Читать книгу: «Оттепель для Вольфа», страница 2

– А что будет с «Блэквуд Эстейт»?» – спросила я, стараясь сменить тему. – Вы собираетесь управлять им лично?

– Нет, – ответил Уильям. – Я намерен оставить его вашей матери. Но я буду следить за тем, чтобы она управляла им правильно.

Я почувствовала облегчение. По крайней мере, он не собирался отнимать у нас винодельню.

– Что я получу взамен? – спросила я, удивляясь собственной смелости. – Кроме спасения моей семьи, разумеется.

Уильям усмехнулся.

– Вы получите всё, что захотите, – ответил он. – Роскошь, богатство, свободу. Вы сможете заниматься живописью, путешествовать по миру, ни в чём себе не отказывать.

Я подняла бровь.

– Свободу? – переспросила я. – Вы действительно думаете, что у меня будет свобода, когда я выйду замуж за вас?

В его глазах мелькнула тень.

– Разумеется, – ответил он. – Я не намерен вас ограничивать. Вы сможете делать всё, что захотите, до тех пор, пока это не будет вредить моему имиджу.

Я молчала, обдумывая его слова. Звучало заманчиво, но я понимала, что это всего лишь красивая обёртка, скрывающая жестокую реальность. Я стану женой Уильяма Вольфа, и моя жизнь больше никогда не будет прежней.

– Что будет, если я откажусь? – спросила я, зная, что ответ мне уже известен.

Уильям посмотрел на меня долгим, пронзительным взглядом.

– Тогда ваша семья потеряет всё, – ответил он, и в его голосе не было ни капли сожаления. – А вы… вы будете жить с этим до конца своих дней.

Я опустила взгляд, понимая, что у меня нет выбора. Я должна согласиться. Ради своей семьи, ради «Блэквуд Эстейт», ради всего, что мне дорого.

Сделав глубокий вдох, я подняла голову и посмотрела на Уильяма в глаза.

– Я согласна, – сказала я, и мои слова прозвучали как приговор, как смертный приговор для самой себя.

4. Уильям

Услышав её ответ, я почувствовал удовлетворение. Элиза Блэквуд была умна, красива и достаточно ответственна, чтобы поставить интересы своей семьи выше собственных. Она была идеальной кандидатурой на роль моей жены.

– Отлично, – сказал я, слегка улыбнувшись. – Тогда, думаю, мы можем обсудить детали.

Я достал из внутреннего кармана пиджака тонкую папку и положил её на стол перед Элизой.

– Здесь брачный контракт. Просмотрите его внимательно. Если у вас возникнут какие-либо вопросы, задавайте.

Я видел, как её глаза пробегают по тексту. Она читала быстро, внимательно, не упуская ни одной детали. В ней чувствовался ум, деловая хватка. Она не была просто красивой куклой, как я изначально предполагал. И это меня заинтриговало.

– Что это за пункт? – спросила Элиза, указывая на один из параграфов. – Здесь говорится, что я не имею права распоряжаться своими доходами без вашего разрешения.

Я усмехнулся.

– Это стандартный пункт для брачных контрактов, – ответил я. – Я хочу быть уверенным, что вы не будете тратить деньги на ветер.

– Но это мои деньги! – возразила она. – Я зарабатываю их своим трудом!

– Вашим трудом? – приподнял бровь. – Разве живопись приносит вам большой доход?

Элиза покраснела.

– Это не ваше дело. Я просто хочу иметь право распоряжаться своими деньгами так, как считаю нужным.

– Хорошо, – сдался я. – Я могу убрать этот пункт. Но в таком случае, я не буду финансировать ваши художественные проекты.

Я видел, как она колеблется. Она хотела сохранить свою независимость, но не хотела отказываться от возможности заниматься любимым делом.

– Я подумаю, – сказала она, отводя взгляд.

Я кивнул.

– Есть ещё какие-нибудь вопросы?

Элиза продолжала изучать контракт, задавая уточняющие вопросы по каждому пункту. Она была въедливой, дотошной, не упускала ни одной мелочи. Я был впечатлён её внимательностью.

Наконец, она закрыла папку и посмотрела на меня.

– В целом, меня всё устраивает, – сказала она. – Но я хочу внести одно изменение.

