боль не давала мне покоя. Я закричала. На мои крики прибежала Сабрина. Она смотрела на меня, хлопая длинными ресницами, и не понимала, чего же я хочу. А я и сама не знала, потому что боль раздирала меня изнутри. Девушка убежала и буквально тут же вернулась с пузырьком какого-то лекарства и дала мне его выпить. Вскоре я почувствовала, как боль отступает и я начинаю погружаться в приятное состояние безразличия. Мир уже не казался мне таким ужасным, а моя судьба и вовсе не интересовала меня. Я посмотрела на Сабрину, – она начала расплываться перед моими глазами, пузырек в ее руках тоже. Но, перед тем как окончательно провалиться в сон, я успела прочитать на этикетке «Опиум».

Когда я проснулась, мне показалось, что боль прошла, но я ошиблась, она с новой силой стала меня мучить. «Они, наверное, неправильно наложили жгут», – решила я и опять откинула одеяло, которым Сабрина заботливо укрыла меня. На этот раз моя рука слушалась меня гораздо лучше, да и болела куда меньше. Комнату освещал только свет полумесяца, пробивающийся сквозь незанавешенные окна, но даже при таком слабом освещении, я увидела, что все бинты на правой ноге темные от крови. Простыня, на которой я лежала, тоже была в крови. «Я умру от потери крови, если ничего не сделаю», – подумала я.

Я попыталась сесть на кровати, но резкая боль в груди помешала этому. Мне стало больно дышать и двигаться, словно в легкое впилось что-то острое. Я слабо простонала, мой стон разбудил спящую в кресле служанку.

Девушка подошла ко мне и спросонья долго не могла понять, что я от нее хочу. Потом она наконец увидела мою окровавленную ногу и, всплеснув руками, вышла куда-то. Нога горела огнем. Мне показалось, что Сабрины не было вечность, но скорее всего девушка вернулась довольно быстро. Она принесла с собой керосиновую лампу, а позже – тазик с теплой водой и чистые бинты.

Осторожно служанка принялась развязывать бинты на моей ноге. Каждое прикосновение доставляло мне невероятную боль. Я пыталась сдерживаться и не кричать, поэтому вся покрылась потом. Мне показалось, что я вся горю, – вероятно, у меня начался жар.

Девушка размотала марлю и сняла жгу ты. Она поставила лампу на столик, рядом с изголовьем моей кровати, и осторожно начала отмывать мою ногу от крови. Я решила взглянуть на то, во что превратилась моя нога, и пришла в ужас: на лодыжке был огромный разрыв, который и кровоточил, а из самого разрыва торчал маленький светлый кусочек. Кость! Я никогда не видела такого прежде, и мне сразу же стало дурно. Усилием воли я сдержала приступ тошноты. Голова закружилась еще сильней. Судя по бледному лицу Сабрины, она тоже видела такую жуткую рану впервые. Служанка уже хотела выбежать из комнаты и, возможно, позвать кого-то на помощь, но я машинально схватила ее за запястье. Уже одно то, что моя переломанная рука мертвой хваткой вцепилась в руку девушки, должно было насторожить как Сабрину, так и меня, но никто из нас не подумал об этом в тот момент. Новая волна боли пронзила мое тело, и я выгнулась на кровати. Невзирая на безумную боль в груди, я чувствовала, как кровь пульсирует в ноге. Все мое внимание было сосредоточено только на покалеченной ноге. Мне казалось, что я ощущаю каждую артерию, каждую мышцу, каждую ее клеточку. Я держала руку Сабрины крепко, как могла. Она уже не сопротивлялась, а только круглыми от удивления и страха глазами смотрела на мою ногу. На ее лице был ужас. Я повернула голову и не поверила своим глазам: кость, только что торчавшая из ноги, медленно погружалась в нее обратно. Мне показалось, что я даже слышу хруст. Боль была, но уже не такой острой, а скорее саднящей, противной и долгой. Я уже не видела кости, рваная рана также начала уменьшаться. Она словно затягивалась. Сабрина вскрикнула, наконец ей удалось вырваться из моей хватки, и она в панике выбежала из комнаты.

Я была предоставлена самой себе. Глядя на свою ногу, которая уже почти не болела, я не могла поверить в случившееся.

