Отзывы на книгу «Дом, в котором…», страница 40, 1983 отзыва

*Набрала полную грудь воздуха, как перед прыжком в воду*. Эта книга – выше слов и домыслов. Что ни скажи, как ни похвали – а все действительно окажется банальщиной, поскольку трудно подобрать определение явлению, равных которому я до сих пор не встречала в литературе. А может, уже и не встречу... Мариам Петросян создала новый жанр, но, боюсь, что ее книга будет единственным представителем этого жанра. «Бытовое фэнтези»? «Мистическая хроника»? «Документальная фантастика»?.. – Однако мне до сих пор не верится в художественный вымысел данного произведения, потому что Дом существует. И я в нем была.

Стены этого Дома расширяют все возможные границы и без труда теснят реальность. Дом берет в плен и уже не отпускает в Наружность, которая столь безлика и скучна на фоне того, что творится внутри. Дом милостиво делится с вами знаниями предыдущих поколений. – Поэтому слушайте гул в его коридорах, читайте скрижали на его потолках, вглядывайтесь в распахнутые ставни его окон. И, возможно, тогда вам откроется великая тайна его обитателей.

…Дом стоит на территории между двумя мирами – пустырей и многоэтажек. Он представляет собой школу-интернат для детей-отказников и инвалидов. Само его предназначение навевает тоску и не сулит ничего хорошего, однако за облупившимся фасадом скрываются чудеса невиданного свойства. В стенах Дома Слепой ориентируется лучше зрячего. Вечерами Шакал-Табаки распевает свои заунывно-протяжные песни, а Македонский молча и терпеливо наводит вокруг порядок, чтобы наутро начать все заново. Лорд с ловкостью сигает с пола на подоконник, пока Толстый что-то бессмысленно улюлюкает в слоем углу. Горбач играет на флейте, а Сфинкс нежно обнимает Русалку – несуществующими руками... – Не торопитесь уходить. Присядьте тут же, на пол, в Четвертой – комнате, безнадежно пропахшей никотином. Прислонитесь к стене, исписанной стихами... Закройте глаза… Сочините свою собственную сказку... И впустите в себя Дом – как он впускает вас.

Временами у меня по загривку бегали мурашки. Меня обдавало волной холода или тепла. Хотелось заснуть и не просыпаться – уйти вместе с Ходоками: туда, где я обязательно найду свое место. Жизнь Дома и Леса во многом оказалась богаче и многограннее моей каждодневной обыденности… И вынуждена признать, что наблюдая со стороны за подростками «с ограниченными возможностями», я как никогда чувствовала себя ущербной и обделенной чем-то по-настоящему ценным. Эта книга – сокровище, хотя порой мои руки уставали держать груз в десяток чужих жизней. Очевидно, можно было сократить общий объем за счет меньшего расстояния между строк. Но, по прошествии времени, мне все чаще кажется, что именно там – между строк – и было прописано все самое главное…

Я вернусь в этот Дом. Когда-нибудь. Непременно.

Вокруг нас разбросаны ответы на любые вопросы, надо только суметь отыскать их.

Очень сложно делать какие-то выводы о книге, когда твое восприятие уже далеко от того, кто читал бы впервые. Где-то на десятом кругу перечитывания я уже не могу судить, насколько понятна экспозиция, сложно ли разобраться в перипетиях домовских отношений. Помнится, когда я впервые взяла эту книгу в руки, я не могла сообразить даже кто такой Кузнечик и в чем проблема Хламовника, а сейчас захожу как к себе домой, и в этом плане ощущения, конечно, различаются.

Дом — это книга-мозаика. Во-первых, очень сложно объяснить, о чем она, потому что начинаешь с чего-то вроде "ну, там дети живут в интернате", и приходится мгновенно добавлять, что дело-то вообще не в этом. И магическим реализмом, как ни странно, я тоже не могу это назвать — потому что, читая в тысячный раз, так и не поняла, где заканчивается реальность и начинается сказка. И начинается ли вообще.