– Какое? – спросил я, приподняв бровь.

– Я хочу, чтобы в контракте был пункт о том, что в случае развода я получу пускай маленькую, но часть вашего состояния, – заявила она, глядя мне прямо в глаза.

Я усмехнулся.

– Вы думаете, что я настолько глуп, чтобы согласиться на это?

– Я думаю, что это справедливо, – ответила Элиза. – Я собираюсь пожертвовать своей жизнью ради вашей выгоды. И я хочу получить за это достойную компенсацию.

Я молчал, обдумывая её слова. Она была права. Она жертвовала собой ради меня. И, возможно, она заслуживала достойной компенсации.

– Хорошо, – сказал я, приняв решение. – Я согласен на это условие.

Элиза удивлённо посмотрела на меня. Она, наверное, не ожидала, что я так легко соглашусь.

– Но, – добавил я, поднимая палец вверх, – если развод произойдёт по вашей вине, вы не получите ничего.

– По моей вине? – переспросила она. – Что вы имеете в виду?

– Если вы измените мне, или совершите какой-либо поступок, который нанесёт ущерб моей репутации, – пояснил я. – Тогда вы останетесь ни с чем.

Элиза нахмурилась.

– Это несправедливо, – сказала она. – Почему я должна нести ответственность только за свои поступки?

– Потому что вы – женщина, – ответил я, пожимая плечами. – А женщины всегда несут ответственность за всё.

Элиза покраснела от злости. Я видел, как в её глазах вспыхивает огонь. Она была готова начать спорить, но я прервал её.

– Мисс Блэквуд, – сказал я, глядя ей прямо в глаза. – Я не намерен спорить с вами по пустякам. Если вы хотите заключить этот брак, вы должны принять мои условия. Если нет, то можете идти.

Она замолчала, обдумывая мои слова. Я знал, что она согласится. У неё не было выбора.

–Хорошо, – прошептала она, опустив взгляд. – Я согласна.

– Отлично, – сказал я, улыбаясь. – Тогда подпишите контракт. И с этого момента вы станете моей женой.

Смотря на то, как Элиза, с едва заметной дрожью в пальцах, подписывает контракт, я ощутил странную смесь триумфа и… смутного дискомфорта. Сделка состоялась, моя игра продвинулась на новый уровень. Но что-то в её покорности, в этой тихой обреченности, неприятно царапало.

– Итак, – произнес я, когда последние подписи были поставлены, забирая контракт и кладя его обратно в папку. – Теперь, когда формальности улажены, нам нужно продумать, как представить это общественности.

Элиза подняла на меня удивлённый взгляд.

– Представить? Вы имеете в виду…

Именно, – подтвердил я, не давая ей договорить. – Публичная свадьба, дорогая. Шикарная церемония, громкое торжество. Это необходимо для поддержания моего имиджа и для укрепления позиций «Блэквуд Эстейт» на рынке.

На её лице отразилось отвращение.

– Я думала, мы просто тихо распишемся и всё, – пробормотала она, скорее себе под нос, чем мне.

– Милая, ты живёшь в сказке, – усмехнулся я, игнорируя её недовольство. – В моём мире всё делается напоказ. Свадьба будет освещаться всеми СМИ, и ты должна выглядеть безупречно.

Я заметил, как её плечи напряглись, но она промолчала, принимая ещё один удар.

Я займусь организацией, – продолжил я. – Выбор платья, место проведения, список гостей – всё будет согласовано со мной.

– А что, если я не хочу всего этого? – вдруг спросила она, и в её голосе впервые прозвучала открытая враждебность.

– Ты обязана, – отрезал я. – Это часть сделки, Элиза. Ты хочешь спасти свою семью? Тогда ты должна играть по моим правилам.

Она снова замолчала, сжимая кулаки под столом. Я знал, что она кипит от злости, но ничего не могла сделать.

Вдруг мой взгляд упал на мужчину, сидящего за соседним столиком. Он внимательно слушал наш разговор и что-то быстро записывал в блокнот. Журналист. Чёрт!

– Прошу прощения, – сказал я Элизе, резко поднимаясь из-за стола. – Мне нужно отойти на минутку.

Она вопросительно посмотрела на меня, но я не стал объяснять. Нужно было действовать быстро.

