Жатва

– Ну, ты блин, Дейнерис Бурерожденная! – сказала поражённая Арина.

– Нет, не Бурерожденная, а «Молнией и громом рожденный»! – не без толики иронии ответил Женька.

– О, Боже! Вызовите скорую! У нас тут псих, маразмом порождённый! – закатила глаза и покрутила у виска Карина.

– Кстати, а что это за блокнот-то Вселенской важности? – поглядывая на скетчбук, спросил Женька, и в его глазах блеснуло любопытство. – Можно посмотреть?

– Да, конечно, ты же рукой за него рисковал! – согласилась Арина, в обыкновении не имевшая привычки показывать свои творения, но ради Женьки решила сделать исключение.

Ребята вернулись в зал и уселись за барной стойкой, Женька сидел на стуле и листал скетчбук, там были и быстрые зарисовки разных животных, некоторые из них были довольно-таки диковинными, и хотелось задаться вопросом, что нужно было принять на душу, чтобы подобное придумать. Были и города с различными зданиями, особенно привлекал внимание один рисунок, который выполнен был с особым трепетом: на нём был изображён на заснеженном пейзаже огромный четырёхглазый крылатый монстр, созданный изо льда, и малышка с белыми, как снег, волосами. Зверь склонил к ней клыкастую морду, а она обхватила его нос своими маленькими ладошками. Вот вроде это простая картинка, выполненная цветными карандашами, только было что-то в ней завораживающее, Женька долго в неё всматривался и не мог понять, что именно, и только-только его настигало понимание сути рисунка, как оно тот час ускользало.

– Красивый рисунок! – лишь сказал Женька.

– Мне тоже навится. Эта девочка на рисунке – ледяная фея, последняя из своего рода, а зверь – из расы дракари сэда, также вымершей, но не из нашего мира, а из другой вселенной. – Внимательно наблюдая за реакцией на рисунок, ответила Арина, и на её сердце стало грустно.

– Блин, ты что, всё ещё в своём возрасте веришь в фей? – фыркнула Карина. – Ой! Меня Айдар ждёт! А тут с вами засиделась, – взглянув на часы, висевшие на стене, спохватилась девушка и начала собираться.

– Это кто ещё? – решила не заводиться на этот раз Арина.

– Мой новый парень, тот прекрасный посетитель! – мечтательно закатив глаза, ответила девушка и побежала переодеваться.

– Она не зря полдня перед ним попой крутила! – ёрничала Арина, и в её глазах заблестели смешинки.

– А по-моему, вера во что-то прекрасное и пусть не материальное, это чудесно! – ответил Женька.

– Ага, слышала бы тебя Каринка! – с иронией в голосе ответила Арина.

– Итак! Одну уже пристроили… точнее, она сама пристроилась, осталось тебя сбагрить кому-то! – потирая алчно руки, приговаривал Женька с улыбкой на лице, а в глазах запрыгали смешинки.

– А может, давай тебя пристроим… например, Галине Петровне нужен молодой муж? – ехидно промолвила Арина, не заметив, что уборщица проходила сзади.

– Боюсь, единственное вакантное место, которое осталось, – это любовник, ибо муж уже есть! – Галина Петровна снисходительно улыбнулась, обнажив ряд белых зубов.

От голоса женщины Арина подскочила на месте.

– Простите, пожалуйста! – застыдилась девушка, а парень тихо хихикал над подругой.

– Да, ладно уж! Я могу у вашей Каринки жениха увести! Да! Да! Я ещё ничего! – и Галина Петровна деланно стала поправлять платье до колен и причёску, изображая девушку, которая собирается на свидание.

У этой женщины явно был талант к пародированию и чувство юмора, посему осталось загадкой, что она делает за мытьём унитазов?

– Да вы – талантище! – воскликнул поражённый Женька.

И все трое рассмеялись.

– Что за обильный смех, а? – нахмурила изящные брови Карина, которая вышла переодетая в открытый сарафан и обутая в сандалии на высокой танкетке.

– Ничего, так… обличаем скрытые ранее таланты – загадочным тоном ответила Арина, подмигнув уборщице, которая заговорщически скрывала улыбку.

