Читать книгу: «Академия небытия. Умирать, так с музыкой», страница 4

Глава 4

Я закрыла глаза и снова открыла, но такая человеческая табличка не исчезла. «Обеденный перерыв» внушал надежду, что на этот раз меня хотя бы не выкинуло в безлюдной пустыне. Хотя как сказать… Я же не знаю, кто поставил эту табличку. А вдруг это какой-нибудь огр-людоед решил, что я и есть тот самый обед? Повесил табличку и ушел в свое логово сервировать стол.

Звучало абсурдно, но меня уже было не остановить. Да и не удивлюсь, что после всех моих приключений огр-людоед – самое меньшее из зол, что могли со мной случиться. Кое-как поднявшись, я сначала осмотрела себя – вроде в порядке, ничего по пути не оторвало и по космосу не развеяло, – потом окрестности. На первый взгляд никакого подвоха: обычный двор с магазинчиками, какими-то салонами и прочей социальной суетой, из двора выход в каменной арке, а за ней безлюдная улица. Признаться, я даже опешила. Слишком уж скучно для Темного факультета и слишком невзрачно для Светлого. Амилота, клоп тебя закусай, ты куда меня отправил?! Неужели… Я вернулась домой?

И вот так я стояла возле салона со странным название «Мадам Ленорман» и хлопала глазами. Чем тут занимаются? Почему вокруг никого нет? И если это реальность, то какая, когда?

Мне все еще нужна маска?

– Эй, есть тут кто-нибудь? – робко позвала я, но ответом была тишина. Мимо прошуршал комок мусора и газет, сплетенных в одно целое порывом ветра. И вот тут особенно почувствовалось, что я стою босая на голом асфальте. Туфли я лично оставила украшать коридоры ЗОБа. И мне не то чтобы холодно, как раз наоборот, несмотря на тенистость райончика, летнее солнышко хорошо нагрело все поверхности, но вот ветерок оставлял желать лучшего. Наверное, август или начало осени, вроде и жарко по-летнему, но земля уже остывает. А еще для обеда, если подумать, было поздновато. Прямо скажем, даже перерыв на ужин подходил к концу. Я помолотила еще в дверь, потом задумалась над тем, что делать, если мне так и не откроют. Уйти искать помощи в другом месте? А если весь смысл в том, чтобы я оказалась именно возле этого крыльца? Рисковать не хотелось, как и вообще совершать лишние телодвижения. Я чувствовала себя вялой и уставшей, как после болезни.

Нет, никуда не пойду, буду здесь всех бесить.

С помощью смекалки, сдобренной шипением и ругательствами, разобрала коробку, спрятанную под крыльцом, на части и постелила на ступеньку. Присела, поерзала и с тоской вспомнила чудесное гнездышко, в котором мы с Лайзом тренировали магию. Я пошевелила пальчиками на ногах, зябко потерла голые лодыжки. На глаза упала непослушная прядка.

И тут до меня дошло-о-о…

Мои змейки пропали!

Меня охватила паника, я яростно щупала голову и не находила ни одной змеи, только волосы – темные и густые, как в старые добрые времена. Как я мечтала в первые дни адаптации о них, как скучала по их приятной тяжести… Но сейчас мне казалось, от меня оторвали часть, причем, я думаю, самую лучшую. Стало больно и обидно, как будто меня обманули. Да что там! Меня и правда надули, сначала шантажом заманили на этот их проклятый корпоративный бал, потом Лайз нагородил с три огорода того, что я даже осмыслить еще не успела, а после просто закинул в портал!

Я ему что, шутка, что ли?

Я смахнула выступившие злые слезы и ойкнула. На запястье была ранка, покрытая запекшейся кровью. Твою ж дивизию, Лайз, ты мне на все ответишь и за все! Я лизнула порез и поморщилась, больно. Нет счастья ни в личной жизни, ни в пространственных перемещениях. Я подперла голову кулаком и замерла в ожидании. Однажды кто-то да придет, или откроют изнутри, а тут сюрприз на картонке сидит. Узнаю точно, куда меня занесло, а от этого уже и плясать дальше буду.

Однако время шло, и наступила ночь, а «обеденный» перерыв все не заканчивался. Я пару раз вставала и молотила в дверь, иногда даже ногами. Не вышли даже вездесущие соседи! Что мне еще надо было сделать? Поджечь что-нибудь? В итоге я прикорнула, как последняя бродяжка, прямо тут, на картонке.