Подойдя к тому столику, я сделал вид, что случайно зацепил скатерть. Стаканы с водой перевернулись, облив журналиста с головы до ног.

– Ох, простите, пожалуйста! Какой конфуз! – извинялся я, подзывая официантов и создавая хаос вокруг.

В суматохе я быстро вернулся к Элизе.

– Нам нужно сыграть, – прошептал я ей на ухо. – Там журналист, он что-то слышал.

Не дожидаясь ответа, я опустился на одно колено, достал из кармана небольшую коробочку с бриллиантовым кольцом и посмотрел на неё с самым искренним выражением, на которое был способен.

– Элиза Грейс Блэквуд, – произнес я громко, чтобы все вокруг слышали. – Ты сделала меня самым счастливым человеком на свете, согласившись стать моей женой. Я люблю тебя больше жизни и обещаю любить и оберегать тебя всегда. Выйдешь за меня замуж?

Я видел, как Элиза замерла, ошеломлённая моей выходкой. Но она была умна. Она быстро поняла, что от неё требуется.

На её лице появилась очаровательная улыбка, и она, немного поколебавшись, произнесла: – Да, Уильям. Я согласна!

Толпа вокруг нас зааплодировала, и к нам стали подходить люди, поздравляя и желая счастья. Я обнял Элизу, чувствуя, как она дрожит.

– Хорошая игра, – прошептал я ей на ухо. – Теперь мы связаны навсегда.

5. Элиса

На мгновение я потеряла дар речи. Уильям на коленях, кольцо, аплодисменты… Всё это казалось сюрреалистичным, словно я попала в чужой сон. Он только что предложил мне выйти за него замуж на глазах у всего ресторана!

– Элиза Грейс Блэквуд, – его голос звучал громко и уверенно, проникая сквозь шум аплодисментов. – Ты сделала меня самым счастливым человеком на свете, согласившись стать моей женой. Я люблю тебя больше жизни и обещаю любить и оберегать тебя всегда. Выйдешь за меня замуж?

Что мне оставалось делать? Отказать ему сейчас, на виду у всех, означало сорвать сделку и подвергнуть мою семью ещё большему риску. Нет, я не могла этого допустить.

Изо всех сил стараясь изобразить искреннюю радость, я сделала глубокий вдох и натянула на лицо улыбку.

– Да, Уильям, – сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал убедительно. – Я согласна!

Зал взорвался аплодисментами, и люди начали подходить к нам, поздравляя и желая счастья. Уильям обнял меня, и я почувствовала, как он дрожит. Он нервничал. Он действительно боялся, что я сорву эту постановку.

– Хорошая игра, – прошептал он мне на ухо. – Теперь мы связаны навсегда.

Его слова прозвучали как угроза. Он был прав. Теперь я была связана с ним не только брачным контрактом, но и публичным обещанием, которое нельзя было нарушить.

В этот момент к нам подошёл репортёр, тот самый, которого Уильям несколько минут назад эффектно облил водой. Его одежда, хотя и вытертая официантами, всё ещё оставалась влажной, волосы прилипли ко лбу, но лицо сияло от предвкушения сенсации. Он держал в руках микрофон, направляя его то на меня, то на Уильяма, словно хищник, почуявший запах свежей крови.

– Мистер Вольф, мисс Блэквуд, поздравляю! – воскликнул он, торжествующе улыбаясь. – Потрясающая новость! Поздравляю вас с помолвкой! Расскажите, пожалуйста, нашим зрителям, как вы познакомились? Как развивались ваши отношения? Это была… судьбоносная встреча?

Уильям, не теряя ни секунды, обнял меня за плечи и притянул к себе, так близко, что я чувствовала его дыхание на своих волосах, запах дорогого парфюма и виски. Его прикосновение, хотя и выглядело нежным, почти отеческим, перед камерами, ощущалось как стальной обруч, сдавливающий мою грудную клетку, перехватывающий дыхание.

