Читать книгу: «Работа над ошибками», страница 8

Глава 25

Дни постепенно сливались в недели.

Всё больше Даша вспоминала слова старика о том, что мы переоцениваем своё влияние на реальность. Методично, упорно она трудилась над собой, а мир оставался примерно таким, каким был прежде.

Становиться новой, более правильной версией себя было тяжело: режим дня, учёба, тренировки, работа, самообразование, быт – всё это, хотя приносило чувство глубокого удовлетворения, немало выматывало. Очень хотелось хоть раз выспаться до самого донышка или провести выходные в безделье. И очень хотелось повеселиться от души, натанцеваться впрок, поэтому она без раздумий согласилась, когда Яна позвонила и пригласила на вечеринку.

Сабантуй планировался в квартире у Яны – подруга быстро перечислила по телефону имена приглашённых, и, судя по их количеству, намечалась крупная вечеринка.

Вместо этого в назначенный день пришедшая Даша обнаружила только пятерых друзей, понуро глядевших на неё.

Яна, Таня, Вова, Игорь, Лера сидели за пустым столом. В квартире царила тишина. Ничто не выдавало духа веселья: обувь пришедших стояла на полке, а не образовывала озеро из наспех сброшенных ботинок, пахло чистящими средствами, а не сигаретами, алкоголем и пиццей, телевизор и музыкальный центр молчали, а сонный чихуахуа беззастенчиво зевал на своей лежанке.

– Эм-м-м, – произнесла Даша, – что-то случилось?

Вопрос был риторический: исходя из обстановки, а также того факта, что некоторые из присутствующих имели лишь шапочное знакомство либо вовсе не знали друг друга, вывод напрашивался сам собой. Их объединяло только одна – она. Даша.

– Заходи, садись, – показала на свободный стул Яна.

– Вы меня пугаете, – сказала Даша.

– Ты нас тоже, – буркнул Игорь.

– Что?

Игорь и Даша рассматривали друг друга, стараясь скрыть удивление. С момента её возвращения в двадцатилетний возраст ей удавалось избегать своего друга, ссылаясь то на правдоподобные, то на совсем нелепые предлоги. Она не отвечала на звонки, чтобы не попасться в сети былых иллюзий. Даша была так довольна собой, считая, что пункт по переписыванию истории с предательством друга выполнен с блеском. И вот теперь она впервые за долгие годы снова увидела его, причем, именно прежнего, и как считала Даша, настоящего его. Как всегда, немного задумчивый, всклокоченный, одетый в неизменные клетчатую рубашку и джинсы, Игорь сидел перед ней и изучал новый Дашин облик.

– Подождите, я сейчас всё объясню, – остановила их Яна, взяв на себя роль председательствующего.

– Слушай, если что-то случилось, скажите мне лучше сразу. Я уже нервничаю. Где все? Где вечеринка? Кто-то умер?

– У нас вечерника в узком кругу, Даш, мы хотели с тобой поговорить.

Даша оглядела присутствующих. Игорь пытался поймать Дашин взгляд, в то время как Лера, наоборот – сидела потупившись. Вова хлопал глазами, как кукла, которая издаёт «мама», если её перевернуть. Таня держала осанку, смотрела уверенно, сцепленные в замок руки положила на стол, и Даше показалось, что для завершения образа не хватает только пионерского галстука.

– Мы собрались здесь все ради тебя. Мы с Игорем давно заметили, что с тобой что-то происходит, – продолжала Яна, – а потом я случайно встретила Таню. Она поделилась своими наблюдениями. Ты по-другому ведешь себя, разговариваешь, выглядишь. Ты рассталась с Егором. Таня, вон, говорит, что и вся общага обсуждает, что ты стала странная, не общаешься ни с кем. Зубришь постоянно. Полы драишь, как будто у тебя обсессивно-компульсивное расстройство. Спать ложишься в одиннадцать…

– Это ты всех собрала? – нетерпеливо перебила её Даша.