Мне ничего не снилось, но перед самым пробуждением я четко услышала звук, который прочно ассоциировался с уборщиком Сорамару. Да так явно, что, не размыкая век, я промямлила:

– Уйди, не мешай… Я сама уберу…

А потом проснулась и рывком села. Поясницу прострелило от неудобного положения, и я чуть не взвыла. Предрассветные сумерки светлели, но одинокую фигуру с черенком, медленно направляющуюся ко мне, я разглядела отлично и без горгоньего зрения. И была сейчас беззащитна как никогда.

– Чего расселась? Коробку для мусора сломала. Иди отсюда, пьянь! – дворник замахнулся на меня метлой, но, видя мое чересчур радостное лицо, отошел в сторону и перекрестился.

– И правда, дом! Я вернулась домой! – заорала я и попрыгала на месте.

– Наркоманка! – возмутился дворник.

– Чо орете, как коты в марте, а? – со второго этажа салона на нас смотрело заспанное женское лицо. – Я тэбэ за чо деньга плачу? Шоб ты по утрам под окном вай-вай орал? Мусор шкряб-шкряб, денежка получай, орать не надо, вай вей!

Пока женщина проводила разборки с дворником, я решила уйти по-английски, раз уж хотя бы убедилась, что это не какая-то там неизвестная мне волшебная страна, а самая нормальная, с дворниками и голосящими бабами. Потихоньку повернулась и хотела уже нырнуть в переулок, как широкая ладонь тяжело опустилась мне на плечо.

– Куда собралась, золотко?

Я икнула и медленно обернулась.

Передо мной стояла самая настоящая цыганка: тысяча разных юбок, кокетливо повязанный вокруг пояса платок с монетами, ярко-розовая блузка, красная косынка на кудрявой голове еле держалась, настолько хорошо природа одарила ее шевелюрой. Ну точно как из сериала про Кармелиту.

– Домой, – пискнула я.

Цыганка схватила меня за руку, задев ранку, и я зашипела.

– Ай, нэ! – женщина бесцеремонно развернула меня и второй рукой пошарила в области декольте. Мозг отказывался понимать, что со мной происходит. Возможно, это и есть хваленая способность забывать самое страшное?

Меня прекратили щупать, сгребли в объятия и сжали так, что, наверное, силе этой цыганки позавидовал бы даже Ллейшах.

– Дочка! Предки благословили! Люди добрые, у меня дочка! – теперь уже заорала цыганка, заставив несчастного дворника подпрыгнуть вместе с метлой.

Улица окрасилась в нежно-розовый, рассвет полностью разогнал темноту, и из каждого магазинчика или лавки вывалилась куча народу. Цыганки постарше обнимали нас, помоложе – щипали и фыркали, дети гикающей толпой проносились мимо. Мужчины держались в стороне, многие из них были с папиросками, словно приклеенными к уголку рта. И где же они все были, когда я полночи звала хоть кого-нибудь?!

– Вай, Софа-джан, чего орешь, утро портишь? – седой мужчина в шелковой рубахе подошел к нам, распространяя вокруг непередаваемое амбре из одеколона «Шипр» и табака из самокрутки.

– Предки дочку послали! – она стянула с головы косынку, хлопнула ей об коленку и подняла наверх мою раненую руку. – Смотрите все! А на груди знак наш!

– Эээ, грудь показывать не буду! – я попыталась высвободиться, но цыганка держала как клещами.

Седой пристально посмотрел на меня, а потом резко крикнул:

– Вайме!

На улице мгновенно установилась тишина, даже смуглый младенец прекратил кричать и заинтересованно следил за мужчиной.

– Дочь! Моя дочь! – так же радостно заорал тот, и меня увлек водоворот из новых объятий, щипков, поцелуев. Кто-то совал мне в руки лепешку, кто-то тянул в дом, совсем обнаглевшие пытались вытряхнуть меня из платья, предлагая взамен яркие тряпки. Их ждало разочарование, потому что в это платье меня запихивали в четыре руки, так просто его не снять.

– Погодите, – пыталась я остановить этот цветастый хоровод. – Постойте! Я… Вы меня с кем-то путаете!

