Читать книгу: «Бриллиантовая месть»

Шрифт:

Глава 1

Город плавило палящее солнце, мне даже казалось, что, выйди я из прохладного здания автовокзала, сразу же растаю, как мороженое. Конечно, я знала, что это не так, ведь на пути от дома сломалось три такси и две маршрутки. Оставшиеся пятнадцать минут мне пришлось идти пешком. Я даже порадовалась, что запихнула в свою сумку панамку, которую несколько лет назад купила на каком-то захолустном рынке. После покупки этой глупой желтой шляпы в розовый цветочек я сразу же пожалела. Никогда не собиралась ее надевать. И думала даже ее сжечь, чтобы больше не видеть. Но тут вдруг зачем-то взяла с собой в отпуск. Возможно, потому, что ни одна моя шляпа не помещалась в ручную кладь, а брать с собой большой чемодан не хотелось вообще.

Аномальная жара меня совсем не радовала, неужели это самый жаркий день в Тарасове за несколько веков? По новостям говорили, конечно, что лето выдастся жарче, чем обычно. Но термометр пробил отметку в 40 градусов уже к полудню. Жить сегодня можно было только под кондиционером. Каждый выход на улицу мог меня, казалось, просто уничтожить.

Утешало только то, что у меня долгожданный отпуск. Никаких убийств и расследований. Только горячий турецкий песок, море и гора сладких сочных фруктов. Но радость моя оказалась слишком краткосрочной. Сразу же после этой мысли зазвонил телефон. На экране высветился незнакомый номер. Это означало, что мне звонит потенциальный клиент.

Я хотела бы обзавестись полезной привычкой не брать незнакомые номера, но тогда я останусь совсем без работы.

Я долго смотрела на трезвонящий телефон, ожидая, когда звонок закончится. Но мое любопытство взяло верх, и я подняла трубку. Бархатистый мужской голос вызвал приятные мурашки по телу.

– Частный детектив Татьяна Иванова? – спросил мужчина.

– Да, это я, – ну нет, только не снова. Я хочу в отпуск, а не копаться в грязном белье в поисках кровавых ножей. Мысленно я даже, совсем как ребенок, топнула ножкой, требуя дать мне отдохнуть.

– Меня зовут Игорь, и я даже не знаю, как сказать. У меня есть к вам дело, которое вас точно заинтересует.

Во мне зазвучал вопль негодования, но я не подавала виду. Вот ведь! Если я сейчас соглашусь, то не видать мне отпуска. Если откажусь и скажу, что пока не при делах – буду себя грызть, изводясь от любопытства. И отпуска мне также не видать. А я не хочу вместо созерцания моря и красот природы убиваться по даже не начатому делу.

Настроение упало ниже плинтуса, но я согласилась. Шла не столько за деньгами, сколько за «новым интересным делом». Но давайте начистоту, чего я не видела? Вряд ли это что-то новое, очередное убийство, каких на моем веку я повидала сотни, а то и тысячи. Убийца будет, как обычно, садовник или дворецкий. Или кто там еще обычно убивает? И это будет очередной неинтересный банальный мотив. Ради денег или чтобы отомстить нерадивому любовнику. А еще обязательно жена этого самого клиента ничего, конечно же, не знала обо всем вообще.

В общем, я была зла. И ехала на встречу в крайне скверном расположении духа.

В кафе, где клиент предложил встретиться, не работал кондиционер. Были открыты все окна нараспашку, но это делало только хуже. Я чувствовала себя сосиской в микроволновке. Если задержаться надолго, то лопну. Пот тек с меня ручьем. Радовало только то, что я не стала с утра наносить никакой макияж. Иначе он бы уже давно сполз по моему лицу, захватив с собой еще кожу и всю мышечную ткань.

Думаю, если бы можно было снять с меня одежду и отжать ее, то я смогла бы наполнить небольшой бассейн. Но нужно было идти вперед, выживая в этой ужасной температуре, а не думать о бассейнах.