– Это была любовь с первого взгляда, – сказал он, глядя на меня с такой искусственной, наигранной нежностью, от которой у меня мурашки побежали по коже. – Я увидел Элизу буквально 3 месяца назад на выставке молодых художников в галерее «Арт Хаус»… Ее картина… «Закат над морем», написанная в импрессионистской манере… с такой удивительной глубиной и чувственностью… поразила меня до глубины души. Как и сама художница. Ее хрупкость, ее изящество, ее взгляд… Я понял в тот же миг, что она – женщина моей мечты. Моя муза. Моя судьба.

Он слегка сжал мои плечи, как бы подчеркивая свои слова, и я почувствовала, как напряглись мышцы на его руке под тонкой тканью идеально выглаженной рубашки.

Я попыталась улыбнуться, выдавить из себя хоть какое-то подобие радости, восторга, любви, но улыбка получилась натянутой, неестественной, больше похожей на гримасу боли. Я не знала, что говорить, как себя вести. Мозг отказывался работать, слова застревали в горле, словно комок ваты. Вспышки фотокамер слепили глаза, микрофоны, направленные на меня, казались дулами пистолетов.

– А вы, мисс Блэквуд? – спросил назойливый репортёр из «New York Times», поворачиваясь ко мне, с хищной улыбкой акулы, почуявшей кровь. – Что вы можете сказать об Уильяме? Чем он покорил ваше сердце? Расскажите нам о ваших чувствах!

Я украдкой посмотрела на Уильяма. В его глазах, холодных и серых, как сталь, читалось недвусмысленное, ледяное предупреждение. Я должна была сыграть свою роль идеально. От этого зависело не только мое будущее, но и будущее моей семьи, спасение «Блэквуд Эстейт», нашего родового гнезда.

– Уильям… Уильям – самый замечательный человек, которого я когда-либо встречала, – сказала я, прилагая все усилия, чтобы мой голос звучал искренне, счастливо, влюбленно. – Он… он умный, добрый, щедрый… внимательный… заботливый… Он… он умеет удивлять. Каждый день с ним – это… это праздник. Волшебство. Он дарит мне… цветы… и… и читает стихи… Он… он понимает меня, как никто другой. И я… я безмерно счастлива, что он… что он выбрал меня.

Репортёр, не скрывая своего восторга, что-то быстро записывал в своём блокноте, щёлкая кнопкой диктофона и задавая нам всё новые и новые вопросы: где мы планируем провести медовый месяц, какое платье я выберу для свадьбы, сколько детей мы хотим… Уильям отвечал на все эти вопросы с невероятной уверенностью и обаянием, искусно создавая образ идеальной, счастливой пары, влюбленной по уши друг в друга.

В какой-то момент, отвечая на очередной вопрос о наших планах на будущее, Уильям притянул меня к себе и, не говоря ни слова, наклонился и поцеловал. Это было настолько неожиданно и шокирующе, что я замерла, как статуя, не зная, как реагировать.

Его губы были холодными и твёрдыми. Он не целовал меня по-настоящему, а просто демонстрировал свою власть, показывая всем, что я принадлежу ему.

Вспышки фотокамер ослепляли меня. Я чувствовала себя марионеткой, которую дёргают за ниточки. Я была пленницей в золотой клетке, и выхода из неё не было.

Когда, наконец, репортёры отпустили нас, я чувствовала себя выжатым лимоном. Казалось, из меня высосали все соки, оставив лишь пустую оболочку. Мои щёки болели от фальшивой улыбки, а губы горели от холодного поцелуя Уильяма.

Он проводил меня обратно к столику, где официанты уже убрали последствия его «случайного» обливания. Я села в кресло, чувствуя, как ноги подкашиваются от усталости и пережитого стресса.

Уильям сел напротив, рассматривая меня с каким-то странным, изучающим выражением. Словно я была новым экспонатом в его коллекции, которую он только что приобрёл.

– Неплохо, – произнёс он, нарушая молчание. – Ты хорошо справилась.

– Я просто играла свою роль, – ответила я, стараясь скрыть раздражение в голосе.

– Да, но ты сделала это убедительно, – продолжал он. – Я даже на мгновение поверил, что ты действительно счастлива.

– Рада, что смогла тебя развлечь, – съязвила я, но он лишь усмехнулся.

– Нам нужно будет держать марку и дальше, – сказал он, переходя на деловой тон. – Привыкай к тому, что папарацци будут преследовать нас на каждом шагу. Наша жизнь больше не принадлежит нам.

