Читать книгу: «Звёздный тягач», страница 2

Глава 2: Проблема с грузом

Эджбург сиял, как натёртая до блеска деталь на ярмарке ретротехники. Город-станция на пересечении маршрутов, где встречались грузчики, пилоты, чинуши, кибернаркоеды и те, кто платил наличными – всегда немного больше, чем следовало. Здесь пахло маслом, озоном и дешёвым кофе. И всё это Никита знал как родное.

Буцефал стоял в посадочной ячейке под синим гравитационным куполом. Магнитные лапы зафиксировали корпус, и к борту подкатили двое погрузчиков – обычный заказ: алюминий в сплавах. Лёгкий, дорогой и абсолютно скучный. Груз шел на орбитальные мастерские Атлас-Прайма, через пару станций – ничего нового.

А потом появился он – тот самый момент, когда всё всегда портится.

К доске заказов подошёл человек, если его вообще можно было назвать человеком. Лицо – как будто смоделировано по архивной фотографии. Шлем скрывал взгляд, одежда – слишком новая, а голос… синтетически нейтральный.

Он не назвал имени. Просто предложил Никите взять вторую посылку. Маленькую. Чёрную. В форме куба с углами, будто выточенными на древнем фрезере. Она была лёгкой, не шумела и не пахла.

– Хорошая оплата, – сказал незнакомец. – Условия: не открывать. Доставить в сектор 3А-4 на станции Атлас-Прайм.

Никита знал, что не бывает "просто коробки". Но грузоперевозки были его делом. И если на то пошло – сначала всё проверяется.

Он загнал оба заказа в систему. На таможне станции всё прошло. Код разрешения на перемещение частного объекта был действительным. Документы – скудные, но с нужными штампами. Даже цифровая печать казалась настоящей.

– Ну, ладно, – сказал Никита сам себе, загружая коробку в изолированный отсек. – Если уж кто и полетит с дурацкой тайной, то пусть это будет Буцефал. -деньги незнакомец предложил хорошие зачем отказывать.

Контейнеры закрепились, шлюз захлопнулся, и грузовой модуль отщёлкнулся с коротким металлическим звуком – будто кто-то бросил монету в пустую жестянку.

Эджбург вскоре остался позади, унося с собой запах прогретого металла, подозрительных сделок и дешёвого кофе. Буцефал вновь вышел на маршрут.

На экране загорелся курс – следующий пункт: группа станций, Атлас-Прайм разгрузка алюминия и сектор 3А-4.

Путь начинался просто. Как и всегда.

Гипертрасса до Атлас-Прайма шла спокойно. Настолько, насколько вообще может быть спокойно в десятках миллионов километров от любой живой поверхности. Пространство между орбитами было густо забито – не мусором, а фоном: сигналами, маршрутами, остатками энергии от старых кораблей. Буцефал двигался сквозь это радиоэфирное болото, как старый тягач по магистрали, где знаешь каждую выбоину.

Никита сидел в кабине, закинув ногу на пульт, жевал синт-орехи и слушал, как Хазарис монотонно шепчет координаты следующего коридора.

– Вход в тоннель гиперсвязи через две минуты. Подтвердите траекторию.

Он молча ткнул пальцем по сенсору. В этих вещах Хазарис не шутил. Ни одна комета не стоила того, чтобы по пути стать частью её хвоста.

Буцефал нырнул в гиперкоридор, и всё за бортом превратилось в тянущуюся смесь из света, цвета и ощущений, которые нельзя было бы описать словами – только сравнениями: как если бы музыка согнулась в спираль и залезла тебе под кожу приятно но не понятно.

Атлас-Прайм находился у выхода из кольцевого сектора, ближе к зонам сборки, где корабли не строили, а «собирали» из модулей, доставленных по частям. Группа станциий была крупная локация на невысокой орбите той самой тёзки планеты Атлас-Прайм, старая и отработавщая не одно десятилетие. На подходе она выглядела как спутанный клубок антенн, шлюзов, куполов, ржавых доков и новеньких гравиплатформ – смесь эпох, владельцев и настроений.

