Жатва

– А ты посмотри вокруг! – указав в сторону трупов животных, предложил Василий Петрович.

Лысый посмотрел вокруг, а когда увидел тушки, его глаза округлились, лицо стало бледнее, чем у Женьки, а потом и вовсе приобрело зеленоватый оттенок. Мальчишку он всё же отпустил и… вытошнило этого героя прямо на сдутое колесо своего многострадального авто.

– Совсем желудком слабый! Не то что, вон, молодёжь! – дворник кивнул в сторону Женьки. – Парнишка не побоялся подойти вплотную к трупам и осмотреть их, даже не поморщился при этом, а этот громила…

– Что это? – с выпученными глазами спросил, стоя на полусогнутых, дрожащим голосом амбал.

– Кошки, точнее сказать, части множества кошек или фарш, служат иллюстрацией минусов жизни на окраине города, ведь неизвестно что выползет из чащи леса, пожрёт животных, а машиной закусит! – дёрнул плечами Женька, поправляя рубашку и вертя головой.

– Да вы одурели тут! Как и та баба! – ругался владелец авто.

– Что за баба? – заинтересовался Женька.

– У меня окна во двор выходят. Ну это, чтобы машине ноги не сделали, я, как всегда, решил проверить, как там моя ласточка, выглянул в окно… а там… эта… такая бледная, как смерть, и тощая с длинными патлами… прикиньте, аж до пят! Да одета она, как на маскарад! – амбал указал на окна первого этажа, аккурат напротив машины.

– Это как? – склонил голову набок Женька, скрестив руки на груди.

Василий Петрович тоже заинтересовался.

– Ну, в платье таком, в странном, таких не видел даже в секс-шопе! – наконец выпрямившись во весь рост и вытирая рот рукавом рубашки, ответил лысый.

– А у вас есть опыт в этом? – не удержался от колкости Женька, изогнув иронично бровь.

– Будешь гундеть, точно в хлебальник залетит! – озлобился внезапно владелец авто.

На трупы зверей он старался взгляд не бросать.

– Ладно-ладно! Прости… герой… Скажи, а в каком часу ты её видел? Что она делала? – задавал наводящие вопросы Женька.

Мужик напрягся, если бы не пение птиц и не гудок поезда, проносящегося неподалёку, то можно было услышать надрывное скрипение извилин: шестерёнки туго, но верно работали, наверное, больше, чем за всю жизнь.

– В три часа ночи! Просто стояла вон возле того фонаря! – мужик кивком головы, на которой бликовало солнце, указал на столб, стоявший напротив подъезда. – Хоть лица я её не видел, но гадом буду, вот вам крест… – он перекрестился. – Она словно в душу мне глядела! Так жутко стало! Я впервые боялся с выключенным светом спать, такое со мной было аж в десять лет! – рассказывал владелец авто свои наблюдения; в его глазах промелькнул испуг, он нервозно жестикулировал. – Я даже крест нательный решил надеть… – он вытащил из-за ворота чёрной рубашки, что туго облегала его широкий торс, серебряный крест с распятием. – Может, ещё в церковь заехать, святой воды набрать?

Женька жадно слушал рассказ этого увальня и не мог взять в толк: как такого здоровяка, который из спортивных залов не вылезает и ладони которого можно вместо кувалды использовать, напугала какая-то девица-косплеерша? Вроде и на слабодуха этот мордоворот не похож, раз решил отстаивать целостность своей машины кулаками.

– А может, заодно наточишь осиновый кол? – рассмеялся Василий Петрович, позабавившись вдоволь услышанным и не понимая, что такого страшного увидел этот шкаф с ручкой, чтобы так трястись.

Подумаешь, увидел девушку-гота! Ну, ночью… ну, в макияже… Вон, над Василием Петровичем живёт тоже девушка-неформалка, как накрасится! Хоть стой, хоть падай! А если ещё предстанет в сумрачное время, да в правильном освещении, напугаешься до икоты.

– Те смешно, мужик, а мне – что-то не очень! – хмуро посмотрел на весёлого дворника лысый.

