Криасморский договор. Плата за верность

Волдхард с удивительным изяществом, не свойственным людям его комплекции, поднялся со стула и кивнул наемнице:

– Оставьте нас с Шано наедине. Я пошлю за вами, когда понадобитесь.

Дважды просить Артанну не пришлось. Сотница быстро встала из-за стола, сунула трубку в карман и направилась к выходу. Веззам застыл было в нерешительности, но командир жестом поторопила его.

– За мной, – не скрывая злости, приказала она и потащила помощника вверх по лестнице. – Быстро.

Всю дорогу Веззам молчал. Он хранил безмолвие даже после того, как оказался в скромных покоях наемницы. Артанна скинула пропахшую потом рубаху и вылила на голову воду прямо из кувшина – влага заструилась по телу женщины. Вытерев лицо и волосы, вагранийка достала из сундука свежую тунику и одним движением нырнула в холодную льняную ткань.

Их взгляды встретились. Второй даже не моргнул. Артанна лишь покачала головой, подойдя к окну, снова закурила.

– Что он тебе пообещал за это, Веззам? Чем соблазнил? – с болью в голосе произнесла она. – Отменить смертный приговор? Вернуть имущество? Заставить твою семью снова принять тебя? Что, что такого он был готов тебе дать взамен, раз ты пошел против меня?

– Мне – ничего. Я сделал это не ради себя.

– Так ради чего? – вскричала Артанна, ударив свободной рукой дубовую панель шкафа. Полки покачнулись, а на костяшках пальцев Артанны выступила кровь. – Ради чего же, мать твою?

– Ради «Сотни».

– И какая «Сотне» от этого польза?

– Помогая Заливару, ты вернешь свой статус в Ваг Ране. Воспользуешься обретенным влиянием, наберешь людей и отвоюешь Гивой.

– А о том, нужно ли это мне, ты не подумал.

– Да я постоянно о тебе думаю! – рявкнул Веззам. – Я вечно разрывался между тобой и отрядом, – ваграниец ринулся к Артанне и, схватив ее за плечи, придавил к многострадальному шкафу. Наемница выронила трубку и дыхнула горьким дымом в лицо помощнику. – Много лет все, что я делал, я делал ради тебя. Поступался своими интересами, приносил в жертву свои желания и мечты.

– Кто тебя об этом просил?

– Вот и до меня лишь недавно дошло, что распинался я зря. И в кои-то веки начал действовать в интересах войска, а не в твоих. Как настоящий Второй. Как должна поступать и ты.

– Да провались ты с такими мотивами, – хрипло прошептала наемница. – Перечитай условия контракта. Ты зарвался, Веззам. Не бери на себя лишнего.

– И это после всего, что я для тебя сделал?

Артанна не выдержала и влепила Второму оплеуху. Ваграниец не успел увернуться и слегка пошатнулся, когда командир врезала ему снова.

– Забыл, сколько всего сделала для тебя я? Кто представил тебя герцогу и выторговал для тебя награду за мое чудесное спасение? Кто взял с собой в Гивой? Кто дал тебе кров, пищу и деньги? Кто сделал тебя Вторым, в конце концов? Что, память короткая? – брызгая слюной, орала Артанна, напирая на смутившегося помощника. – Хватит, Веззам. Я не собираюсь всю жизнь расплачиваться за одно счастливое спасение. Ты и так получил от меня достаточно благодарности. Я, мать твою, верила тебе, а ты… – Артанна бессильно уронила руки и отвернулась, не желая, чтобы он заметил ее слезы. – Ты мне даже выбора не оставил.

В дверь постучали. Артанна обернулась, только сейчас обнаружив обнаженный клинок в своей руке. На пороге стоял один из гвардейцев личной охраны Грегора. Поймав его удивленный взгляд, наемница поспешила убрать оружие.

– Его светлость желает видеть леди Толл, – отчеканил солдат. – Одну.

– Благодарю.

Когда гвардеец скрылся за дверью, Артанна снова посмотрела на Веззама.

