Читать книгу: «Королевские чётки. Зерно Рабочего», страница 3

А я ведь даже не могу никуда отойти, выяснить, что происходит, применить стратегический ход. Дарган теперь привязан к этому месту, спрятаться невозможно, отступать некуда. Я могу только стоять на своих двух, как прочная крепостная стена, и атаковать в лоб.

Наместник всё ещё смотрел на Даргана. Его губы дрожали. Он выглядел… больным? Или потрясённым? Он как будто пытался что-то вспомнить. Потом резко выпрямился, как под холодным дождём.

– А откуда вы знаете? – послышался голос Борана у двери.

Что ж ты, дубина, делаешь?! Мозги под шляпой есть? Теперь этот проныра точно будет уверен…

Глаза Праты забегали, брови сжались, и он резко отвернулся ко мне спиной.

Боран между тем уже не думал о нём. Он разговаривал с Релем, вытащив из-за пазухи небольшую фляжку:

– У целительницы взял. Вроде, это лекарство, которое должно помочь, – говорил он.

В одно мгновение Прата оказался возле них. Словно прыгнул – так быстро, что плащ чертил воздух. Замер, полусогнувшись. Одну руку он занёс назад, будто хотел ударить баронета Дварлоци. Тот отшатнулся, не успев и воскликнуть, но Прата уже выпрямился:

– Рад встрече, господин. Я наместник Прата, а вы, как вижу… э-э-э… родственник барона Дварлоци?

– Я сэр Боран…

– Баронет де Легге? – быстро уточнил Прата.

– Вы знаете Легге? – удивился Боран.

– Что-то вы много знаете, – заметил Рель.

– Я наместник. Мне положено, – отрезал он.

– Честь имею, наместник, – кивнул Боран. – Рель, мадам… – он быстро обвёл взглядом комнату и ушёл.

Мог бы и со мной хоть парой слов перекинуться! А говорил, что хандрит и бездельничает.

Я смотрела на дверь, где только что пропала полоска дневного света, а за моей спиной назревало новое событие.

– Отдайте! – послышался голос наместника.

– Вот как? – Рель не спешил, вертел фляжку в руках. – Зачем?

– Это… слишком дорогое лекарство! – почти выкрикнул Прата, и вдруг осёкся.

Глаза у него были напряжённые, лицо – чуть побледневшее, будто он что-то считал в уме. Или вспоминал. А может, просто пытался не срываться. Я почувствовала, что он не врёт. Но и не говорит всей правды.

– Сэр Боран… взял его без разрешения. Целительница приняла его за самого барона, потому и отдала. А если обнаружится пропажа этого средства – проблемы будут у всех. Обещаю.

Да что же это за человек! Угрозы, хитрость! Он что, против нас? Или просто… пугается?

– Но это очень важно, – постаралась удержать себя в рамках вежливости я. – Этому человеку нужна помощь! Вы же сами видите, в каком он состоянии, наместник!

Он смотрел на меня с холодной злостью. Или нет… злость была, но холод не от меня. Он был направлен куда-то внутрь. Как будто он с собой борется.

– Простите. Но барон достаёт редчайшие травы не для того, чтобы лечить… проходимцев!

Я сжала кулаки. Нет, он узнал Даргана. Узнал и теперь… так себя ведёт?

– Могу тогда я поговорить с бароном? Или Боран, он уж точно может…

– Вот когда поговорит – тогда и посмотрим, – процедил Прата, пытаясь изобразить улыбку.

Рель спокойно вложил фляжку в его ладонь:

– Ну что ж, сами справимся.

Я посмотрела на него, хотела что-то сказать – и не сказала. Прата уходил, но…

– А вы уверены, что знаете… раненого? – спросила я.

Он на мгновение застыл. Лицо помрачнело. Затем он резко отвернулся.

– У меня нет времени обсуждать это, – бросил он и скрылся за дверью.

Хотела я кинуться следом за ним, точнее на него, даже сделала шаг… но на плечи мне легли чьи-то руки. Осторожно. Не телесно – как будто магия.

Голос Реля раздался сзади:

– Не стоит, сестрёнка. Правда, не стоит.

– Этот Прата… – я выдохнула и повернулась к целителю. – Наместник того сэра в красном балахоне?

– Сэра Брюстека? Нет же, барона.

– А он в курсе, что барон теперь не главный? Если это правда, конечно.