По итогу посреди улицы по мановению волшебной палочки соорудили длиннющий стол, лавки, скатерть, все как полагается, а меня усадили на почетное место во главе вместе с первой цыганкой и седым мужиком. Я категорически не понимала, что тут происходит. При чем здесь чья-то дочь и я? Какой знак у меня на груди? Буквально день назад на ней не было даже маленькой родинки, не то что какого-то там знака. Не совру, если скажу, что в таком глубочайшем непонимании я не находилась, даже когда воскресла на кушетке в медкабинете Зусмана.

Новоиспеченная мать поставила передо мной тарелку с пюре и котлетой, пододвинула огромную миску с овощным салатом и махнула рукой девчонке. Та быстренько притащила большой закопченный чайник и налила мне травяного отвара. Пахло все нереально вкусно, аж рот наполнился слюной.

– Не стесняйся, кушай! Пока будешь есть, я тебе все расскажу. Старая Софа видит больше, чем другие, зуб даю!

На ее месте я бы не стала делать таких заявлений, потому что еще пару минут назад она улыбалась и сверкала золотыми коронками.

– Почему обеденный перерыв? – это первое, что я смогла выдавить, послушно налетая на угощение. Грех не есть, когда так настойчиво предлагают. А если отравят, так мне не привыкать умирать.

– Перепутала! – цыганка махнула рукой, ей поднесли табличку, она ее перевернула, и на обратной стороне было написано «Закрыто».

– Почему вы называете меня дочкой? – задала я второй вопрос, торопливо запивая его чаем. Горьковато, но жажду утоляет, а после сна на крыльце пить ой как хочется.

Софа глядела на меня, подперев щеку кулаком, с материнским умилением.

– Потому что ты…

На улице вдруг загоготали еще сильней, и ответ Софы потонул в радостном «Едут! Едут!». Я насторожилась. А если это настоящая дочка катит? Наверное, пора мне и честь знать.

Но не тут-то было. Меня снова обхватили, закутали в огромный цветастый платок и вытолкнули из-за стола ближе к арке, которая вела во двор. Там стояла телега, груженая соломой, и оттуда как раз в этот момент спрыгнул Амилота собственной персоной, помятый, замотанный в одеяло, но живой. Я кинулась навстречу, замедляясь по мере того, как остальные пассажиры телеги выбирались наружу.

Морис, Рэнди, Мия и Светка!

Меня охватила такая эйфория, что аж звезды перед глазами замерцали. Скажи мне кто-то при жизни, что я буду настолько счастлива видеть эти рожи, рассмеялась бы в лицо. Но я рада. Просто до одурения счастлива, что все целы и нашли меня.

А потом я стала различать голоса, которые настойчиво твердили, чтобы я поприветствовала мужа как полагается. И я бы списала это на слуховые галлюцинации, если бы Лайз в ответ на мой ошеломленный взгляд не зарылся поглубже в одеялко.

– Лайз? – угрожающе протянула я. – О чем это они там говорят, а?

Куратор честно попытался сохранить хладнокровие и не поменяться в лице, но глаз дернулся. И как-то так… виновато, что ли?

– Какой такой еще муж? – спросила я, уже догадываясь об ответе. Тупить и дальше было бы слишком, а я вообще на сообразительность не жаловалась. Как и на скорость реакции.

Я пулей метнулась к столу, схватила чайник и пошла на Амилоту. Ни одна живая душа при этом не рискнула встать на моем пути, а вокруг Лайза вообще образовалась мертвая зона радиусом шагов в десять. «Муж» поспешно отбежал за телегу, стараясь держать между нами расстояние, но куда там. Должна же я поприветствовать его «как полагается»… Мы кружили вокруг повозки, а я прикидывала, как поудачнее размахнуться, чтобы чайник вдарил по его волосатой макушке не хуже булыжника.

– Маргарита… – начал он строго и резко ушел вправо, пропуская над ухом снаряд с подкопченными боками.

– Собака сутулая!

Лайз же в ответ расправил плечи, давая понять, что если он и псина, то исключительно с хорошей осанкой. Моя компания молча наблюдала за нашими догонялками, как и вся толпа (кажется, я даже слышала сухой лузг семечек), пока куратор не споткнулся.

Кто поставил подножку, Рэнди или Морис, было не разобрать, а вот результат вышел ошеломляющий. Причем в самом исконном значении этого слова. Чайник и затылок Амилоты соприкоснулись, потом куратор резко захотел прилечь и стек мне на руки в полнейшем беспамятстве.

– Показушница, – фыркнула Светка, чем обратила на себя мое пристальное внимание.

