Читать книгу: «Огненное сердце (The Fiery Heart)», страница 2

Глава 2
Джемма

Если вы хотите узнать все последние сплетни и срочные новости Флэйминга, то мой салон красоты – идеальное место. Не проходит и дня, чтобы какая-нибудь дама не изложила мне всю свою биографию во время стрижки или не выложила тайные, но, разумеется, абсолютно точные подробности о сыне своей соседки во время сложного окрашивания.

Хотя, если подумать, наша центральная площадь в обеденный час может переплюнуть салон и сойти за некое шоу или даже цирк, где все выясняют, кто кому изменил, а потом вдруг оказывается, что жена – вовсе и не жена, их дети приемные, а тетка по материнской линии вообще владела наркокартелем.

Во Флэйминге всегда весело.

И нет, насколько нам известно, здесь нет тетки-владелицы наркокартеля. Но зато есть сплетни, которые распространяются быстрее, чем Нил Локвуд появляется на месте преступления.

– Ты знала, что Гарри собираются отключить от аппаратов? – спрашивает моя клиентка Луиза, с которой мы вместе учились в старшей школе. Она дергает головой, чтобы посмотреть на меня в зеркале.

Я случайно (а может, и нет) слишком сильно оттягиваю ее светлые волосы брашингом, потому что она несет полную чушь.

– Его не собираются отключать. Кто тебе это сказал?

– Ох, я уже и не припомню.

– Тогда не болтай, если не уверена. Сплетни о семейных передрягах – это одно, а вот жизнь человека – совсем другое. Мы закончили.

Я выключаю фен и начинаю складывать инструменты в тележку.

– Ты не будешь пшикать меня лаком?

Я могу напшикать тебя своим ядом, ведь ты меня злишь.

– Секунду. – Я хватаю флакон, который давно собиралась выбросить: у этой фирмы отвратительный, едкий запах.

Луиза кашляет в тумане лака. Может, хоть теперь немного помолчит.

Я подхожу к своему администратору, Каре, сообщаю сумму к оплате и иду в подсобку.

Наверное, мне стоило бы быть приветливее. Такими темпами у меня скоро не останется ни одного клиента. Но подумаю об этом в другой день…

Я люблю этот городок, но иногда наши солнечные жители обжигают сильнее, чем здешнее лето – своими мнениями, суждениями и разговорами. Когда-то это больно ударило по мне. А теперь, когда моя жизнь в еще больших руинах, чем когда меня бросили у алтаря, как какую-то дворнягу, я намерена защищать себя и свою семью из двух человек так, как лев оберегает свой прайд.

Телефон не перестает вибрировать в кармане. Я достаю его и плюхаюсь в темно-синее бархатное кресло в подсобке. Моя спина ноет после десятичасовой смены.

На экране вспыхивает шквал уведомлений из чата «Дурка», куда меня любезно добавила Лили – уже местная городская девушка, с которой я, черт возьми, не собиралась сближаться. Но, боже, эта женщина как ураган. Но, похоже, стать моей подругой – теперь ее новая миссия. Я совершила большую ошибку, когда прошлой осенью позволила себе проявить каплю доброты, которую от меня почти никто не видит. Лили ухватилась за этот лучик, как за спасательный круг, и до сих пор не отпускает.

Скажу честно, она действительно классная. Хотя поначалу я невзлюбила ее. Мы пересеклись в один из худших дней моей жизни, и вся моя злость вылилась наружу раньше, чем я успела заглушить ее текилой или сексом. Хотя последний вариант не сработал бы в любом случае: мой партнер по злостному сексу без обязательств оказался по уши влюблен в Лили.

Вот такая у нас Санта-Барбара. Но мы во Флэйминге, так что не удивляемся.

На протяжении нескольких лет мы с Саммерсом разделяли общую боль и ненависть ко всему живому. Но как только я увидела, как Марк смотрит на Лили, то сразу поняла, что наше рандеву окончено.

Я не из тех, кто борется за внимание мужчины, когда его глаза смотрят лишь на одну девушку. И уж точно не из тех, кто влюбляется из-за секса «для здоровья».

Поэтому я сказала ему не тупить и сделать эту женщину своей. Это Марк и сделал. А я убедилась, что городская девушка не разобьет его сердце.