– Похоже, что нет, – Рель пожал плечами. – Хотя странно… А может, он в любом случае наместник, пока не уволили – точно, так и бывает. Он же наёмник, что ему?

– Он очень странный, откуда он взялся вообще?

– Из Баркии, – он кивнул, заметив моё удивление. – Серьёзно, баркиец. Барон сам так хотел. А чего от них хотеть?

Так Прата – чужестранец? Вот почему его манеры и общение такие странные, но…

– Он так чисто разговаривает.

– Ага, – Рель усмехнулся. – Научился, приехал, говорят, гакал и ракал, как положено его народу, а теперь не отличишь от серенидца.

– Завидую, у меня некоторые звуки до сих пор не получаются, – подумала я, и только потом поняла, что вслух.

– Зато ты окончания всегда округляешь, как аристократка, – хмыкнул Рель. – А он акает как простолюдин. Всё время с селянами возится – нахватался.

– Все баркийцы такие наглые? – не удержалась я.

– Вообще, по своей натуре, далеко не скромные. Да и чего ему озадачиваться? Подданный другой страны. Ему тут не жить. Заработает – уедет.

Меня совсем не успокоила такая мысль. Как бы он ни собрался заработать чем-то незаконным.

Глава 5

Рель взял в руки ступку и пошёл к камину:

– Подумаешь, "редчайшие травы" у них! – он пожал плечами. – Утончённые все стали, "редчайшие травы" им подавай! Не сочти меня консерватором, но во время войны из одного гречелистника с помощью зачарования те ещё чудеса творили. Больно нужны их "редчайшие травы"! Даже не волнуйся, сестрёнка!

Он высыпал полученную в ступке смесь в котелок с водой, взял с каминной полки глиняный сосуд и плеснул на угли искрящейся жидкости – те ярко разгорелись. Я сразу вспомнила Маретт в ордене Непринуждённых, помнится она разжигала при мне камин таким же способом. Это новомодное алхимическое средство, причём ещё нераспространённое, раньше я не видела таких. А ведь после столицы такие штучки в первую очередь приходят в Динки, где я живу.

– Так вы алхимик, Рель? – не выдержала я.

Рель повернул голову, внимательно посмотрел на меня, придвинул стул, сам уселся на противоположный:

– Нет, – наконец ответил он. – Садись.

Я села и в свете огня разглядела вытянутое лицо, аккуратные светлые брови, ресницы, чуть квадратный подбородок. И до того, как я успела сказать это сама себе, услышала от него:

– Но я из народа, который очень уважает алхимию и последнее слово науки. Среди нас много алхимиков, и мы помогаем друг другу.

– Фроксианин, – кивнула я.

– Ну вообще, я серенидец, – Рель приподнял одно плечо. – В смысле я подданный Серенида и мать моя – серенидка.

– Значит, по отцу?

– Так точнее, – кивнул он. – А то маг-фроксианин – это… – он усмехнулся, – скорее анекдот. С нашими-то укладами!

«Как и мужчина-целитель! Что ж ты такой необычный, Рель?»

Целитель смотрел на меня, и, будто прочитав мои мысли, прижал ладонь ко лбу:

– Ну вот. Мне снова оправдываться. В общем, умение исцелять от пола не зависит. Но вообще, все дело в чувстве. Понимаешь, одно дело, когда человек, скажем… – он отвел ладонь в сторону, словно что-то прикидывая, – ну пусть просто ломает колено. И совсем другое, если он на вид целый, но бледный как смерть сама, или сидит в разгар лета у огня и от холода трясётся. Или слабый с рождения, встать с кровати не может и в расцвете лет слабее ребёнка – вот что с ним?

– Не знаю.

– А ведь надо это понять, пока он жив.

– И это могут только женщины?

Рель сделал неопределённое движение головой:

– Ну… Неправильно говорить «только», главное – проникнуться человеком, чтобы почувствовать то, что чувствует он… Но женщинам это легче даётся. Намного легче.

– Значит, вам сложно?

– Бывает.

– Но зачем тогда…

– У меня есть магические гены по матери, не пропадать же таланту. Но ты же знаешь наши серенидские порядки? Колдовство запрещено, шаманство запрещено, некромантия – и подавно, телепатия и зачарование – только храмовникам, но присоединиться к Храму я не мог из-за отца. Остаются волшебство, боевая магия и целительство. Но убивать мне не по нраву, а волшебство – не профессия. В итоге, целитель-наёмник. Мне нравится эта работа, я много путешествую, занимаюсь благим делом.