– О, да кто бы говорил. – Я загрузила своего внезапного супруга на опешившего от такой радости старика-возницу. – Ничего, с тобой я сейчас тоже поговорю. И наконец-то нам никто не помешает. Иди сюда, сейчас я тебе внушение делать буду, подруженька.

– А я тебе! – зарычала она, забыв, что на ней только пиджак, полы которого весьма соблазнительно расходились в области бедер.

Мужская часть наблюдающих одобрительно воскликнула, за что была бита женской частью и загнана в дома.

Рядом с нами остались новые «мама и папа», бессознательный Лайз, а также мое верное трио.

– Пинка ей отвесь, она куратора била, – пожаловалась Мия, – ногой, прям в меховой бочок.

– И инспектора хотела сожрать, – Морис сдал Светку с потрохами.

– А мне она нравится, – заявил Рэнди, а когда на него все посмотрели с неодобрением, добавил: – Когда она сфинкс, она мягонькая.

– Так ты еще и сфинкс? – у меня задергался уголок глаза, не хуже, чем недавно у Амилоты.

– Она тоже темная душа, – подтвердил Морис. – Бламс арестовали, Миллхаус разрушил ректорскую башню. Почти. А потом все как-то совсем завертелось…

У меня все внутри опустилось в дурном предчувствии.

– Что у вас там произошло?

– Знаешь, это разговор не на пять минут, – вывернулся Морис и рассеянно потер поясницу. Я заметила, что он ни разу не воспользовался щупальцами, а ведь в последнее время он ими разве что не вилку с ножом держал. Да и Мия казалась какой-то пришибленной… Это от того, что мы снова стали простыми людьми?

– Ребята… – протянула я, и тут Светке надоело изображать тополь без плющихи, она шагнула ко мне. Я инстинктивно прикрылась чайником, а потом поняла: чего бояться, если у меня в руках оружие почти массового поражения? Теперь я понимала Джеки Чана с его любовью к использованию кухонной утвари в драках. Всегда под рукой и сногсшибательно во всех смыслах этого слова. Я воинственно задрала подбородок и прямо встретила взгляд подруги, возможно, уже бывшей.

– У меня только один вопрос. Зачем ты утянула меня за собой? – процедила она с ненавистью. – Что я тебе сделала, скажи? Я даже парня у тебя увести не могла, потому что они и так от тебя шарахались.

– А вот сейчас обидно было, – пробормотала я. – Не шарахались, а трезво оценивали свои шансы.

– Горгона ты, горгона и есть!

А что я могла ответить? В этой ситуации мы как глухой со слепым, взаимодействовали на ощупь.

– Я и сама, между прочим, не планировала умирать, пока меня в такси не прирезали, – сказала я в итоге. – Вот он, – палец ткнулся в полубессознательного Лайза, – и прирезал.

Света задумалась, и я поспешила воспользоваться моментом.

– Поверь, я к этому не имею никакого отношения! Все, что происходило после посадки в то чертово такси, мне неизвестно. Думаешь, если бы я могла позвонить тебе с того света и предупредить, что не приду, я бы этого не сделала? Вот очнется наш дорогой и любимый куратор, вот у него и спрашивай, какую маракуйю они там на своих факультетах курят.

Закончила и перевела дух. Надо же, аж запыхалась, какую прочувствованную речь выдала, и без подготовки. Стояла мертвая тишина, кажется, мои откровения шокировали не только подружку, но и весь табор. Только пофыркивала периодически задолбавшаяся лошадка, которую вместо кормежки и отдыха заставляли слушать этот бред.

– Говорят, люди, отличающиеся моральной нестабильностью, обвиняют других людей в своих собственных неудачах, – встрял Морис. – Почему ты решила, что тебя убили из-за Риты? Может, ты кому-то другому перешла дорожку, или просто не повезло.

– Потому что я ждала ее у клуба, мы говорили по телефону, а потом она не приехала. На звонки не отвечала, и я заволновалась, прибежала к ее дому, а в подъезде на меня напали, – Светка потерла горло и нервно сглотнула. – Прижали к стене и… сказали, мол, передавай привет подружке.

– Так и сказали? – ужаснулась я. – Это же подстава подстав!

– Интересно… – Морис задумался. – А не наши ли светленькие так тебе репутацию подмочили?

– А кто ж еще? – закатила глаза Мия. – Давно стало понятно, что Бламс зачем-то натравливала вас друг на друга, точнее, ее на тебя.