– Может, и стоит… сходить в церковь, авось полегчает, – пожал плечами Женька. – Ты, если ещё что странное увидишь, позвони мне, меня, кстати, Женя зовут… – и юноша вытащил из бумажника визитную карточку и протянул мужику; тот, поколебавшись, взял.

– Меня зовут Константин Большой, ты что, мне веришь? – удивился тот и изучающе посмотрел на парня, пытаясь понять, шутит тот или нет, да только суровое выражение лица молодого человека убедило в правдивости его слов.

– Да, я не верю, что волки просто так будут вредительствовать машине и рвать котов, их кто-то выдрессировал на это. Или это не волки, а крупные породы собак, – ответил Женька и его лицо тронула лёгкая улыбка.

– Хорошо, если что, я позвоню тебе, – воодушевившись тем, что в его слова поверили, пообещал пылко Константин Большой.

– Тьфу, ты! Нашли, из-за чего переполошиться! Вот вчера дождь из птиц – вот это страх! А разорванные коты – обыденное дело! – махнул рукой на слова владельца машины дворник.

* * *

Женька пришёл к кафе, служебные двери были закрыты. Опять он самый первый, конечно, плюс бессонницы в том, что ты никогда не проспишь. Взгляд Женьки зацепился за велосипед Арины, прикованный к перилам, его блестящие детали сверкали в лучах солнца. Переднее колесо неестественно прогнулось, несколько спиц вылетело со своего места, а так какого-либо непоправимого вреда не было. Женька прикинул, что работы-то на полчаса, достал смартфон, взглянул на экран, в фоновом режиме высветилось время, до открытия как раз оставалось сорок три минуты.

Арина встала на двадцать минут раньше обычного, даже пожертвовала завтраком, быстро собралась и вышла из дома. Каринка ещё копалась: выбирала, какое платье сегодня надеть и как накраситься. Арине в этом смысле повезло больше: из «платьев» у неё джинсы и белая шёлковая блузка (убежать в том, что это не платье, даже Каринка не рискует) и удобные балетки. Она по привычке хотела выкатить велосипед, да только вспомнила, что его уже нет. Ей стало грустно: кушать захотелось так же внезапно, как она налетела на тот злосчастной стол, поломавший её верного двухколёсного товарища, живот протестующе заурчал, призывая хозяйку обратить на себя внимание, но она спешила на автобусную остановку. Арина подготовилась к поездке на общественном транспорте, как к штурму бастиона, не в том смысле, что запаслась оружием, а в том, что настолько же основательно: заплела длинные волосы в тугую косу, взяла бумажный пакет и аптечку, набитую средствами, борющимися с дурнотой, даже заранее мятную жвачку стала жевать, а ещё набрызгала платок эфирным маслом мяты. Автобуса долго не было, людей на остановке всё прибавлялось, хорошо, она была во главе очереди.

Арина нервно топала ногой и поглядывала на экран мобильного, сдула с носа упавшую прядь. Наконец-то, под общий вздох облегчения, явил свой божественный лик автобус, замызганный грязью, и это при условии, что дождя уже месяц не было (не считая падающих мёртвых птиц). На лобовом стекле дворниками было размыто тёмно-бордовое пятно, подозрительно напоминавшее кровь, и трещины поползи по нему, а ржавчина на боках придавала ещё большей печальности образу: такое сложилось впечатление, что наступил постапокалипсис и этот автобус – единственный уцелевший вид транспорта во всём мире, даже местами казалось, вот-вот начнётся набег орды зомби.