Интересные магические гены ему достались, если подумать. От фроксианина – предрасположенность к Воде и стойкость к Огню, от серенидца – предрасположенность к Пустоте и стойкость опять же, к Воде. Ученица Гредвара во мне жаждала изучить, как между собой взаимодействуют стойкость и предрасположенность к одной и той же стихии, но ум воина цеплялся за нечто иное: фроксианин! Конечно. Письмо, из-за которого мы спешили сюда, было написано на лабораторной бумаге фроксианином. Я даже стала оглядываться в поисках таковой. В письме упоминался редкий минерал и… наместник. Точно! Наверное, Рель и отправил то письмо Уолу…

– Рель, а вы знаете Уолу? Советника Уолу.

Рель хмыкнул, улыбнулся:

– О да, довольно хорошо, а что?

– Да нет, ничего. Просто мне довелось недавно с ним повстречаться, и я вспомнила, что он тоже фроксианин.

– Умный человек, отличный оратор. Но, поосторожней с этим голубчиком, сестрёнка.

«Нда, помню я этого оратора на корабле!»

– Почему?

– Потому что он с виду очаровашка, а темперамент у него фроксийский, да и сердце тоже.

Мне не хотелось более говорить о нём, как и не хотелось вспоминать, что он умер. Мысль о смерти бросала меня в панику, будто в тёмную бездну: тело тяжелело, сердце падало в пятки. Я вдруг почувствовала, что задыхаюсь.

– Сестрёнка, – ворвался в темноту пучины голос целителя.

– Что?

– Да что бы ни было. Смотри сюда, – с его ладони сорвался зелёный шарик, он медленно полетел вверх до уровня глаз, потом также медленно вернулся на ладонь. – Делай вдох, когда он летит вверх, выдох – когда вниз. Не спеши, не спеши, так.

Не знаю, почему я его слушала и зачем выполняла эти дурацкие команды, но это успокаивало. Четыре вдоха и выдоха, и панику как рукой сняло. Более того – такого облегчения я не испытывала с тех пор как покинула Динки.

– А что значит «фроксийское сердце»?

– Позже скажу. Не надо пока об этом думать. Отвар готов.

– Отвар?

– Ну здравствуй! Для Даргана твоего.

Рель снял котелок с огня, поставил на столик, щёлкнул пальцами, и свет яркого золотого шара озарил помещение. Он приблизился к Даргану и коснулся двумя пальцами его шеи, осторожно приподнял верхнюю губу – осмотрел дёсны, после чего полез в сундук с перевязками.

Было так тихо, что даже закрой я глаза, могла бы на слух определить каждое его движение. Что-то стукалось о пластины окна, наверное, шёл снег.

Я тоже подошла, слегка коснулась подбородка Даргана, почувствовала его дыхание, лицо его чуть исказилось в ответ на моё прикосновение. А целитель уже гремел своей посудой, то ускоряясь, то замедляя движения. Наконец, повернулся, он тряс в руке какой-то бутылёк, потом вылил немного содержимого себе на ладонь.

– Придержи ему ноги, – сказал он. – Выше колен.

Я положила руки чуть выше колен Даргана.

– Посторонись, сейчас как лягнёт, – сказал он, касаясь лба короля смоченной ладонью, оставляя на его лбу зеленые разводы.

Дарган двинул головой, тихо простонал, тем временем целитель уже мешал что-то в глиняном стакане, затем вставил небольшую воронку в приоткрывшиеся губы пациента и влил туда содержимое бутылька. Дарган дёрнулся так, что я едва устояла на ногах.

Рель довольно хмыкнул:

– Порядок!

Дарган и правда приоткрыл веки, но взгляд был затуманенный.

– Знаю, голубчик, знаю, – вздохнул целитель. – Время надо. Отдыхай, всё хорошо.

Рель заботливо поправил его одеяло.

– Так ему лучше?

– Не хуже. Хотя временное ухудшение было бы нормой. Здоровый парень, надо сказать, явно не супом из ботинка выкормлен. Если честно, сам поражаюсь, но такими темпами он уже к вечеру будет в сознании.

