Цитаты из книги «Не для взрослых. Время читать! Полка первая», страница 2

стр. 201Вообще «Повести покойного Ивана Петровича Белкина» - это семейное чтение. Хотя бы одну из них детям лет до двенадцати (а с какого возраста - дело сугубо индивидуальное) надо прочесть дома вслух. Тогда совсем иным будет отношение и к повести, и к Пушкину, и вообще к русской классике. А может быть, и к жизни.

стр. 191

прочесть книжку про удивительные приключения морехода Робинзона Крузо, - невозможно. Все-таки это - одна из самых знаменитых и самых увлекательных книг в мировой литературе.

И напоследок - один совет. Если вам не более двенадцати лет и вы собрались читать эту книжку - ищите ее в переводе Корнея Чуковского. Прекрасный перевод дает большой роман в сокращении - это скорее переложение, чем перевод: убраны детали, которые в вашем возрасте не очень интересны.

стр. 177На разных страницах романа идет тонкая игра с тем, что можно назвать словами советского языка, т. е. советизмами. Это не тот язык, на котором в советское время говорили люди дома или в дружеских компаниях, а тот, на котором делали доклады генеральные секретари коммунистической партии, выступали люди на официальных митингах, писались газетные «передовицы» - статьи без подписи, исходившие «сверху», от самой власти.

стр. 173-175

Вернемся к портрету незнакомца: «Серый берет он лихо заломил на ухо, под мышкой нес трость с черным набалдашником в виде головы пуделя». Замечу, что пудель этот - непростой: при его помощи людям начитанным, таким, кто читал знаменитого «Фауста» знаменитого Гёте, автор «Мастера и Маргариты» давал некий знак - будьте настороже!

«По виду - лет сорока с лишним. Рот какой-то кривой. Выбрит гладко. Брюнет. Правый глаз черный, левый - почему-то зеленый. Брови черные, но одна выше другой. Словом - иностранец».

На мой вкус, последняя фраза - очень, очень смешная. Почему если разные глаза, кривая улыбка и одна бровь выше другой, то «словом - иностранец»?! Но Булгаков хорошо знал советский быт. В то время, когда он писал свой роман, уже возник типовой облик советского человека. И неписаной особенностью этого человека было - не выделяться, быть похожим на всех остальных.

Потому что те, кто как-то выделялись, - костюмом или даже просто внешностью, - недолго гуляли на свободе. Рассказывают, что замечательного поэта и писателя Даниила Хармса (мы с вами к нему еще когда-нибудь обратимся), который выглядел как иностранец, - и иностранный псевдоним взял нарочно (Хармс, а не какой-нибудь Безродный или Разутый), хоть был вполне русским, - добрые советские люди не раз сдавали милиции как «иностранного шпиона». А разве много надо ума, чтобы понять, что шпион будет стараться одеться так, чтоб его ни в коем случае не приняли за иностранца? Но велико было недоверие советских людей ко всякому, кто не похож на других. (В конце концов Хармс был арестован и расстрелян.)

Иностранцы же попадались на улицах Москвы и тем более других городов крайне редко - и обязательно в сопровождении приставленных к ним специальных людей: чтобы не допустить непредусмотренных контактов с советскими людьми. Все было под контролем.

стр. 171-172

Еще до революции 1917 года некоторые писатели, которые хотели заявить себя близкими к революционерам, защитниками «угнетенных» - рабочих и крестьян, как бы готовыми разделить с ними их нищету, их, как тогда говорили, «горькую долю», брали себе «говорящие» псевдонимы: Демьян Бедный (настоящее имя Ефим Придворов), Максим Горький (Алексей Пешков).

А в конце 20-х годов ХХ века, когда начал писать свой роман Михаил Булгаков, таких литературных псевдонимов было полно. Потому что советская власть, установившаяся в России в начале 20-х, после победы в гражданской войне Красной армии над Белой, всячески поощряла бедных и малообразованных, внушая им, что сама их бедность - уже замечательное качество, а богатые, сколько бы пользы не принесли они ранее своей стране, ничего, кроме тюрьмы и пули, не заслуживают. А кто читал повесть Булгакова «Собачье сердце» или хотя бы смотрел замечательный фильм по ней, знает, как относился Булгаков к тем, кто заявлял себя «трудовым элементом» безо всяких на то оснований.

Были известны поэты Иван Приблудный, Михаил Голодный. И любовь к таким именно псевдонимам уже изображалось некоторыми писателями - современниками Булгакова - сатирически. Например, в романе Н. Никандрова действуют молодые - ну, не писатели, а скорее решившие, что они писатели, - Антон Нелюдимый, Анна Новая, Антон Тихий, который рвется в дом писателей в галошах на босу ногу - примерно так, как вскоре в романе Булгакова явится в специально писательский ресторан (куда пускали только по удостоверениям) Иван Бездомный в нижнем белье… Литераторы в этом романе знакомятся, называя свои «литературные имена»: «Я Иван Бездомный. - А я Иван Бездольный. - А я Иван Безродный». Есть там Антон Нешамавший и Антон Неевший.

В первой редакции своего романа Булгаков дает герою - довольно невежественному человеку, пишущему стихи, которые он сам же потом в порыве откровенности назовет «чудовищными», - имя «Антоша Безродный». А потом останавливается на «Иване Бездомном». Как вы уже заметили, имена «Антон» и «Иван» почему-то пользовались особенным спросом у молодых поэтов.

стр. 156

...Гоголя, например, я советую вам читать безо всяких иллюстраций - только мешают.

стр. 125

Зощенко - Маршаку: "...хорошие люди, Самуил Яковлевич, хороши в хороших ситуациях, в плохих - плохи, а в ужасных - ужасны."

стр. 115

...шли они, несколько молодых людей, по ночному Петрограду (так переименовали в начале войны с Германией Петербург - чтобы заменить данное Петром Великим немецкое слово «бург» славянским «град»).

стр. 113-114

Гайдар писал свою повесть в конце 30-х годов, когда жестокая советская власть призывала тысячами плакатов быть бдительными и не доверять никому. Она учила ужасному - твой отец, мать, брат, друг

может оказаться врагом! И если его арестуют и объявят врагом народа - ты должен этому сразу поверить и публично, на собрании отречься от своих близких.

Сотни тысяч людей были безвинно расстреляны за два с лишним года - 1936-1938. Миллионы (вдумайтесь в эти цифры) погибли в лагерях Колымы, Магадана и других суровых по климату мест - от голода и непосильной работы по 16 часов в сутки на пятидесятиградусном морозе.

А Аркадий Гайдар упрямо и бесстрашно противопоставил всеобщему недоверию в качестве новой нормы и образца для подражания полное доверие человека человеку.

Он был в этом наследником русской классики - от Пушкина до Достоевского. Но в отличие от князя Мышкина его герой - сильный и уверенный в себе.

стр. 101...в фильме вы слышите голоса героев, их разговоры, но не слышите главного - голоса самого писателя!