Я шла, маневрируя между столиками, нацелившись на клиента, который решил остановиться возле окна. Окна, расположенного на солнечной стороне. Черт бы его побрал!

Но не могу же я отказаться брать дело только из-за того, что мне жарко? Или могу? Нет, нужно выбросить всю эту ерунду из головы. Если мне не понравится дело, я откажусь и со спокойной совестью полечу на отдых.

Игоря я узнала сразу. Во-первых, не узнать сына одного из богатейших людей города – почти что невозможно. Его, как и его родителей, знают все, по крайней мере, в Тарасове. Он некоторое время назад пропал с радаров журналистов, но совсем не изменился с момента последнего семейного выхода в свет. В одно время даже поговаривали, что он вступил в секту, поэтому семья от него отреклась. Но он быстро пресек эти сплетни, грубо заявив, что не намерен показывать свою личную жизнь посторонним людям. Все, кому надо, все знают. Такой подход я уважаю.

Во-вторых, он единственный сидел в гавайской рубашке со странным рисунком из фламинго и листьев и пил горячий чай. И хотя его напиток приятно пах, я бы не рискнула его пить в такую жару.

Меня передернуло от увиденной картины.

Я подсела к клиенту и поздоровалась. Официантка принесла мне меню. Как же хотелось взять кофе. Но, как назло, именно в этом кафе кофе на вкус просто отвратительный. Так и вспоминаю, как однажды пришла сюда выпить чашечку кофе и попробовать десерт. И разочаровалась. Кислый противный кофе, который не то что пить, даже нюхать невозможно. После этого я запомнила, что не стоит брать кофе в местах, которые специализируются на чае.

Пришлось взять авторский лимонад со льдом, чтобы хоть немного охладиться. Это не панацея, конечно, но хотя бы какая-то помощь моему перегревшемуся организму.

Горький вкус лимонных косточек и цедры апельсина неприятно прилип к горлу. Напиток не охлаждал, он сделал только хуже. Теперь меня еще и тошнило. Ну замечательно. Не хватало еще, чтобы меня вырвало прямо на эту цветастую рубашку Игоря. Я тогда или провалюсь под землю от стыда, или навсегда уеду из города.

Но сосредоточиться на отвратительности дня я не успела, Игорь начал говорить без предисловий.

– В общем, моя мать она немного, как бы сказать… специфичная женщина. С ней иногда бывает сложно общаться. Она склонна все утрировать до невообразимых масштабов. И поэтому я стараюсь держаться от нее на приличном расстоянии. Но в этот раз она сама не своя. Я даже не знал, что от нее можно ждать такого.

– И что же произошло?

– Восемнадцатого числа она позвонила мне, крича в трубку что-то нечленораздельное. То, что она позвонила мне в восемь утра, – уже странное для нее поведение. Но при этом еще кричала так, что это услышало, как мне показалось, полстраны. Я не мог понять ни слова из ее истерики, поэтому мне немного стыдно, но мне пришлось на нее прикрикнуть. Вы не подумайте, я обычно не кричу на мать, но в этот раз, да, я вышел из себя, но это ее хотя бы привело в чувство. Только вот вникнуть в суть ее диалога все равно было проблематично.

– Я бы тоже хотела вникнуть в суть проблемы. Но пока что вы просто умалчиваете истинные причины моего присутствия здесь. Вы крадете мое драгоценное время, держа меня в этой парилке. Кажется, вы понимаете, что ваше дело не такое уж и интересное, и пытаетесь задержать меня надолго. И вас не волнует, что я могла бы работать над более интересными делами или, как хотела изначально, отправиться в отпуск. – Я начинала раздражаться.

Не люблю, когда тянут резину. «Либо говори по делу, либо я пошла». Но я не стала это озвучивать, лишь крепче стиснула зубы. Может, дело и правда будет интересным. В любом случае я запрошу за него тройную плату. И он либо откажется, потому что дорого, либо я заработаю в три раза больше денег. А в три раза больше денег все же хотя бы немного, но лучше, чем отпуск.

– Подождите, не горячитесь.