Несмотря на то, что я предпочитаю одиночество, у меня все же есть люди, за которых я беспокоюсь. И я всегда готова оторвать голову любому, кто обижает моих близких.

Телефон снова вибрирует, и, сделав глубокий вдох, я врываюсь в «Дурку», где Лили, Мия и Лола ведут бурные обсуждения девичника, который я собираюсь проигнорировать.

Лили: Может быть, мы отменим девичник, у меня лодыжки размером с воздушный шар, не говоря уже о том, что я в целом ощущаю себя ОГРОМНЫМ, МАТЬ ЕГО, ВОЗДУШНЫМ ШАРОМ. 

Мия: Не истери. Девичник не отменяем, нам и так пришлось уже несколько раз перенести его, потому что ты рыдала из-за того, что не можешь влезть в свои розовые платья. Так что это не обсуждается. Мы уже купили леденцы-члены. Нам надо их пососать.

Лола: Настроение — сосать карамельный член, потому что реальный невозможно найти.

Мия: Согласна.

Лили: Значит ли это, что я могу пропустить девичник и карамельные члены, если у меня есть реальный…….

Лола: НЕТ!

Мия: Ты сейчас серьезно решила заставить мой мозг воспроизводить картину, где ты сосешь член моего брата? 

Лили: Я вообще даже не говорила об этом. Ты сама додумала.

Мия: У меня всегда было богатое воображение.

Лили: Джемма, я вижу, что ты прочла сообщения. Ты так и не ответила: придешь ли сегодня вечером? Вообще-т, я тебя и не спрашивала, потому что ты бы сказала «нет» своим сучьим тоном, но я типа вежливая, поэтому считаю важным уточнить. 

Лили: И да, ты все еще не можешь сказать «нет».

Лили: У нас, как мы уже выяснили, будут карамельные члены. 

Мия: Джемма, я знаю, что ты тоже предпочитала член моего брата, но сегодня только карамельные.

Вот же маленькая сучка. Я беззвучно хохочу над ее отвратительным выпадом.

Лили: МИЯ! Ты опять что ли выпила озверин?

Лола: Ощущаю неловкость.

Я тоже, Лола, я тоже.

Джемма: Мия, думаю, что карамельные члены для тебя тоже станут спасением, ведь шериф все еще не арестовал тебя. 

Лола: Неплохо. Жму руку.

Мия: Мы друзья, он может арестовывать всех, кого хочет. Я не планирую надевать наручники.

Лола: А если они будут пушистыми?

Мия: Тогда можно подумать.

Лили: Сконцентрируемся, дамы. Вернемся к теме, раз уж девичник отменить невозможно. Как и эту свадьбу, где я должна натянуть на свое пузо платье, в котором буду выглядеть, как снеговик, то жду вас всех сегодня у себя дома. 

Я ничего не отвечаю, но Лили не сдается и пишет мне лично.

Лили: Джемма, если ты не придешь, то я расскажу всем, что ты умеешь плакать. 

Джемма: Ненавижу тебя.

Лили: Я тебя тоже. Целую.

Мне никак не отделаться от этого, не так ли?

Энергия Лили Маршалл заразительна, и, возможно, это именно то, что нужно после ужасной рабочей недели. Недели, когда я пахала, как проклятая, на трех работах.

– Джемма, возьмешь еще одного? – Кара заглядывает в подсобку и смотрит на меня своими умоляющими серыми глазами. Должно быть, пришел кто-то, кому она не может отказать.

Скорее всего, кто-то с красивой задницей.

Нет. Я устала. У меня болят ноги и спина. Сегодня было больше десяти клиентов. Осталось пять минут до закрытия. Я хочу ванную и теплую кровать.

– Конечно.

Потому что мне нужны деньги.

Я встаю, убираю телефон и иду вслед за Карой, которая поправляет свои русые волосы и на ходу наносит блеск для губ.

– Стрижка? – уточняю я.

– Стрижка и борода.

Черт возьми.

Еще и долбаная борода.

Я морщусь от боли во всех мышцах, когда думаю о том, что мне придется наклоняться, чтобы подстричь бороду тому, кто вынудил Кару делать себе экспресс-макияж.