– Либо с сегодняшнего дня работаешь строго по контракту, либо вали из отряда ко всем чертям. Решай сам, – сказала она и вышла вслед за гвардейцем.

1.4 Миссолен

Годы службы при дворе научили Демоса передвигаться бесшумно. Очутившись под стеклянным куполом оранжереи, канцлер остановился, наблюдая за Витторией.

Отчасти дочь Энриге даже нравилась ему.

«Насколько может нравиться воину искусно украшенное копье противника. Или лекарю – состав редкого эннийского яда».

Он понимал, что Энриге Гацонский неспроста послал дочь к Деватонам, однако король не торопился что-либо предлагать Демосу. Гацона вела себя крайне осторожно, Деватоны – сдержанно подыгрывали, сама Виттория была образцом осмотрительности, а у Демоса попросту не находилось времени, чтобы распутать еще и этот клубок.

«Сейчас, впрочем, самое время потянуть за ниточку».

Виттория медленно прогуливалась среди кадок с раскидистыми деревцами с мясистыми листьями и ароматными ярко-желтыми, под стать ее платью, цветами. Пестрые птицы галдели на все лады, порхая с ветки на ветку. В руках молодой женщины было несколько свежесрезанных таргосийских алых роз.

Демос намеренно задел ветку, спугнув стайку пичужек. Те с возмущенным щебетанием захлопали крыльями и ретировались. Услышав шум, Виттория вздрогнула, но, узнав Демоса, выдавила из себя подобие теплой улыбки.

«Надо же, какая любезность!»

– Ваша светлость, – гацонка присела в безукоризненном реверансе и подняла глаза на канцлера. – Благодарю, что нашли для меня время.

Демос коротко кивнул и подошел ближе.

– Вряд ли вы стали бы тратить собственное на пустяки. Что произошло, леди Виттория?

Женщина огляделась по сторонам, явно опасаясь лишних ушей.

– Я приказал не мешать нам. Вы можете говорить открыто.

Виттория пригласила Демоса присесть на скамью под сенью благоухающего тошнотворно-сладкими цветами куста. Гостья расположилась на расстоянии вытянутой руки от канцлера и задумчиво перебирала нежные лепестки роз.

– Известно ли вашей светлости, зачем отец отправил меня в Миссолен? – робко начала Виттория.

Демос пожал плечами:

– Мне была рассказана душещипательная история о бракоразводном процессе, причина которого могла сделать вас предметом насмешек. Его величество пожелал, чтобы вы провели некоторое время вдали от дома, пока скандал на вашей родине не уляжется.

Виттория покачала головой и печально улыбнулась.

– Отчасти это правда. Но, полагаю, вам следует знать больше.

– Это будет разумно, – ответил канцлер.

– Некоторые могли бы предположить, что его величество намерен заключить еще один выгодный брак…

«Разумеется. В Миссолене только о нем и говорят».

– Но причина не в этом? – предположил канцлер.

Женщина повернула голову и в упор посмотрела на Демоса. Только сейчас, впервые оказавшись настолько близко к ней, он смог заметить, что глаза ее были необычного цвета – карие с золотыми нитями, расходившимися от зрачков к краям темной радужной оболочки.

– Отец отправил меня в Миссолен не потому, что хотел выдать замуж. Скандал еще слишком громок, вы правы, – Виттория сжала букет, не замечая боли от впившихся в ладони шипов. – Я приехала сюда из-за опасения, что мой брат Умбердо может меня убить.

Демос удивленно вскинул брови.

– Я не ослышался?

– Отнюдь, ваша светлость. Впрочем, как вы знаете, в Гацоне интриги, борьба за власть и братоубийство являются любимейшими забавами знати.

– Наслышан, – кивнул Демос. – Но неужели ваш отец не нашел управы на собственное дитя?

Виттория печально улыбнулась.

– Его величество болен. К счастью, пока ему удается успешно это скрывать, однако болезнь набирает силу. Возможно, скоро в Гацоне будет новый король.