– Сложно не горячиться, когда на термометре около сорока градусов, а мы сидим в месте без кондиционера и варимся, как пельмени в кастрюле. Извините, конечно, за такое сравнение неприятное.

От разговора о пельменях живот неприятно сдавило. Тут-то я и вспомнила, что на завтрак у меня была всего одна небольшая чашечка кофе. Я не стала есть перед выездом, чтобы наесться до отвала различной выпечки в бизнес-зале ожидания в аэропорту. Но мог ли кто-нибудь предположить, что мой отпуск сорвется и мне придется не лететь в самолете, а сидеть в душном кафе.

– Да, вы правы, пожалуй, я буду изъясняться покороче. Мать каждый день начинает с того, что заряжается энергией богатства. Мой отец несколько лет назад подарил ей брильянт, на какую-то то ли годовщину, то ли другую значимую дату. Я в такое не вникаю. У мамы слишком много заморочек с праздниками. И он ей предлагал даже вставить его в серьги или в кольцо, но она отказалась. Я сам лично видел один раз, что она положила брильянт в небольшую коробочку на бархатную подушечку в сейф. И каждое утро она открывает сейф, смотрит на камешек, держит его в руках, дышит над ним. Говорит, что так привлекает деньги в семью. Ну, знаете, из разряда вот этих примет про кофе с корицей по четвергам. – Мужчина хохотнул.

– Все еще нет сути проблемы. Игорь, извините, но я, пожалуй, пойду. Я не для этого отменяла свою долгожданную запланированную поездку, чтобы слушать, как ваша мать дышит брильянтом и заряжается энергией богатства. Я, пожалуй, отправлюсь заряжаться энергией отпуска.

– Нет, стойте. Татьяна, это важная предыстория. – Он выглядел очень жалко. Поэтому я все же решила его выслушать и опустилась обратно на свое место. – Поймите, она очень дорожила этим камнем. И вот, два дня назад она позвонила мне сказать, что его украли. Брильянт просто пропал. Испарился.

– Ну, вас ограбили. Все просто. Что-то еще пропало?

– В том-то и дело, что больше ничего не пропало. Сейф не вскрывали, замки на дверях тоже. Брильянта нигде нет. Испарился. Я подумал, что она преувеличивает, но он и правда пропал.

– Пока что не вижу в этом деле ничего необычного и интересного. – Я уже была готова встать и уйти или купить билеты на другую дату. Но воспитание мне не позволяло этого сделать. Поэтому я просто в голове перебирала уже варианты дат, когда лучше всего выехать в отпуск. Сегодня ночью или, может, завтра. А если вылететь ночью, взять длительную пересадку, погулять где-то еще. А потом лететь дальше на отдых. По-моему, хороший вариант.

– Поэтому я и решил сначала сам это дело раскрыть. Ни к кому не обращался. Полиция тем более не станет искать такую мелочь. Дорогую, конечно, но мелочь. Особенно с тем, что ничего больше не пропало. Не детектива же мне нанимать, чтобы найти крошечный камень, – мужчина усмехнулся.

– А я здесь потому, что я не полиция и за детектива вы меня не считаете? – Я изогнула бровь.

– Вы здесь потому, что в мистическое исчезновение брильянтов из сейфа я не верю. А сам расследовать это дело я не смог. Мама убита горем, я не могу ее бросить одну в такой трудный момент. Еще и отец уехал в командировку, никто ее не может поддержать. Успокоить. Не отвечает на звонки, никто о нем ничего не слышал. Тоже как будто сквозь землю провалился. Но это не впервые, он всегда так делает, когда занят работой.

– Ну вот и дело раскрыто. Проще простого. Отец ваш смылся с брильянтом, скрываясь от налоговой или от жены. Там уже не мне разбираться, а вам. Мне такое совершенно неинтересно. – Я начала закипать.

Все как обычно. Мужчина сбегает с деньгами, скрывается от ответственности, а его близкие его ищут. Потом его находят где-нибудь на другом континенте в объятиях любовницы. Или с новой семьей, которую он строил уже несколько лет, втайне от «основной» семьи.