– Ну-ну!

За окном засигналила машина, и Карина, выпрямившись, сказала:

– Ладно, я пошла, а вы закройте тут всё! – и её как ветром сдуло.

Женька схватился за плечо, где была странная рана:

– Ай… – сквозь стиснутые зубы вырвалось из уст Женьки, и весёлое выражение лица тотчас помрачнело, а кожа стала серой.

– Что с тобой? – озадачилась Арина, её взгляд стал пристально обращённым к другу.

– Ничего! Просто синяк где-то поставил, а теперь ноет, зараза! – отмахнулся беззаботно парнишка.

– А ну покажи! – и Арина подошла к нему, а он с опаской отстранился.

Женьке на миг померещилось, что к нему приблизилась не подруга, а призрак с белыми волосами. А потом голова разразилась ноющей болью. Какие-то отдалённые голоса звучали в голове: «Я выяснил, когда проходит жатва!», «…феи…», «…проклятый дом…».

Над зданием кафе стали клубиться тяжёлые сизые тучи и кое-где простреливали молнии.

«Это опасно!»… «…это мои друзья “День” и “Ночь”…»… «Эрик, это опасно!» Эти слова заглушали взволнованные голоса Арины и Галины Петровны, которые испугались за схватившегося за голову и побледневшего Женьку.

– Ого, ты видела, Арина, там, кажется, молния блеснула? – удивлённо вырвалось у Галины Петровны, коротая оглянулась на окна.

Женька судорожно пытался вытащить капсулу из пачки, но блистер выпал из трясущихся рук. Перед глазами заплясали адский танец круги, шум становился всё докучливее и ближе, а боковое зрение почему-то цеплялось за отблески молний, к горлу подступила тошнота. Чей-то голос надоедливо звучал в голове.

Вой сирены привёл в сознание Женьку, он опомнился в катере «скорой помощи», два врача суетились, как будто в салоне был тяжело раненый. Юношу удивляло, как он оказался тут.

– Смотрите. Он пришёл в себя! – в голосе звучала неподдельная тревога и нотка радости, это Арина она сидела рядом и держала его руку в своей.

– Проверь его зрачки! Какой там пульс? – этот голос принадлежал женщине-врачу в очках с толстенной оправой. Женьке зачем-то полезли смотреть глаза, измеряли давление.

– Ничего себе… Давление как раз подходящее… Для трупа… – прерывисто ответил полнотелый мужик лет за сорок, он был не то что удивлён полученным результатом, а просто в ступоре.

– В каком смысле? – нотки возмущения так и звенели в голосе врачихи.

Арина испугано переводила взгляд то на одного врача, то на другого. Когда врачиха сама взглянула на показатели тонометра, то выдала:

– Срочно в больницу!

Только Женька так не понял: это его везут туда или, судя по бледному и продолговатому лицу врачихи, она сама в срочном порядке нуждается в госпитализации.

– Нельзя в больницу! – всполошился Женька и пытался подняться, только врач не дал ему.

– Лежите, больной! – сказал он. – Вам противопоказаны резкие движения… или вы их просто не в состоянии делать! – что-то в тоне врача проскользнуло и оно не понравилось Арине, она нахмурившись спросила:

– Да что с ним?

– Приедем в больницу, сделаем МРТ, а там видно будет! – ответила врачиха и вымучила из себя улыбку, да только она не гармонировала с суровым выражением лица и растерянностью в глазах.

– Да как вы не понимаете, со мной всё в порядке мне не надо в больницу!

Женька чуть не сказал: «мне нельзя в больницу». Но тогда возникает вопрос: а почему? Ответа он не знал, как бы не силился придумать, а память превратилась в желе, которое вибрировало странным образом, не давая приобрести чёткости образам. Юноша твёрдо знал: в больницу нельзя. Эта мысль истерично билась в голове. При осознании, что он попадёт в стационар, его сердце колотилось в припадке ужаса.