У меня отлегло от сердца, даже захотелось лечь и расслабиться. Я выдохнула и склонила голову, чувствуя, как уходит напряжение:

– Хорошо, что мы вас нашли, когда на дороге его ранили, не знали, что и делать.

– Что ж я рад, оказаться в нужном месте в нужное время.

Мы молчали, потрескивание дров напоминало о тепле и жизни, но мысли в голове звучали всё громче и громче. Минутная радость отягчалась глубоким чувством вины. Даргану лучше, но могло совсем ничего не быть, если бы я правильно выполняла свою функцию, если бы была рядом, когда действительно нужна. Как я вообще взгляну ему в глаза?!

Я посмотрела на Реля. Что я искала в его лице? Поддержки? Он, очевидно, ждал от меня ответных откровений, таковы уж негласные правила общения. Разговор пришёлся бы весьма кстати, но с чего начать, когда в голове только крутятся события последнего дня. И тут я услышала:

– А ты, значит, знаменитая Кеита Брайа?

Я кивнула.

– Понимаю. То есть, нет, наверное, не понимаю, – развёл руками Рель.

– Я тоже, – честно призналась я. – Но, как ни странно, это что-то значит. Для других. А я сама за себя никогда не решала – с малых лет. И до сих пор не знаю, в чём смысл.

Целитель грустно улыбнулся:

– Я тебя умоляю, дорогуша. Какой смысл? Нет никакого. Приходим в эту жизнь – и уходим. Поверь, я видел и то, и другое. А однажды… – он вздохнул, – их разделяла всего минута.

Я вздрогнула, но он уже продолжал:

– А был и другой случай. Один древний старик умирал у самого порога трактира – так и не добрался до своей последней кружки. Я был с ним. Он умер. И никому не было дела. Никто не спросил, не помянул, не заплакал. А ведь у него была жизнь. Где она теперь? Что из этого следует? Человек – ничто. Плоть становится землёй. Единственное, что остаётся, – это память. Вот и весь смысл. В его жизни, – он кивнул в сторону Даргана, – смысл есть. Я вижу это по тебе. Тебе важна его жизнь.

– Я за неё отвечаю, – произнесла я.

Просто хотелось, чтобы Рель лучше понимал меня.

Я не отрицала, что Дарган стал дорог мне как человек, даже не как король-освободитель, но моя ответственность за его жизнь усиливала это ощущение. А теперь ещё и усиливала вину.

– Мы уже многое вместе пережили… В общем, тут не только долг, конечно. В конце концов, в его жизни точно есть смысл. Он нужен многим, не только мне.

– А может, рядом с ним ты сама ощущаешь себя нужной, что бы это ни значило, – улыбнулся Рель. – И твоя жизнь тоже…

– …приобретает смысл? Я не знаю. Знать бы, это слишком сложно.

Мне никогда не приходило такое в голову. Но стоило задуматься. Меня с детства мучил вопрос – зачем я живу, куда иду? Может, это и привязывало меня к службе. Я ощущала себя нужной. Но служила я всегда стране. Или идее. Никогда – человеку.

– А ты бы хотела, чтобы он вообще не появился в твоей жизни? Спроси себя и станет понятнее.

В голове на секунды запрыгали противоречивые мысли. С одной стороны, его появление изменило всё. Стало больше смысла. С другой…

– Так или иначе я оказалась не нужна. Я не справилась.

– Но с ним всё в порядке, сестрёнка. Мы все попадаем в трудные ситуации, главное – найти выход.

В тот момент я так cделала: поднялась и пошла к выходу – к двери. Не потому что хотела остаться одна. Просто Рель понял меня лучше, чем я сама себя понимала. От этого стало неловко. Последний раз так было с Гредваром. И тогда мне тоже стало неловко.

Рель вообще напоминал Гредвара. Пусть и без вредных привычек и с куда более странными манерами.

По пути взглянула на Даргана. Его лицо изменилось. По-прежнему бледное, но уже живое. Веки расслаблены, губы приоткрыты, щёки чуть округлились. Будто он спал. Боль, наверное, ушла – магия работает быстро, но в себя он всё ещё не пришёл.

Я вышла во двор и присела на крыльцо – единственное сухое место. Вокруг – одинаковые, унылые хижины. А на юге, далеко, громоздился горный хребет. Он уходил в небо – выше снега, сосен и всех этих человеческих бед. Выше какой-то там королевской башни, в которую не попасть без дурацких чёток.