– Кронпринц Умбердо или…

– Или я, – спокойно констатировала женщина. – Если с Умбердо что-то случится, конечно же. Был еще третий претендент – Альгедо, наш брат. Но теперь он может претендовать разве что на поминальные службы. Умбердо весьма ловко от него избавился.

«Так оно и бывает. Живешь себе, не жалуешься, пытаешься сохранить и преумножить казну государства, скрываешь колдовскую кровь, ищешь пропавших императриц… А затем узнаешь, что, оказывается, прячешь в своем доме возможную королеву Гацоны».

Канцлер нахмурился, судорожно обдумывая варианты развития событий.

– Насколько далеко способен зайти ваш брат?

Виттория усмехнулась, на миг надев уже знакомую Демосу маску холодного пренебрежения.

– Умбердо хватило жестокости убить собственного малолетнего брата и совершить покушение на меня! Разумеется, он готов на все! Отец быстро все понял и приказал мне собираться в Миссолен. Благо, для этого имелся убедительный предлог.

– И он оставил Умбердо безнаказанным?

– Его величество осторожен и знает, что жить ему осталось недолго. Вокруг Умбердо сплотилась группа влиятельных вельмож, с мнением которых король не может не считаться. Кроме того, мой брат помолвлен с сестрой Грегора Волдхарда, вашей кузиной, и этот союз весьма популярен в стране. Герцог Хайлигландский одобрил брак лишь потому, что Умбердо – наследник гацонской короны. По законам моей страны женщина имеет право претендовать на престол, но всегда уступает очередь мужчинам. У меня очень мало шансов стать королевой, и все же…

– Одно ваше существование ставит под угрозу его планы.

– Именно, ваша светлость.

– Так обезопасьте себя и отрекитесь. Сделайте это официально, подпишите документ, заручитесь поддержкой Великого наставника, и будете жить.

Виттория покачала головой. Из ее прически выбилась длинная смоляная прядь и упала на плечо.

– Мой отец не желает этого, – тихо проговорила гацонка. – Считайте меня запасным вариантом.

– И потому он решил просто спрятать вас от кровожадного брата под крылом самого влиятельного Дома империи, – рассуждал канцлер. – Что ж, по крайней мере, теперь все сходится.

«За исключением того, что я не знаю, к чему все это может привести».

– Раз уж мы говорим откровенно, расскажите мне все, – продолжил Демос. – Чего еще я не знаю, но должен знать?

Гацонка изящно поднялась со скамьи и подошла к маленькому фонтанчику, бившему посреди оранжереи. Сидевшие на краю чаши птицы пугливо отлетели в сторону, когда она приблизилась.

– Умбердо разрушил мой второй брак, – сказала гацонка, зачерпнув в ладонь воды. – Именно он дал ход разводу, когда понял, что… нетрадиционные предпочтения маркиза Ульбри не помешали бы ему иметь наследника. Мой брат знал, что маркиз стремился к обществу мужчин, и поначалу способствовал заключению нашего брака именно по этой причине – так у меня было мало шансов стать помехой. Впрочем, одного он не учел: Ульбри мог позволять себе развлекаться с кем угодно, но о долге не забывал. В конце концов, если бы все знатные мужеложцы спали исключительно друг с другом, в Гацоне давно бы перевелись дворяне, – усмехнулась женщина. – Пришлось повозиться, но в итоге мы нашли способ исполнять супружеский долг, не испытывая друг к другу отвращения. Однако эти усилия были тщетны, поскольку мой находчивый братец раздул скандал быстрее, чем я успела понести, – Демосу показалось, что на лице Виттории промелькнула тень сожаления. – Впрочем, в отличие от моего первого мужа, этот хотя бы остался жив.

– Что же стало с первым?

– Умер, – спокойно пожала плечами женщина, но канцлер отметил, как уголки ее губ печально опустились. – Когда перестал приносить пользу моему отцу. Думаю, со временем это ожидало бы и маркиза.

