Криасморский договор. Плата за верность

3 глава

3.1 Рантай-Толл

– Хватит пялиться! – прошипела Артанна и грубо ткнула Шрайна локтем. – И так привлекаем внимание.

Третий с трудом оторвался от созерцания городских пейзажей, тряхнул головой и повернулся к командиру.

– Никогда не видел ничего подобного, – пробасил он. – Неужели все это создано руками человека?

Артанна кивнула в сторону храма, так впечатлившего великана – отполированные до зеркального блеска каменные панели, резные барельефы, статуи героев, выполненные столь искусно, что казалось: в следующий момент они оживут. Шедевр вагранийского зодчества смог пронять даже такого грубого вояку, как Шрайн.

– Построен пару столетий назад, ага. Но, поверь, этот скромный новодел уступает тому, что ты увидишь дальше, – Артанна сурово посмотрела на Третьего. – Не давай этому великолепию себя очаровать. Советники возвели эту ширму вдоль тракта, чтобы сбивать людей с толку. Не забывай, здесь сдирают с купцов пошлины, и приток торговцев – прямой интерес Шано Оддэ. Какой бы закрытой страной ни была Ваг Ран, извлекать выгоду из ее удачного расположения местные умеют очень хорошо. Купцов привлекают на все лады: безопасные дороги, надежная охрана, возможность вести дела в Рантай-Толле, разнообразный… досуг.

Шрайн ухмыльнулся, услышав непривычно деликатную для уст Артанны формулировку.

– И почем тутошние шлюхи?

Наемница тихо рассмеялась.

– Веришь – нет, как-то не интересовалась. Уверена, для важных гостей вино и девочки бесплатны, но мы-то с тобой люди попроще. Так что закатай губу и прекрати глазеть на ваграниек. За это здесь можно и сталью получить.

– Понял, – вздохнул великан. – И все же… Должен же здесь быть злачный квартал. Это же, мать ее, столица!

Артанна закатила глаза.

– Мертвые боги, Шрайн! Ты же семейный человек!

– С твоей легкой руки семью я в последний раз видел в позапрошлом году, – в голосе Третьего не было упрека, но Артанна все равно почувствовала себя виноватой. – Я – мужчина! У меня есть потребности! А все сам, ручками, как монах-недоросль! Тут хоть экзотика – вагранийские бабы.

– На меня, значит, за столько лет не насмотрелся? – наемница недоверчиво покосилась на великана.

Великан небрежно отмахнулся, угрожая сбить огромной лапищей каменную горгулью, прилепленную к стене храма.

– Ты – другое дело. Как о тебе рунды говорили – «меч-баба»? То-то и оно. Так что имей в виду: коли выдастся возможность отдохнуть, я развлекусь по полной.

Артанна сокрушенно покачала головой. Вот уж чего она не ожидала, так это того, что пагубное влияние Джерта доберется и до Третьего. Или же Шрайн просто чувствовал неумолимое приближение старости и старался наверстать упущенное. Как бы то ни было, наемница не думала его осуждать. И потому она молча сунула Шрайну в карман небольшой кошель с серебром.

* * *

Под предводительством Гуташа караван преодолел половину Рантай-Толла, поражавшего своей непохожестью на большинство городов материка. В столице Ваг Рана главенствовала четкая планировка: улицы были прямыми и широкими, а кварталы представляли собой аккуратные квадраты и прямоугольники.

Город опоясывали несколько рядов темных крепостных стен с высокими башнями. Кое-где можно было заметить увенчанные блестящими кругляшками тонкие шпили Святилищ, расположившихся в хаотичном порядке во всех районах. Иные кварталы напоминали небольшие крепости – то были резиденции Домов, входивших в Совет. Проезжая мимо здания, некогда принадлежавшего семье Толл, Артанна с удивлением отметила, что за стенами бывшей резиденции кипела жизнь.

Сефино Ганцо о чем-то громко разговаривал со своим слугой. Перехватив взгляд Артанны, неуемный гацонец знаком поманил ее к себе.