При виде скал на горизонте захватывало дух. Может, там и нашли Солнечный камень? Тот самый аккомо… что-то. Где ещё ему быть, если не там, где земля касается неба? В мыслях всплыл Бераг. Наверное, в этом положении – с поднятым в горы взглядом – я сама сейчас похожа на него, мастера горного дела и минералогии. Губы растянулись в невольной улыбки. Разве Бераг не прав, посвящая жизнь тому, что могущественнее всего? Камни хранят тысячелетия. Миллионы лет. Да у него в голове – целые горные эпохи. Он буквально светится этими знаниями, горит ими – вот и не мёрзнет, куртку не носит.

Я рассмеялась, вспомнив день. Ведь он же помогал нам, незнакомцам: принёс настойку, достал гречелистник для Даргана. А я ведь мечом ему угрожала! И он не обиделся, ещё и извинился за это. Вот же чудо ходячее!

Вздох сам вырвался из груди. Жалко его. Как он теперь? Где будет искать пропавший Солнечный камень? Пусть Дарган скорее приходит в себя – тогда уж мы во всём разберёмся. Не дадим в обиду бедного мастера.

Ветер усилился, окатил меня холодом. Я поёжилась. Уже несколько часов я сидела у огня, и всё не могла отогреться, будто лёд сковал изнутри. Вдруг до меня донёсся скрип – словно петли, давно не смазанные. Я повернулась – дверь одной из хижин чуть приоткрылась. Ничего особенного, но все остальные были плотно закрыты.

Я поднялась и тихо ступила на утоптанный снег. Ни души, я по-прежнему одна, никем не замеченная, хотя кто знает. Лагерь горнодобытчиков ютился в ущелье между двумя лесистыми холмами, сплошь покрытых лесом: крайне невыгодное стратегически положение – чёрт пойми, кто может наблюдать с этих гор, и хижины оттуда как на ладони.

Снова скрип. А потом – шорох. Внутри ветхого жилища явно кто-то был. И вряд ли крыса – они, как известно, не пользуются дверьми.

Жаль, что я не умею становиться невидимой или читать чужие мысли – тоиу виной таприканская стойкость к стихии Существ. Это палка о двух концах. С одной стороны, она защищает, с другой – не даёт пользоваться стихией – ни невидимостью, ни телепатией, ни параличом.

Тихо вздохнув о своей таприканской участи, я заглянула в тёмное душное помещение. Свет настольной лампы обрисовывал бесчисленные коробки и столы с приборами, комната напоминала лабораторию, замаскированную под склад. Спиной ко мне в самом её центре стоял мужчина и по локоть рылся в одной из коробок.

Для своего же блага я решила получше осветить помещение и сотворила шарик света. Человек подпрыгнул, коробка приглушила его крик. Он развернулся. Вот это да!

– Сэр Боран?

Глава 6

Боран вздрогнул и посмотрел на меня.

Теперь я увидела, как изменился его вид. На щеке виднелись ссадины, одежда измялась и перепачкалась. Один рукав дорожной куртки разодран до локтя. А куда подевалась его шляпа? Уж не беда ли приключилась?

– Мадам? – голос звучал сбивчиво, торопливо. – Что вы здесь делаете?

– Я? – странно, что при всех обстоятельствах он задал этот вопрос мне. – Я только что пришла.

– Вы меня напугали, – он снова развернулся и полез в коробку. – Ах, вот и оно! Как хорошо, что свет появился!

«Что ж вы даже дверь не открыли?» – хотела спросить я, но заметила, что дверь не удерживается в открытом положении. Но ведь её можно было подпереть – хотя бы одной из многочисленных коробок.

Боран спешил. Схватив бумаги, он уже пытался обойти меня в дверном проёме. Я посторонилась, и он буквально выпрыгнул наружу.

– Скажите, здесь что, вообще не было землетрясения? – бросил он на ходу.

"Землетрясения?"

Я последовала за ним, не сводя глаз с его находки – страниц, покрытых мелким, торопливым почерком, на всё той же лабораторной бумаге. Снова вспомнила то письмо.

– Да что ж у них тут другой бумаги не водится? – не сдержалась я.

– Что вы сказали? – дёрнулся Боран, будто уже забыл обо мне. Он перебирал страницы, оглядывался по сторонам, словно ждал появления недруга.