Я выхожу в наш залитый теплым светом зал. Мне нравится, как несколько лет назад мы с мамой все здесь оформили. У нее всегда был вкус намного лучше моего, поэтому она помогала мне на каждом шагу – начиная с выбора полов из светлого дерева, обработанного под старину, и заканчивая светильниками в виде стилизованных обычных лампочек.

У меня в салоне множество растений, которые создают уют и ощущение, словно вы попали в какую-то оранжерею прошлого века. Все цветы тоже выбирала мама. А еще однажды она привезла с кантри фестиваля ретро-фотографии, отлично вписавшиеся в интерьер.

Что я буду делать, когда мне потребуется ремонт, а…

Я потираю грудь и запрещаю себе думать о том, что мама не доживет до ближайшего ремонта. Или ближайшего чего бы то ни было.

Я бросаю взгляд в зону ожидания и вижу широкоплечего мужчину, который своими большими руками листает журнал с модными окрашиваниями этого года.

– Что-то приглянулось?

Томас отрывает взгляд от страницы и приветствует меня легкой улыбкой, при которой Кара не может сдержать мечтательный вздох.

– Думаю над балдаяжем.

– Балаяжем, – безэмоционально произношу я и взмахом руки приглашаю Томаса к креслу и раковине, чтобы вымыть его шевелюру.

Он встает во весь свой гигантский рост, расправляя плечи, и развязной походкой идет рядом со мной. Кара роняет ручку.

Я бросаю на нее грозный взгляд, чтобы она уже, черт возьми, взяла себя в руки.

Томас Саммерс является воплощением ярких улыбок, ослепительных подмигиваний и обладателем игривого вечно-позитивного настроения. Этот мужчина может очаровать даже самую вредную старушку Флэйминга, героически переведя ее через дорогу и бросив ей комплимент, свидетельствующий о ее молодости.

Мы с Томасом знаем друг друга, наверное, всю жизнь. Я ходила в один детский сад и школу с его сестрой, поэтому до сих пор помню, как однажды Мия лет в тринадцать в красках рассказывала, что Томас занимался сексом на своем письменном столе со Стеллой Маккартни.

Даже моя мама всегда таяла от Томаса, говоря мне, что у мужчин Саммерс есть особая энергетика, заставляющая женщин забывать свое имя.

Я воспринимаю его хорошим знакомым, который всегда на виду и приветствует меня взмахом руки, как и любой житель города. Или же я так думала, пока в один «прекрасный» день его глаза не прожгли во мне дыры.

– Ты запустил себя, Саммерс, – ворчу на него, когда он устраивается в кресле.

Я распределяю шампунь по волосам, делаю массаж головы и намыливаю густые пряди шоколадного цвета. Пальцы пробегают от висков к теменной части, затем – ото лба к затылку.

Глаза Томаса с бесстыдно длинными черными ресницами закрываются, и он стонет. Хрипло и с такой глубиной, что по моим рукам на мгновение пробегают мурашки. От этого стона может сдаться без боя половина женского населения Флэйминга, так что я не буду винить себя за эту мимолетную слабость.

– Джемма, я сейчас скончаюсь от наслаждения прямо в этом кресле.

Еще один стон.

– Тихо ты, – я шикаю, – а то люди нас не поймут.

А Кара потеряет свои трусы прямо за стойкой администратора.

Томас распахивает свои глаза насыщенного зеленного цвета и смотрит на меня снизу вверх. Этот взгляд не невинный. Нет… Он наполнен лукавством и бесстыдным флиртом с разрушительными флюидами Саммерса.

– Можно тебя нанять как личную помывчицу головы? – Томас игриво вздергивает одну бровь.

Мы смотрим друг на друга пару секунд, которые резко начинают тянуться чересчур долго. Взгляд Томаса становится слишком напряженным, слишком пристальным, поэтому я переключаю внимание на его волосы и откашливаюсь:

– Не думаю, что существует такая должность.

Я вытираю ему голову, а он непринужденно пожимает плечами, словно у нас только что не было непонятной битвы взглядами.

– Ну, я только что ее придумал. Значит, есть.

Мы перемещаемся в парикмахерское кресло из гладкой кожи приятного карамельного оттенка, и я приступаю к работе.