– Чем могу служить? – устало спросила она, подъехав ближе к купцу.

– Ах, Артанна, – сокрушенно покачал головой гацонец, – так жаль, так жаль… – наемница непонимающе уставилась на Ганцо. – Скоро мы распрощаемся.

– Ваш слуга не очень-то сожалеет, – пожала плечами Артанна. – Он утверждает, что вид моих парней отбивает у него аппетит. С учетом его и без того сухой комплекции, продолжительная компания моих ребят может довести Энцо до истощения. Не хотелось бы досаждать бедняге.

Гацонец покосился на ехавшего рядом слугу. Тот хранил невозмутимое молчание.

– И все же мне жаль, что наше расставание произойдет так скоро.

– Я буду скучать по нашим беседам, – призналась наемница и с удивлением для самой себя отметила, что говорит искренне.

Наконец караван остановился. Сефино Ганцо спешился, то же проделала наемница.

– Удачи, Артанна, чем бы вам ни предстояло заниматься в этом опасном месте, – печально проговорил купец.

– И вам, синьор.

Артанна взяла коня за поводья и хотела было присоединиться к своим бойцам, но внезапно купец порывисто заключил ее в объятия. Ганцо торопливо затолкал что-то в карман куртки Артанны.

– Помните о моем совете, – прошептал он ей на ухо, не отпуская хватки. – У моей гильдии есть представительства в четырех городах Эннии. В какое бы вы ни пришли – в Сифаресе, Даджирате, Ладумесе или Луджидде – покажите бумагу, что у вас в кармане. Вам помогут.

– Спасибо, синьор, – хрипло ответила наемница, пытаясь отстраниться.

– Прощайте, Артанна.

Сефино Ганцо резко опустил руки и, развернувшись, ушел прочь, на ходу подозвав Энцо. Как только они возглавили караван, процессия торговцев снова пришла в движение.

Гуташ, как всегда, подошел со спины, но Артанна уже научилась слышать его приближение и обернулась на тихий звук шагов.

– Если ты закончила рыдать, собирай своих – и пойдем, – сказал проводник и жестом приказал следовать за ним.

* * *

Гуташ открыл покосившуюся дверь. Артанна вгляделась в полутемное помещение – видавшая виды двухэтажная деревянная постройка, нижний ярус которой занимало пространство, похожее на обеденный зал. Наверх вела лестница, прочность которой не вызывала доверия. Все деревянные конструкции прогнили, пол местами проваливался. Запахи старой мочи и кислого пива придавал антуражу неповторимый лоск.

– Что это за сарай, мать твою? – вырвалось у Артанны.

Как ни в чем не бывало, проводник зажег несколько факелов на стенах.

– Обычно это место закрыто, но используется, когда нужно ненадолго спрятать кого-нибудь подальше от лишних глаз. Вас ждет господин. Возьми троих, остальные подождут здесь.

Артанна недоверчиво переглянулась с бойцами.

– Дачс, Шрайн, Джерт – со мной.

– Я? – удивился Медяк.

– Да. Держи свои ножички поближе, – шепнула ему на ухо вагранийка. – Мало ли что.

– Уже.

Дачс и Шрайн раздали распоряжения оставшимся в доме бойцам, а затем вместе с Артанной и эннийцем направились к двери.

– Не сюда, – предостерег их Гуташ. – За мной.

Он повел их мимо стойки в коридор, заканчивавшийся тупиком. Там Гуташ остановился и принялся возиться с плохо приколоченными досками. Он отодвинул несколько широких деревяшек так, что в образовавшийся проход смогли втиснуться все – даже Третий, но бочком. К удивлению наемницы, проводник указал на добротную, но очень старую каменную лестницу, уходившую вниз.

– Неужто не слышали россказней о том, что весь Рантай-Толл опутан подземными ходами? – усмехнулся проводник.

Наемница озадаченно смотрела по сторонам.

– Не думала, что один из них ведет сюда.

– Много лет назад на этом месте стояло каменное здание, но потом его разобрали. Сейчас это один из нескольких путей, позволяющих выбраться из центра города, не привлекая лишнего внимания.