Машина «скорой помощи» неслась на опустевшей трассе, хлынул дождь, он заливал лобовое стекло, отчего всё впереди казалось размытым, водитель выругался и включил дворники, вдалеке замаячило чёрное пятно, оно резко приближалось. Водитель из любопытства посмотрел в салон, а когда оглянулся, резко вывернул руль влево, ведь на него, не сворачивая, нёсся чёрной молнией автомобиль, и у него не горели габариты, да что там! Фары тоже не горели! На скользком асфальте машину занесло, и она вылетела кювет, к счастью, не перевернулась, только ударилась передом, фары разбились вдребезги и немного бочина помялась, но это станет понятно потом, при дальнейшем осмотре. Сейчас водитель навалился на руль в бессознательном состоянни, врачей кинуло вперёд, и они также ушиблись, повезло Арине, она зацепилась за что-то и удержалась, а Женька был зафиксирован на каталке, которую просто подало вперёд, но ему вреда это не нанесло.

Дверцы распахнулись, и Женька увидел мужчину азиатской внешности, в чёрном плаще и с длинными тёмными волосами, заплетёнными в косу. Он смотрел холодным взглядом на беспомощного Женьку, который пытался высвободиться. У незнакомца в руках блеснула катана, он замахнулся на Женьку, дождь тарабанил о крышу машины и ветер прошелестел:

– Вспоминай!

Месяц назад до вышеописанных событий…

За столом в зале заседаний компании собрались несколько представителей. Эсмонд – глава компании и Ордена, призванного бороться с нечистью, – а когда-то феи также входили в эту категорию. Ему было отведено законное место во главе. Подле его правой руки сидела юная дева с миловидным лицом и хрупким телосложением – это Эссиль, по совместительству секретарша, жена и принцесса фей. И на местах гостей восседали: Илья с азиатскими чертами лица, холодными глазами и ироничной улыбкой; Эрик – светловолосый юноша семнадцати лет, с правильными чертами лица, очень худощавый, но крепкий, и Синнаэль – представитель Благородного дома фей Кастлгардэн, рыжие волосы с золотистым блеском, струящиеся ниже лопаток – отличительная черта этого дома, идеально вытесанное лицо, словно из белого фарфора. Необычно лиловые, раскосые глаза Синнаэля иронично поблёскивали летним солнцем. Видеть рыжего засранца меньше всего желали, ведь его дом был против союза феи и охотника, а также его представители вечно устаивали каверзы Илье и Эрику, но под гнётом общей угрозы бывшие противники решили на время примириться.

– Эй, чудило, хватит пялиться на Эссиль, а то зенки повыпадут! – прищуривши глаза с серебристой радужкой, прошипел по-кошачьи Эрик, он заметил, как Синнаэль нахально пожирал бесстыжим глазами Эссиль, которая спряталась за спинкой кресла Эсмонда. Надо отдать должное охотнику, он в данный момент держал себя в руках и был олицетворением спокойствия, не хуже Ильи. И стало даже интересно, насколько у мужа Эссиль хватит выдержки?

– Эй, ты кого чудилом назвал, чудило? – отвлёкся от поглощающего созерцания прелестей принцессы возмущённый фей.

– Эх, жаль, у меня нет полномочий его выгнать, – хмуро произнёс мысли вслух Эсмонд, – К тому же мне интересно, как он сюда попал, пройдя охрану и датчики?

Надо отдать должное способностям рыжего клопа, ведь эта компания – лишь прикрытие для обители охотников на нечисть, и посему методы защиты здания от незваных посетителей – самые изощрённые и не дающие сбоя. А Синнаэль, благодаря исключительности способностей, смог проникнуть сюда, не привлекая внимания, что ж этот факт доказывает, что Благородный дом Кастлгардэн тренирует своих наследников очень жёстко, насколько, чтобы результаты были самые ошеломляющие.

– Ох! Это легко… Он без мыла может пролезть в… ай! Илья! Чего пинаешься? – Эрик аж подскочил на месте.

Эссиль хихикнула.

– У нас мало времени, говорите по существу! – призывал к порядку этот хмурый дайго. – Что ты узнал о «Жатве» и «Проклятых домах»?