– Дай договорить. После встречи с Таней моё беспокойство усилилось, и я поговорила с Лерой. Лера подтвердила мои опасения. Я даже звонила твоей маме…

– Что?! Зачем?..

– Не бойся, я не сказала ничего лишнего. Сделала вид, что потеряла твой номер, немного поболтали. Она, кстати, тоже заметила перемены в тебе. Правда, в отличие от нас, она этому только рада.

Яна говорила мягко, вкрадчиво, но уверенно. Как шуруп, мягко ввинчивающийся в дерево. Могло показаться, что это разговор тет-а-тет, а присутствующие просто случайные свидетели или любопытные зеваки.

Сколько Даша её знала, Яна всегда была такой: решительной, эмпатичной, отзывчивой. Ей не давалось это через усилие или сложную работу над собой. Вспомнилось, как однажды они долго по телефону спорили о цвете кофты, виденной накануне в магазине. Даша утверждала, что она серая, Яна же была уверена, что – фиолетовая. Девушки долго исступлённо пытались доказать правоту, узнавая каким цветом оппонент видит окружающие предметы. Выяснилось, что обе видят серым асфальт, кота, обитающего у ларька, и дверь в Янину комнату. Одинаково фиолетовыми представлялись лак для ногтей, сумка и юбка Яны. Но согласия в определении цвета кофты они так и не достигли. Находясь на грани взаимных оскорблений, они договорились встретиться в магазине у той самой кофты. Стоя вместе у манекена, разглядывая одну и ту же ткань при одном и том же освещении, каждая осталась при своём мнении. Часто вспоминая о том случае, Даша думала, что видеть мир в другом цвете, под другим углом – просто в Яниной природе. Дашин же удел – видеть серое.

– Ну, если мамочка меня одобряет, кто я такая, чтобы ослушаться? – саркастично заявила Даша.

– Нет, что ты, мы переживаем. Ты не приходишь на назначенные встречи, не отвечаешь на звонки. Да ты забыла про день рождения Игоря!

– Вот чёрт, – виновато произнесла Даша, – с прошедшим, что ли…

«Как я могла забыть? – пронеслось в голове у неё, – Дача, баня, день рождения. Почему мне никто не напомнил? Как об этом можно было забыть?! Как я не учла?! Я должна была помнить…»

– Даш, ты прости, конечно, но ты отвечала за подарок. Это хорошо ещё, что у меня был номер брони и я смогла выкупить билеты! – вставила Лера.

– Подарок – это не так важно. – махнул рукой Игорь, – Но вот что интересно, я ведь звонил тебе, а ты просто сбрасывала. Потом ещё сообщение прислала, мол, телефон сел.

– Вот чёрт, – подтвердила Даша, смутно припоминая, что день рождения был около даты её перемещения.

– Я понял, что ты врёшь, мы виделись с тобой перед последней парой в мой день рождения. И я, если помнишь, тогда брал твой телефон, чтобы позвонить маме. Так что у тебя всё нормально было с зарядкой. Я это точно знаю. Не мог телефон сесть за одну пару. Но ты почему-то наврала и не пришла. Я думал, это Егор тебе не разрешил идти, и поэтому запретил остальным тебе писать и звонить. Я не злюсь, ты пойми, – продолжил Игорь, – но всё это вместе свидетельствует о том, что что-то происходит.

«Интересно, – подумала Даша, – это же не случайность, что из всех возможных вариантов меня притянуло именно в день рождения Игоря. Почему этот день показался мне самым подходящим? Не летние каникулы, не новогодняя ночь, не любая другая дата на календаре? Может быть, подсознание мне пыталось что-то подсказать? Может, у меня на подкорке эта дата выбита, вытатуирована, выжжена? Как рефлекс у тех собак? Или это просто совпадение?»

– М-да, – виновато протянула Даша, – неловко получилось… Я плохо себя чувствовала, а потом эта история с Егором, и как-то всё вылетело из головы… Если честно, я не знаю, что сказать в своё оправдание.