– Он точно не мог этого сделать. Я уверен в этом.

– Да ну? – Мой внутренний скептик изогнул бровь похлеще меня. – У него, может, еще и любовницы не было? И романа с домработницей, да? Или как там у вас принято.

– Я вас очень прошу мне помочь. Мама, правда, дорожит этим камнем.

– Хорошо, давайте попробуем.

Я тяжело выдохнула. Прощай, отпуск. Вместо этого мне придется вскрывать пылесосы и лазить под кроватями в богатом большом доме, чтобы найти мелкий камешек. Но ничего не поделаешь.

– Но предлагаю устроить пари. Я уверена, что это обычное стандартное дело, где ваш отец стащил брильянт, какую-то приличную часть своих денег и просто скрылся. Поэтому давайте заедем к нему на работу. И вы сами увидите, что там будет бардак, пропали документы, и я после этого поеду в отпуск. А вы заплатите мне неустойку. И подкинете до нашего депо.

– А если вы не правы? – Игорь втянулся в эту авантюру.

– Тогда буду работать над этим делом. Но все равно по тройной цене. Честно вам скажу, мне очень не хочется этим делом заниматься.

– А вы хитрая женщина. Остаетесь в выигрыше в любом случае.

– Так что, жмем руки?

Игорь кивнул. Мы пожали руки и поехали в офис Кострова.

* * *

Игорь галантно открыл передо мной дверь своей машины. Я села, пристегнулась и заметила одну маленькую интересную деталь. Козырек от солнца был опущен, а зеркало на козырьке слегка приоткрыто.

Я улыбнулась. Кажется, у него есть ревнивица. Девушки иногда так проверяют, не возит ли благоверный в своей машине других, оставляя щелочку, которую другая дама не заметит, и случайно закроет, когда решит воспользоваться зеркалом, поправляя макияж.

Я усмехнулась, но трогать зеркало не стала. Не хочу быть яблоком раздора в зарождающейся ячейке общества.

Игорь тем временем сел за руль. Это меня удивило даже сильнее, чем то, что кто-то и правда использует этот банальный прием с зеркалом. Я вопросительно посмотрела на него.

– Мой отец не любит водить машину, поэтому нанял личного водителя. Но я в детстве насмотрелся на то, как много пьют простые работяги, и решил, что не смогу доверить свою семью кому-то другому. Поэтому вожу машину сам. Не позволю никому подвергать опасности тех, за кого я в ответе, – хмыкнул мужчина.

– А что насчет матери? Ее тоже возит водитель или она сама за рулем?

– У мамы нет прав. Отец хотел ей оплатить учебу, но она отказалась. Не любит это все и боится. И не стала учиться поэтому.

Всю оставшуюся дорогу мы ехали молча. Я не испытывала никакого напряжения и неловкости. Я наслаждалась прохладой. Такое блаженство – после разогретого кафе с кипящим и тяжелым воздухом сесть в машину с работающим кондиционером. Правда, сидеть на кожаных сиденьях, будучи насквозь мокрой, оказалось не так приятно. Чувствую, что к концу поездки меня будут отрывать от сиденья с кусками кожи. И я искренне надеюсь, что не моей. Я прямо так и представила, как меня отковыривают стамеской, стараясь не повредить красивый дорогой салон автомобиля моей не самой дорогой кожей.

Ехали мы минут двадцать, что меня сильно огорчило. Совсем не хотелось выходить в это адское пекло. Игорь к тому же решил парковаться не на подземной парковке для персонала, а прямо на улице. И это значило то, что нам придется идти пешком еще какое-то расстояние. А меня так разморило в прохладе. Ну что же, надеюсь, хотя бы в офисе есть кондиционер. Иначе мне придется отказаться от этого дела. Мое здоровье мне важнее. И возможность поехать в отпуск, чего уж скрывать.