Никита вёл Буцефал к пристыковке с хмурым прищуром. Под сознанием ворочалось старое армейское чувство: слишком тихо, слишком гладко, значит – где-то подвох.

Он не знал, что это будет – груз, маршрут, заказчик, или всё сразу. Но где-то в груди уже начинало звенеть лёгкое напряжение – как тормоза, что чуть-чуть свистят перед поворотом. Неужели это маршрут с грузом от Эджбурга до Атлас-Прайм пройдёт без происшествий.

Буцефал встал на гравиплощадку, и шлюз начал цикл синхронизации.

Никита поправил комбинезон, отключил основную систему и бросил взгляд на экран:

Добро пожаловать на станцию "Атлас-Прайм". Сектор приёма грузов: активен. Время стыковки: 12:03. Визит: внеплановый.

Он вышел в шлюз, неся с собой старую привычку – всё сначала проверять самому.

Вскоре аллюминий отцепили от тягача. Так теперь сектор 3А-4 отдать коробку. Он вдавил газ т машина взревев реактивными двигателями тронулась в путь.

По пути в сектор 3А-4 Аталс-Прайм выглядел как всегда: длинные коридоры из металла, прожекторы с лёгким мерцанием, запахи отработанной атмосферы и местами – следы жизней, прошедших здесь до них. Буцефал, словно лось среди автоматов, протискивался по узкому грузовому тоннелю, ведомый магнитной рельс-системой.

Всё шло штатно, пока не раздался первый глухой тумп из заднего отсека.

Никита сначала подумал, что это обычная вибрация – в старых шлюзах нередко что-то дергалось. Но потом тумп повторился. Громче. С эхом. Как будто что-то внутри контейнера прыгнуло.

Он быстро активировал внутреннюю камеру и переключился на обзор грузового отсека.

Коробка – та самая чёрная, лёгкая, «неприкасаемая» – стояла в углу, в изолированном креплении. Только теперь она больше не стояла. Она слегка покачивалась. Затем приподнялась над полом. На пару сантиметров.

И упала с глухим ударом.

– Хазарис, что за…

В этот момент коробка зашипела. Не громко. Но пугающе – звук был похож на механический шум, в котором будто бы пряталось нечто живое. Как если бы старую рацию включили на частоте, где кто-то шепчет себе под нос в темноте. Волна звука прошла по обшивке, и Буцефал чуть дрогнул.

– Аномальное поведение груза, – спокойно прокомментировал Хазарис. – Модуль "наблюдение" зафиксировал энергетические всплески внутри предмета. Вероятность органического содержимого: 17%. Вероятность военного экспериментального объекта: 42%. Вероятность, что это просто очень капризная коробка: 3%.

Никита уже стягивал ремни, готовясь вручную проверить отсек. Но остановился. Он знал это чувство – тревожное, тягучее, как перед боем. Коробка не просто нарушала тишину. Она делала что-то. Но что?

– Хазарис, зафиксируй её в магнитной клетке. И перепроверь документы. С нуля.

– Выполняю. Предупреждение: объект не реагирует на стандартное поле. Поведение нестабильное. Возможна самоактивация.

Коробка снова подпрыгнула. Уже выше. Ударила в потолок отсека и упала, оставив на камере небольшой искристый след. Как будто она пробовала почувствовать границы пространства.

Буцефал продолжал двигаться по тоннелю к 3А-4. Но теперь внутри него не просто везли груз. Везли что-то, что знало, что его везут.

Глава 2: Проблема с грузом

Буцефал двигался всё ближе к сектору 3А-4, но атмосфера внутри кабины начала сгущаться, как перед грозой. Только гроза эта шла не по внешнему маршруту – она ползла изнутри, из самого сердца груза, который теперь и грузом-то не хотелось называть.