– Итак-с! – Эрик резко встал, прошёл к столу, где стоял проектор, и стал свою речь сопровождать красочными иллюстрациями мифологического содержания. – Всего официально зарезервировано шесть Проклятых домов. Нас интересует один, самый сильный из всего списка, которому по силам запустить «Жатву». И особенно выделяется агрессивно настроенный по отношению к людям дом, носящий имя «Дети свободы», у них есть герб, девиз и история – всё как полагается. Но нет точного обозначения, сколько членов в нём состоит и кто они, из каких Благородных домов они изгнанники, и какими силами располагают? Но мне по своим источникам удалось всё-таки узнать: всего сильных членов там шесть. Из способностей: один «вышивает на нитях боли», что это значит, трактуйте сами! Второй фей – мозг дома, отвечающий за техническое обеспечение, проповедник, заклинательница и ледяная фея, об их главаре мне пока не удалось ничего конкретного узнать, одни слухи. Он и основал этот дом. «Дети свободы» и «Жатва» приходят в жизнь людей одновременно, раз в определённый промежуток времени: всё начиналось через каждые две-три тысячи лет, а потом они оборзели, и промежуток сократился до ста лет.

– То есть каждые сто лет запускается «Жатва»? Чем бы она ни была? – уточнил для себя Эсмонд.

– Да, – переключая картинки на пульте от проектора, ответил Эрик.

– Что ж, тебе удалось узнать за короткий промежуток времени такой объём информации, которая моим Орденом собиралась столетиями, – как было странно Орден теперь называть своим. Эсмонд и не думал, что когда-то будет править здесь. Он всегда находился в тени отца: – Мы поняли, что для проведения «Жатвы» избираются определённые города. Это так?

– Именно! – кивнул Эрик.

– Выбираются те города, которые находятся ближе всего к тектоническому разлому земной коры! – ответил Илья, взглянув исподлобья на Эсмонда: – Мы с Эриком побывали в тех местах, где проводилась «Жатва».

– Это как? – удивился Синнаэль.

– Это несложно: они находятся на этой планете… – не без толики иронии сказал спокойный дайго: – …Мы были в местах, где исчезли цивилизации майя, ацтеки, город Мохенджо-Даро и самое свежеисчезнувшее поселение, находившееся на острове Роанок. Слово «Кроатон» вам о чём-то говорит?

– Вы хотите сказать, что один дом фей, пусть и древний, повинен в исчезновении целых цивилизаций и поселений? – изумился Эсмонд.

– А почему бы и нет? Если случается противостояние человека и нашего народа, то исход один: люди проигрывают! – гордо заметил Синнаэль, поднявши остроконечные ушки вверх.

– Но как? Столько людей за раз взяло и испарилось? У них же оружие было, в конце концов, численное превосходство! – поражался открытию Эсмонд, его жесты выражали растерянность.

– Я не знаю, куда исчезают целые города, точнее, дома остаются, вся утварь в них, даже еда нетронута и только приготовленная. Такое складывалось впечатление, что люди исчезли молниеносно. Даже следов сражения не было, – откинувшись на спинку кресла, сказал Илья: – И это странно.

– Так что мы так и не поняли, по каким механизмам работает «Жатва». Но мы можем определить, когда выпадет время её следующего проведения, – подытожил Эрик.

– И когда же? – иронично спросил Синнаэль.

– Наши дни, – Эрик переключил слайды из древних городов на современный, и этот город подозрительно походил на тот, в котором находились Арина и Женька.