Чем ближе был офис, тем сильнее разгорался мой азарт. Вот сейчас я все докажу и получу деньги за то, что совсем ничего не сделала. Просто покаталась. Мысленно я уже бронировала новые билеты и отель.

Я шла чуть позади Игоря, осматривая коридоры. Я заметила, что камер в офисе было не так и много. Мы быстро прошли холл и свернули в служебный проход. Там камер не было совсем. Странно. Неужели Костров так доверяет своим сотрудникам или ходить этим коридором некая привилегия?

– Игорь, а почему так мало камер? В офисе что, прямо всем доверяют?

– Отец их не любит.

– Как это «не любит»? Дома камер тоже нет?

– Я уверен, что ему есть что скрывать, потому и не любит. Он сам говорит, что эти камеры для него как вторжение в его личную жизнь. Поэтому старается минимизировать их количество. За сотрудниками предпочитает не следить, поэтому с парковки можно попасть сразу на любой этаж офиса.

– А парковка? Там тоже нет камер?

– И там камер тоже нет. Странно, конечно, ведь, по сути, фирма несет ответственность за машины сотрудников на парковке. На удивление, кстати, не было ни одного происшествия за много лет. Может, потому, что там сидит дед-охранник, которому нужно предоставить пропуск. Он без этих формальностей открывает только папиному водителю.

– И даже… – я не успела договорить.

– Да, даже мне не открывает. Я здесь не работаю. Да и перед тем, как я уехал, мы с отцом немного повздорили. Он снова говорил о том, что мне нужно быть ближе к семье. А мне жить с матерью под одной крышей тошно. Мы с ней сильно поссорились, прежде чем я съехал. Решил больше не испытывать судьбу и просто перестать мозолить ей глаза.

Интересная вырисовывается картина. Все, что я знала о семействе Костровых – что они идеальная образцовая семья. На всех интервью, на всех мероприятиях они были исключительно семьей, пока Игорь внезапно не скрылся со всех радаров. Но даже после этого они продолжали показывать все ту же картинку: счастливый Александр, успешный сын, добившийся всего сам, красивейшая жена. Сам Игорь вел какой-то бизнес. То ли рекламное агентство у него свое, то ли дизайнерское. Везде по-разному говорят, ничего не понятно. Но, если взять в расчет то, что он не пришел к отцу просить помощи и работы – у него все отлично и без родительской помощи. Они ему смогли дать неплохой старт и научить многому.

– И что же не так с идеальной Мариной Костровой? – Я догадывалась, конечно, что все это просто картинка для прессы, но чтобы настолько.

– Она считает, что мне нужна особенная девушка. Нашего круга. Правда, ни одна не подходит под ее выдуманные стандарты. Поэтому всех отгоняла от меня чуть ли не веником. Одной даже заплатила, чтобы та меня бросила. Но она призналась мне во всем, деньги вернула. И все равно бросила. Не смогла вытерпеть маминого напора.

– А поговорить не пробовал?

– О чем говорить? Я бунтовал, доказывал, уходил из дома. Но на нее это никакого эффекта не возымело. Поэтому я собрал вещи и ушел в свободное плаванье. О моей личной жизни никому ничего не известно, чтобы мама больше не могла никого прессовать. Да и спокойнее так стало. Общаться с ней на расстоянии и поддерживать хорошие отношения так гораздо проще, чем живя под одной крышей. Она и отца изводит, только он пока держится молодцом.

Я только хмыкнула. Интересно получается, что мать Игоря сама и натолкнула сына на анонимность. Я даже и не помню, когда он последний раз выходил в люди с какими-то интервью. Кроме одного громкого высказывания о своей личной жизни. Но и это не было каким-то откровением, честно говоря. Все, кто мог думать, поняли это уже тогда, когда он просто пропал с радаров. Его нигде не видно и не слышно. Он тщательно скрывает свою личную жизнь и себя заодно. Он – человеческое обличье фразы «личное – не публичное». Хотя у него скорее все не публичное. Удивительный человек.

Как только мы дошли до кабинета его отца, Игорь дернул дверь. Заперто. Он достал ключ из кармана и вставил его в замочную скважину.