Арина набрала как можно больше воздуха в лёгкие и героически переступила порог бастиона пыток на четырёх колёсах. В салоне орала музыка, судя по песне «Золотые купола…», играло радио «Шансон». Ладно, девушка решила терпеть, она протянула свои кровно заработанные гривны водителю, который стал ворчать, мол, чего порванные суете? Арина хотела ответить: «Какие услуги – такие и деньги», но решила не нарываться утром на скандал. Молча забрала сдачу. В салоне было душно, не смотря на открытые окна, и пахло машинным маслом и… почему-то – мочой, а изношенные сиденья нуждались в срочной починке, да и вообще желательно их выкинуть из салона автобуса, заменив на новые. Арина выбрала более-менее сносное сиденье, села как раз подле окна. Когда салон заполнился пассажирами… нет, неверное утверждение: когда пассажиры утрамбовались в автобус, тогда, натужно скрепя рессорами, эта консервная банка тронулась с места, грозя развалиться на составляющие. Дышать резко стало нечем. А солнце поднималось всё выше и жарило беспощаднее, и даже сквозняк не спасал. Арина ещё раз с грустью вспомнила свой велосипед и силилась не заплакать. Какой-то мужик завалился на девушку, когда автобус резко остановился, видно, водитель наконец-то вспомнил, что такое остановки и зачем они нужны. Какая-то тётка кричала, что ей дует и нужно срочно закрыть все окна. Молодая мамочка никак не могла успокоить рыдающего ребёнка. Какой-то панк слишком громко слушал в наушниках музыку. Хотя творчество «Rammstein» прекрасно заглушало визг тормозов и ругать подростка не стоило. Но полный треш начался, когда в салон зашёл мужик с рыбой. Из чего стало это понятно? Понимаете, рыбу летом не стоит покупать, особенно в жару, ведь она, вполне вероятно, пока вы доедете домой, может испортиться, а любитель морских деликатесов, наверное, в пылу радости, что отведает сию ароматную вкуснятину, об этом забыл. Как Арину тошнило! Она молилась, чтобы скорее доехали до нужной остановки, иначе за последствия не ручалась.

Девушка вывалилась из салона автобуса бледно-зелёная, помятая и злая, а на голове, как любит выражаться Карина, «взвыв на макаронной фабрике», и кажется, у неё дёргался глаз. Как-то она доплелась до кафе, забралась по ступенькам и открыла дверь. Первым делом страдалица посетила туалет, чтобы привести себя в порядок, а тут уборщица в нём как раз наводила порядок:

– Бог мой! Аринушка, что с тобой? – всполошилась сердобольная женщина.

– Общественный транспорт! Галина Петровна, чтобы я ещё раз на нём ехала! Уж лучше пешком, в дождь, на карачках ползти, помогая ушами! – взорвалась нервной тирадой эта юная особа.

– Как я тебя понимаю! Наш транспорт – самый кошмарный утром и вечером! А где твой велосипед? – выжимая тряпку в ведро, согласилась женщина.

– Эх… он поломан, – вздохнула Арина, умывшись и расчесав волосы, завязала высокий хвост. – Я его оставила на заднем дворе, сегодня вечером отвезу в ремонт.

– Да? Это та серебристая «Украина», что стоит на заднем дворе у входа? – сливая грязную воду в унитаз, уточнила Галина Петровна.

– Да! – переодеваясь в рабочую одежду, ответила девушка.

– А что у него поломано-то? Рабочий, на вид, велосипед, – набирая чистую воду в ведро, переспросила уборщица.

– Э… Ну, у него переднее колесо погнулось и так, по мелочи, – удивлённо взглянула на женщину Арина.

– Я утром проходила мимо него, и все колёса были целы! – заметила Галина Петровна.

Арина не поверила, ведь вчера ей некогда было заниматься починкой, а кроме неё до велосипеда нет никому дела. Девушка выбежала через служебные двери и взглянула на то место, где оставила своего двухколёсного друга. Действительно, он был цел, как буд-то и не врезалась она никуда. Изумлению Арины не было предела. Она стала судорожно вспоминать, а точно ли были эти повреждения? Или всё-таки нет? Кажется, велосипедистка теряет рассудок! Арина на всякий случай пощупала колёса и руль, нет, не мерещится. У неё от изумления даже тошнота пропала. Девушка прошла внутрь кафе и направилась к барной стойке, чтобы спросить у Женьки: а были ли повреждения на велосипеде?

– Ты чего такая загруженная? – участливо спросил Женька, как только увидел удручённое состояние подруги.

Она подняла на него большие блестящие глаза и спросила:

– Жень, я похожа на сумасшедшую?

– Ты чего? Нет, конечно! – оставив свои дела, подошёл к ней Женька.