От его напряжения и мне стало не по себе. Я вдруг и сама ощутила на себе чей-то острый взгляд – и сказала уже намного тише:

– Я лишь заметила, что все здесь пишут на лабораторной бумаге?

Скрип снега позади – я встрепенулась, и прежде чем обернулась, услышала:

– Так сподручнее. Никогда не знаешь, писать тебе придётся или процеживать вещества. А на этой можно и то и другое!

Я успела заметить, как Боран поспешно свернул страницы и сунул их за камзол.

Кто же это так великодушно – и исподтишка – поделился с нами полезными знаниями?

Бардовый балахон нового хозяина Шенатта выделялся на бело-сером пейзаже, как флаг на завоёванной территории.

– Сэр Брюстек?

Теперь это странное имя будет ассоциироваться у меня с бордовым цветом.

– Верно, – кивнул мне сэр. – Вы меня запомнили. Это хорошо. Сэр Боран, а я вас искал.

– Да? Я… гхэ… – Боран поправил прядь, которая всё время закрывала ему правый висок. – Вам удалось что-нибудь выяснить, Брюстек?

Похоже, они уже познакомились. Сэр Брюстек кивнул:

– Разумеется. Я выяснил нечто важное. Аккомород украла шайка Антута. Знаете такого? Разбойник, у местных довольно известен.

– Это тот, что объединил все местные шайки? – вспомнила я слова трактирщика в деревне.

– Сколько деталей, мадам! – сэр Брюстек покачал головой. – О таком в трактире лучше спросите – там он бывает даже чаще, чем на дорогах… Ах, и ещё… – он обернулся к хижине целителя. – Будьте на чеку. Этот человек всегда доводит дела до конца.

– Что вы имеете в виду? – спросила я. Рёбра сдавило тревогой. Он молчал. – Вы о чём? – повторила я.

Ответа не последовало. Боран шагнул вперёд:

– Разбойники, говорите, украли аккомород? Так значит, мой брат тут ни при чём! Я же говорил вам, что он ни при чём!..

"Его брат? Так значит, барону Веруту досталось из-за пропажи акккоморода."

– Ну а мастер? – продолжал Боран. – Это тоже они убили его?

Сэр Брюстек взглянул на баронета, потом на меня и сказал:

– Пока нет доказательств.

– Какой мастер? – у меня похолодели ступни. – Кого убили?

"Только бы не то, о чём я подумала. Скажите, что это про кого-то другого. Что это было давно и неправда".

– Мастер Бераг, управляющий горнодобывающей кампанией, – отозвался сэр Брюстек без тени колебания, будто читал инвентарный отчёт. При нём, похоже, каждый час кого-то убивают?!

– Как… Я же только сегодня говорила с ним… Но когда? – прошептала я.

"Сколько можно?!" – отозвался внутренний голос.

– Пару часов назад, – пробормотал Боран. – Всё из-за аккоморода.

– В буквальном смысле, – добавил Брюстек, – ему вонзили в грудь осколок аккоморода.

Я не могла осознать. Только ведь думала о нём. Мастера Берага больше нет?

– Кто это сделал? Кто ещё был там? Что вы видели, сэр? Кто установил смерть? – я металась взглядом от одного к другому.

– Хотите провести расследование? – приподнял бровь Брюстек. – У вас разве нет сейчас другого, более важного дела?

– А вы мне не указывайте! – вспыхнула я, не отводя взгляда.

– Да больно вы нужны, – фыркнул он. – Честь имею.

Он повернулся и пошёл к хижине.

Я смотрела ему вслед. Я не знала, чего хочу – ударить его или услышать ещё одно страшное слово. Но ноги сами понесли.

– Мадам, – он тут же обернулся, – опомнитесь. Вам нельзя отходить от короля. Ни на что не отвлекайтесь и никому не верьте. Прошу вас.

А ведь я с самого начала подозревала, что он знает Даргана в лицо!

– Кто вы, в конце концов?

– Рыцарь Безопасности Короны Левиганы, – произнёс он тем же невозмутимым тоном.

Это же… это значит, он глава всей королевской разведки графства! Я даже вздрогнула – и почему-то сразу поверила. В такой лжи не было смысла. По крайней мере, для меня.

Я попыталась собрать картину воедино.

– Так вы здесь из-за минерала? А поместье вам зачем?

– С пропажей минерала разбираются мои люди. А поместье я выиграл у барона, – пояснил он. – Сам же я здесь из-за Его Величества. Как и вы, ищу зерно.