– У тебя есть ключ? – Меня это удивило.

– Отец настоял, чтобы у всех членов семьи был ключ от офиса. На всякий случай. Я его с собой везде ношу. Не знаю зачем. Из каких-то сентиментальных чувств, наверное. – Мужчина улыбнулся.

Меня это слегка даже умилило. Сын, упорхнувший из-под родительского крыла, все равно привязан к родителям. Его беспокоит состояние матери. Он носит с собой ключи отца.

Я улыбнулась. А Игорь открыл дверь и вошел.

– Ну, тебе придется браться за это дело. Ты проиграла. – Мужчина вышел и прислонился к двери.

Он выглядел значительно бледнее, чем был пару секунд назад. С лица пропала улыбка и веселый румянец. Игорь выглядел так, будто увидел призрака.

– Что там такое?

Игорь отошел, пропуская меня. В нос ударил противный запах чего-то кислого и какой-то гнили. Тут же стало холодно от работающего на всю катушку кондиционера. А за столом сидел Костров. Мертвый. На шее неуклюже примотанное окровавленное полотенце. Весь костюм в крови. Глаза закрыты.

Я выдохнула. Да уж, теперь от работы не отвертеться. Труп – это серьезно. Самоубийство? Вот уж вряд ли, решила я, мельком глянув на тело. Самоубийца не будет заматывать шею полотенцем. Не станет включать кондиционер, чтобы дольше сохранить происшествие – если преступление можно так назвать – в тайне. А ведь день-два под кондиционером смазывают всю картину преступления: окоченение трупа идет по-другому, ну и все в таком духе.

Хорошо, у нас криминальный труп. И кто его мог убить? А главное, когда. Но еще интереснее – зачем? Какой мотив?

Я быстро начала перебирать в голове различные мысли. Конкуренты, чтобы отжать бизнес. Обиженный сотрудник, которому не выдали премию. Сам Игорь?! Ох, вот это вряд ли.

Так, что-то я торможу. Видимо, мечты об испорченном отпуске не отпускают.

– Игорь! – скомандовала я. – Звони в полицию.

Мужчина стоял бледный, еле сдерживая рвотные позывы. Господи, все снова делать самой.

– Алло? – Голос подполковника Кирьянова, сменивший гудки, успокаивал.

– Зеленая, четырнадцать. Труп. Срочно, Киря! Я потом все объясню.

– К трупу без нас не лезь, – буркнул Киря, и я сбросила звонок.

– Никто не должен узнать об этом, – тихо прошептал Игорь.

– Ты о чем сейчас вообще? – удивилась я.

– О том, что мой отец… что его… – пробормотал мужчина.

– Кто не должен узнать? И вообще, давай выйдем отсюда, – предложила я. Игорь с готовностью шагнул за дверь, дождался, пока выйду я, и прикрыл ее за собой, я согласно кивнула. Осмотреть место преступления успею и позже, вместе с криминалистами или после них. А тело разглядывать – уж извините, удовольствия мне это не доставляет.

– Пресса, – пояснил мужчина. – Ты не представляешь, что за буря поднимется. То ли убит, то ли самоубился… Бизнесу – крах, нам – потрепанные нервы. А отца… его все равно не вернуть.

– Хорошо, – кивнула я. – Я лично попрошу подполковника Кирьянова работать аккуратнее. А теперь скажи мне, нет ли здесь возможности выпить кофе? От этой жары голова с трудом соображает.

Игорь, казалось, обрадовался возможности заняться хоть каким-то делом. Устроил меня в кресле – на подходе к кабинету его отца был небольшой пятачок зоны отдыха с парой кресел и журнальным столиком – и ушел куда-то. Вернулся, впрочем, быстро, принес мне большой стакан лавандового рафа, и я с наслаждением принюхалась к аромату. Глотнула. Сладкий, крепкий кофе, с едва заметным цветочно-травянистым привкусом – то, что надо. Кофеин и быстрые углеводики, м-м-м…

Сам Игорь устроился в кресле напротив меня, перед ним стоял стакан с простой водой. Так мы и ждали полицию, молча.