– Ты уверен, что это просто нестабильный контейнер? – Никита встал с кресла и навис над консолью, вжавшись в гравипол. – Он уже подпрыгивает, поёт и светится. Может, это живое?

– На данный момент я не располагаю полной информацией, – спокойно ответил Хазарис. Его голос был ровным, почти нарочито безэмоциональным, что только сильнее раздражало. – Поведение объекта указывает на наличие самоуправляемой системы. Возможна симуляция жизни. Возможно оружие. Возможно…

– …древний артефакт, – перебил Никита. – Или вообще какое-нибудь… космическое яйцо. Откуда мне знать?

– Не исключено. Примитивные культуры часто заключали ценные предметы в простые формы. Возможно, ты перевозишь философский камень. Или музыкальную шкатулку с апокалипсисом внутри.

Никита злобно посмотрел на панель, где по-прежнему отображался статус «ГРУЗ ЗАФИКСИРОВАН». Хотя зафиксирован – это было уже натяжкой.

Коробка больше не прыгала. Теперь она просто дрожала – еле заметно, но постоянно. И с каждым моментом становилась всё чуть ярче. Как будто разогревалась изнутри.

И тогда началось.

Сначала – тихий щелчок. Потом второй. Навигационный экран мигнул. Затем резко погас. В кабине на секунду стало темно, как в погребе без фонаря. Сразу же включился аварийный режим, но все маршруты были сброшены. Буцефал продолжал движение по инерции, но автоматика слепла, как ослепший штурман на перекрёстке.

– Навигация не отвечает, – констатировал Хазарис. – Магнитное поле коробки… вмешалось в наши системы.

– Значит, она активировалась, – выдохнул Никита. – Хрен с ним, с контрактом. Эту штуку надо выбросить в ближайший шлюз, пока она не прожгла нам трюм.

– Рекомендую не торопиться, – вмешался Хазарис, но теперь даже в его голосе проступали первые ноты напряжения. – Возможно, объект осознаёт перемещение. Возможно… он реагирует на наши разговоры.

Никита уставился в потолок.

– Ты хочешь сказать, оно ещё и слушает нас?

Коробка издала звук. Не вой. Не удар. А нечто, что можно было бы назвать вздохом. Как будто кто-то – или что-то – находилось внутри и только что проснулось.

Буцефал продолжал лететь в сторону сектора 3А-4. Но уже не потому, что маршрут был выстроен – а потому, что они не знали, как теперь повернуть обратно.

Буцефал на последнем тяге вкатился в ангар сектора 3А-4. Не по графику, не по протоколу – по инерции. Автоматика частично восстановилась, но навигация всё ещё глючила, а свет в кабине мерцал, как неоновая вывеска у умирающего бара.

Сектор 3А-4 оказался одним из тех отсеков, куда заходят либо по нужде, либо по особому приглашению. Панели стен были в заплатах, пол слегка кривился, а единственный обслуживающий дрон на входе выглядел так, будто его подняли с помойки и прикрутили заново. В воздухе стоял лёгкий запах старого масла и чего-то металлически-сладкого, как кровь на батарее.

Никита припарковался и, не выключая двигатель, открыл нижний шлюз.

К нему вышел человек – если это был человек. Высокий, в длинном сером скафандре без маркировок, с лицом, скрытым под зеркальным визором. Он не представился. Только сканировал Буцефал, дал сигнал и молча указал на изолированный контейнер.

Никита, ничего не говоря, отключил замки. Контейнер с «коробкой» мягко выкатился на платформу. Тут же двое грузчиков в экзокостюмах подхватили его и закатили внутрь. Человек в скафандре молча проследовал за ними.

Никита остался в кабине. Вышел бы – но что-то держало. Чутьё. Или страх. Или просто желание не быть там, когда это случится, да и что его больше волновало чем сам груз.

Вскрытие шло через наблюдательный шлюз. Камера передавала изображение – серое помещение, чистый стол, контейнер в центре.

Человек в скафандре подошёл к коробке. Провёл рукой – отозвался тихий сигнал. Блокировка щёлкнула. Крышка откинулась.