Эта книга — о потерянных детях. О тех, кто живет, выброшенный на обочину судьбы, общества и собственной жизни, и чья социализация кончается друг на друге. Если смотреть с технической стороны, то они не нужны ни воспитателям, ни директору, который только и знает что читать унылые лекции, и семьям своим тоже по большей части не нужны. И ребята строят свой мир — с кое-как добываемыми сигаретами и выпивкой, рассказывая сказки, выдумывая миры, играя в каких-то там вожаков и сбиваясь в стаи. С этой точки зрения читается грустно и больно. Дети, не желающие в наружность настолько, что закрашивают окна черным и готовы прыгать с крыши, только бы остаться там, где все понятно и знакомо.

А есть сказка, в которую верить куда приятнее. Про прыгунов и ходоков, про то, как Дом встречает входящих, и что там, внутри, действительно есть лес, куда можно уйти. Каким-то образом в середине книги я каждый раз в это верю и успешно романтизирую буквально насилие и детские смерти, потому что они так ложатся в сюжет. И вот ты уже видишь не озверевших подростков, а некую неопознанную хтонь, которая рулит их жизнями, позволяя злу случаться. Потому что Дом таков. Потому что вот так устроена вселенная.

В этом плане эпилог, конечно, каждый раз разбивает меня на осколки, потому что он берет этих всех сказочников всемогущих и вытряхивает в реальность. И они там пишут книги и работают в кафе, не особенно-то вливаясь в социум. И правильно — потому что вместо социализации там черная дыра и сон вдесятером на трех кроватях. Масштабно для меня это книга о людях (детях!), которые выживают как умеют, а потом у них забирают последний уголок счастья, в который они вгрызлись зубами, и выживать становится еще сложнее. Но это так важно и нужно, что вот снова и снова возвращаюсь. Такой безрадостный выходит вердикт.

Книга чуть было не показалась мне гениальной. От этого ее спас только размер. На самом деле, очень хороший роман. Особенно удались "консервы" - то есть эпилог про то, как все были счастливы. А первые страниц триста вообще как в бреду читаешь - все болит.

Эге, – говорю я двойнику, – ты что, взрослеешь? Не вздумай, а то я с тобой больше не дружу.

В начале я была уверена, что... Хотя нет, не так. В начале я боялась этой книги, ходила вокруг неё в книжных, поглядывая на рецензии тут и завораживающую обложку там. Потом получила заветные томики в подарок, поставила на полку и продолжила приглядываться, опасаться. Потому что впереди было только два варианта: или любовь, или непонимание. А не понимать не хотелось.

А однажды я просто открыла книгу. Открыла для себя Дом. И пропала. И вот теперь то самое "В начале", когда я была уверена, что смогу написать что-то такое, что поможет хоть немного рассказать о том, как я проживала эти жизни. Вместе с Курильщиком знакомилась с домом, замирала над симфонией интермедии, впервые делала шаги по его коридорам. Потом вместе с Домом отторгала того, для кого он так и был домом. Вливалась в стаю, слушала ночные сказки и узнавала страшную правду. Думала, что сейчас-то уже все пойму и смогу рассказать. А в конце оказалось, что есть вещи, о которых лучше промолчать.

Понимаешь, – говорит он, – жизнь не течет по прямой. Она – как расходящиеся по воде круги. На каждом круге повторяются старые истории, чуть изменившись, но никто этого не замечает. Никто не узнает их. Принято думать, что время, в котором ты, – новенькое, с иголочки, только что вытканное. А в природе всегда повторяется один и тот же узор. Их на самом деле совсем не много, этих узоров.

Потому что Дом он такой. Или принимает сразу и безоговорочно, пропуская через себя, особо везучим (хотя это как посмотреть) выламывая хребты и меняя их на свой лад, или остается для чужаков обычной бетонной коробкой, где можно существовать, но не жить. У меня случился первый вариант. Без ломки, изменений, но с ужасом и страхом перед выпуском. Ведь за ним ничего не будет. Ни строчки, ни рисунка Леопарда, ни хлама Табаки или дыма Кофейника. Пугающего Слепого, невероятного Сфинкса или потусторонне прекрасного Стервятника. Все, шабаш. Их просто больше нет. Они ушли. Или остались. Или их не было. А был только Дом. Который не отпускает и уже сейчас, сразу после закрытия последнего тома тянет обратно.

И я вернусь. Точно. Потому что иначе просто нельзя, если есть место, где тебя ждут.

Человек не может все время со всем вокруг прощаться. Просыпаясь, и засыпая, и даже во сне. С каждым лицом, предметом и запахом. Это невозможно. В один прекрасный день от этого так устаешь, что перестаешь вообще что-либо чувствовать.