Даша испытывала жгучее желание вновь перенестись в прошлое и переделать всё, не наломав дров. Но здравый смысл подсказывал, что расходовать на это заряд часов не стоит – в конце концов, её поведение можно было назвать в худшем случае непорядочным. Странным. Но если всё получится исправить в глобальном смысле, то кто вспомнит об этом инциденте через пять лет?

– Если честно, ты не выглядела подавленной или расстроенной, когда плясала на кухне. А потом вообще пошла на вечеринку к Кате, – заметила Таня, и Даше в деталях вспомнился день её перемещения, – это же было тогда, правильно? Когда вы расстались с Егором.

– Тебя никто не винит, – покровительственно сообщил Игорь, – мы просто переживаем за тебя.

– Ну что ты хочешь от меня услышать? Мамой клянусь – у меня всё хорошо, – на восточный манер произнесла Даша, – так пойдет?

– Даш, ты себя вообще слышишь? Что значит – «вылетело из головы»? Ты что, хлеба к обеду забыла купить? Как можно было забыть про день рождения друга? Про вечеринку, которую мы готовили несколько недель? Да так забыть, что не вспомнить ни через час, ни через день, ни через неделю! – хлопнула Яна рукой по столу. – Конечно. Мы все меняемся. Но не так же резко. Не в один день. Что-то должно было произойти.

– А кто вам сказал, что в один день всё случилось?

– Давай проследим последовательность событий. Всё хорошо, мы все планируем поездку на дачу, ты влюблена, как кошка, всё в порядке. И в какой-то момент – бац, – Яна щёлкнула пальцами, – ты не приходишь на день рождения лучшего друга, не берёшь трубки, бросаешь Егора, выбрасываешь половину вещей из комнаты, а потом начинаешь вести себя, ходить, краситься, одеваться и говорить по-другому. Даже если и не в один день, то, согласись, достаточно резкие перемены.

– Тебя кто-то из нас обидел? – спросил Игорь. – Скажи сейчас. Я тебя обидел?

– Нет, – коротко ответила Даша, и помолчав продолжила, – никто меня не обидел…

– Даш, ты здорова? Может быть… Может быть, ты борешься с какой-то болезнью? – робко вклинился Вова.

– Нет, Вовчик, я здорова, как никогда.

Вова кивнул, два раза моргнул и больше голоса не подавал.

– Черт знает, может, ты в какой-то секте, у меня с троюродной сестрой такое было, – выдала Таня, – или, может, у тебя депрессия из-за Егора всё-таки? Может, ты подсела на что-то? У тебя есть суицидальные мысли?

– Что? Нет. Да я уже забыла про этого неудачника.

– Точно? – воскликнула Лера. – Вы точно – всё?

– А то тебя это остановило бы! – в сердцах воскликнула Даша, но тут же осеклась: она не знала, когда именно Егор начал изменять ей с Лерой, поэтому не знала, имеет ли право уже злиться на неё.

Даша снова оглядела присутствующих. Сложно было абстрагироваться от собственных воспоминаний и видеть в собравшихся тех, кем они являлись сейчас – обеспокоенных друзей.

Вот Таня, которая пообещает после выпуска поддерживать связь и видеться хотя бы раз в месяц, но вскоре растворится где-то в заботах, делах, станет перезванивать всё реже. Однажды она вовсе забудет перезвонить и никогда уже не вспомнит об этом.

Вот Вова, который был хорошим другом и компанейским парнем ровно до тех пор, пока не решил заявить Даше о своих чувствах. Это был тот редкий случай, когда она не изображала из кокетства недоступность и непонимание, а правда не замечала сигналов. Когда же в день назначенной дружеской встречи он заявился с охапкой цветов и, краснея, признавался в любви, Даша сгорала от стыда, растерянности и злости. Ну почему он всё испортил? Почему раньше не намекал? Она пыталась перевести разговор в шутку, что только усугубляло ситуацию, краснела в ответ и мечтала, чтобы этот разговор скорее закончился. Даша была готова развернуться и просто убежать, позже сославшись на увиденное приведение, диарею или невыключенный утюг. Но Вова был настойчив, игнорировал намёки, снова краснел и пытался поцеловать.