– Я понимаю, – прошептала я, отводя взгляд.

– После свадьбы я планирую поселиться в моём пентхаусе на Манхэттене, – продолжил Уильям, словно не замечая моего подавленного настроения. – Ты переедешь туда со мной.

У меня перехватило дыхание. Жить с ним в одном доме? Это было невыносимо.

– А как же «Блэквуд Эстейт»? – спросила я. – Я думала, я смогу там жить, присматривать за виноградниками.

– Это невозможно, – ответил Уильям. – Тебе нужно будет находиться рядом со мной, сопровождать меня на мероприятиях, поддерживать мой имидж. Жить вдали от меня не имеет смысла.

Я замолчала, понимая, что спорить бесполезно. Он всё решил за меня. Моя жизнь больше не принадлежала мне.

– Когда будет свадьба? – спросила я, стараясь сохранить спокойствие.

– Через месяц, – ответил Уильям. – Я хочу, чтобы всё было идеально.

Через месяц… Всего месяц отделял меня от полного краха. Всего месяц, чтобы попрощаться со своей прошлой жизнью, со своими мечтами и надеждами.

Я снова посмотрела в окно. Солнце светило ярко, заливая город золотым светом. Но для меня оно больше не сияло. Мой золотой закат в оковах только начинался.

6. Уильям

Наблюдая за тем, как Элиза смотрит в окно, словно за стеклом проносятся не огни ночного города, а кадры ее рухнувшей жизни, с выражением обреченности и какой-то пугающей покорности на лице, я почувствовал мимолетный укол чего-то похожего на… вину? Нет, глупости. Сентименты были не для меня. Я – Уильям Вольф, акула бизнеса, привыкший получать то, что хочет, любой ценой. Я совершал выгодную сделку, необходимую для спасения своей империи, и не собирался позволить каким-то глупым эмоциям, вроде сочувствия или вины, встать у меня на пути.

– Полагаю, нам пора ехать, Элиза, – сказал я, нарушая затянувшееся молчание. Мой голос звучал ровно, спокойно, без тени сомнения. – Чем скорее мы начнем играть свои роли, тем меньше подозрений вызовем. Время – деньги, как говорится.

Элиза медленно повернулась ко мне, в ее глазах застыл немой вопрос.

– Куда… куда ехать? – спросила она тихо, почти шепотом.

Я усмехнулся, откидываясь на спинку кресла и потягивая остатки вина.

– Ко мне, дорогая. В мой пентхаус. Не думаю, что будет разумно, если тебя отвезут обратно в «Блэквуд Эстейт». Люди… пресса… подумают, что мы просто играем в любовь на публику. А нам нужно убедить всех, что это… настоящая, безудержная страсть. Что мы не можем жить друг без друга. Ни минуты.

В ее глазах вспыхнуло возмущение, смешанное с отчаянием, но она промолчала, сжав губы в тонкую линию. Она понимала, что я прав. Понимала, что попала в клетку, и ключ от этой клетки теперь у меня.

– Ты можешь забрать свои вещи позже, – добавил я, стараясь, чтобы мой голос звучал мягче, снисходительнее. – Сейчас главное – произвести правильное впечатление. Первое впечатление самое важное.

Я подозвал официанта жестом, расплатился по счету, не глядя на сумму, и помог Элизе встать. Она была бледной, уставшей, на грани обморока. И я почувствовал легкое раздражение. Она должна была выглядеть счастливой, воодушевленной, сияющей от счастья, а не как жертва, идущая на заклание.

Выйдя из ресторана, мы столкнулись с толпой репортёров и папарацци, жаждущих сделать сенсационные снимки новоиспеченной звездной пары. Вспышки камер ослепляли, микрофоны тыкали прямо в лицо, сыпались вопросы, один за другим. Я обнял Элизу за плечи, демонстрируя свою нежность и заботу, прижимая ее к себе так, чтобы всем было видно мое «счастливое» лицо, и мы двинулись к лимузину, отбиваясь от назойливых журналистов, словно от стаи голодных волков.

Устроившись в прохладном салоне автомобиля, я достал телефон и позвонил своему личному помощнику.