Неблагодарное это дело - писать пятьсот энную рецензию на книгу, которую прочитало, к тому же, более четырех тысяч человек. Кажется, уже нельзя сказать ничего нового. Но я все-таки попробую. Оставив за скобками содержание романа, попытаемся понять, чем же так «затягивает» в себя этот 960-страничный том, не отпуская пока не будет перевернута последняя страница. *** Но вначале несколько слов об авторе. Мариам Петросян – правнучка главного армянского художника XX столетия - Мартироса Сарьяна. И тоже художник. (К слову, живет в Ереване на улице имени прадеда, напротив его же музея). Сейчас ей за сорок, из которых двадцать было отдано «Дому…». Роман много раз переписывался. «У меня все на самом деле очень непрофессионально: что-то придумать, а потом посмотреть, что из этого выйдет… Поэтому, может быть, у меня работа заняла столько лет. Потому что я все время пыталась дать тексту возможность писаться самому», - сказала Мариам в одном из интервью. И возможно, это тоже одна из причин «затягивания». Петросян никогда не работала в доме инвалидов, но в ее жизни были эпизоды очень похожие на описываемые в романе. В 1992 году, когда в Армении не стало работы, Мариам с мужем перебралась в Москву, на студию «Союзмультфильм». Снимали квартиру, но периодически оказывались на улице без денег в кармане. В одну из таких полос они и поселились в Кунцеве, где девять человек жили в небольшой двухкомнатной квартире. Кроватей не было, и все спали на раскладываемых на полу матрасах. Сравните:

Внизу свалку продолжает центральная кровать, составленная из четырех обычных и застеленная общим гигантским пледом. Это и спальное место, и гостиная, и просто пол, если кому-то вздумается срезать путь напрямую.

Там попадался весьма интересный народ: хиппи, которого подобрали где-то на улице; невменяемые девицы, которые собирались резать себе вены, а их срочно спасали от самоубийства; «удочеренная» полусирота лет 16-ти… В общем, было с кого списывать типажи. *** Переходим к роману. На мой взгляд, описываемое в нем не имеет никакого отношения к реальности. В настоящем доме инвалидов все гораздо жестче и вполне обходится без мистики. Воспитатели выполняли бы свою работу, а «неразумные» жили отдельно от «разумных». Кстати, в первом варианте именно так все и было.

Дальше...

Наглядный эпизод, перекочевавший из первоначального текста.

Потом очень близко очутилось лицо Лэри с дико косящим левым глазом, а потом произошло сразу много всего. Мне ошпарило руку. Ворот рубашки скрутился и сдавил мне горло. Потолок завертелся. Он вертелся вместе с желтым змеем, пустой птичьей клеткой, деревянным колесом и последними газетными снежинками. Это было совершенно тошнотворное зрелище, и я закрыл глаза, чтобы его не видеть. Каким-то чудом меня все же не стошнило. Я лежал на спине, глотая слюну с кровью и сдерживаясь изо всех сил. …. Я не сомневался, что на этот раз он уж точно сломал мне челюсть. Слезы катились градом, но больше всего мучила не боль, а милая заботливость окружающих. Они вели себя так, как будто на меня рухнуло что-то тяжелое. ….. — Я Фазан, — сказал я своему опухшему отражению. — Долбаный Фазан. Не могу спокойно пить кофе, получив по морде.