«Восхитительно. Интересно, страшная кара ждет всякого, кто решит разделить с ней ложе, или некоторым иногда везет?»

– Должен признаться, ваш братец сглупил. Куда логичнее сразу избавиться от одной женщины, способной наплодить конкурентов, чем от вереницы ее мужей.

– Судя по тому, что сейчас я стою здесь, он, как вы понимаете, осознал свой промах. И у него почти получилось его исправить, – сухо сказала Виттория и отвернулась.

Демос пытался понять, что именно в этот момент лишало его душевного равновесия. Жалость к этой особе? Сострадание? Злость на человека, посмевшего тронуть беззащитную женщину?

«Но так ли она беззащитна? И почему меня вообще это заботит?»

Как бы то ни было, он начинал лучше понимать свою гостью.

«Прятать боль под маской высокомерия и безразличия – довольно простой, но эффективный способ. Мне ли не знать? Но дело не только в разрушенных браках. Должно быть что-то еще, запавшее в ее душу куда глубже, чем скорбь по личному счастью. Что-то, связанное именно с ее дражайшим братом».

– Что он с вами сделал?

– Конкретно в этот раз – отравил.

– Выходит, он причинял вам вред не единожды?

– Я бы не хотела говорить об этом, ваша светлость. Это семейные дела, о которых мне неприятно вспоминать, – голос Виттории дрогнул, по лицу пробежала судорога, Женщина удивительно быстро вернула лицу спокойное выражение, но от Демоса не укрылся инстинктивный жест – рука, приложенная к низу живота. – И, ко всему прочему, это не относится к делу. Уже не относится.

Канцлера передернуло.

«Вот оно что… Ублюдок».

– Простите мою бестактность, – сказал Демос. – Я более не подниму эту тему.

«Но справки обязательно наведу».

Гацонка молча кивнула в знак благодарности и снова опустила руки в чашу фонтана. Демос поднял глаза на гостью:

– Как я понимаю, у вас есть ко мне просьба? Не зря же вы затеяли этот разговор.

Виттория повернулась к Демосу и сделала глубокий вдох. Шелка ее наряда взметнулись, когда она вернулась к скамье и села подле канцлера.

– Я осведомлена, что завтра вы встретитесь с моим отцом, лорд Демос. Не знаю, как именно, но он попытается уговорить вас оставить меня здесь еще на некоторое время. Я не могу поселиться в нашей резиденции – руки у моего брата длинные, и он непременно воспользуется возможностью от меня избавиться. Но сделать со мной что-либо, пока я нахожусь под защитой Дома Деватон, не посмеет. Все, чего я прошу, – не отказывайте его величеству, ибо от этого зависит моя жизнь и, быть может, жизнь самого короля. Клянусь, мое присутствие не отяготит вас, – Виттория понизила голос. – Расходы на мое содержание полностью покроет гацонская казна. Я же вверяю свою судьбу в ваши руки и готова смириться с любым решением. Также, если я смогу оказаться вам полезной, с радостью исполню любую вашу волю в качестве благодарности.

Демос приложил все усилия, чтобы его обожженный оскал получился наименее жутким.

– Не стоит беспокоиться, леди Виттория. Я услышал вашу просьбу. Завтра я поговорю с его величеством и, полагаю, мы придумаем выход из ситуации, который удовлетворит интересы всех сторон. Пока же я прошу вас перестать волноваться, ведь его величество будет счастлив видеть свою дочь отдохнувшей, – канцлер поднялся, опираясь на неизменную трость. – И, молю вас, будьте осторожны с этими дрянными розами – у них очень острые шипы.

Услышав последнюю фразу, Виттория застенчиво улыбнулась.

– Благодарю вас, лорд Демос. Признаться, я была удивлена, поняв, насколько сильно слухи о вас расходятся с истинным положением вещей.

Канцлер ничего не ответил, лишь коротко кивнул и захрустел сапогами по мраморной крошке.

«Не уверен, что завтра она будет готова повторить эти слова».