– Выходит, все ходы связаны друг с другом? – спросил Джерт.

– Не все, но некоторые пересекаются. Какие-то завалило – работа велась еще при Руфале, а после той войны полгорода было разрушено. Восстановили не все.

Шрайну явно не нравился оборот, который приняло это дело.

– Чую, мы воспользуемся этой системой не единожды.

– Возможно, – кивнул Гуташ. – Шевелитесь.

Мощная комплекция Шрайна не позволяла распрямиться. Артанна почти доставала макушкой до потолка и инстинктивно сутулилась. Тихо ворчал под нос Дачс. Джерт не проронил ни слова. Веяло сыростью и холодом – обычное дело для таких мест. Пламя факела выхватывало из темноты куски стены – покрытые влагой и плесенью шершавые камни, тщательно подогнанные друг к другу на стыках. Наемники то и дело вступали в лужи. Иногда к топоту шагов присоединялся крысиный писк. Вдалеке капала вода. Сколько они шли, Артанна уже не понимала, однако ее ноги начинали уставать. Наконец, в конце коридора показалась другая лестница. Ступени вели наверх.

– Пришли.

Шрайн вздохнул с видимым облегчением, но бдительности не терял и следил за каждым шагом проводника – не доверял ублюдку. Гуташ поднялся первым и несколько раз постучал с перерывами разной длительности – вероятно, то был сигнал. Дверь открылась, и в проеме возникла фигура с невнятными очертаниями.

Проводник перекинулся парой фраз с привратником в балахоне и повернулся к наемникам:

– Идите. Я буду ждать здесь.

Привратник отстранился, пропуская наемников. Когда дверь закрылась, Сотница обратилась к нему по-вагранийски:

– Куда дальше?

– За мной, – ответили ей из-под надвинутого на глаза капюшона. Голос принадлежал взрослому мужчине.

Их снова повели по лабиринту одинаково безликих коридоров, разве что здесь было суше и теплее. Наемница пыталась запомнить дорогу, но вскоре оставила эту затею – второпях и в почти полной темноте сделать это было невозможно.

Наконец они попали в большое помещение, похожее на часть жилой половины. Здесь были украшенные дорогими гобеленами и коврами стены, в нишах таились канделябры со свечами. Половину стены занимал большой камин. Напротив гостей за длинным прямоугольным столом из черного дерева расположился Заливар нар Данш. Увидев вошедших, ваграниец поднялся, изящным жестом откинул полы своего длинного одеяния назад и поприветствовал наемников:

– Добрались. Я уже начал беспокоиться.

Не спрашивая разрешения, Артанна отодвинула стул.

– Когда тебе понадобятся наши услуги?

Заливар жестом пригласил сесть остальных наемников.

– Завтра вечером.

– Быстро же ты все организовал. Рассказывай, что от нас требуется.

– Завтра состоится неофициальная встреча всех Шано. Обычная практика перед открытием сезона заседаний.

– И где же?

– Здесь.

– А это у нас что? – Артанна обвела рукой воздух вокруг себя.

– Моя резиденция. Имение Дома Данш.

Наемница удивленно приподняла брови:

– Так ты собираешься устроить резню в собственном доме?

– Свежая кровь легко отмывается холодной водой, – бесстрастно сказал Заливар. – Кроме того, от меня не ожидают подобных действий.

– Но ты все еще под подозрением?

– Да. Однако заговорщики считают, что я не опасен.

Артанна уставилась на Данша немигающим взглядом.

– Так каков план?

– Шано соберутся в западном крыле на первом этаже. Советники часто проводят собрания в атмосфере скрытности. Многим Младшим Домам очень не понравится новость о том, что некоторые решения принимаются еще до обсуждения с ними. Поэтому такие встречи часто проходят на территории одного из Старших Домов. Завтра – наш единственный шанс, поскольку в Валг дун Шано вы уже не сможете пробраться, и даже я не смогу помочь.

– Валг дун Шано? – переспросил Шрайн. – Это еще что такое?