В общем, все то, что мы хорошо знаем по «Повелителю мух» Голдинга и «Элементарным частицам» Уэльбека. Не случайно Мириам в самом конце мимоходом замечает, что даже в ее «нереальности» Дом умудрился забрать тридцать душ, убитых или покончивших жизнь самоубийством. Дом – это просто мир, созданный воображением автора. Мир, как и в «Убежище 3/9» Анны Старобинец, являющийся промежуточным звеном между Явью и Навью. (Хотя, почему духи и у Петросян, и у Старобинец с таким упорством вселяются в ущербных и убогих, мне, например, не очень понятно). В самом конце есть даже прямой намек на эту иллюзорность – исчезновение всех следов пребывания Табаки. Как будто он, как в «Играх разума», был создан только воображением Курильщика и не мог жить вне стен Дома. В какой-то момент мне даже показалось, что автор хочет закончить книгу неким аналогом «Идентификации», когда умирающие герои, в итоге, оказываются разными сторонами одной и той же личности. *** Шакал Табаки, вообще, весьма колоритный персонаж. (Заодно оцените качество описания героев). «Одет он был в три разноцветные жилетки, из-под которых свисали майки разной длины — зеленая, розовая и голубая, — и при этом все равно видно было, какой он тощий. На всех жилетках имелись карманы и все эти карманы оттопыривались. А сверху он был увешан бусами, значками, амулетами, нашейными сумочками, булавками и колокольчиками, и все было то ли не очень чистое, то ли ужасно потрепанное…» Или в другом месте: «Табаки в оранжевой чалме, скрепленной английской булавкой и зеленом халате, в два раза длиннее его самого, сидел на груде подушек и курил трубку.» А какие монологи он умудряется произносить. Вот, к примеру, его пояснение к «Лунной дороге»: «— Не знаю. Одни говорят — вытяжка из мухоморов, другие — слезы Стервятника. Может, птичий папа и плачет зеленой горечью, но разве кто станет проверять? В любом случае, она ядовита. Романтически настроенные личности утверждают, что это ночная роса, собранная в полнолуние. Хотя росой вряд ли перетравилось бы столько народу. Если, конечно, не собирать ее носками Логов.» И просто шедевральная речь о Помпее:

— Слушай, Курильщик, и мотай на ус правду о Помпее, которого, ты, конечно, немного знаешь, и который в последнее время ведет себя не лучшим образом, позволяя себе многое, чего не позволял раньше, хотя раньше — понятие растяжимое, для многих из нас раньше его вообще здесь не было, и мы знать не знаем, как он вел себя там, где он был, когда его не было здесь, так что не совсем понятно, как можно быть уверенным, что он вел себя прилично, он — человек настолько далекий от Дао, насквозь пропитанный миазмами наружности, всерьез полагающий, что способен заменить Слепого на его ответственном посту, хотя, возможно, его просто достала перенаселенность подведомственного участка, и он жаждет покоя и тишины, но в таком случае проще было бы решить эту проблему перемещением своего тела в пределы Клетки сроком от трех до пяти дней, что, несомненно, способствовало бы самопознанию и очищению духа, а также погружению в более высокие материи, да и просто развитию философского склада ума…

Что-то я сомневаюсь, что все это может произнести тринадцатилетний мальчишка.

*** А теперь переходим к самому главному. Чем же так притягивает к себе этот роман, что хочется по уши погрузиться в сотворенный Петросян мир. А у особо впечатлительных личностей даже возникает желание переселиться в Дом полностью. Начну немного издалека. В размышлениях Константина Крылова о русском фэнтези поставлен интересный вопрос: почему люди с таким упоением читают фэнтезийные романы? Философ пришел к парадоксальному выводу. Мы живем в «анонимном» мире. Мире, где силы, управляющие нашей жизнью и благополучием, далеко не всегда понятны и порой находятся на другом конце света. И это «от-тебя-мало-чего-зависит» очень давит на психику. Вот и включается компенсаторная функция в виде погружения в мир, где все более-менее определено. Если случилась какая-нибудь пакость, то за ней обязательно кто-то стоит. И сразу все становится просто и понятно. Главное – найти злодея и всеми доступными способами объяснить, что так поступать не полагается. Добро и Зло в мире фэнтези – конкретный результат конкретных действий, а не рефлекторные реакции на «анонимные» обстоятельства. Тоже самое можно сказать и про «Дом, в котором…». В этом мире ты всегда кому-то нужен, до тебя есть кому-то дело. И можно всячески проявлять свои чувства и индивидуальность, никого при этом не стесняясь. Хотите, раскрашивайте себя как Крысы или носите ошейники как Птицы. Хотите, одевайтесь как Табаки, или разрисовывайте надписями и рисунками стены и потолок. Все дозволено. Вот скажите, вы способны три дня жить на заброшенном чердаке всего лишь из-за того, что вам приснился сон, как ваш друг хочет броситься с крыши? И вы твердо намерены предотвратить эту попытку. Или посреди ночи встать и отправиться искать по всем этажам Толстого, страдающего лунатизмом. Без всякой благодарности ходячие таскают на себе колясочников, помогают одеваться безруким и утешают, как могут, попавших в беду.