«Сам Господь Бог помогает мне, – почему-то подумала я. – Когда они увидят, что моя нога в полном порядке, это насторожит их, и, может быть, они отпустят меня». Мне хотелось верить в это, потому что сбежать самостоятельно я еще не могла. Я была очень слаба. Через какое-то время сон сморил меня.

Я проснулась от яркого света за окном. Открыла глаза и удивилась: в комнате по-прежнему никого не было. Откинув одеяло, я убедилась, что события ночи вовсе не приснились мне. С удивлением я заметила, что другая моя нога тоже в полном порядке, – огромный синяк бесследно исчез.

Я села на кровати и поняла, что и боль в груди прошла. Тогда я начала разматывать бинты на пальцах и переломанной руке. К моему восторгу и пальцы, и рука были совершенно здоровы.

– Как новенькая! – сказала я вслух и поспешила встать с кровати.

От резкого подъема у меня потемнело в глазах, и я была вынуждена сесть на край постели. Приступ дурноты прошел, и, осторожно встав, я начала искать свою одежду. На полу я нашла довольно широкую и теплую шаль Сабрины, которую она, очевидно, уронила ночью, выбегая из комнаты. Завернувшись в нее, я подошла к двери и повернула ручку. Я была в полной уверенности, что дверь не поддастся, и с величайшим удивлением обнаружила обратное. Приоткрыв ее, я никого не увидела и осторожно вышла в коридор. Мне хотелось скорее выбраться из этого дома. Я не слышала никаких звуков, пока спускалась по лестнице. Наверное, было очень рано, и все еще спали, а может, покинули дом вслед за Сабриной. Спустившись на первый этаж, я оказалась в таверне. Везде стояли стулья и столы. Выход находился в нескольких футах от меня. Я ринулась к двери. Меня не смутило даже то, что я была босая. Увы, дверь оказалась заперта. «Нужно искать заднюю дверь», – решила я, но тут услышала голос Джерома:

– Куда это вы собрались, леди?

Я обернулась и увидела, как он в своем ярком и пестром цирковом костюме стоит за барной стойкой и потягивает вино из бокала.

– Вы поражаете нас своим удивительно быстрым выздоровлением. Должен сказать, что никогда прежде не видел такого. Все наши фокусы – сплошная мишура по сравнению с вами.

Тут он с удивительной для его грузного тела легкостью перепрыгнул через стойку и направился ко мне.

Я не знала, следует ли мне бежать, и стояла завернутая в шаль, в оцепенении глядя на него.

– Милая, я прошу простить мне мою былую грубость. Я думаю, что такое доброе и очаровательное создание, как вы, уже успело позабыть все наши маленькие недоразумения. Вы же знаете, я действовал, исходя из обстоятельств, – сказал он с самым невинным видом.

– Ошибаетесь, я ничего не забыла, – ответила я.

– Ну-ну, не будем снова ссориться. Я мог оставить вас помирать на куче этих бревен, но нет, я вызвал самого лучшего в этом городе врача. Неужели вы не чувствуете себя обязанной мне?

– Нисколечко.

– Вы так молоды, так мало знаете жизнь. Пройдет время, и вы скажете мне спасибо. Не хотите ли поесть? Помнится, после прошлого инцидента с Джо у вас был волчий аппетит. Посмотрите налево! Видите? Стол накрыт специально для вас.

Я действительно умирала с голоду и, увидев обилие пищи на столе, не удержалась. Ноги сами понесли меня к яствам, и я набросилась на еду. Сладкое, соленое, жареное, вареное, мучное – я все ела вперемешку. Джером сел напротив меня и дружелюбно улыбался, время от времени подливая мне воды в бокал.

Почувствовав, что наелась, я отложила вилку и нож в сторону и внимательно посмотрела на Джерома.

– Сейчас, когда вы насытились и успокоились, я думаю, мне будет проще поговорить с вами.

– Я слушаю.

– Я хочу предложить вам сделку. Если мне не изменяет память, убегая с Алессандро, вы хотели колесить по миру с цирком, участвовать в представлениях. Я могу научить вас трюкам и фокусам, гораздо более впечатляющим, нежели те, что вы видели у себя в городке. Даже вашему Алессандро ничего не известно о них. Вы были бы звездой цирка, сколотили бы себе целое состояние и прославились бы. Вы смогли бы с достоинством вернуться домой.