– Тогда объясни, как вышло, что вчера мой велик подлежал ремонту, а сегодня – как новенький? – и она заглянула ему в глаза.

Во взгляде Женьки что-то промелькнуло, брови поползли вверх, и он выдал:

– Это магия! Наверное, феи постарались! – скорее всего, он сказал это, не подумав о том, что звучит это идиотично: – И вообще… мне надо кофемашину чистить! – Женька тот час заторопился смыться из-под пристального взгляда подруги.

Арина удивилась, потом задумалась, а потом… тихонько стащила пластиковый поднос и, хлопая демонстративно о ладошку, иронично спросила:

– Значит ма-агия! Феи! И долго ты думал, прежде чем такое ляпнуть?

– Так, Арина, без рукоприкладства! Помни: членовредительство уголовно наказуемо, плюс ты держишь в руках имущество кафе, за повреждения которого с тебя снимут штраф, а ты ещё за стол не расплатилась! – подняв перед собой руки в примирительном жесте, пытался вразумить подругу Женька.

Но его это не спасло. Хорошо, хоть он ловкий и быстрый, а в просторном зале не было посетителей, а потому оставалось место для манёвров. Женька про себя сказал «спасибо» жлобству начальника: ведь если бы тот не решил сэкономить, заказав для кафе пластиковые подносы, а вместо них – стальные, то у его бармена случилась бы черепно-мозговая травма, а так, от удара пластиковым подсосом, всего-навсего шишка образуется.

Карина вошла в зал и увидела, как её подруга гоняется за барменом, и поняла, насколько нескучна её жизнь. Правда, когда пришёл Ваник Ашотович, жить стало ещё веселее: все получили звездюлей и почему-то больше всех – именно Карина, которая вообще только смотрела на это безобразие.

* * *

– Вот поясните мне на милость: чего это фигнёй страдаете именно вы, а по шее получаю я? Ведь мы с вами – не родственники, и вы мне даже не нравитесь! – возмущалась Карина на подозрительно притихших Арину и Женьку, державшего лёд на голове. Ребята спрятались в подсобке.

– Ну… потому что мы банда! – переглянувшись ответили дуэтом Арина и Женька.

Карина досадливо хлопнула себя по лицу, думая: «за что мне это всё?»

– Так! Я – работать, а вы приведите себя в нормальное состояние и тоже вспоминайте, зачем вы здесь! – и Карина, развернувшись на каблуках, удалилась прочь.

– М-дэ… если так и дальше продолжится, то мне придётся работать на штрафы, – подытожила Арина, испустив тяжкий вздох.

– Арина, прости, пожалуйста! – состроив виноватую, умильную мордаху, попросил Женька.

Арина насупилась, надула губы и сказала со вздохом:

– Ладно, проехали! Только если в следующий раз надумаешь делать кому-то хорошее, заведомо предупреди его об этом. А то я уже хотела в дурдом сдаваться, – похлопала дружественно по плечу Женьку Арина.

Парень вздрогнул.

– Ты чего? – спросила девушка.

– У тебя рука ледяная! – потирал плечо Женька.

– Не говори глупостей! – обиделась почему-то Арина, да только в глазах её промелькнул страх, природу которого Женька не мог понять.

Она резко поднялась и вышла прочь, он проводил её недоумевающим взглядом и констатировал, что ничего не понял.

– Женщины, странные, не предсказуемые и истеричные существа! – решил подержать морально Женьку внезапно вошедший Арсен. – Ты, кстати, ящик из-под картошки не видел?

– Э… а он тут причём? – что-то не мог уловить скачущую логику сотрудника Женька.

– Да я за ним пришёл, вроде тут в прошлый раз оставил, – Арсен стал озадачено осматривать помещение. – А вот он! – и племянник Ваника Ашотовича нашёл пропажу, заваленную какой-то ветошью. – А вообще держись-ка ты подальше от этой девчонки! – и посмотрел на Женьку предостерегающе.

– Может, ты перепутал, и мне стоит держаться подальше от Карины, это логичнее? – решил пошутить Женька.

– Нет, я сказал, что сказал… – и Арсен оглянулся, нет ли кого за спиной: – …вообще я тебе ничего не говорил.