– Так называется дворец, – пояснила Артанна. – То роскошное здание на холме, которое тебе так понравилось.

– А… – кивнул великан. – Ну да, его только штурмом брать.

Заливар махнул рукой, возвращая внимание наемников.

– Мы не можем позволить себе открытые действия, – с нажимом сказал он. – Поэтому все случится завтра. Пока все они соберутся у меня.

Артанна подняла глаза на советника:

– Надеюсь, ты уже придумал, как отбрехаться?

– Разумеется, – улыбнулся Заливар. – Во время тайной встречи на этот дом, якобы, нападут «Железные кольца».

Дачс икнул от неожиданности.

– Это что еще за черти? – хрипло спросил он.

– Группа крайне воинственных фанатиков. К сожалению, их последователи не так малочисленны, как хотелось бы. Впрочем, «Железные кольца» не имеют поддержки среди вагранийской аристократии – слишком грубые методы, да и к Шано у них целая вереница претензий. Несколько раз из уст их лидеров звучали открытые угрозы в адрес советников, чем я и намерен воспользоваться. Все подготовлено – в темнице уже томятся несколько пойманных «колец». Судить за нападение будут их.

– Ловко, – покачала головой Артанна. – Выходит, от нас требуется только завалиться в середине вашего разговора, аккуратно вырезать тех, на кого ты укажешь, и убраться обратно в наш сарай через потайной ход?

– Почти точно.

Сотница переглянулась с бойцами.

– Звучит просто. Но почему ты сам этого не сделаешь? – озвучила она вопрос, прочитанный в их глазах. – У тебя много бойцов – я сама видела часть твоей личной армии – дисциплинированных, хорошо вооруженных…

Данш понимающе кивнул.

– Согласен, они хороши. Но мои люди в этот момент будут заняты другим делом.

Молчавший на протяжении всей встречи Джерт пристально посмотрел на Заливара.

– Чем же? – тихо спросил он.

Советник снисходительно улыбнулся:

– Неужели ты думаешь, что советники придут без охраны? Немыслимо! На вас будет только зал собраний. Сопровождающих и прочих будут убирать мои воины – во дворе разразится настоящее побоище. Никто не должен уйти и поднять тревогу раньше времени. Но даже если кто-то и сбежит, это будет гораздо меньшей проблемой, чем недобитый Шано.

– Нам нужен план здания, – сказал Медяк.

– Конечно.

Ваграниец взял заранее приготовленный рулон и развернул его на столе.

– Здесь находится дверь, ведущая к подземному ходу, – он указал пальцем на черточку в конце коридора. – Вы уже были там сегодня, и завтра вас тоже проводит мой человек. Вот по этому пути. – Палец Заливара прочертил линию вдоль нескольких коридоров и уперся в другую черточку. – Далее вы подниметесь по этой лестнице, повернете налево и пройдете в западное крыло. Людей и препятствий не будет. Зал находится вот здесь, – Советник ткнул пальцем на схематичное изображение квадратной комнаты.

– Я вижу здесь три выхода, – заметил Медяк.

– Два будут закрыты. Останется только основной. Вот этот – Заливар указал на дверь.

Артанна внимательнее всмотрелась в план.

– Что находится за другими дверями?

– Один ведет в несколько комнат поменьше. Другой позволяет быстрее добраться до жилых покоев. Оба вам не понадобятся.

– Как мы узнаем, кого не нужно убивать? – спросил Третий. – Нужны какие-нибудь опознавательные знаки.

– Нет, – покачал головой Заливар. – Это слишком очевидно. В центре комнаты поставят три стола, соединенных в виде треугольника. Советники, которые должны остаться в живых, будут сидеть за моим столом. Вот и весь знак.

– Как скажешь, – пожала плечами Артанна. – Если ты уверен, что сюрпризов не будет…

– Я сам не заинтересован в неприятных сюрпризах, – раздраженно отрезал ваграниец. – И предусмотрел все. Начинайте собираться сразу после наступления темноты. За вами придут.