– Что с Алессандро? – спросила я, вспомнив, что ничего не знаю о нем с той самой ночи на крыши.

– С ним все в порядке. Не беспокойтесь. Так что вы скажете на мое предложение?

– Я не понимаю одного, если я вам так нужна, почему вы предлагаете это только сейчас? – спросила я.

На секунду Джером замялся, но тут же ответил:

– Вся наша поездка была маленьким испытанием для вас, которое вы успешно прошли.

Я вспомнила о том, что говорил мне Алессандро. Про «них» и про то, что «они» давно занимаются похищением девушек, а также про то, что его сестра находится в опасности из-за «них».

– Мне кажется, вы мне врете. Я была нужна вам не для этого, но сейчас ваши планы почему-то изменились, – сказала я.

Джером резко встал и подошел ко мне. Я тоже встала и в упор посмотрела на него.

– Я хочу спасти вас, а вы сами отталкиваете меня. Хорошо, я скажу вам правду, раз вы так настаиваете. Вас везли сюда, чтобы передать в руки одному джентльмену. Я же предлагаю вам свободу.

– Что еще за джентльмен, и зачем я ему нужна?

– Долго рассказывать. Мы могли бы обсудить это во время нашей поездки. Экипаж уже ждет нас на улице. Нам нужно поспешить, пока еще рано.

– Вы не ответили про джентльмена. Я не сдвинусь с этого места, пока вы не расскажете мне о нем, – настаивала я.

– В таком случае придется тащить вас, – Джером уже было схватил меня за руку, как вдруг сзади нас раздался знакомый низкий мужской голос.

– Браво, браво, мой добрый друг Джером! – сказал мужчина, выходя из-под лестницы. – Я стоял тут с самого начала вашего разговора и слышал всю вашу душещипательную беседу от начала до конца.

Незнакомец вышел на свет. Он был высок и очень хорошо одет. Даже издали я уловила запах дорогих духов. Его темные волосы были зачесаны назад. Бледная кожа придавала ему болезненный, но в тоже время аристократичный вид. Его лицо со столь правильными чертами лица было мне знакомо.

«Да это же тот человек, которого я видела у доктора Айзека», – вспомнила я.

– Энтони Шелдон к вашим услугам, – обратился он ко мне. – Помнится, мы встречались с вами, только при других обстоятельствах.

– Энтони, – сказал Джером и тут же нервно сглотнул, – ты все не так понял. Я просто…

– Я все прекрасно понял. Ты предложил бежать ей сейчас только потому, что увидел, насколько она необычна. С ней ты бы смог устраивать хорошие представления и наживаться на ее страданиях. Это нехорошо. Тем более что ты вез ее сюда не для этого, – спокойно сказал Энтони Шелдон.

– Да нет же, я… – Джером не успел договорить, потому как Энтони молниеносно оказался возле него и, схватив за горло, приподнял над землей.

– Слушай меня, жалкий пес, – начал Энтони, – я сохраню тебе жизнь только для того, чтобы ты сегодня же собрал своих жалких людишек и убрался вместе с ними. И чтобы наши пути больше не пересекались! Или, клянусь, ты пожалеешь, что родился на свет!

Энтони разжал руку, и задыхавшийся Джером рухнул на пол, судорожно кашляя.

– Что же касается вас, мисс, то Джером не соврал, на улице действительно вас ждет экипаж. Вас отвезут ко мне домой, где вы переоденетесь и приведете себя в порядок. Вам нечего больше бояться.

Сказав это, Энтони обнял меня за плечи и повел к двери.

«Может, стоит ударить его и попытаться сбежать», – подумала я, но мои мысли о побеге рассеялись, когда я увидела, как Энтони ногой выбил дубовую входную дверь. Буквально перед дверьми стоял большой черный экипаж. Энтони подал мне руку и помог сесть в него, после чего забрался сам.

Лошади тронулись. Энтони сидел напротив и внимательно меня разглядывал. Мне было это неприятно. Я плотнее закуталась в шаль и отвела глаза.

– Можете считать, что все ваши страдания подошли к концу, – сказал Энтони, улыбнувшись.