Арсен ушёл так же внезапно, как и появился, оставив Женьку в недоумении. Плечо юноши лизнуло раскалённым железом.

– Ай! – Женька стал чесать беспокоящее место, вышел из подсобки и прошёл в туалет, где было большое зеркало. Приспустив рубашку и заглянув в него, парень увидел рану, напоминавшую обморожение.

* * *

Время шло к полудню, посетителей в зале становилось больше, следовательнно, работа на кухне стала интенсивнее. Девочки так же носились от столика к столику. А Ваник Ашотович сокрушался на подорожание аренды и продуктов, а как увидел счёт, выставленный стекольщиком, попросил валидола и грозился прикрыть кафе за убытки. Женька только иронично улыбался этим словам.

По нарастанию заиграла мелодия звонка, Женька достал смартфон из кармана и, держа его между ухом и плечом, ответил. Руками же продолжал выполнять свою работу.

– Алло, Женя? – проскользнула некая неуверенность в голосе, и юноша узнал звонившего сразу.

– Константин, здравствуйте! – уверенно ответил бармен, ставя на поднос выполненный заказ, и кивком головы указал, что официантки могут забирать. – Что-нибудь случилось?

– Да-а… Я всё-таки заехал по пути на работу в церковь, ну чтоб наверняка… – и драчливый владелец пострадавшего авто запнулся, так и не досказав, что он там наверняка хотел сделать: – Тут такое! Такое! – его голос дрожал, а на заднем плане слышны были взволнованные голоса людей.

– Что, опять та таинственная гостья объявилась? – решил отшутиться парень.

– Нет! Иконы замироточили! – с придыханием, таившим восторг, ответил Константин.

– Это как? – нахмуривши брови, спросил бармен.

– Ну, капли по иконам потекли, словно они плачут! Священники тут суетиться начали, а бабки – кричать, что это знамение Божье! Только вот чего? – и голос Константина задрожал, выражая глубокую нервозность.

И тут Женьку как мешком по голове стукнули, а по спине пронеслись мурашки, и наверное он побледнел.

– «День первый и низвергнутся небесные твари.

На день второй изольют слёзы святые.

На день третий издохнет домашний скот.

В день четвёртый распахнётся небесный глаз,

На день пятый побагровеют все воды.

На день шестой спокойствие воцарится, да не верь в него – убегай.

Седмицей недели начнётся Жатва!» – голос Женьки стал чужим, он сам испугался этого, а сердце сжало в кулак от страха.

– В смысле? – удивился мужчина.

– Да забейте, отчего-то детский стишок вспомнился, – поспешил успокоить бармен Константина. – А вы можете записать всё происходящее на видео и прислать мне по «Вайберу», этот номер телефона, на который вы позвонили, за ним закреплён.

– Хорошо, а зачем? – после паузы ответил мужик.

– Нужно, – кратко ответил Женька.

Разговор был окончен. Бармен успел выполнить ещё два заказа, когда пришло видео, и он его немедленно просмотрел. Действенно, пусть слегка размыто, но было видно, что иконы плачут. Предчувствие чего-то нехорошего закралось в душу, только Женька так и не смог разгадать причины.

В зале становилось всё шумнее, и девочки работали с удвоенным темпом. Звякнул колокольчик, и вошёл вчерашний таинственный посетитель, осмотревший всех гостей кафе насмешливым взглядом. Молодой человек занял тот же столик. Арина сообразить не успела, как Карина уже оказалась подле опасно красивого незнакомца; судя по выражению лица девушки, она кокетничала с посетителем. Ох уж эта Каринка! Если сейчас это безобразие увидит Ваник Ашотович, кто-то получит её один штраф.

– Представляете, какой хороший у нас постоянный клиент! – подлетела к стойке на крыльях идиотичной любви Каринка. – Такой милый, интересный и красивый! Ах, мужчина мечты… не то, что некоторые… – и девушка покосилась на Женьку, который состроил ироничную ухмылку.

Наверное, ему следовало обидеться на сотрудницу, но врач на больных не обижается! Да и просто физически некогда ерундой страдать, когда запарка на работе.