Томас время от времени закрывает глаза, словно борется со сном, а потом решает завести светскую беседу. Хотя я бы предпочла молчать. А еще я бы не отказалась сесть в соседнее кресло и проспать несколько суток.

– Ты уже слышала, что старушка Роуз забросала снегом машину Бена?

Боже, эти двое не могут поделить свою общую подъездную дорожку на протяжении полувека.

– Стоит отметить творческий подход Роуз. Она вылепила из снега огромный член на капоте. У Нила есть фото, ведь Бен вызвал полицию ради такого ужасающего преступления.

Я сдерживаю смех.

– Нил арестовал Роуз?

– Конечно, нет. Провел с ней очередную беседу и сбил огромным снежком член с капота.

Я заканчиваю со стрижкой, превращая Томаса из дровосека в мужчину с эффектом ветра в волосах. Длина не слишком короткая, но и не достигает мочек ушей.

Я встаю перед ним и приступаю к бороде. Наши с Томасом взгляды снова встречаются, когда мне приходится наклониться. Он тяжело сглатывает, слишком долго пытаясь найти что-то в моих глазах.

Я поворачиваюсь к зеркалу и проверяю свой внешний вид. Все в порядке. Темные волосы аккуратно убраны в высокий конский хвост, черные стрелки все еще не потекли и создают эффект кошачьих глаз. Что не так?

Я хмурюсь, разворачиваюсь к нему и продолжаю работу.

– Как дела у Гарри? – теперь моя очередь заводить беседу, чтобы отделаться от этого тревожного ощущения внутри.

– Стабильно. Максимально ровно. – Он ладонью демонстрирует горизонтальное положение. – Во всех смыслах.

Он старается шутить, но в его глазах вспыхивает такая печаль вперемешку с отчаянием, что эти эмоции слишком сильно похожи на мои.

– Он справится, Томас, – говорю я сквозь ком в горле.

Наверное, я не должна такое утверждать, но по собственному опыту знаю, что если не верить в выздоровление близкого, то можно не подняться на следующее утро с кровати.

Он откашливается.

– Да, он сделает это.

Пару мгновений Томас находится где-то в своих мыслях, а потом вдруг спрашивает:

– Ты случайно не знаешь, что делает трава, когда ты на нее не смотришь?

Я моргаю пару раз, удивленная этим вопросом, и заканчиваю подстригать бороду, оставляя совсем немного длины.

– Мы с Гарри так и не смогли сегодня разгадать это слово в кроссворде, – поясняет он. – Хотя я уверен, что он знал, просто не стал мне говорить. В слове шесть букв.

Я наклоняюсь чуть ниже, чтобы побрить места на шее и челюсти. Неожиданно Томас резко дергается, и я отскакиваю, крепко сжимая т-образную опасную бритву в одной руке, а другую прикладывая к сердцу.

– Боже, Томас! – выкрикиваю я. – Я могла поранить тебя.

Он медленно переводит взгляд с зеркала на мое наверняка испуганное лицо. Я оглядываюсь через плечо, пытаясь понять, что он там увидел, но ничего не нахожу. Поправляю задравшуюся футболку, оголившую поясницу, и возвращаю убийственный взгляд мужчине, который ведет себя очень странно.

– Прости, – тихо говорит он.

Я хмурюсь, ничего не отвечаю и заканчиваю работу с бешено колотящимся сердцем.

– Готово, теперь ты можешь пойти и сразить Кару наповал, если она еще не залила слюнями кассу, – шепчу я, чтобы разрядить обстановку.

Он криво ухмыляется и встает с кресла.

– Не в моем вкусе. Но если что, я помогу тебе помыть пол.

Клянусь, подмигивание, которое он мне дарит, обладает каким-то спецэффектом. Ну знаете, «дзинь», как в мультиках, или типа того.

– Ну и кто в твоем вкусе, Саммерс? Лола?

Я убираю рабочее место, пока он стоит рядом.

– Нет, – Томас почесывает высок, но отвечает уверенно.

– Мне казалось, что она питает к тебе нежные чувства. – Я заканчиваю с уборкой и поправляю кресла, разворачивая их ровно напротив зеркал.

– Однако я никогда не давал поводов думать, что испытываю то же самое к ней.