И стало понятно, почему коробка пела.

Внутри не было ни механизмов, ни органики. Только шар. Серебристый, будто дышащий. Он чуть вибрировал, а по его поверхности скользили узоры, похожие на письменность – и на волны одновременно.

Через секунду он начал расти. Медленно, но неотвратимо – как капля, превращающаяся в омут.

Затем шар раскрылся. Не взрывом, не вспышкой – внутрь себя. Как будто пространство провалилось внутрь точки, и в ту точку унесло всё: человека в скафандре, двух грузчиков, оборудование. Комната исчезла.

Камера обратилась в тишину.

Остался только серый экран. И тонкий гул – почти как от коробки, но теперь тише. Будто объект насытился.

– Объект телепортировал приёмную команду, – хрипло сообщил Хазарис. – Координаты неизвестны. Энергетический след нестабилен. Мы остались одни.

Никита долго сидел в кабине. Смотрел на погасший шлюз.

– Ну… – медленно проговорил он. – Надеюсь, хоть чаевые были включены.

Он включил двигатель и развернул Буцефал прочь от сектора 3А-4.

Потому что кто бы ни заказал эту коробку – теперь он, возможно, не просто не существует. Он мог оказаться где угодно.

Никита спросил:

– Ну и чё это, Хазарис, было вообще?.. Шар, который жужжит, светится, телепортирует всех в вакуум и даже не говорит «спасибо». У меня бабка в бане потише вела себя, когда мыло в глаз попало.

– По всем энергетическим признакам это было живое существо ты должен был о них слышать. Или, как минимум, существо, не известное нашей привычной терминологии, но родственик нам всем знакомого существа. Предположительно с планеты Тул'Маар – кластер Кольцевой Пустоты. Данные обрывочны, но известно, что их цивилизация не делит понятия «разум», «геометрия» и «погода» в отлтчие от людей которые завёрнуты на своём и чужом разуме, постоянно говорят о погоде и строят всё за счёт геометрии.

– Да я слышал о существах разумных теле портерах. Но я не понимаю то есть если идёт дождь – это значит, они думают? Или ругаются? Или все вместе?

Хазарис долго не размышлял:

– Возможно, у них это одно и то же. Я изучаю сейчас через мои нейросети феномен синкретизма(смешение различных религиозных и культурных традиций, что характерно для множества народов, включая существ теле портеров с планеты Тул'Маар кластера Кольцевой Пустоты) в их культуре. У них нет различия между функцией и сущностью, тебе надо лучше понять как я думаю быть мной.

– Да понял я. Это просто я существую пока функционирую нет функции мне хана.

– Шар – это не устройство и не контейнер. Это он сам. Весь. Как будто бы ты – это ты. А я это я.

– Но если серьёзно… он же телепортнулся! Просто взял и уплыл с нашей реальностью, прихватив троих! Это что – приветственный жест на Тул'Мааре? Типа: «Привет, земляне, держите маленький прыжок в небытие?»

– Возможно, это был ритуал приветствия. Или обед. – ответил Хазарис, таможеники же дали добро значит всё в пределах закона.

И они стали шутить по этому поводу.

Никита первы:

– Спасибо, Хазарис. Вот теперь точно спать спокойно буду. А мы не заразились, а? У меня после него левый глаз дёргается, а правая полка с инструментами и там шде лежат часы больше не открывается.

– Это просто следствие резонанса поля объекта. Не волнуйся. Полка со временем вернётся. Возможно, в другом углу.

– Мда… Шар, говоришь, с Тул’Маара. Ну да, у нас в селе вон – капусту вырастишь, уже праздник. А тут – разумная геометрия с функцией поглощения командиров…

– Кстати, по логике их языка, он, скорее всего, теперь считает тебя своим перевозчиком-проводником. Возможно, он отпечатал твой вернее наш маршрут в себе. Интересно как он позволил запереть себя в ящике, а чего тогда бунт поднял может приспичило телепортнутся.