Пока Мия не предположила, я прямо не задумывалась, насколько ее слова близки к истине. Светку же буквально науськивали на меня.

– А все-таки вдруг это случайное нападение? – подал голос Рэнди. Он заметил, что Светку затрясло, стащил с телеги одеяло и передал ей. Она с благодарностью кивнула и закуталась в него вся, только нос и глаза остались торчать.

Я подключилась к цепочке рассуждений.

– Я в том районе пять лет живу, было тихо. Да и надо помнить про временные рамки: выходила я около семи, потом пока Светка заволновалась, пока добежала, время минимум девять, а у нас как раз смена на заводе к тому моменту заканчивается. Куча народу идет домой, детишек домой загоняют, хаос вокруг и суета. Чужой не проскользнет.

– Я как раз дядю Сашу видела, – всхлипнула Света.

– Мой сосед, – пояснила я. – Так что если убийца не совсем наркоман, по доброй воле он туда не полезет. Значит, ждали именно Светку.

– Заговор во всей его красе, – пафосно изрек Морис. – Эй, а ты куда?

Светка в коконе из одеяла уверенно вышагивала к арке, за которой изредка шумели проезжающие автомобили. Отсюда казалось, что там совсем другой мир, более… нормальный.

– Домой! Задрали вы, психованные!

Я кинулась за ней, но Морис остановил меня.

– И куда ты пойдешь? – крикнул он вслед Светке. – В какой такой дом? В квартиру, где, может быть, не один год стоит твой портрет в траурной рамке? Или на кладбище? Извини, сейчас склепы не делают, дорого-с. Только если безутешные родственники памятник заказали.

Светка не дошла всего несколько шагов до условной границы, за которой наш безумный дворик переходил в улицу, развернулась, а потом подбежала к Морису, явно надеясь устроить ему внеочередную встречу с создателем. Бешенство так и плескалось в ее глазах.

– За правду не бьют! – выкрикнул провокатор и спрятался за мной.

Но Светка уже решила навешать ему и за правду, и за неправду, и за кузькину мать. Пинала так, что одеяло свалилось, и стройные голые ноги мелькали, будто в канкане. У меня аж голова закружилась.

– Все? Пар выпустили? – вдруг спросила цыганка Софа. И все стихло как по щелчку пальцев. – Дочка, ты чайник-то отдай. Гости с дороги, пить хотят.

Я послушно рассталась с произведением кухонного искусства.

– Заходите внутрь, хорош бесплатное представление показывать, – сказал старик, таща Амилоту на себе. – В следующий раз, дочка, когда с кем-то поссоришься, убивай сразу. Прикопал – и всего делов. А это тащить, лечить, тьфу, короче… Суета одна.

Под этот монолог старик открыл дверь в салон «Мадам Ленорман» и переложил Лайза к стене в темной прихожей, причем аккуратно и без усилий. А куратор у нас не тростиночка.

Сколько же силы в этом старичке?

Мы отсоединились от прочего люда и вошли в здание. За тесной прихожей была приемная с вполне себе даже современными кожаными диванчиками и журнальным столиком, из него в отдельное помещение вела дверь, а в другой стороне в углублении пряталась лестница на второй этаж. И вот там-то обитало цыганское семейство, причем, судя по обстановке, не особо бедствовало.

– А теперь сели и Софу-джан слушали!

Мы все дружно икнули и разбрелись по комнате в поисках посадочных мест. Я заняла кресло, на подлокотник на правах лучшего друга примостился Морис, Рэнди подтащил к нам табурет, а Мия пристроилась на пуфике по соседству. Светка села в кресло подальше.

– По нашим каналам, – завела рассказ Софа и озорно подмигнула, – прошел сигнал о помощи, а семья своих не бросает. Когда тебя, золотце, увидела, то сразу поняла, что ты из нашей ветки. Детей нет у меня, поэтому ты дочь табора, а для нас с Ромэном родная. С этого дня твои беды – наши беды, наши радости – твои радости.

– А Лайз, получается, вам кто? – встрял Рэнди не к месту. – Прапрапрадедушка?

Ромэн хотел отвесить ему подзатыльник, но Рэнди проворно увернулся и продолжил нервно хихикать.

В этот момент и решил очнуться Амилота. Огляделся, сопоставил одно с другим, прислушался и…

От его подзатыльника гуль не увернулся.