– Джеймс, – скомандовал я, – организуй переезд вещей мисс Элизы Блэквуд из «Блэквуд Эстейт» в мой пентхаус. Все вещи. Включая картины, мольберт. И сделай это быстро, аккуратно и незаметно. Не хочу лишней шумихи. Пресса и так взбудоражена. И, Джеймс… найди хорошего специалиста по связям с общественностью. Нам нужно создать… красивую историю любви. Сказку для публики.

Положив телефон, я посмотрел на Элизу. Она сидела, отвернувшись к окну, и смотрела на проплывающий мимо город.

– Вам понравится мой пентхаус, – сказал я, пытаясь завязать разговор. – Он расположен в самом центре Манхэттена, с него открывается потрясающий вид.

Элиза не ответила. Я вздохнул. Она была такой упрямой и неприступной. Мне предстояло приложить немало усилий, чтобы сломить её волю и подчинить её себе.

Лимузин остановился у моего дома. Я вышел первым и помог Элизе выбраться из машины. Возле входа нас уже ждала небольшая группа репортёров, и я снова обнял Элизу за плечи, изображая влюблённого жениха.

Войдя в здание, я провёл Элизу в личный лифт и нажал кнопку «Пентхаус». Лифт плавно поднялся на верхний этаж, и через несколько секунд двери открылись, являя нам просторный холл, отделанный мрамором и золотом.

– Добро пожаловать в мой мир, – сказал я, с гордостью осматривая свои владения. – Надеюсь, тебе здесь понравится.

Элиза окинула взглядом роскошный интерьер, но на её лице не отразилось никаких эмоций. Она была словно замороженной, отстранённой от всего, что происходило вокруг.

Я повёл её по коридору в гостиную, где открывался панорамный вид на ночной Манхэттен. Город мерцал огнями, словно россыпь бриллиантов, но даже эта красота не смогла растопить лёд в сердце Элизы.

– Здесь ты будешь жить, – сказал я, указывая на дверь в спальню. – Надеюсь, тебе здесь будет комфортно.

Элиза молча вошла в спальню и захлопнула дверь за собой. Я вздохнул. Эта игра обещала быть сложной. Но я был готов к этому. Я всегда получал то, что хотел. И Элиза Блэквуд не станет исключением.

Раздавшийся за дверью спальни приглушённый щелчок замка вызвал во мне вспышку раздражения. Это был вызов, демонстрация независимости. Элиза давала понять, что не намерена подчиняться моим правилам, и это меня заводило.

Налив себе виски, я подошёл к панорамному окну, наблюдая за ночным городом. Огни Манхэттена мерцали, словно звёзды, но они не могли рассеять тьму, которая поселилась в моей душе.

Я всегда добивался того, чего хотел. Власть, деньги, признание – всё это давалось мне с трудом, но я никогда не отступал. И сейчас, когда я был так близок к цели, какая-то девчонка пыталась мне противостоять.

Я сделал глоток виски, стараясь успокоиться. Мне нужно было мыслить рационально, не поддаваться эмоциям. Элиза Блэквуд – всего лишь пешка в моей игре, и я не позволю ей сорвать мои планы.

Внезапно дверь спальни открылась, и на пороге появилась Элиза. Она выглядела более спокойной, чем прежде, но в её глазах всё ещё горел огонь.

– Простите, – сказала она. – Я ошиблась дверью. Где находится гостевая спальня?

Я усмехнулся, наслаждаясь её неловкостью.

– Гостевой спальни здесь нет, – ответил я. – Ты будешь спать здесь, со мной.

В её глазах вспыхнула ярость.

– Но мы же договаривались! – возразила она. – Вы обещали, что не будете меня принуждать!

– Я не принуждаю, – ответил я, сохраняя спокойствие. – Я просто предлагаю тебе более комфортные условия. Кровать здесь больше, вид из окна лучше. К тому же, я не думаю, что будет разумно, если мы будем спать в разных комнатах. Что скажут люди?

– Мне всё равно, что скажут люди! – воскликнула Элиза. – Я хочу спать одна!

– К сожалению, это невозможно, – ответил я. – Нам нужно поддерживать образ любящей пары. Иначе все подумают, что мы просто играем роль.

Я видел, как она борется с собой, стараясь сдержать гнев. Ей хотелось высказать мне всё, что она обо мне думает, но она понимала, что не может себе этого позволить.