Я ничего не отвечаю, потому что, если задуматься, это действительно так. Томас дружит с Лолой, но почему-то все решили, что он не замечает или подавляет в себе симпатию к ней, однако ни разу никто не подумал, что может быть, он просто… добр, вежлив? Не хочет ее обижать?

Это логично, ведь Саммерсы, Локвуды и Эвансы дружат поколениями. Их предки основали наш город. Лола Эванс, дочь мэра, – милая девушка с нежно-розовыми волосами, и я могу понять, почему она влюбилась в такого мужчину, как Томас. От него на несколько миль веет безопасностью.

В общем, это не мое дело. Если бы не Лили, я бы вообще не имела никакого отношения к их компании.

– Ты на машине? – спрашивает Томас, когда подходит к стойке администратора, чтобы расплатиться.

– Нет.

Ведь в нынешних реалиях мой бюджет настолько ограничен, что я не могу позволить себе даже лишнюю поездку на машине, чтобы не тратить бензин зря. Мне нужно как-то добираться до Миссулы раз в неделю, поэтому приходится ходить по Флэймингу на своих двоих.

– Тебя подвезти? У меня смена, но я слышал, что у вас сегодня девичник. Я бы мог доехать до Марка и как раз захватить его на работу, чтобы он оставил свою машину вам, девочкам, если вечеринка дома станет слишком скучной, – он ухмыляется, сверкая ямочками на щеках, скрытыми за теперь уже аккуратной щетиной.

– Не думаю, что Лили изъявит желание куда-то пойти, – пожимаю плечами я. – По плану у нас просмотр фильмов, детское шампанское и карамельные чл…

Я чуть ли не рукой захлопываю себе рот. Чертовы члены.

– Карамельные… что?

– Леденцы, – отмахиваюсь я.

– Там было слово на «ч». Я стал хорош в кроссвордах. Сколько букв? – Он игриво постукивает пальцами по стойке. Кара пялится на его мускулистые руки.

– Я больше ничего не скажу, Саммерс, и перестань сверкать улыбкой, которой ты сражаешь весь город. Она на меня не действует.

Он поджимает губы, сдерживая смех, а потом молча расплачивается.

Когда я выхожу из подсобки после того, как переоделась и взяла сумку, Томас все еще здесь.

– Я не просила тебя ждать. Мне не мешало бы прогуляться.

Ложь.

Я бы отдала все на свете, чтобы меня телепортировали из салона на диван, но находиться в одной машине с этим мужчиной, который смотрит на меня то подозрительно, то игриво, – слишком опасно.

– Если хочешь отморозить себе задницу – вперед, – он надевает куртку и бейсболку, направляясь к выходу такой уверенной походкой, словно знает, что я все равно последую за ним.

– Ты прав, мне слишком дорога моя классная задница.

И я действительно иду за ним. Бесплатные поездки в мороз на дороге не валяются.

– Вот это задница, – еле слышно выдыхает позади нас Кара.

Чью именно пятую точку она оценила – неизвестно. Но могу предположить, что явно не мою, потому что у Адониса передо мной задница на сто из десяти.

– Не забудь включить сигнализацию, Кара, – я пригвождаю ее взглядом к стойке администратора и выхожу за дверь.

Мы подходим к темно-синему пикапу с открытым кузовом и забираемся внутрь. От холода я дрожу так сильно, что стучат зубы.

– Сейчас станет теплее, – говорит Томас, направляя все воздуховоды в мою сторону.

– Все в порядке. Мне не холодно.

В ответ доносится раскатистый смех.

– Именно поэтому ты села на свои ладони.

Я достаю руки из-под ягодиц и кладу их на колени.

Томас качает головой и поворачивает руль, выезжая на дорогу. Почти весь путь мы храним молчание, чему я безумно рада. Никогда не думала, что этот человек так мастерски может сбивать с толку одним своим пристальным взглядом и этой проклятой улыбкой. Он всегда казался милым. Относительно. Точно намного милее Марка. Но, может, я недооценила его…

Я знаю, почему нервничаю рядом с ним, и нужно как можно скорее перестать это делать, чтобы не приковывать к себе еще больше «пристальных взглядов».