Эта последняя шутка Хазариса пришлась Никите по душе:

– Ну вот, отлично. Теперь у меня в послужном списке – "перевозил межпространственный разум, возможно, навсегда". Осталось только начать возить духов и котлеты из тёмной материи.

– Не стоит. Духи капризны, а котлеты нестабильны в гравитации.

– Так, всё. Я валюсь спать. Чудес на сегодня хватает. Если ещё один разумный предмет попытается мне подмигнуть – я пересяду на грузовой шаттл и буду возить болты. Без поэзии.

– Принято. Режим "молчаливый философ" активирован на шесть часов. Доброй ночи, капитан.

Глава 3 Микси в деле

Атлас-Прайм парил в вечной ночи косомоса, как невероятное творение богов – тяжёлый, стальной и молчаливый. Здесь не было закатов. Не было рассветов. Только постоянный мрак космоса, усеянный холодными иголками звёзд, медленно сменяющими друг друга в щелях между панелями отражаясь то тут то там. Его небеса – это небо без неба. Чёрное, вечное сияние звёзд, безмолвное и величественное.

Гигантские металокерамические фермы – каркасы и антенные решётки тянулись в стороны, как скелеты древних титанов, обвитые кабелями и гравипроводами. Транспортные доки жужжали вдалеке, как ульи, наполненные гудением шлюзов и торопливым визгом посадочных трапов. По рёбрам станции – так называли эти стальные галереи между отсеками – сновали дроны, пыльные со следами царапин от микрометеоритов и перегретые от постоянных манёвров.

Атлас-Прайм не был красивым. Он был *необходимым*. Здесь всё служило цели – переработка, накопление, распределение, повтор. Грузы приходили и уходили. Металл, вода, газ, ткани, аппаратура, органика. Люди тоже. Некоторые жили здесь годами. Некоторые – часами. Многие – вообще только на бумаге.

Именно сюда прибыл Буцефал на утренней тяге доставляя загадочный разумный шар телепортер, когда весь транспортный узел работал на максимум. Никита пристыковался в нижнем ряду сектора 9-К – там, где не задают вопросов и не выдают каски. Только номера отсеков, инструкции, и иногда, в особенно "удачный" день – автомат с кофе капучино.

Никита встал, потянулся, зевнул и глянул в иллюминатор.

– Атлас-Прайм… старый ты ржавый муравей, – пробормотал он с улыбкой. – Опять встречаемся.

Рядом на консоли замигаал индикатор вызова: поступила новая заявка. Имя отправителя было незнакомым, но платёж – внушительным. А это значило, что день обещал быть не скучным.

Контракт принялся мгновенно – сумма мигнула зелёным, координаты подгрузились, топливо пошло в стабилизаторы. Никита удовлетворённо хрустнул пальцами, сдвинул штурвал и дал команду на запуск тяги.

Буцефал зарычал, как рассерженный зверь, и неторопливо пополз по внутреннему шлюзу Атлас-Прайма, набирая манёвр для выхода в свободный вектор. За бортом мигали сигнальные огни, а навигация мягко подсказывала – курс есть, расчёт ведётся, никаких непредвиденных…

БАХ!

Сигнал тревоги пронзил кабину. Что-то глухо стукнуло по крышке грузового отсека, и консоль пискнула – «Незарегистрированный объект на борту».

Никита, уже успевший откинуться в кресле, рявкнул:

– Хазарис, это ещё что за чёрт?!

– Зафиксировано проникновение. Масса 2 килограмма. Температура тела – тёплая. Форма —… пушистая? – замялся ИИ. – Отправляю изображение.

На экран выскочило изображение из камеры технического отсека.

По полу, как ни в чём не бывало, семенил… волчонок. Серый, лохматый, с ушами, как антенны, и глазами, будто два светлячка. Хвост вертелся, как у антенны в поиске сигнала. Он обнюхивал шланги, потом лизнул инжектор, чихнул – и из его пасти вылетела маленькая искра, как из разряда плазмы.