Я не ослышалась?

– Что ищете?

– Зерно Рабочего. Что вас удивляет? Разве не за этим вы прибыли?

– Да откуда вы о нём знаете?.. Когда вы…

Я осеклась. Пока плохо знаю этого сэра, не хотелось выдавать, что король покинул дворец меньше недели назад.

– … Он не говорил мне, что кто-то ещё в курсе.

– Из Динки пришло его послание, как, думаю, и всем рыцарям Безопасности. Чтобы мы были готовы и выяснили как можно больше к его приезду. Но… увы. Несчастье. Наш король ранен.

Сэр Брюстек стал перебирать что-то под балахоном и вытащил потрёпанный, свёрнутый пергамент.

– Вот, кто всему виной. Это его шайка устроила. Если увидите его – казните без промедления, – с этими словами он развернул пергамент – обычное «Разыскивается», какие вывешивают на площадях. Но при виде знакомого лица у меня перехватило дыхание.

– Да быть этого не может! – прошептала я. – Это же… баронский наместник!

«Живым или мёртвым»?!

– Как вы сказали? – насторожился Брюстек.

– Триста золотых?! – я не верила глазам. – Это же целое состояние!

– Поверьте, у многих на него зуб. Как вы его назвали?

– Баронский наместник! Это он, клянусь, он! Вылитый!

Я моргала, не веря в происходящее. Рель ведь говорил, что он чужестранец, приехал на заработки… Как он может быть известным преступником? Это он украл аккомород? Это он убил мастера? Ранил Даргана?

Ну не бывает же такого, чтобы в одной деревне два человека выглядели одинаково! Разве что… Я металась в сомнениях. Наместник гладко выбрит, аккуратно подстрижен, одет с иголочки. А у этого лохматые космы, клочковатая борода, хмурый вид, будто сам лес его вырастил. Он выглядел так раньше? Вот почему его манеры и речь столь далеки от утончённых.

Брюстек нахмурился, закусил губу.

– Тот самый баркиец, о котором тут столько говорят?

– Да, да! Я уверена! – говорила я, сама себе не веря. – Вы его не встречали?

– Поверьте, если бы встретил, он бы уже болтался на виселице! Ушлый вор и мошенник.

– Но как он, – я невольно указала на плакат, – стал баронским наместником? Как барон мог сделать такой выбор?

– Как-как… Всё просто. Не зря он прикидывается чужестранцем. Он самозванец и плут. Вы даже не успеете опомниться, как он…

Хруст. Тихий, почти как шорох заставил вздрогнуть.

– Боран! – выдохнула я. Потом спохватилась: – Сэр Боран.

Боран подходил всё ближе и глядел на портрет разбойника Антута. Он смаргивал. Наконец, проговорил:

– О Боже… Я помню этого парня. Разве не он представился наместником моего брата?

– Представляете? – приподнял брови сэр Брюстек. – Очередной интересный выбор со стороны вашего брата.

– Что за чертовщина?.. Зачем Веруту связываться с преступником? Нет… нет, он бы никогда этого не сделал. Я уверен, мы имеем дело с чудовищным недоразумением. Нужно спросить…

– Спросим, – кивнул сэр Брюстек. – К барону Веруту у меня много вопросов, честно признаться. Это лишь один из них. Внезапное открытие горнодобывающего предприятия…

– Что здесь такого, сэр, это фактически фамильное дело. Испокон веков Дварлоци закладывают шахты, бороздят недра в поисках ресурсов для всего государства!

Сэр Брюстек прервал его речь ироничным хмыканьем.

– … Сокрытие факта находки минерала первого разряда, – продолжил он. – Который по закону является собственностью короля.

– Нет, нет! Я же сказал вам, он собирался передать ответственность за минерал мне! – Боран выставил ладони вперёд, будто отталкивая подозрения.

– Доказательства?

– Я вам всё покажу, когда вернёмся в замок.

Тревожность Борана передавалась и мне. Он отчаянно боролся за честь брата. Так вот, где он всё время пропадает.

– А где сейчас сам барон? – поинтересовалась я.

– В темнице замка, – Брюстек зевнул, быстро прикрыв рот.