Теперь…

Больничная палата наполнилась ярким светом, в ней стояло три кровати самой простой конструкции, на одной из них лежал бледный и измождённый парнишка. Его тёмные, немного вьющиеся волосы разметались по белой подушке, оттеняя и без того алебастровое лицо без намёка на румянец, чёрные стрельчатые ресницы нервно вздрагивали, словно их владельцу снился нехороший сон. Чёрная льняная рубашка была расстёгнута, обнажая грудь, спокойно подымающуюся при дыхании, на коже которой виднелись шрамы. Паренёк был худощавый, но жилистый, к его правой руке подключили систему капельницы. За юношей наблюдала пара тревожных глаз, это Арина. Она со вчерашнего дня находилась возле Женьки, приехав с ним на машине «скорой помощи». Девушка вместе с врачами еле уговорила, а подчас силой затолкала противящегося госпитализации друга. Тем же вечером он прошёл полный осмотр и, хотя врачи рекомендовали пройти повторное обследование в столичной больнице, ведь там аппаратура лучше, они уже могли дать неутешительный диагноз. Все внутренние органы Женьки поразила неизвестная болезнь, напоминающая рак, но ведёт она себя крайне странно и агрессивно. Когда Арина поспешно собирала Женькины вещи – к её ногам упала странная упаковка с капсулами. Сейчас она крутила её в руках. Когда она спросила у врачей, не знают ли они, от чего эти капсулы, медики развели руками.

– Что же это за дрянь такая? Хм… – задумалась Арина, особо не к кому не обращаясь.

Из глубоких раздумий девушку вывел тихий вздох: Женька приходил в себя.

– Женька! – радостно прильнула к парню Арина.

– Блин… где я? – осмотревшись рассредоточенным взглядом, переспросил Женька, потёр переносицу, жмурясь и попутно удивляясь, отчего на него обрушилась бурная волна эмоций.

– В больнице! Ты в обморок резко свалился вчера! Я «скорую» вызвала. А ты уже, когда мы ехали на ней, пришёл в себя и начал вырываться, как дикий, из машины! Еле усмирили. Ты ещё кричал, мол, нет времени, и кучу всякого другого берда. На тебя врачи, мне показалось, литр успокоительного угробили, – присевши подле него, поведала Арина. Её голос дрожал, а сама она побледнела – так она переволновалась, – а ещё не знала, как сказать Женьке о диагнозе. Можно, конечно, списать на то, что в этой больнице устаревшее оборудование и диагноз поставлен неверно… Да только вид Женьки подтверждал, что время его иссякает.

– Бли-ин… – закрыл ладонями лицо Женька, – Не стоило мне сюда попадать! Уже МРТ делали? – и он испытующе посмотрел на подругу, она кивнула.

– Ты… тебе уже сказали? О том, что тебя пожирает болезнь… блин… я хотела сказать… ты болен… а тут старая техника… бред… ты выздоровеешь! – рассеяно моргнула Арина, стала нести околесицу, ещё больше заволновавшись, и начала активно жестикулировать – так у неё выражалась высшая степень переживаний.

Она хотела подобрать как можно щадящие слова, а вышло… что вышло. Девушка вздохнула.

– Прости… – и она опустила виновато взгляд прекрасных глаз.

– Боюсь, обследование в столице покажет тот же результат. Я был в Киеве. Увы, мне достался проигрышный билет, – с выдохом облегчения ответил Женька, ему внезапно стало легче, когда Арина узнала о его тайне.

Ведь тяжесть настолько давила на неё, что он боялся: Арина её не выдержит.

– Так ты знал?! – взглянула пристально на него Арина, всплеснувши руками.

– Да, поэтому и сбежал из дома, мне стало невыносимо видеть напоминание о скорой смерти в глазах родителей. Это надоедливое сочувствие… самое бесполезное и раздражающее чувство! – внезапно разоткровенничался Женька.

С недавних пор ему стало ненавистно чувство жалости, применимое к нему, как будто он уже умер и его похоронили. А ведь парень был ещё жив и не хотел умирать!

– Но есть же куча способов бороться с патологиями различного рода? – не унималась Арина, она хотела убедить Женьку бороться, а не опускать руки.

К своему изумлению Арина внезапно поняла: мысль о том, что, возможно, она в скором времени лишится Женьки, напугала её до содрогания в коленках. Девушка за этот месяц так привыкла к парню, носившему вечно мрачного цвета одежды. Хотя он ничего особенного не делал. Просто был рядом, поддерживал, как умел, а иногда делал дружественный пинок, чтобы не опускать руки, когда совсем дела идут из рук вон плохо. Почему именно Женька? Вот в мире около миллиарда людей, а может, и больше. Из них можно выбрать самых отпетых засранцев, и пусть их не станет, а не славного парнишки, который готовит самый лучший в мире кофе… Кофе, кстати, по утрам ей тоже никто не будет готовить. Дело конечно не в этом, а в той трепетной заботе, которая ненавязчиво проявляется. Одна кружка кофе говорит о многом: «как дела?», «как добралась?», «я рад тебя видеть». Слова не могут и половины выразить того, что Женька умудряется делать жестами подобного рода.