Виттория, однако, их повторила. Днем позже, восславляя Демоса на приеме в честь Энриге Гацонского, она произнесла полную восхищения речь, заслужив аплодисменты, от которых еще долго содрогались стены поместья Деватонов.

Демоса было трудно удивить, но Виттория зачем-то упорно продолжала стараться. Канцлер был вынужден признаться, что эта черта ее характера пришлась ему по нраву. И все же, как ему казалось, у его гацонской гостьи не было причин для искренней радости.

Ибо в самый разгар того роскошного приема Демос объявил об их помолвке.

«Первый плевок в лицо Ладарию сделан. Интересно, какое наказание ждет меня в ответ?»

1.5 Эллисдор

Герцог ждал Артанну в запущенном саду у стен замкового Святилища. Солнце обрушило на Эллисдор небывалую, почти гацонскую, жару. Воздух стоял неподвижно, дышалось с трудом. Грегор – все такой же бледный, в застегнутом наглухо дублете, сидел на каменной скамье и молча взирал на статую леди Ириталь. Свежий мрамор изваяния резко контрастировал с побитыми временем скульптурами. Альдор ден Граувер расположился рядом, обмахиваясь папкой с бумагами, словно веером. Увидев Артанну, он кивком пригласил ее сесть. Наемница подчинилась и молча уставилась на мертвый фонтан, отбросивший тень на поросшую сорняком дорожку.

– Первый приказ: все, что сейчас будет сказано, приравнивается к тайне государства. Это понятно? – спросил Волдхард.

– Так точно, ваша светлость.

– Артанна, – голос герцога смягчился. – Я мог бы просто приказать тебе сделать это, но я слишком давно тебя знаю и уважаю, поэтому буду просить как друг.

– О чем ты хочешь попросить?

Волдхард откинул прилипшие ко лбу волосы.

– Почему ты раньше не говорила, что являешься главой Дома?

– Потому что сама не знала об этом. Ты слышал ровно столько же, сколько и я, Грегор, – хрипло проговорила Артанна. Во рту пересохло, ее донимала жажда. – Мне нечего добавить.

– Если все, что рассказал советник, правда, ты действительно в опасности.

– Мы всегда в опасности, ваша светлость, – пожала плечами наемница. – Чума, случайная стрела, зеленый понос… Все мы рискуем. Кто-то больше, кто-то меньше. Но от смерти все равно никуда не уйдешь.

– Только глупец отмахнется от угрозы со стороны Шано Оддэ.

Артанна пожала плечами:

– И когда это случится, если случится? Все эти заговорщики могут пойти со своими планами куда подальше. Оставь меня при себе, дай работу, и все будет хорошо.

– Грегор, да скажи уже ей! – нетерпеливо вмешался Альдор.

– О чем? – приподняла бровь наемница.

Герцог отвел глаза.

– Данш предложил сделку, от которой я не могу отказаться, – сказал он. – Я уже дал согласие. Тебе известно, что мы планируем Священный поход. Начнем с Хайлигланда, а затем, возможно, отправимся в Миссолен. Но прежде я должен решить, как переброшу туда войско.

Артанна быстро смекнула, в чем дело.

– Кажется, я начинаю понимать, зачем тебе понадобились вагранийцы. Флота у Хайлигланда нет, так что морем ты до империи не доберешься. По суше есть только два пути – через Рундкар или Ваг Ран.

– Идти через Рундкар – самоубийство. Мы сделаем огромный крюк, застрянем по пояс в сугробах, потеряем две трети войска из-за цинги и обморожения, а остаток армии уничтожат варвары, – рассуждал Грегор. – Ваг Ран – единственный вариант.

Артанна болезненно поморщилась.