Табаки пообещал, что не оставит его в беде. И не оставил. Он пел Лорду. Он играл ему на губной гармошке. Он поддерживал его силы мерзкими настойками, в которых плавали чилийские перчики. Заодно подкреплялся сам. Так что Лорд был не одинок. Ни одна живая душа не уснула бы там, где Табаки кого-то так рьяно утешал. Потом у Черного поднялась температура. Табаки заволновался. Сказал, что это явный признак занесенной в кровь инфекции и что дни Черного, надо думать, сочтены. Черного тоже утешили настойкой и песнями. В три часа ночи они запели хором.

Именно в этот мир так и тянет. Мир, где каждый день похож на театр, но в котором тебя никогда не оставят в беде. *** Прекрасная книга, написанная с полной самоотдачей. Из списка обязательного чтения.

Сколько можно ходить вокруг да около рецензии, но так ее и не писать? Может, дело в том, что этих рецензий написано целая гора? Или книга слишком масштабна, чтобы впихнуть впечатления в жалкие две тысячи знаков?

Или же дело в том, что Дом впустил, и теперь хочется оставить себе все его тайны, ни с кем не делиться?

Первый раз я начинала читать дом еще в далеком 2017, пока лежала в больнице и пыталась читать между нажатием кнопки вызова медсестры. И тогда чуда не произошло, я закрыла книгу почти сразу же и отложила на мысленную полку «потом». И добралась до книги уже в этом году, в совместных чтениях.

После совместных чтений и почти сразу же перечитала книгу и это того стоило — на второе прочтение Дом оставляет куда больше подсказок и раскрытия тайн.

Так что же такое Дом? Старое здание на окраине города, среди типовых многоэтажек, под завязку набитое ненужными обществу и родителям детьми? Или же все-таки место, которому эти дети по-настоящему принадлежат? Где в коридорах раздается смех Шакала Табаки и тяжелый скрип колес, где прекрасный эльф ненавидит свои отражения в зеркалах, где красный дракон выбрал служение, где Слепой видит больше, чем другие, а Сфинкс действительно говорит загадками?

Дом — это больше, чем просто стены и крыша, здесь каждая комната — этой свой мир. Здесь действуют свои законы, здесь течет свое время, здесь бояться нужно не Дома, а Наружности.

Мариам Петросян жонглирует магическим реализмом с искусством опытного фокусника, позволяя просачиваться волшебным нитям сквозь пальцы, но не позволяя им опутать читателя с головой. По крайней мере, не сразу.

Она создала историю, которую сложно пересказать, о которой можно говорить лишь на уровне вздохов и эмоций. И если в начале книги твою руку подхватывает худая ладонь Курильщика, то дальше у читателя всегда есть выбор, чьему пути следовать. Станут ли Лесом разрисованные стены Дома, или продолжат сыпаться известкой под ноги? Выбирать тебе.

Стены Дома, законы Дома, воспоминания Дома, игры Дома, сказки Дома

Книга, которая не похожа ни на одну другую. Сложно подобрать определение жанру, в котором она написана. Магический реализм? Пусть будет так. Сказка? Если так, то мрачная, местами до дрожи правдоподобная. Если с жанрами хоть как-то можно определиться, то что до сравнений, то еще не встречала и упоминания о похожем романе. Либо их нет в природе, либо они хорошо скрываются. Не скрою, что есть в этом что-то магическое, ведь у стольких популярных произведений появляются если не двойники, то последователи. «Дом…» стоит особняком, привлекая и маня храбрецов, которые отважатся доверить ему свои души.

Я могла бы описать каждого ключевого персонажа, моё к нему отношение, но не хочется настолько точечно передать бурлящую во мне гамму чувств. Единственный персонаж, которому я уделю отдельное внимание – это сам Дом. Божество, кусок серого камня, проход между мирами… Он умеет любить, и любовь его способна напугать. В доме есть НЕЧТО. Или НЕЧТО есть Дом, это как посмотреть. Оно может тебя не принять, но уж если примет, то непременно оставит на тебе свой след, если ты вздумаешь сбежать в Наружность. Если Дом позволит, то ты попадешь в загадочный и пугающий Лес, или в город, где ты никого не узнаешь и время будет идти по-иному.