– Пробовали, родители меня по всем врачам страны таскали, и профессора среди них были, и лучшие клиники, целое состояние угробили… а как видишь, зря, – дёрнул плечами Женька, привстав с кровати, рубашка натянулась на груди, ещё сильнее оголяя грудь. Арина увидела шрамы, хоть понятно было, что им много лет, но менее ужасными на вид они не стали.

– Что это? Как будто тебе сердце из груди вырвали! – поделилась впечатлением Арина, не удержавшись и прикоснувшись самыми кончиками пальцев к зарубцевавшейся и немного розоватой коже.

– Почти угадала, – Женька вздрогнул от прикосновения Арины и тот час вспомнил, как от одного такого жеста появились раны, словно от обморожения. Пальцы девушки были изящные и холодные, нежно прошлись по коже, не нанося вреда. Парнишка понял, что наверное тогда проявился синяк, а он уже вообразил невесть что. И как обладательница столь бархатного прикосновения может нести вред?

Арина вспомнила того грубияна-клиента, из-за которого бедной мамочке с ребёнком пришлось уйти из кафе. Этот придурок будет жить долго и счастливо, а почему? Потому что выживают одни ублюдки, а хорошие люди обречены на скорую и весьма неприятную гибель. Боль и гнев острыми клыками вгрызались в душу Арины. Она сама не знала, чего в её сердце больше из этих чувств.

– Скажи, а кто знает… ну… что я тут? – замявшись, спросил Женька, ощущая, как рука Арины тяжелеет и становится ещё холоднее, а взгляд девушки – более рассредоточенным. Но как только юноша задал этот вопрос, она рассеяно моргнула, убрав мигом руку, словно опомнившись:

– Только Галина Петровна. Карина, как ты, помнишь, умотала на свиданку. А Ваник Ашотович забрал Наринэ и Арсена и куда-то увёз по делам. – До Арины только дошло, что она первой полезла лапать парня, пусть и хорошего друга, и эта мысль вызвала нежный румянец на её круглых щеках. Ей стало неловко почему-то. А ещё девушка поняла, что не смотря на измученность болезнью, Женька довольно-таки красивый. И дело даже не во внешности и не в безумно длинных ресницах, которым она завидует. Так и подмывает спросить, какой тушью пользуется Женька. Речь идёт о духовном устройстве, его поступки, его ум и характер – вот что делает владельца привлекательным. Арина никогда не была падка на внешность, а потому рада, что Женька не стал исключением из правила, ведь он не считался красивым внешне. Душу нельзя отретушировать в «Фотошопе», нельзя отредактировать или изменить пластически, – посему невозможно подделать её истинную красоту, либо она есть, либо её нет.

– Красивая душа… – эти два слова таили в себе великое откровение чувств, которые нельзя передать словами, можно только попытать передать в красках самую малость значения.

– Что? – изумился «красивая душа» и испытующе посмотрел в глаза девушке.

– Ой! Я что, это сказала вслух?! – всполошилась Арина, опомнившись и ещё больше покраснев.

– Арина, а ты – точно человек? Может ты того… демон? Потому как только этим знатокам внутреннего мира интересно внутреннее содержание, а не внешность, – решил пошутить Женька, чтобы Арина не испытывала неловкость ситуации.

– Ой, а я тебе апельсинов принесла! – решила сменить внезапно тему разговора девушка и начала рыться в сумке, чтобы хоть как-то скрыть румянец на щеках, и кажется, неловкость стала переходить на голос, движения, потому что руки не слушались и страшно были мокрые.