– Вагранийцы открывают Тоннель только для торговцев и путешественников, способных заплатить пошлину, – напомнила она. – Весьма высокую, замечу. И лишь для тех, кто идет с миром. Шано не допустят присутствия чужой армии на своей земле. Даже за огромные деньги. Строй корабли, Грегор. Если только…

К самым ногам Артанны подлетел воробей и принялся заинтересованно прыгать прямо возле носка ее сапога. Наемница усмехнулась, вывернула наизнанку карман и высыпала на ладонь несколько семечек – любила их грызть, чтобы унять тягу к трубке. Птица подлетела к руке наемницы, ловко подхватила клювом лакомство и вспорхнула на ближайший куст.

– Если только Шано Оддэ не решит иначе, – закончил фразу Грегор.

– Давай уточним, – нахмурилась наемница. – Ты хочешь пойти на поводу у Данша и устроить переворот в чужой стране лишь для того, чтобы провести свои войска прямехонько в Бельтеру?

– А заодно – избавить тебя от преследователей и заключить союз с соседями. Подумай, что это сулит всем нам. Я смогу незаметно перебросить армию, выйти близ Гумертана и огорошить Миссолен. Имперцы не успеют подготовиться, и мы быстро попадем в самое сердце Бельтеры. От Амеллона до Миссолена всего двадцать дней перехода.

Артанна осознала, что переубедить Грегора не сможет. Упрямство Волдхардов не могла пробить даже она. Хуже того – наемница понимала, что и ей самой отказаться не удастся.

– Раз ты загадываешь так далеко, соглашайся на предложение Заливара, только меня, пожалуйста, не трогай, – раздраженно бросила она. – Я понимаю, о чем ты хочешь попросить, и умоляю не делать этого. Не выполнить твоего приказа я не могу, но, проклятье, я не хочу в это лезть! Только не Ваг Ран.

Альдор шумно вздохнул и тряхнул отросшей каштановой шевелюрой.

– Шано настаивает на твоем участии, – сказал барон. – Он намерен восстановить тебя в правах и очистить имя Дома Толл. Но ему не нужна армия Хайлигланда – присутствие иноземных войск в Ваг Ране только усложнит ситуацию. Твои наемники подходят для этого гораздо лучше.

– Хватит и двух десятков, – вмешался Грегор. – Шано хочет, чтобы все прошло тихо. В конце концов, в свое время к тебе в Гивой ушли и наши лазутчики.

Альдор открыл папку и сверился с записями.

– В следующее новолуние весь вагранийский совет соберется в Рантай-Толле. Удачный момент, чтобы начать действовать. У Заливара есть план.

Артанна изумилась:

– Он что, хочет, чтобы мы их всех просто взяли и перебили? Вырезали, как скот?

– Не всех. Только семерых, – сказал Грегор. – После этого Шано Оддэ будет обновлен, Ваг Ран подпишет ряд договоров с Хайлигландом, а тебе вернут титул.

Сотница ошарашенно пялилась на герцога, тон которого был столь будничным, словно он приказывал подавать на стол.

– Семеро советников с вооруженной до зубов охраной. И против кого? Двадцати бойцов «Сотни»?

– У тебя будет помощь на месте. Заливар обеспечит, – сказал герцог. – Но людей, которым можно доверять, в Ваг Ране немного. Для этого Даншу и нужна твоя помощь. От операции в Ваг Ране слишком многое зависит, и это мой единственный шанс на успех. Либо ты поможешь мне, либо уже не поможешь никому. Я предлагаю тебе возможность, какой у тебя больше никогда не появится, – потеряв терпение, Волдхард грохнул кулаком по скамейке. – Или ты так и хочешь остаться в летописях Артанной-предательницей?

Вагранийка смотрела в ледяные глаза герцога, все сильнее убеждаясь, что обсуждение потеряло смысл. Альдор встревоженно косился на Артанну, всем видом умоляя ее не спорить. Она и не собиралась.

– Мне нужно поговорить с бойцами, – хрипло проговорила наемница. – Собрать команду. Дай мне время, и я приду с планом.

– Думай до рассвета, – ответил Грегор, поднимаясь со скамьи. Альдор подобрал полы туники и последовал за другом. – Если откажешься или дезертируешь, я обвиню тебя в измене и отсеку голову отцовским мечом. Не вынуждай.