– И чем он хорош? Парой слащавых фраз? – заступилась за друга Арина.

Её злило наплевательское, а иногда издевательское отношение Карины к Женьке. Ну и что, что он простой бармен? Зато с ним интересно! И он надёжный, не то что эти мажоры, вечером тебе песни любви поют, а утром за шиворот за дверь выбрасывают, как ненужного котёнка.

Конечно, с Ариной такого не было. Но вот её знакомых и просто других девушек частенько постигала подобная судьба в погоне за идеалом. Поэтому эта фея-заступница не позволяла себе такой оплошности, как любовь. Сие чувство придумали мужики, дабы девушки тупели и могли вестись на их дебилизм: «Смотри, какой я альфа-самец! Поэтому я могу изменять направо и налево, лгать и считать при этом тебя дурой, – ах, да! – и относиться, как к мусору. А ты должна улыбаться, как идиотка, и во всём мне подчиняться!». Рыр-х! Бесит! Арина метнула молнии в подругу и в посетителя.

– Ты чего так распалилась? И нет, не только словами… если он действительно состоятельный, то настоящий мужик! Настоящие женщины выбирают только таких, а всякие недотёпы… – и Карина с головы до ног окинула придирчивым взглядом подругу… – выбирают неудачников.

– Что, сейчас подерутся? – подойдя с миской мороженого в одной руке и ложкой в другой, сказал Арсен.

– На кого ставим? – заговорщически предложил гурман.

– Лучше не надо, разгар рабочего дня всё-таки. Короче, ты берёшь на себя Каринку, а я…

– А что, если эту когтистую, то сразу я? Мне лицо жалко! – патетично поднявши ложку, возразил Арсен.

– Иди работать! А то жрёт он! И вообще, ты кого когтистой назвал? – взорвалась гневом раскрасневшаяся Карина и метнула молнии в Арсена, который невозмутимо облизал ложку.

– У меня обеденный перерыв! – гордо ответил Арсен.

Этот помощник повара неспроста позволял себе подобные выходки, он любимый племянник Ваника Ашотовича. Поскольку у хозяина кафе нет своих детей, он взял попечительство над ребёнком брата, которого считал непутёвым из-за того, что тот жил в глухой деревне и пас овец. Ваник Ашотович полагал, что овцепас ничего не сможет дать хорошего сыну, в отличие от успешного дяди. Арсен и впрямь смог переехать пусть в не большой город, зато цивилизованный, поступил в университет, но чтобы парень не зазнавался и знал, почём достаются деньги (ну и Ваник Ашотович опять решил сэкономить, правда, поздно понял, что неудачно), устроил родственника к себе. Что самое интересное, несмотря на характер раздолбая, Арсен преуспел на своей должности, только вот от привычек, таких, как внезапные «обеденные перерывы», не смог избавиться.

– А с каких пор обедом считается мороженое? – с сарказмом переспросила Арина, скрестивши руки на груди.

– Это не просто мороженое, а с шоколадной крошкой! – возмутился Арсен, который с детства любил этот продукт.

– Ах, это существенно меняет дело! – подняла руки вверх Арина.

– Чувак, шоколадная крошка поглощает твоё мороженое! – с каменным лицом, еле сдерживая смех, заметил Женька, – Ты уверен, что это шоколад?

Арсен обратил более пристальное внимание на миску со снедью, глаза его вылезли из орбит, кожа позеленела, а пухлые губы искривись, как будто он сейчас заплачет. Ребята уже ждали истошный вопль отвращения, а вместо этого:

– А… Ну, ладно! Заодно пообедаю! К тому же пара насекомых в тарелке аппетита не испортит! – и он дальше продолжил есть, удалившись на кухню.

С минуту ребята стояли в онемении, потом, прыснув, взорвались смехом.

Карина с Ариной решили пока не драться – разгар рабочего дня всё-таки, а вовсе не потому, что Ваник Ашотович показался в зале и стал суровым взглядом смотреть на то, чем заняты сотрудники.