Копаясь в содержимом сумки, она наткнулась на пачку с капсулами и решила задать мучивший эти сутки вопрос:

– Скажи, а эти капсулы тебе врач выписал? – и она показала баночку Женьке, который уже сидел на кровати, свесив ноги, и разминал затёкшую шею. Он взял пачку посмотрел, на его лице промелькнула тень мрачности, лишь крылом коснувшаяся души. Обычно так бывает, когда вещь тянет за собой неприятные воспоминания, отравляющие душу. А потом выражение Женькиного лица стало более добрым.

– Да. Где ты их взяла? – и его взгляд тёмных глаз испытующе посмотрел на неё.

– Когда тебя забирала скорая, я собирала вещи, ведь ты был не в состоянии этого сделать. – Развела руками Арина, удивлённая такой резкой переменой настроения. – И, кстати, капсулы у тебя на исходе. Если это важное лекарство, тебе следует заказать ещё.

– Да, ты права: лекарство важное, но заказать не получится, – пожал плечами Женька, доставая одну капсулу.

– Чего?

Арина чистила апельсин. Аромат цитруса мигом заполнил собой светлую комнату.

– Таких лекарств не производят в Украине. Более того, они нелегальны у нас. Ведь они ещё находятся на экспериментальной стадии. Мне их достали чисто по знакомству и за большие деньги. Благодаря им я смог жить, как человек, на целый месяц забыв о болях. – Женька проглотил одну капсулу и запил водой.

– А что станет с тобой, когда они закончатся? – Арина протянула ему дольку апельсина.

– Спасибо… – вздохнул тяжко Женька, принимая угощение, – Ничего хорошего. – И его взгляд стал непроницаемым.

– Может, всё-таки вернёшься в родной город и пройдёшь курс лечения? – Арина решила настоять на том, чтобы Женька попытался вылечиться.

– Говорю же, я уже два года назад проходил курс химиотерапии. И поверь, после неё я выглядел так, словно пора класть в гроб и закапывать, ибо вот-вот мухи начнут слетаться, – вертя в руках блистер, в котором осталось всего три капсулы, ответил Женька.

– Ну, тема зомби сейчас актуальна, так что будешь в тренде! – решила пошутить Арина.

Только чувствовала, что шутка глупая и неуместная, а может, даже звучит как издевательство. Только что-то ей подсказывало, что Женька, как и она, из той породы людей, что жалость воспринимают хуже, чем издевательства, для них она унизительна. Девушка вздохнула, и её хрупкие плечи поднялись и опустились.

– Арин, можно тебя попросить? – с виноватой физиономий спросил Женька.

– Да.

– Не говори никому, что я болен? – и Женька одним движением вырвал катетер из руки и не поморщился.

– Э… – видя это действо широко раскрытыми глазами и с открытым ртом, кивком ответила Арина: – Ага… – а указавши на катетер, только выдавила из себя: – Э… Зачем?

Пока членораздельно говорить у неё не получалось.

– Ненавижу эти штуки! Ненавижу эти долбаные лекарства и эти белые стены, похожие на могильный мрамор! – Женька с яростью отшвырнул катетер, как будто это его смертельный враг. – Я целый год прожил в этом рассаднике заразы, видел, как освобождаются кровати, и поверь, это не потому, что люди выписываются! – с сарказмом добавил Женька, его глаза блестели, подобно звёздам, которые норовили сжечь всё, до чего дотянутся.

Арина привыкла видеть товарища спокойным и уравновешенным, а такое состояние она могла наблюдать впервые, это пугало и в тоже время нравилось, но почему, она пояснить себе не могла. Просто в этой ярости было столько вложено энергии и страсти, не скажешь, что человек болен, да ещё и смертельно. В нём столько нерастраченной, молодой силы, которая пропадёт даром, сожжённая всепожирающей болезнью. Конечно, Женька будет беситься, а кого это не раздраконит? Твоя жизнь только начинается, в этом возрасте люди встречают первую любовь, пишут стихи о ней, чудят, устраивают всякие сумасшествия, учатся и получают затрещины от родителей, которые пытаются вразумить непоседливое чадо. А вместо этого счётчик жизни уже отматывает последние витки, и вот-вот катушка остановится. Справедливо это? Нет!