– Где мои вещи? – спросила она, сменив тему.

– Они уже в спальне, – ответил я, указывая на дверь. – Мой помощник всё организовал.

Элиза молча прошла в спальню и начала разбирать свои вещи. Я наблюдал за ней, наслаждаясь её беспомощностью. Она была в моей власти, и ей оставалось только подчиниться.

– Полагаю, нам пора ложиться спать, – сказал я, зевая. – Завтра у нас много дел.

Элиза посмотрела на меня с ненавистью.

– Я лучше посплю на полу, – заявила она.

Я усмехнулся.

– Не думаю, что это будет удобно, – ответил я. – Кровать большая, места хватит на двоих.

Я подошёл к ней и взял её за руку.

–Не бойся, Элиза, – прошептал я ей на ухо. – Я не причиню тебе вреда. Просто позволь мне быть рядом с тобой.

Она вздрогнула от моего прикосновения, но не отдёрнула руку. Я почувствовал, как её тело дрожит, и во мне проснулось странное желание защитить её, уберечь от всех бед.

Но тут же подавил это чувство. Эмоции были не для меня. Я должен был оставаться сильным и хладнокровным. Иначе я потеряю контроль над ситуацией.

– Идём, – сказал я, ведя её к кровати. – Нам пора спать.

Элиза, словно механическая кукла, последовала за мной к кровати. Она была напряжена, как натянутая струна, и я чувствовал, как её тело дрожит от отвращения. Это забавляло и одновременно раздражало. Я хотел, чтобы она была расслабленной и покорной, а не враждебной и сопротивляющейся.

– Я приму душ, – буркнула она, отстраняясь от меня. – Мне нужно смыть с себя этот день.

Я кивнул, позволяя ей уйти. Мне тоже нужно было время, чтобы собраться с мыслями и настроиться на предстоящую ночь.

Пока Элиза была в душе, я снял свой смокинг и переоделся в боксеры. Выключил основной свет в спальне, оставив лишь приглушённое освещение от дизайнерского ночника, отбрасывающего на стены причудливые тени. Я лег в постель, застеленную прохладными льняными простынями, стараясь расслабиться, отогнать от себя мысли о прошедшем вечере, о сделках, о лжи, которой была пропитана вся эта история с женитьбой. За окном мерцали огни Манхэттена, далекие и безразличные.

Вода в душе шумела долго, монотонно, словно пыталась заглушить мои мысли, смыть с меня остатки сомнений, которые неожиданно возникли после той лживой сцены перед журналистами. Я представлял, как Элиза стоит под струями горячей воды, пытаясь смыть с себя грязь этого дня, липкое ощущение позора, тяжесть моей власти, холодное прикосновение моих рук. И эта мысль – о ее беззащитности, о ее полной зависимости от меня – вызывала во мне странное, противоречивое чувство, смесь удовлетворения и смутного, непонятного мне самому беспокойства.

Наконец, шум воды прекратился, и дверь ванной комнаты тихо отворилась. Элиза вышла, закутанная в мой темно-синий махровый халат с вышитыми инициалами. Он был слишком велик для неё, рукава закрывали ее кисти рук, полы почти касались пола, и она выглядела в нём маленькой, хрупкой, беззащитной, словно потерянный ребенок.

Её влажные волосы были растрепанными, а лицо – бледным и осунувшимся, с темными кругами под глазами. Она была красива в своей уязвимости, в своей беззащитности, и это меня одновременно восхищало и пугало. В ней была какая-то скрытая сила, упрямство, гордость, которые проглядывали сквозь маску покорности.

Она прошла к креслу, где я заранее положил для нее одну из своих футболок и чистые хлопковые трусики. Сняв халат, она быстро, словно стесняясь своей наготы, переоделась. Моя футболка, большая и свободная, почти доходила ей до середины бедра, скрывая хрупкость ее фигуры.

Не говоря ни слова, она подошла к кровати и легла на самый край, подтянув колени к груди, отвернувшись от меня. Я вздохнул, чувствуя, как нарастает напряжение. Она была словно дикая, испуганная кошка, загнанная в угол, готовая в любой момент броситься на меня, царапаться, кусаться.