Мой телефон вибрирует, и я, задумавшись и не глядя на экран, отвечаю на звонок. Вежливая девушка, которая на самом деле не такая уж и вежливая, оповещает меня радостным голосом:

– Напоминаем, что через два дня вы должны внести ежемесячную сумму по медицинскому кредиту размером…

Я сбрасываю звонок, потому что кто, черт возьми, не помнит свою сумму по кредиту? Все ее помнят. Просто игнорируют, чтобы не падать в обморок.

Я пишу гневное сообщение на одну из своих работ.

Джемма: Где мои деньги, придурок?

Рон-Иуда: Скоро. Следи за языком.

Джемма: Ты должен мне.

Рон-Иуда: Джемма, детка, это ты должна мне.

Я сжимаю телефон так сильно, что корпус до боли вдавливается в ладонь. Я уже ничего не должна этому мудаку. Однако он – моя единственная возможность заработать нужную сумму.

Джемма: Я давно не твоя «детка». Как и давно ничего тебе не должна. Жду деньги до вечера, иначе на следующей неделе не жди меня.

Рон-Иуда: Какие пустые угрозы. Мы оба знаем, что ты все равно выйдешь на работу. Деньги будут завтра утром.

Приходя в бешенство, я ударяюсь головой о сиденье.

– Кто он?

Я чуть ли не подскакиваю на месте. Боже, я так затерялась в усталости, мыслях и гневе, что совсем забыла о Томасе.

– Кто?

– Человек, который тебя так расстроил и разозлил. – Томас сжимает руль чуть крепче. Кожа скрипит под его ладонями.

– Я не расстроенная и не злая, – огрызаюсь, явно злясь, и поджимаю губы.

– Ты всегда злая, просто сейчас больше среднего показателя. – Он постукивает указательным пальцем по рулю.

Я фыркаю, поворачиваясь к окну.

– О, так ты замерял мои показатели злости?

Когда мы уже приедем?

– По десятибалльной шкале ты чаще всего находишься на пятерке. Сейчас твердая десятка.

– Заткнись, Томас.

В ответ он пропускает смешок.

Мы наконец-то добираемся до дома Лили и Марка, и я уже собираюсь пулей вылететь из этой медленной машины, но Томас обхватывает мое запястье своей горячей ладонью. Я прерываю побег, оглядываясь на него. Перевожу взгляд на наши руки и возвращаю взгляд к его лицу, вздернув одну бровь в немом вопросе: «Какого черта?».

– Ты же знаешь, что, если у тебя проблемы, ты можешь обратиться к своим друзьям?

– У меня нет друзей, Саммерс. – Вырываю свою руку и выхожу из машины.

Я знаю, что Томас не заслуживает такой грубости. Чаще всего ее никто не заслуживает. Но так легче оградить себя от всех людей, на которых я не хочу надеяться, рассчитывать и возлагать ожидания, которые потом разобьются вдребезги.

Я глубоко вдыхаю холодный воздух, затем разворачиваюсь и стучу в окно машины. Оно опускается, и этот мужчина снова одаривает меня своей мегаваттной улыбкой. Его вообще хоть что-то может обидеть?

– Что-то забыла?

– Свое десятибалльное злое настроение, сейчас заберу и пойду портить его остальным, но есть кое-что еще… – Я опираюсь на дверь. – Растет.

Томас хмурится и поправляет бейсболку. Почему он вообще в ней в конце зимы?

Не твое дело, Джемма.

– Что?

– Что делает трава, когда ты не смотришь? Растет. Шесть букв.

Он потирает подбородок, скрывая вновь рвущуюся на свободу улыбку. Я не отвечаю ему такой же радостью и просто направляюсь к дому. Он кричит мне в спину:

– Члены.

Я резко торможу и оборачиваюсь на дикого человека, решившего прокричать такое в городе, где у каждого человека сверхчувствительный слух.

– Карамельные члены. Слово на букву «ч». Пять букв.

Я качаю головой и глубоко вдыхаю, сохраняя маску равнодушия.

В этот момент из дома выходит Марк и переводит хмурый взгляд с меня на своего брата.

– Не могли бы вы не орать на всю Монтану слово «член»?

Сколько раз за сегодня прозвучало и еще прозвучит слово на букву «ч»?