– Ладно, – Артанна оторвала взгляд от чертежа и откинулась на спинку стула. – Предлагаю перейти к обсуждению награды.

– С вагранийской стороны вы получите тысячу имперских аурэ в валюте, которую выберете. Кроме того, – советник вытащил из-за пазухи свиток, – Имя Дома Толл будет реабилитировано. Указ готов. Осталось лишь добавить недостающие подписи, а это будет весьма просто после завтрашних событий.

– Отлично, – хлопнула в ладоши Артанна – никак не могла отделаться от этой гацонской привычки. – Я хочу видеть деньги.

Заливар тяжело вздохнул.

– Тебя заботят только деньги? Милостивый Хранитель, все наемники одинаковы. Даже если их глава – аристократка.

– Особенно, если их глава – аристократка, – улыбнулась Сотница.

Ваграниец кивнул на сундук в углу:

– Там ваше жалование, но оно останется здесь до завтрашней ночи. Сначала дело.

Артанна подошла к ларцу и с усилием откинула тяжелую крышку.

– Ну, хоть кто-то не наврал, – удовлетворенно сказала она и присвистнула, глядя на груду золотых монет. – До завтра.

3.2 Эллисдор

Полуразрушенный зал Святилища взволнованно гудел. Люди всех возрастов и профессий – наставники, знать, воины, торговцы, горожане и сервы – громко перешептывались, предвкушая яркую проповедь. Брат Фастред аккуратно, но настойчиво продирался сквозь расшумевшуюся толпу, стараясь подобраться ближе к алтарю. После той трагедии собор так и не отстроили до конца: то ли у герцога не хватило денег, то ли правитель решил оставить все как есть в напоминание о том дне, когда он лишился возлюбленной, а Хайлигланд – королевы.

Фастред чуть не опоздал к началу службы, хотя едва не загнал коня. Настоятель обители Гнатия Смиренного близ Гайльбро сообщил новости слишком поздно – пришлось ехать, бросив все дела. Остановок не делал, только менял лошадей на постоялых дворах, благо божьим людям не отказывали.

В столицу Хайлигланда Фастреда привела отнюдь не прихоть – больших городов он не выносил, предпочитая коротать век в деревенской глуши. Даже Ульцфельд, что был вдвое меньше Эллисдора, лишал монаха покоя, давил толстыми стенами, шумом, грязными улицами и множеством грехов, отпустить которые иной раз не решился бы и сам Великий наставник.

Фастреда послали проверить правдивость слухов, дошедших до настоятеля его монастыря. Поговаривали, что Грегор Волдхард решил оспорить главенство Великого наставника, вывести герцогство из-под протектората империи и Эклузума, разрешить прихожанам молиться дома, а то и вовсе переписать Священную книгу на новый лад. Говорили даже, что герцог решил устроить Священный поход на собственные владения. Узнав обо всем этом, настоятель Хелирий запаниковал и пожелал знать больше.

Хелирий Фастреда одновременно и недолюбливал, и уважал. Как он неоднократно выражался, за недостаточную гибкость взглядов – принципов и обетов у монаха было больше, чем яблок в урожайный год. Однако честность и прямолинейность Фастреда сейчас могли принести пользу обители, ибо солгать и преувеличить мог кто угодно, но не он. И, ко всему почему, Фастред был братом-протектором, чьим оружием служила не столько молитва, сколько хорошо заточенный меч.

Монах плотнее запахнул обляпанный грязью дорожный плащ, скрыв оружие от любопытных взглядов. Взлохмаченные и мокрые от пота волосы он пригладил пятерней, а обветренное лицо, пересеченное старыми рубцами на подбородке и лбу, еще раньше умыл в колодце на площади.

У алтаря воцарилась такая давка, что Фастред не рискнул подходить ближе. Он выбрал место в длинной боковой нише возле статуи своего патрона Гнатия Смиренного и встал на одну из ступенек постамента.