Я выключил ночник, погружая комнату в почти полную темноту, лишь слабый свет от уличных фонарей проникал сквозь щели в шторах. Тишина давила на меня, становилась густой, почти физически ощутимой. Мне захотелось что-нибудь сказать, как-то разрядить обстановку, хотя бы нарушить это гнетущее молчание, но слова застревали в горле. Я повернулся на бок, глядя на темный силуэт Элизы, смутно виднеющийся в темноте, чувствуя запах ее волос, чистый и свежий, смешанный с едва уловимым ароматом моего геля для душа. И в этот момент я остро ощутил, как во мне борются противоречивые чувства – желание обладать ею, подчинить ее своей воле… и странное, непонятное мне самому сожаление, почти… нежность.

– Спокойной ночи, Элиза, – прошептал я, стараясь, чтобы мой голос звучал мягко и ласково.

Она не ответила. Я закрыл глаза, надеясь заснуть. Но сон не приходил. В голове крутились мысли об Элизе, о нашей сделке, о будущем. Я не знал, что нас ждёт впереди, но я был уверен в одном: эта игра будет сложной и опасной. И я должен быть готов ко всему.

Я чувствовал, как Элиза напряжена и не спит. Я лежал рядом с ней, и мы были так близки физически, но так далеки духовно. Между нами была стена, которую, казалось, невозможно было преодолеть.

Я не знал, что делать. Я привык получать то, что хочу, и не привык к отказам. Но с Элизой всё было иначе. Она не была просто красивой игрушкой, которой можно манипулировать. Она была личностью, сильной и независимой. И я должен был найти способ завоевать её доверие, покорить её сердце.

Но как это сделать? Я не знал. Я никогда не любил, и не понимал, что такое любовь. Я всегда руководствовался разумом, а не чувствами.

Может быть, мне стоит просто оставить её в покое? Отступить, дать ей время привыкнуть к новой жизни? Может быть, тогда она сама потянется ко мне.

Но что, если нет? Что, если она так и останется неприступной и враждебной? Что, если она никогда не полюбит меня?

Я не знал ответа. Я был в замешательстве, в растерянности. И это пугало меня больше всего на свете.

7. Элиза

Проснулась с ощущением, будто меня переехали катком. Всё тело ныло, голова раскалывалась, а во рту было сухо и противно, словно я всю ночь жевала песок. Но все эти физические неудобства меркли перед гнетущим осознанием того, где я нахожусь и что теперь меня ждет. В роскошной золотой клетке Уильяма Вольфа.

Повернув голову, я увидела Уильяма, спящего рядом со мной. Он выглядел таким беззащитным и спокойным, почти ребенком, что на мгновение во мне проснулось что-то похожее на жалость, смешанную с горькой иронией. Но тут же одёрнула себя. Он не ребенок. Он – хищник, акула, умело скрывающая свою истинную натуру под маской обаяния и щедрости. А я – его жертва, запутавшаяся в сетях собственных обстоятельств. И я не должна забывать об этом ни на минуту. Ни на секунду.

Осторожно, стараясь не разбудить его, я выскользнула из постели, накинула на себя махроый халат – слишком большой, слишком роскошный, слишком… чужой – и вышла из спальни. В животе урчало от голода. Вчерашний день был настолько насыщенным событиями, настолько нервным и напряженным, что я совсем забыла про еду.

Решила, что нужно приготовить себе завтрак. Может быть, немного домашней еды, что-то простое и привычное, поможет мне почувствовать себя лучше, хоть ненадолго отвлечься от ужасной реальности, которая обрушилась на меня.

Пробравшись на кухню, больше похожую на лабораторию из фантастического фильма, я огляделась. Кухня была огромной, современной, сверкающей чистотой, с мраморными столешницами, дорогой стальной техникой и панорамными окнами, из которых открывался захватывающий вид на город. Но, несмотря на всю эту роскошь, она казалась холодной и безжизненной, словно декорация для глянцевого журнала.

Нашла в одном из многочисленных шкафов тарелку и потянулась за ней, но она оказалась на самой верхней полке, и мне пришлось встать на цыпочки. В этот момент тарелка, слишком гладкая и скользкая, выскользнула из моих рук и с оглушительным грохотом разбилась об пол, разлетаясь на мелкие осколки.