– Мир вашему дому! – церемонно поприветствовал он хозяев, перетекая из позы амебы в позу лотоса. – Нужно переждать большую угрозу. Если не примете, поймем и не осудим.

– Какой же это дом, где детей на улицу гонят? Не бывать такому! – решительно заявила цыганка. – Что за угроза, дорогой? Совет держать будем.

Куратор покислел лицом и помотал головой. Видимо, подписка о неразглашении действовала и в реальном мире.

– Сказать не могу, – покаялся он хмуро.

– Интересненько. – Софа крутила в руках хрустальный шар, внутри него был явно чей-то глаз, подозрительно напоминающий драконий.

Гадость какая! Меня не смутило разрывание могилы с последующим поеданием возрастного покойничка, а шарик-стекляшка с силиконовым глазом внутри напугал до икоты.

– Можешь не рассказывать, я уже все увидела, – грустно произнесла цыганка. – Печать такой силы, мне не справиться. А помочь мы можем. Хоть на это старая Софа годится!

– Маргариту посадим в салоне гадать, – сказал Ромэн. – Тряпки поярче, кудри попышней, и никто не узнает. Зуб даю!

Теперь понятно, откуда у тетушки Софы такая присказка.

– А может, в тихом месте пересидим? – Лайз был явно не в восторге от моей будущей карьеры. Я, если честно, тоже, не к этому меня жизнь готовила. Но после слов Лайза захотелось сделать пакость.

– Боишься, плохого нагадаю? – я подмигнула ему. – Не боись, фирма веников не вяжет, все тебе расскажу, путь укажу…

– Кудряшова, – Лайз покачал головой с осуждающей миной.

– И чего? Мне теперь от каждой тучки шарахаться? Буду работать, и все тут! А ты хочешь, посиди в тихом месте.

Но, оглядев свою компанию, поняла, что тихого места у Амилоты не будет даже на кладбище. Мы и семейный склеп превратим в поле битвы, а получить по кумполу бедренной косточкой предка не только больно, но еще и обидно.

– Поврагу твою к себе на рынок возьму. Голос громкий, пальчик покажи – откусит и выплюнет. Нам такое нужно.

Светка выглядела побитой молью горжеткой, но возражать не стала, и на том спасибо.

– Парней на конюшню пристрою, там всегда руки требуются, – продолжал старик.

– А меня забыли? – Мия до этого тихо сидела в уголочке.

– Столько талантов… вай вэй! Может, по улицам с рекламой салона походишь? Заодно и выяснить чо поможешь. Я не могу по кварталу пройти, морда лица слишком приметная, – Софа довольно рассмеялась над собственной шуткой. – А нам рекламка-то не повредит. Деньги – они с воздуха-то не падают.

– Почему это Рита будет лицом торговать, если говорить по-вашему, а я навоз выгребать? Категорически не согласен! – кракен демонстративно тряхнул волосами и поправил кружевной воротник у рубахи. – Я полон талантов!

– Вайме, но гадать должна гадалка! – озвучил истину Ромэн.

– А чем я хуже? Это дискриминация! Я гадал… гадалк… Гадатель!

Амилота закатил глаза и потянулся, чтобы отвесить еще один целительный подзатыльник.

– Развел тут театр одного актера, – фыркнула Светка, по ее лицу было видно, что идея торговать на рынке ей тоже не нравилась, но лучше баклажаны с места на место перекладывать, чем быть привязанной ремнями к койке.

Ромэн, прищурившись, посмотрел на Мориса. Софа кивнула. Между ними либо ментальная связь, либо они настолько хорошо знали друг друга, что понимали мысли, даже не озвучивая их.

– Петь умеешь? – спросил старик.

Морис тут же затянул свою коронную:

– Жили у бабули два песчаных гуля! А еще я стихи читать умею и танцую. Хотите, покажу?

– Отлично! – Ромэн потер руки. – Будешь у нас по вечерам выступать.

– Надеюсь, в основном составе? – дотошно принялся выяснять Морис. – А у меня будет отдельная гримерная?

– Все будет, – подтвердил Ромэн и потащил Мориса на улицу.

Рэнди проводил его настороженным взглядом, но вдогонку не припустил. Друг он хороший, но за песенку следовало отомстить. Но сначала…

– А можно мне кусочек? – жалобно попросил он, кивая на блюдо с шашлыком, от которого доносился пряный, возбуждающий аппетит запах. И странно, что я не замечала его все это время, так увлеклась.