Церковники суетились, верша последние приготовления. Фастред даже смог увидеть самого Грегора Волдхарда – герцог, высокий хмурый человек с холодными глазами, белыми как лунь коротко стрижеными волосами и бледной, точно у утопленника, кожей, стоял в стороне от алтаря. С ним был невысокий волоокий мирянин с тяжелой канцлерской цепью на плечах – очевидно, барон Альдор, а рядом стоял печально известный монах по имени Аристид.

Еретик. Значит, молва не лгала и об этом.

Так говорил Хелирий, об этом писал Великий наставник. Фастред считал себя слишком простым человеком, чтобы выносить суждения о людях, которых не знал лично.

От размышлений его отвлек гимн, возвестив о начале службы. Фастред по привычке присоединился к пению, выводя рулады на безукоризненном антике, но быстро спохватился и запел тише, не желая привлекать к себе лишнего внимания.

Когда под сенью высоких сводов храма стихло последнее эхо песни, говорить вышел сам Грегор Волдхард. Чеканя шаг и восхищая собравшихся образцовой выправкой, он поднялся на высокую кафедру, осмотрелся с пару мгновений по сторонам и прогремел:

– Братья и сестры!

Не «дети», как обращались к народу наставники, а «братья и сестры» – так приветствовали друг друга равные по положению – будь то монахи или сервы из одной деревни. Фастред прищурился, пытаясь лучше разглядеть герцога.

Волдхард держался уверенно и говорил ровно, но отчего-то это вселяло лишь тревогу. За ледяным спокойствием в глазах герцога Фастред уловил ярость, готовую обрушиться на любую помеху, вознамерься та встать на его пути. Что бы ни решил в этот день лорд Грегор, решение это было окончательным.

Возможно, опасения Хелирия вовсе не были беспочвенными.

– Крепкому миру между Хайлигландом и империей пришел конец, – сказал, точно рубанул топором, герцог. Рядом с Фастредом кто-то тихо ахнул. – Великий наставник и весь Эклузум отвернулись от наших земель и отлучили меня от церкви. В их глазах я больше не являюсь правителем. Они решили, что я не достоин ни любви Хранителя, ни любви народа.

– Да как же ж такое возможно? – прошамкал стоявший рядом с Фастредом старик. – Волдхарды правили Хайлигландом с самого его основания…

– И я считаю, что мой народ должен знать, почему Эклузум принял такое решение, – продолжил герцог, глядя куда-то вдаль. – Я нарушил клятву, – он обратил взор к статуе Ириталь Урданан – белый мрамор на фоне горелых стен и битых витражей смотрелся жутковато. – Все вы помните леди Ириталь. Эту женщину здесь любили не меньше, чем мою сестру Рейнхильду.

Столпившиеся вокруг Фастреда люди закивали.

– Храни Гилленай ее душу!

Герцог поднял руку и знаком попросил тишины.

– Леди Ириталь была обещана в жены следующему императору, и я обязался защищать ее честь в своих землях. Однако я нарушил клятву, ибо полюбил эту женщину. А она полюбила меня, – Волдхард сделал короткую паузу. – Эклузум нам этого не простил. Все вы знаете, что случилось в стенах этого храма.

По вытянутому залу прошел тихий ропот. Фастред огляделся по сторонам. К его удивлению, подданных, казалось, не взволновал факт нарушения клятвы – они лишь напряженно слушали рассказ герцога. Таков был народ Хайлигланда – скорые выводы делать не любил, обстоятельно взвешивал каждое слово и лишь затем принимал решение.

Лорд Грегор тем временем снял с шеи подвеску в виде серебряного диска и вытянул руку перед собой – так, чтобы этот жест видел каждый.

– Я раскаиваюсь за содеянное и приму наказание, подобающее тяжести моего проступка. Пройду босиком в рубище от Эллисдора до Ульцфельда, если на то будет воля Хранителя. Раздам все имущество беднякам и больным, коих в наших землях в избытке. Но держать ответ за содеянное я буду только перед своими подданными, а не перед кучкой столичных церковников. Только вы, знающие своего правителя, можете меня судить!

Передние ряды, занятые аристократией и церковниками, молчали. Однако простолюдины одобрительно загудели. Привалившийся к колонне рядом с Фастредом старик в коричневом шапероне энергично закивал.