За столом, что располагался поодаль входной двери, сидела молодая мамочка. А подле неё был пододвинут стул с переноской. Видно было по внешнему виду женщины, что материнство даётся ей нелегко: бледное измученное лицо ещё сохранило свежесть молодости. Мешки и синяки под красными глазами, на голове – бедлам, и одета в мятую, видавшую виды и детские конфузы одежду. Мамочка заботливо ухаживала за своим чадом, которое стало отчего-то подвывать, а потом разревелось в полную силу. Она пыталась его утихомирить но, увы, не получалось это сделать, чувство неловкости за эту ситуацию одолевало её, равно как и обида из-за своего бессилия. Все посетители косились на немолодую мать, у кого-то в глазах читалось понимание, у кого-то – сочувствие, у кого-то – возмущение, но был ещё один тип. Это мужчина лет двадцати девяти, он, видимо, трудоголик или бизнесмен, ведь даже в обеденный перерыв работал на ноутбуке, который поставил на стол рядом с тарелкой и чашкой. Он был одет с иголочки в модный костюм, да и заказ не дешёвый сделал. Мужчина пытался игнорировать плач, но вскоре его терпение иссякло и он вызверился на мамочку:

– Женщина, да сколько можно! Можете утихомирить своего чертёночка!

Мамочка этого и боялась, она вздрогнула от этих слов и её глаза заблестели.

– Прошу прощения, поймите, у него зубы режутся, он в последнее время беспокойный! – пыталась оправдать своё чадо мамочка, держа младенца за ручку, словно защищая.

– Тогда пусть он орёт у вас дома! А тут кафе, а не ясли! – просверлил гневным взглядом бедную женщину бизнесмен.

Остальные посетители молча за всем этим наблюдали и, чем громче малыш орал, тем больше приверженцев бизнесмена становилось.

– Ужас какой, нужно вразумить этого нахала! – возмутился Женька, он не мог молча наблюдать за этим безобразием. Для него имя матери священно. Пусть он не помнит её лицо, ничего, сердце-то любовь к ней не отпустит.

– Успокойся, рыцарь! Она уже собирается сама уходить, – сухо ответила Арина, нельзя было понять по лицу, что творится в душе этой холодной особы, но судя по ноткам недовольства, она бы этого мужика в выглаженном костюме выкинула в окно, где как раз вчера разбили стекло. Сейчас, правда, оно было переплетено лентами и загорожено знаками, но ничего, ради такого дела можно и обойти преграды.

Мамочка тяжко вздохнула, поднялась, положила деньги за так и не тронутый обед, взяла переноску и поплелась к выходу.

– Арин, догони её и отдай это! – на момент, когда мамочка собиралась, Ваник Ашотович куда-то пропал, а теперь появился с фирменным пакетом в руках, из него пахло вкусной снедью, он вручил его изумлённой Арине, она кивнула и побежала к выходу.

– Это вам! – с самой светлой улыбкой, на которую могла быть способна в данной ситуации, произнесла Арина, вручая пакет удивлённой мамочке: – От заведения – подарок!

– Мне? – в голосе женщины засквозило истинное удивление: – А за что? Уж не за то, что мы взбудоражили всех посетителей! – улыбнулась устало она.

– У нас в кафе сегодня акция: приносите ребёнка, получаете обед в подарок! – решила отшутиться официантка, правда, наверное, шутка вышла не к месту и глупой.

– Да не стоит! – пыталась отказаться женщина, только Арина была упорной, особенно если дело касалось того, что она хотела. В данный момент она хотела, чтобы эта незнакомая женщина спокойно пообедала, ведь, наверное, ей некогда себе готовить. К удивлению Арины, на лице мамочки отобразилась радость, как у ребёнка. Для этой замученной женщины сегодня случилось маленькое счастье. И пусть это всего лишь бесплатный обед, но то тепло, которым от него веяло, и эта доброта от официантки с беджем «Арина». Боже! Арина показалась мамочке ангелом, красивым и лучезарным, хотя это, скорее всего, просто так упали солнечные лучи.

– Спасибо! – всё тепло и доброту решила вложить в эту короткую фразу женщина и почему-то слеза скатилась с её глаза.