Я почувствовала, как тяжелеет моя челюсть, рот распахнулся в немом вопросе. Дварлоци! Сын королевского советника! И в темнице! Да как же это? Сначала отняли замок и все владения, а теперь ещё… За какие ж это грехи? Опять всё из-за аккоморода?

– Вы.... вы доказали его вину? – чем больше я говорила, тем больше накатывало возмущение. – Вы посадили в темницу барона? Да как это можно? А наместник? – я указала на плакат. – Преступник разгуливает на свободе? Может, он уже весь аккомород продал, пока мы тут говорим? А вы…

– Не волнуйтесь так, мадам, – Брюстек взглянул исподлобья и процедил сквозь зубы: – не вы одна тут знаете, как охранять важные государству объекты. А возможно, как раз не знаете.

Он резко перевёл взгляд в сторону целительской хижины. В другой раз я бы только раздражённо фыркнула. Но вот уже несколько часов корила себя за то, что случилось с Дарганом. Сердце бухнуло. Солнечный свет будто потускнел. Я выдохнула.

Надо собраться. Опасный преступник ходит на свободе. Ворует государственное сырьё – и тем же сырьём убивает. Уже убил мастера, возможно, пытался убить Даргана. При этом местные считают его своим нарядным, а мастер Безопасности только выгуливает свой балахон и наслаждается властью.

– Надо что-то делать! – я сглотнула. Горло пересохло. – Нужно усилить охрану лагеря. Мы ведь даже толком не знаем, что происходит!

Но сэр Брюстек не внял моим мольбам.

– Ах, ну вот и вы! – он обернулся на звук открывающейся двери.

– Да что здесь за народное собрание, в конце концов? – на пороге стоял целитель Рель. Он оглядел нашу троицу и замер: – О! Баронет, голубчик, что случилось?.. Сэр Брюстек?

– Надо поговорить, – кивнул ему безопасник.

– Я весь внимание.

Они вошли в хижину.

– Сэр Боран, – я повернулась к баронету, – что же это творится?

– Чёрная полоса, – кивнул он. – Что ж это за жизнь: либо ничего, либо всё и сразу.

– Чёрная полоса?! – голосовые связки подвели меня. Я закашлялась. Какое, чёрт возьми, успокоительное он принимает? – Сэр Боран, мы на пороге ада! Государственная собственность у бандитов, они чуть не убили Даргана и убили мастера! А вашего брата, получается…

– Я знаю, мадам. Я сам всё видел.

– Вы видели, как убили мастера?

– Я видел… как он уже в крови падал с обрыва.

– С обрыва?

– Да. Мы договорились встретиться на вершине утёса. Но когда я пришёл, было уже поздно. Этот разбойник… он тоже был там.

Я даже вскрикнула:

– Так это всё-таки он?!

Боран покачал головой:

– Я не видел точно… но показалось, он, наоборот, пытался его схватить. Оттащить от края, – он выдохнул, поник. – А потом я и сам скатился со склона. Благо, куда менее крутого.

– Зачем вы вообще встречались с мастером на вершине утёса?

Боран опять вздохнул:

– Да поговорить спокойно хотели наедине, везде сейчас такой шум. Потом ещё это землетрясение.

«Опять?»

– Сэр Боран, какое ещё землетрясение? Мы здесь ничего не почувствовали, вам не показалось?

– Не почувствовали?

Он помолчал, поправил волосы, отёр лицо.

– Давайте тогда не будем об этом. Иначе скоро я совсем запутаюсь. Знаете, я так скоро поверю в легенду о Забытом Брате.

– Какую легенду? – не поняла я, но он меня не услышал.

– Как Его Величество? Я хочу увидеть его.

Прежде, чем я успела ответить, он уже шагнул ко входу в хижину и в дверях столкнулся с сэром Брюстеком.

Они вполголоса перекинулись парой слов, всё что я разобрала:

– …жду вас в замке.

– Сэр Брюстек, так как насчёт охраны лагеря? – поинтересовалась я.

– Я немедленно пришлю сюда бойцов. Ждите, – ответил он.

Не люблю этих неопределённых обещаний. Ждать чего, ждать когда? Ушёл, будто оставил одних под прицелом на поле боя. Лучше бы вообще не приходил, только взбаламутил.

Мы с Бораном вошли в хижину. Рель стоял за прилавком и, наверное, впервые за то время, что я его знаю, не делал ничего. Только безразлично рассматривался столешницу. Мне не нужно было гадать, чтобы понять, в чём дело.