При воспоминании о том дне к Даше возвращался жгучий стыд, обида и разочарование. Они договорились быть друзьями, но с того дня больше не виделись.

Или вот, Лера эта, например. Можно ли на неё злиться за то, чего она, возможно, ещё не совершала? Но ведь может же! Она в принципе на это способна!

Вспомнилось, как они ездили вдвоем с палаткой на море, но, не выдержав лишений дикого отдыха, сняли дешёвую комнатушку. Половину их поездки лил дождь, Лера варила какао, Даша делала бутерброды, и они до поздней ночи смотрели мелодрамы и фантастику. Или как Даша приходила ночевать к Лере, и они устраивали киновечера в пижамах и с масками на лице. Или как до утра танцевали в дешёвом кабаке, не пройдя фейс-контроль в модный клуб. А ещё вспомнилось, как Лера виновато смотрела на Дашу, признаваясь в интрижке с Егором. Зачем она созналась тогда, Даша так и не поняла. Может, не хотела лгать, а может, хотела вывести их грязную связь в свет. Легализовать, что ли. Её сложно было ненавидеть: она всегда была доверчивой и легкомысленной, но и простить тоже не получалось. Девушки даже некоторое время после того разговора продолжали общаться: не то по инерции, не то в попытке сохранить лицо, но для этих отношений требовалось много усилий. Слишком много.

И Игорь. Ей очень хотелось снова обрести своего лучшего друга, но думая о том, на что он способен, она чувствовала себя как мотылёк, летящий на пламя свечи. Даже не так – это слишком поэтично для отвратительной истории, случившейся между ними. Скорее, как венерина мухоловка и насекомое. Но вот же он здесь, ещё заботливый, честный и добрый, пока ещё не похожий на венерину мухоловку.

– Это было всего один раз, – сдавленно произнесла Лера, – как ты узнала? Я не хотела тебя… Я думала…Он сказал, что вы расстались.

Даша поджала губы.

– Да-а-а-а.., – протянула Даша, – единожды солгавши…

– Что? Я никому не лгала. Мы… Понимаешь, вы же расстались, ты сама сказала, а так бы, я – никогда.

– Ну конечно. Никогда бы.

– Даш, я клянусь. Если б я знала, что у тебя к Егору ещё что-то есть, я бы – никогда.

Краем глаза девушка заметила, что часы на её руке начали мигать –Дашино сердце рухнуло в пятки, но вскоре часы, а за ними и сердце снова вернулись к привычной работе. Девушка несколько раз поднесла часы к уху, затем убедилась в яркости и стабильности изображения и только после этого продолжила беседу.

Странно было вспоминать прошлые обиды сейчас, когда всё произошло по-другому: Егор не изменил – их отношения с Лерой начались после расставания, Вова, возможно, не влюбился, раз он не был очарован смелостью Даши на дне рождения, а Игорь ещё не стал жадным, циничным обманщиком. Теперь этого может не случиться, но червоточина запрятана в этих людях, и Даша не могла перестать об этом думать.

– Послушай, как бы то ни было, мы все за тебя сильно переживаем. Ты здорова? Что происходит?

– Да, Ян, я верю, что вы все СЕЙЧАС за меня переживаете. Но мне не нужны нотации. Слушайте, я пойду.

Внезапно ей стало так тоскливо, горько и одиноко – пусть предательство, обиды и неловкость в этой реальности не случились. Но и ничего светлого, запоминающегося, яркого тоже не произошло. Новые события были отглаженными, стерильными и пресными. Она просто хотела повеселиться, потанцевать, поиграть в «Крокодила» и «Дженгу», придумать пару шуточек, которые вся компания будет повторять этим вечером и которые потом будут соединять их как пароль и отзыв. Разве это так сложно? И как могло дойти до такого? Словно реальность чувствовала её чужеродность и не впускала в себя.

Она молча встала из-за стола, оглядела собравшихся, немного подумав, забрала со стола бутылку виски, принесенную с собой, и пошла к двери. В дверях она повернулась.