– Кушай, мой яхонтовый, кушай, такой дохленький, – разрешила Софа, и Рэнди обеими руками нырнул в блюдо, торопливо кусая от каждого кусочка.

– Как же хорошо…

Кажется, впервые за время своего посмертного существования он так наслаждался едой.

– Смотри не лопни, – предупредила его Мия, прежде чем пойти за кракеном, пообещав проследить, куда пристроят эту «кладезь талантов».

Неужели мне все-таки дали побыть одной?

Я в изнеможении опустилась обратно в кресло и взлохматила волосы обеими руками. Так непривычно… Как будто у меня на самом деле никогда их и не было, и они, если честно, воспринимались сейчас как парик, только очень качественный и посаженный на суперклей. Что ж, мне определенно понадобится некоторое время, чтобы мозги перестали кипеть и я смогла вернуться в прежний активный режим. Лучше сразу пару недель или месяцев.

– Воспринимай это как каникулы.

Совсем забыла про Лайза, а он, выйдя на минутку, уже вернулся полностью одетый и стоял в дверях, подпирая плечом косяк.

– Я бы предпочла оплачиваемый отпуск. Надеюсь, за гадание мне будут выплачивать зарплату? Или хотя бы проценты?

– Рита…

Он шагнул ко мне, явно рассчитывая успокоить способом, который одинаково хорошо работает со всеми девушками в беде. По крайней мере, руки развел как для успокаивающих обнимашек, но я вжалась в спинку и подтянула колени к груди.

– Еще шаг, и я тебя без всяких змей покусаю, – предупредила я грозно.

Лайз растерянно моргнул, однако же настаивать не стал и скрестил руки на груди, будто так и задумывалось.

– В чем еще дело? – устало спросил он.

– В чем дело? – отозвалась я. – Действительно, в чем? Может, в том, что мне так до сих пор вообще ни черта, ни капельки, ни на граммулечку не понятно?

– Спрашивай, я попробую ответить. Но у меня мало времени.

– Тупая отмаза, – огрызнулась я. – И в этот раз предпочту не спрашивать, а просто слушать. Давай, вещай, как так вышло, что ты запулил меня в реальность, как Миллхаус это допустил и что случилось, пока меня не было? Ах да, и почему мы не только выглядим как обычные люди, но и на самом деле лишились всех способностей? В прошлый раз так не было.

– Ты не собиралась ничего спрашивать, – въедливо напомнил Лайз, но по моему лицу прочитал все, что я имела по этому поводу сказать. – По поводу вашего вида. Чтобы существовать в реальности, вам пока что нужна постоянная подпитка, в тот раз сам Миллхаус был вашим источником энергии Небытия, а я был проводником. Вы только выглядели людьми в глазах других, но оставались собой. Сейчас же единственный ваш источник энергетической подпитки – я. И более или менее стабильный облик – все, что я могу вам дать.

– Не то чтобы я все поняла, – протянула я озадаченно, – но допустим. А что происходило в мое отсутствие?

– Если коротко, то как только портал закрылся…

Рассказ уложился минут в пять сухого пересказа. Расширенную версию потом узнаю от Мориса, впрочем, впечатлений хватило и так.

– ЗОБ вам такого не простит.

– Простит-простит, – мрачно протянул Лайз. – Куда денется.

– Значит, ты пошел против ректора… – В голове не укладывалось. – Это же опасно. А если он поймет?

– Думаешь, он еще не понял?

– Тогда тебе ни в коем случае нельзя возвращаться в академию!

Лайз криво усмехнулся.

– Не забивай себе голову. Здесь ты с друзьями в безопасности, по крайней мере, какое-то время.

– А ты? А потом? А…

Лайз внезапно оказался рядом и прижал палец к моим губам.

– Никаких вопросов, забыла? Я говорю, ты слушаешься.

Я замычала, пытаясь сказать ему, что я слушаю, а не слушаюсь, он все напутал. Но тут под окнами послышались голоса, кто-то на пробу тронул струны гитары…

Я отвлеклась всего на мгновение, а Лайз буквально испарился из комнаты. И снова оставил меня в полнейшем неведении!

– Аррр! – прорычала я и заколотила кулаками по подлокотникам. – Да чтоб у тебя вся шерсть свалялась! Только вернись!.. Только попробуй не вернуться!