– Неужто лорд башковитый попался? – прокряхтел он. – Видит бог, в отца пошел. Правильно. Неча этим сыроедам зариться на нашенское.

Монах рассеянно кивнул, выражая согласие.

– Я не деспот и не тиран! Не по моей прихоти Криасморский союз трещит по швам! Не мои грехи низвергли Эклузум в пучину порока и стяжательства! – герцог снова надел медальон и махнул рукой барону – тот посторонился, пропуская совсем молодую девушку с косами пшеничного цвета. Фастреду она показалась смутно знакомой. – Недавно ко мне пришла жительница деревни Гайльбро, что находится на юге, близ монастыря Гнатия Смиренного. Она просила моей помощи, рассказала об ужасах и несправедливости, творящихся на моей земле, о которых я и понятия не имел. Я хочу, чтобы вы сами выслушали ее, – Грегор поманил к себе девушку. – Эльга, прошу, расскажи этим людям все, что поведала мне.

Когда она поднялась на кафедру и встала подле герцога, Фастред ее вспомнил. Девчонка действительно жила в Гайльбро и была дочерью старосты. Монах помнил, что она много раз приходила в монастырь ругаться с настоятелем – неслыханная дерзость. Фастред на этих встречах не присутствовал и не знал, с чем был связан конфликт. Сам он в Гайльбро выбирался редко, но его собратья в деревню наведывались довольно часто. Несколько раз, как монах внезапно припомнил, туда отправляли целые отряды. Однако настоятель перед Фастредом не отчитывался, а вернувшиеся подробностями не делились.

Впрочем, когда Эльга начала рассказ, он все понял.

Суровую правду принять было нелегко – та обрушилась на него, словно обух. В голове грохотали угрозы, которыми настоятель Хелирий, со слов девчушки, буквально засыпал жителей деревни. Дочь старосты лгать не стала бы – ее слова можно было легко проверить. И Фастред не сомневался, что на этот раз правда оказалась на стороне жителей Гайльбро.

Впервые за годы, прошедшие со времен последнего похода на Спорные земли, он ощутил ярость. Поздно заметил, как сжал до побелевших костяшек рукоять своего меча, и торопливо одернул руку от пояса. Сердиться Фастред мог лишь на самого себя: столько лет прожить в обители и не замечать таких вещей! Впрочем, он не сомневался, что во многие дела Хелирий не посвящал его намеренно – опасно распускать язык перед известным правдорубом.

Стоявший рядом старик поправил грязный шаперон и укоризненно покачал головой:

– И ведь монахи… Монахи! Не разбойники или еще какие гацонские головорезы, а люди, что должны хлопотать за нас перед самим Хранителем! Кто же тогда будет их грехи отмаливать?

Фастред признал, что уже и сам не знал ответа на этот вопрос.

Закончив рассказ, девушка торопливо спустилась с кафедры и спряталась за спиной эрцканцлера. Герцог расставил руки по краям кафедры и подался вперед, внимательно заглядывая в глаза каждому, с кем встречался взглядом.

– Теперь вы понимаете, что творится, добрые люди Хайлигланда! Как доверять монахам, которые думают лишь о преумножении собственного богатства, а не о боге? И эти змеи в обличии праведников подчиняются не мне, не императору, а Эклузуму! Прохвосту Ладарию, который ест с золотых тарелок, пьет дорогое вино и творит бог знает какое еще непотребство, пока мы здесь проливаем пот и кровь за союз! Пока ваши мужья и сыновья гибнут от рук рундских варваров!

Наконец-то зал по-настоящему зароптал. Возмущенные реплики все чаще долетали до ушей Фастреда. Монах плотнее запахнул плащ, опасаясь, что его раскроют.

– Если бы только это! – проревел Волдхард. – Великий наставник предложил мне сделку. Сулил прощение в обмен на жизнь смиренного праведника, – герцог показал на еретика Аристида. – Человека, спасшего жизнь леди Ириталь. Монаха, применявшего все свои знания во спасение людей. Ученого, задававшего слишком много вопросов Эклузуму, и за это приговоренного к смерти. Но за что же именно? За то, что не замарал себя грехом стяжательства? За то, что думал о людях?