– Увидимся, – глядя в глаза Яне, сказала она.

Глава 26

К бесконечному списку дел по самосовершенствованию прибавилась подготовка к конференции. Сведения о грядущем дали только вектор Дашиной работе о перспективах развития малого и среднего бизнеса, остальную информацию пришлось добывать из книг, методичек, диссертаций, научных статей. Долгие часы Даша проводила в библиотеке и на кафедре, по крупицам собирая статистику, сведения и мнения.

Отдельной сложностью было отсутствие опыта публичных выступлений. В своё время Даша не могла побороть стеснение, поэтому избегала сцены (кроме своих фантазий, как раз там она была оратором, певицей, актрисой, танцовщицей), теперь же девушка с энтузиазмом взялась за работу и над этой своей слабостью.

Дополнительным стимулом выступали встречи с Михеевым. Он стал для Даши не только героем, защитником, красавцем с ослепительными глазами, но и одним из немногих интересных собеседников, встреченных во вновь обретённом прошлом. В воспоминаниях студенчество было наполнено душевными разговорами, поисками смыслов, размышлениями о сиюминутном и вечном, но теперь шестерёнки часов перемололи их, раздавив, раскрошив до банальных общежитских сплетен и будничной болтовни. Если же Даше доводилось ввязаться в интересную беседу, то, как правило, закачивалась она разгоряченным спором, не похожим на диалог с позиции равных. Даше казалось, что фора, длиной в десятилетие, даёт ей почти сакральное знание и абсолютную правоту, поэтому она приходила в исступление, встречая несогласие.

С зарплаты Даша купила изящную блузку, со стипендии – юбку-карандаш. Родители поддержали Дашины перемены в стиле и подкинули денег на туфли. И вот теперь, в своём лучшем облачении, с макияжем и укладкой, на которые она потратила полтора часа, Даша ждала у аудитории. Важно было выглядеть как можно более естественно и непринуждённо, поэтому она дефилировала по коридору, увешанному стендами с расписаниями, списками, фотографиями, объявлениями и приказами, но Михеев всё не шёл. Устав от ожидания, Даша принялась изучать инструкцию по технике безопасности, потом перешла к схеме эвакуации и вскоре дошла до фотографий факультета. «Да ладно», – пробормотала она, разглядывая снимки. Чем больше она вглядывалась, тем больше понимала – ей не мерещится: бегущий Онищенко улыбался с одной фотографии, защищал доклад – на другой, сажал дерево – на третьей, на четвёртой она нашла его в массовке на сцене. «Интересно, – подумала она, – если бы у него была возможности что-то изменить в своей жизни, воспользовался бы он ею? И что бы он сделал? В двенадцать полетел в космос? Изобрёл бы вечный двигатель?»

Из-за угла появился Михеев и пригласил девушку в аудиторию. Мысли об Онищенко улетучились, и Даша, демонстрируя осанку, голливудскую улыбку и всю прилежность, на которую только способна, приступила к репетиции доклада. Преподаватель внимательно слушал её, периодически делая пометки в ежедневнике, однако он практически не смотрел на Дашу, словно сознательно избегая её взгляда.

– Очень хорошо, Дарья. Я бы сказал, что вы почти готовы, – резюмировал Пётр Михайлович, когда доклад закончился, – но расслабляться рано. Вам нужно поработать над слайдами. Мне кажется, их сложно визуально воспринимать, может быть, поэкспериментировать со шрифтами? И текст доклада надо вызубрить, чтобы в листы не подглядывать. Опять же – слайды вам помогут. Ещё, я думаю, нужно речь сократить, чтобы в регламент уложиться. Попробуйте, что ли, с таймером порепетировать.