Арина прониклась чувствами Женьки. Она не могла понять его полноценно, ведь для этого нужно самой пройти тот путь, которым шагает он. Но девушка принимала его злость, ведь он имел право на это чувство. И она понимала, почему он всеми силами противился госпитализации.

– Я не расскажу никому о твоей болезни, но при одном условии! – сказала Арина, внимательно изучая Женьку; кончики её рта тронула ироничная улыбка.

– При каком? – чёрная чёлка навалилась на левый глаз, полностью закрыв его, и Женька почему-то показался Арине похожим на злобного совёнка, осталось насупиться и сказать: «у-у… заклюю!».

– Скажи, только честно, сколько у тебя времени? – и она сунула «совёнку» дольку апельсина, чтобы задобрить.

Женька насупился, посмотрел на дольку, на девушку, потом опять на угощение. Приподнял иронично бровь.

– Ты решила меня закормить апельсинами? А что, смерть от передоза витамина С куда оригинальнее, чем от какой-то там онкологии.

– Просто мне кажется, что ты меня вот-вот заклюёшь… ой, покусаешь! – почему-то покраснела от пристального Женькиного взгляда Арина.

– Хорошо, а тобой закушу! – принимая дольку и откусывая от неё кусок, отшутился Женька.

– Эй! За что? – деланно испугалась девушка, схватившись за розовые щёчки, у неё сейчас было забавное выражение лица. А потом, посуровев, вновь переспросила: – Так сколько?

– Месяц, – собирая свои вещи, коротко обронил юноша.

– Ну и на том спасибо. Хоть ещё месяц проживёшь…

– Арин, ты не поняла… этот месяц… – и Женькин взгляд обжёг Арину холодом.

Веселье в миг спало с прекрасного лица девушки, она подскочила с кровати, на которой до этого момента сидела.

– Как этот месяц? Но он же… заканчивается. Уже… – на бледном личике девушки отобразилась боль. И Женьке стало стыдно за резкий тон.

– Прости… я не хотел тебя расстроить, – собравши ладошкой с бледного лица волосы на затылок, извинился Женька.

Арина подошла к другу впритык, ему аж пришлось попятиться назад, пока его филейная часть не наткнулась на тумбочку. От девушки пахло цитрусами, которые оставили на снегу. Арина была очень близко и смотрела прямо в глаза. Поскольку Женька был на голову выше девушки, ей пришлось приподнять голову, шоколадного оттенка волосы обрамляли бледное, как фарфор, круглое лицо, и без того большие и светлые глаза феи округлились и в них заблестели слёзы, длинные ресницы бросили тень на лицо, а лёгкий сарафан на тонких бретельках выгодно очерчивал пышную фигуру. И к несчастью Женьки с его ракурса представлялась прекрасная возможность заглянуть в декольте учащённо подымающихся перс, таких же круглых и аппетитных. Почему к несчастью? Потому что Женькино воспитание не позволяло пялиться на прелести подруги, но мужская природа вступала в конфликт с воспитанием. А ещё он понимал, что его мысли не соответствуют ситуации, но опять-таки ничего сделать с собой не мог.

– Ой, ты чего покраснел? – удивилась Арина. – И что на потолке интересного? – её удивляло, почему Женька смотрел куда-то вверх, хотя она ничего интересного не увидела, просто побелённый потолок, начавший давать трещины.

– Арина, ты очень красивая девушка! И… – он нервно сглотнул – …у тебя очень прекрасные формы! – юноша взял девушку за плечи и оттолкнул легонько на безопасное расстояние для своих нервов и чести этой юной обольстительницы. Арина удивлённо вытянула лицо, потом посмотрела вниз, увидев вырез декольте, скривила ротик в гримасе недовольства и подняв на Женьку гневный взгляд, покраснела и закричала:

– Извращенец! Я тут переживаю, что ему жить недолго осталось, а он дурью мается! – и Арина хотела врезать Женьке пощёчину, но он предусмотрительно держал её руки вдоль тела, чем отрезал всякую возможность для подобных манёвров.

– Прости, но я разве виноват: тебе что ни надень, твои пышные формы всё ровно не спрятать!