Карина удивилась такому внезапному решению Ваника Ашотовича: как она просила прибавку к жалованию, ей отказали, а какой-то мамаше-наседке – бесплатный обед? И за что? Что приволокла своего орущего охламона в кафе и помешала всем мирно обедать? Канина думала, что их директор – более сильная и расчётливая личность, а на деле оказался таким же лохом, как и все. Правда, высказать это ему в лицо она не решилась. И посчитала уместным вообще смолчать о своём отношении к ситуации, а то не только Арина на неё набросится. Карине внезапно вспомнилось её детство: её рождение стало сюрпризом для матери… неприятным сюрпризом, только не понять, для кого больше – для матери или её работодателя, от которого та залетела. Хозяин сжалился и принял внебрачную дочь в свою законную семью, матери было запрещено видеться с ребёнком, но та особо не жаждала встречи. Отец любви к Карине не испытывал, воспитывал в строгости, как он говорил, не из-за зла – а потому, что ей труднее других придётся: его законные дети имеют больше прав, чем она. Азы дадут, а так придётся всего добиться самой. И ни одна собака не помогала на пути к высшей цели, только насмехались и мешали. Почему одни с рождения получают всё, особо не утруждая себя? Иным приходится горбатиться за самую малость?

Арина вошла в зал, а Карина, увидев её, фыркнула и пошла выполнять заказы.

– Ваник Ашотович, ваш поступок заслуживает похвалы! – сказал Женька, который внезапно понял, что его шеф не так плох, как кажется.

– Глупости! Это просто пакет с едой и всё! – махнул рукой мужчина.

Ванику Ашотовичу вспомнилось его детство, о котором он хотел бы забыть. Глухая деревенька, отчий дом, который можно спутать с хлевом, девять детей и все хотят есть, и родители пытаются изо всех сил обеспечить хотя бы необходимым отпрысков. Почему-то эта молодая мамочка напомнила его матушку, которая так же не спала ночами, была худа и измотана. Самым ярким воспоминаем о её внешности было: большие карие глаза.

Таинственный посетитель внимательно за всем происходящим наблюдал, делая про себя определённые выводы.

Вечер наступил внезапно, посетителей становилось всё меньше, пока совсем не осталось. Женька убирал со столов, а уборщица протирала их. Арина сидела за барной стойкой и рисовала. Она так углубилась в процесс, что не заметила, как подкралась Карина. В глазах подруги заблестели алчные искры, и она мигом выхватила скетчбук из-под владелицы:

– И кого мы там рисуем?

– Карина, отдай! – кинулась отвоёвывать Арина своё сокровище.

Женька и Галина Петровна озадачено посмотрели на проделки этой черноволосой бестии.

– А фиг тебе! – и Каринку понесло на кухню, Арина – пулей за ней. Сколько бы играли они в догонялки, точно не сказать, но Карина оступилась и выронила скетчбук, он, пролетев в воздухе, угодил прямиком в печь, где готовились хачапури. Карина не ожидала такого поворота, она хотела немного позлить подругу, а не сжечь её творения.

– Бли-ин! Прости, прости!

– Карина! – в этом коротком слове было столько боли, глаза Арины заблестели и стали влажными.

Внезапно на кухню зашёл Женька, он пересёк её чёрной молнией, создавая ветер за собой, не моргнув глазом, засунул руку в алую пасть печи и извлёк уже опалённый и горящий альбом для рисунков, второй рукой он погасил его. Карина и Арина побледнели и замерли на месте, как в землю проросли, даже моргать на секунду забыли. Первой опомнилась от зрелища Арина и, подбежавши в Женьке, первым делом схватила за ту руку, что побывала в печи.

– Ты что, больной? Ты ожоги получил! – да только когда Арина развернула его ладонь, чтобы осмотреть, поняла, что ожогов-то и не было, кожа была запачкана золой, но волдырей или покраснения не было.

– Э… Это как? В этой печи хачапури до хрустящей корочки жарятся, а твоя рука осталась цела? – изумлению девушки не было предела.

Женька пожал плечами.

– И это твой ответ? – фыркнула Карина, у неё самой, наверное, седые волосы полезут после увиденного. Ей захотелось треснуть этого пиромана.