Наконец приехал мой давний друг Володя Кирьянов с группой оперативников и криминалистами. Я кивнула на дверь кабинета, Киря хмыкнул и раздал своим людям указания, сам же подошел к нам.

– Это сын покойного, – кивнула я на Игоря, – Костров Игорь Александрович. Соответственно, Александр Костров – за той дверью. А это, – указала я на Кирю, – Кирьянов Владимир Сергеевич, подполковник полиции, скорее всего, он и будет заниматься расследованием.

– Скорее всего, – согласился со мной Киря и пожал руку Игорю. – Так, рассказывайте, что тут произошло.

Я кратко отчиталась: приехали, зашли в кабинет, увидели тело, позвонили ему. Кабинет закрыли, ничего там больше не трогали. Камер ни в помещении, ни вокруг него нет, поскольку покойный их не любил, а возможно, ему было что скрывать.

– Володь, поаккуратнее только, – попросила я. – Чтобы пресса ничего не разнюхала. Сам понимаешь, Костровы – семейство, которое не сходит со страниц нашего местного «глянца». А такого рода популярность только помешает расследованию.

– Варианта о самоубийстве ты не рассматриваешь? – кивком согласившись с тем, что работать будет аккуратно, спросил Кирьянов.

– Нет, конечно! Отец не мог бы, – возмутился Игорь, а я добавила:

– Нет, Кирь. Ну кто в здравом – или не очень – уме, решив покончить с собой, врубит кондиционер на полную и замотает шею полотенчиком? Глупость же! А в остальном – думаю, твои эксперты куда как больше нам расскажут.

– Нам? – сделал вид, что удивился, Кирьянов.

– Нам, конечно, – вяло улыбнулась я, одним глотком допивая свой кофе. – Так уж получилось, что меня наняли расследовать связанные с этой семьей странности. Верно ведь, Игорь? – вопрошающе вскинула я бровь в адрес своего нанимателя.

– Так и есть, – кивнул тот. А Киря насторожился?

– Странности?

– Ну да. Игорь рассказал, что у его матери недавно пропал крупный бриллиант. Теперь вот – кто-то убил его отца.

Пока мы разговаривали, криминалисты успели отработать, и тело, замотанное в черный пластик, вынесли из кабинета. Кирьянов отошел от нас с Костровым буквально на несколько минут, о чем-то переговорил со своей командой и, вернувшись к «уголку отдыха», сказал:

– Тело уже увезли. «Пальчики», какие были, сняли, разумеется. Я попросил ничего не трогать лишнего. Ты сначала осмотри все сама, я займусь трупом. Потом пришлю своих ребят тебе в помощь, если надо будет.

Я поблагодарила друга. Да, действительно, осмотреться самой не помешает.

– Кирь, а по поводу причин смерти? – уточнила я.

– Пока ничего не скажу, вернусь в управление – переговорю с экспертами, здесь вас с господином Костровым выслушивал, с ребятами не разговаривал, – коротко улыбнулся друг. – Ты же знаешь, информацией, как и всегда, поделюсь. И жду ответной любезности.

– Само собой, – согласилась я. – Тогда вечером свяжемся, ладно?

– Конечно, – и Кирьянов, откланявшись, уехал. Игорь же напряженно смотрел на меня.

– Таня, ты же действительно возьмешься за это дело?

– Ну я же сказала. За тройную оплату, разумеется.

– Мы можем пока никому об этом не говорить? Особенно журналистам.

– У тебя есть подозрения?

Игорь покачал головой. Оно и понятно. Он тоже думал, что дело плевое, а тут труп отца.

– То есть предлагаешь сделать вид, что мы ищем брильянт?

– Как только это просочится в прессу, работать придется быстро. Они не дадут жить спокойно. Ну и, как сама понимаешь, убийца сможет следить за процессом расследования.

– Хорошо. Давай попробуем.