– Что он сделал, ваша светлость? – выкрикнул кто-то из толпы.

– Ничего, за что следовало бы казнить, – ответил герцог. – Брат Аристид хотел вынести веру из золоченых храмов к людям! Перевел Священную книгу, чтобы ее могли читать не только в стенах Святилищ! И какова была награда за его труды? Эклузум сжег его переводы! Он боролся за то, чтобы вы могли обращаться к Хранителю без вездесущего взгляда наставников! И что в ответ? Эклузум клеймит его еретиком и злодеем, хочет его смерти. Но Хранитель спас его от гибели! И теперь я знаю, зачем – чтобы вы услышали правду. Чтобы знали, кто борется за ваши души, а кто – за кошельки!

Прихожане закивали:

– Герцог дело же говорит!

– Верно-верно! И так ничего не поспеть, а когда грехи отмаливать?

– Долой антик! Негоже живым говорить на мертвом языке!

Грегор широко улыбнулся. Впервые за все выступление.

– Я тоже так считаю, – сказал он.

Фастреда передернуло. Он разговаривал с теми, кто читал труды Аристида, и долго размышлял над аргументами еретика. То, что проповедовал этот монах, гораздо лучше подходило реалиям северной жизни. Фастред даже допускал, что некоторые из размышлений еретика были весьма занимательны и, возможно, даже перспективны. Но Фастред никогда и никому не говорил об этом – он был правдорубом, но не идиотом. Ибо идиоты, облитые толстым слоем смолы, имели обыкновение очень ярко гореть.

– Я изучил труды брата Аристида и согласен с его изложением принципов веры, – заявил Волдхард. – Как бывший воспитанник Ордена, я знаю, о чем говорю. Как правитель Хайлигланда, я считаю своим долгом очистить нашу землю от каждого, кто посмеет пятнать имя Хранителя позорными поступками. Сегодня я, Грегор Волдхард, лорд Эллисдора и герцог Хайлигланда, объявляю Священный поход на свои земли. Я верну этой несчастной стране божью милость. И начну я с Гайльбро и обители Гнатия Смиренного.

Простолюдины взревели в экстазе. Брат Фастред, бледный как полотно, аккуратно спустился с постамента и начал осторожно продвигаться к выходу.

– Мы прекращаем соблюдать условия Криасморского договора. Мы больше не признаем власти Эклузума, – шум практически заглушал голос герцога, но Фастреду его слышать было не обязательно – он и так узнал все, что хотел. – Отныне Хайлигланд независим. Я верну ему былое величие, – заключил герцог. – Хватит с нас подачек восточных лордов! Этот союз не принес нам ничего, кроме вреда.

Продираясь сквозь экзальтированную толпу к выходу, Фастред не видел, как в следующий момент Грегор Волдхард вытащил из ножен фамильный меч и встал на колени перед статуей леди Ириталь.

– Я, Грегор Волдхард, клянусь перед богом и своим народом очистить каждый клочок этой земли от тлетворного зловония империи. Я обещаю принести мир своей стране, пусть даже ради этого мне придется пролить кровь. Я снова сделаю Хайлигланд независимым королевством, – произнеся последние слова клятвы, герцог поднялся на ноги и развернулся к застывшим с разинутыми ртами подданным. – Благословляете ли вы меня на это? Пойдете ли за мной, благочестивые жители Хайлигланда?

Ответом ему послужил одобрительный рев – столь громкий, что от этого жуткого хора затряслись каменные стены древнего храма. Церковники и аристократы молчали. Но до них взбесившейся черни дела не было. Люди славили герцога и угрожающе потрясали кулаками. Кто-то тут же принялся жарко молиться за здоровье Волдхарда.

Всего этого брат Фастред уже не слышал. Он дрожащими руками запрягал коня, торопясь в Гайльбро.