Что же видят люди Наружности? Интернат для поломанных, неполноценных детей, которым нет места в обычных школах. Потенциально опасные и бесполезные для Наружности, они собраны в одном месте, где чинят различные хулиганства, мало заботясь о своём будущем, воображая небылицы, и делая из мухи слона. Если после прочтения романа вы будете до сих пор думать таким образом, то вам нет места в Доме. И вам не стоит в него заходить. Больше никогда. Оставьте его таким, как мы, которым не чужды фантазии и вера в сказку. Я легко могу себя представить там. Я была кем-то подобным, только в моем распоряжении был задний двор, бескрайний лес, болота, маленькие озёра и подгнившие пристани. Я умела варить зелья и делать приворот. Кто знает, может и сейчас…

Пусть я уже давно не та полудикая девочка, мне хотелось бы посидеть в круге в Ночь Сказок, слушая невероятные истории, и с опаской попивать самодельный алкоголь из банок. Я ни в коем случае не уснула, даже если бы мне этого захотелось. Хотелось бы проникнуть внутрь, стать «своей» в этом полном сумасшествия мире. Но что есть сумасшествие? Отклонение это или дар? Это с какой (и с чьей) стороны посмотреть. Дочитывала роман я уже как туго натянутая струна, мне не хотелось бы, чтобы он заканчивался, хотелось бы узнать еще сотни, тысячи историй и сказок от обитателей Дома. Я не прошу продолжения, благодарна за публикацию ранее не изданных отрывков. В любом случае, теперь Дом во мне, и в любой момент он может прийти в мои сны. Я испугаюсь до дрожи, но войду в Лес.

Больше всего на свете я люблю именно те книги, что дарят совсем не то, что ты ожидаешь! Увидев в аннотации к книге слова «дети-инвалиды», я готовилась прочесть очередную историю в духе "Белое на черном" , а в подарок получила целую вселенную, или, по меньшей мере, мир – чудесный, красочный и волшебный. Мир, где есть Ночь Сказок и Самая Длинная Ночь, где есть Лес, который может укрыть от Наружности, и Дом, который меняет тех, кто населяет его. Где Слепой видит больше множества зрячих, где рассказывает удивительные сказки и поет песни Табаки, где живет благородный Лорд, а гордый Сфинкс любит Русалку с колокольчиками в волосах. И только в этом Доме мог найти приют Красный Дракон, работавший Ангелом. Впрочем, что бы я сейчас не написала об этой книге, все кажется банальным и плоским, а ведь Дом… Дом многомерен и безграничен, страшен и великолепен, и даже время там течет иначе, останавливая и ломая часы. Удивительная книга! Удивительна она именно тем, что она не вселяет чувства жалости по отношению к своим героям, но дает почувствовать, насколько же им страшно попасть в нашу Наружность.

Свой экземпляр "Дома, в котором...." (у меня один огромный том) я купила года три назад, но по неведомой мне причине поставила на полку. Нет, я не забыла о романе и то и дело поглядывала в его сторону, но когда вспоминала об объеме, то быстро находила прочитать что-то менее объемное.

Об этом произведении можно говорить много и долго - оно фундаментальное. Настолько многогранное, что как мне кажется, с первого прочтения невозможно понять и осознать ту глубину мысли, которую вложила автор. Его нужно перечитывать. Оно многогранное и каждый найдет в нем что-то свое. И это не просто история о необычных детях, живущих в странном доме на отшибе мира, здесь сам дом - как отдельный герой, который наравне с другими рассказывает свою историю.

Я не могу выделить любимого героя - они все любимы мной, каждый по-своему. Даже отрицательные. Хотя, если подумать, то здесь нет резко отрицательных героев, как нет и положительных. У каждого из них есть свои причины и мотивы для того, что они делают, и во многом, у меня язык не повернется их осуждать, хотя, умом я понимаю, что многое совсем неправильно.

Для чтения "Дома..." нужно готовиться. Морально. Это не сказка с розовыми единорожками, это темная сторона жизни, пусть приукрашенная, но тем не менее, настоящая. Здесь не будет легкого сюжета - сюжет Петросян пробирает до мурашек своей реалистичностью, лишает сна в прямом смысле этого слова. Поэтому если вы слабонервны и щепетильны - пройдите мимо романа, не тратьте время. Но если вы любите романы в стиле Ренсома Риггза, то добро пожаловать, вам этот роман точно понравится.