Все старания Даши шли прахом. Конференция – это, конечно, хорошо, это уже большой прорыв по сравнению с прошлым вариантом её жизни. Но вот Михеев… «Может, – думала она, – он специально держит дистанцию? Всё-таки я студентка…» Однажды она принесла им кофе перед занятием, но он настоял на том, чтобы вернуть деньги, в другой раз якобы ошиблась номером телефона при отправке сообщения – он ответил коротко и вежливо. Она ненароком касалась его руки, смотрела в глаза с собачьей преданностью и смеялась над каждой его шуткой. Но Михеев был кремень. Он упорно не хотел замечать намеки и сигналы.

– Знаете, – Даша решила сдвинуть общение в пользу более личных тем, – я изначально не думала, что это хорошая затея. Я имею в виду моё участие в конференции. Я думала, у меня не получится, волновалась сильно. А теперь я даже рада, что вы тогда предложили.... Столько нового узнала. И с вами… С вами мне так легко общаться, словно вы мне не преподаватель, а друг. Может быть, это потому, что у нас не такая уж большая разница в возрасте.

Михеев задумчиво посмотрел на Дашу – внутри у неё что-то запорхало и забилось тонкими крылышками.

– Это полностью ваша заслуга, Дарья, вы молодец. Я только увидел в вас потенциал, – произнес он после паузы. – Я хочу вам кое-что предложить. Я не знаю, как вы отнесётесь к моей идее… В общем, я могу дать вам время на лекции, дам вам минут двадцать в начале занятия, вы проведете презентацию перед потоком, ответите на вопросы. Может быть, вам будет проще порепетировать со своими. А? Хотите?

Даша пристально смотрела на преподавателя и ждала, что хоть одна мышца на лице предательски дрогнет и выдаст его волнение, смятение, пусть даже издевку, но обозначавшую, что он её на самом деле понял. Но его лицо оставалось сосредоточенным и серьёзным.

Молчание прервал звонок телефона.

– Простите, можно я отвечу, – спросил Михеев и, не дожидаясь разрешения, заговорил с собеседником из телефонной трубки: – Привет, да. Думаю, получится. Точно получится. Ага. А ты до скольких сегодня? Ну давай тогда я сам Соню из садика заберу, и мы вместе с ней поедем к бабушке. Ну, давай. Там встретимся.

Он отложил трубку и переключил внимание на Дашу.

– Простите, я должен был ответить, – пояснил он, – на чём мы остановились?

– Всё в порядке?

– Да.

– Вам надо уйти пораньше? – спросила Даша, робко надеясь, что Соня – племянница или младшая сестра.

– Да, жена задерживается, дочку вот забрать нужно успеть, – ответил он, глядя на часы, – но не переживайте: прямо сейчас я не тороплюсь, так что мы с вами позанимаемся по плану.

– Отлично, – без энтузиазма произнесла девушка.

Пока преподаватель рассказывал что-то про подачу, актуальность, порядок слайдов в презентации, Даша грызла себя за то, что совершенно не подумала, что у него может быть жена. Пётр Михайлович не допускал её в свою жизнь, не писал ей вне работы сообщения, не приглашал никуда, не рассказывал личных историй, поэтому она и не знала о его семье. Даша вдоль и поперёк изучила его страницу в социальных сетях, штудируя песни, фотографии, репосты и подписчиков, но там не было и намёка на то, что он несвободен. Впрочем, на то, что свободен – тоже. А однажды преподаватель пришёл в мятом пуловере, что Даша сочла безусловным доказательством его холостяцкой жизни.

Наверное, просто до определённого возраста действует презумпция свободы и одиночества, а после – презумпция семейности. Но, чёрт возьми, когда же уже всех женатых на законодательном уровне заставят носить обручальные кольца!

Девушка вздохнула и попыталась вникнуть в слова преподавателя. Даже если роман не получился, успешный доклад на конференции – ещё очень даже может. Это плюс к резюме, перспективы в научной деятельности и потенциально полезные связи.

– Знаете что, – встрепенулась Даша, отвлекаясь от собственных размышлений, – пожалуй, это хорошая идея. Я порепетирую перед потоком.

В конце концов, если жизнь подкидывает женщине за тридцать несколько лимонов, она может приготовить не только лимонад, но и кекс, пирог, варенье и ещё пару-тройку блюд.