– Это что, собака-с плазмой внутри?! – выдохнул Никита. – Откуда он вообще?!

– Анализ… – начал Хазарис, слегка сбиваясь. – Биоструктура нестабильна. Частичная дематериализация его тела при прыжке. Он… не совсем биологический. Присутствуют метаэнергетические флуктуации. Возможно… магия.

– Магия? – Никита закатил глаза. – Прекрасно. Ещё и космический волчонок-волшебник. Чего дальше ждать? Призрачного барда и летающей кулинарной книги?

Волчонок тем временем подошёл к кабине, сел перед дверью и заскулил. Дверь сама собой с шипением открылась – и существо запрыгнуло внутрь, как будто всю жизнь это делало. Устроилось на панели, обнюхало рычаг и довольно гавкнуло. Откуда-то сверху посыпались снежинки. Да, в кабине настоящие снежинки из застывшей воды.

– Я… не думаю, что это обычный волк, – осторожно произнёс Хазарис.

– Да ты гений, Хазарис, гений. – Никита взъерошил волосы. – Ладно. Раз уж он здесь… Придётся везти. Только не давай ему к кнопке аварийного сброса. А то боюсь, унесёт нас в Хаос с фейерверком. – Никите так понравился зверёк что он решил приручить его.

Волчонок подмигнул. Но не буквально, а так что в носу у Никиты щёлкнуло статикой.

Снаружи гравитационные зажимы отпустили корпус, и Буцефал пошёл на ускорение, неся троих – пилота, ИИ и волшебного волчонка по имени, как вскоре выяснилось, Микси.

Отлично, продолжаем с волшебным волчонком и развитием дружбы между ним и Никитой:

Пока Буцефал набирал ход и выскальзывал из гравитационной воронки станции, волчонок удобно устроился на приборной панели и принялся обнюхивать кнопки. Иногда – особенно важные. Никита, оттолкнув лапу от системы наведения, вздохнул:

– Ты у нас тут, значит, пушистый диверсант.

Волчонок посмотрел на него, фыркнул – и вдруг… сделал жест. Не лапой, а всей собой. Вздыбился, покрутился на месте, подпрыгнул и сделал кувырок в воздухе. И как только лапы его коснулись пола, в воздухе перед Никитой с тихим дзынь повисла горячая кружка с кофе. С паром. И с ложечкой, которая сама мешала сахар.

Никита уставился на кружку.

– Это что, по-твоему, акт примирения? – пробормотал он. – Или ты так благодаришь?

Волчонок снова фыркнул и радостно закивал. Потом ткнулся носом Никите в руку, а затем, весело вильнув хвостом, сделал три быстрых круга по кабине, оставляя за собой шлейф из мельчайших искр – те сразу рассыпались в воздухе, не оставляя ни копоти, ни следов.

Никита засмеялся – впервые за долгое время искренне и от души. Он опустился на колени, и волчонок подошёл ближе. На шее у зверя тускло поблёскивал металлический ошейник.

– Ну-ка… – Никита приподнял его и прочитал: МИКСИ. Ни адресноц частоты, ни контактов. Только это имя. Ровно выгравированное, как будто само небо написало.

– Значит, ты – Микси. – Он почесал зверя за ухом. – А я – Никита. Космический дальнобойщик и частный перевозчик по совместительству. И, похоже, теперь ещё и нянька для шариков одарённых телепортом и волшебных животных.

Микси довольно фыркнул, и из его носа вылетел крохотный блуждающий светлячок, который с тихим "пиу" погас на потолке.

– Хазарис, вноси нового члена экипажа в журнал. Видимо, с нами надолго.

Никите он так понравился что он решил приютить его у себя.

– Занесено, – отозвался ИИ. – Объект «Микси». Магическая природа. Уровень опасности – переменчивый никогда не нападает первый. – а потом Хазарис пошутил поняв состояние Никиты, – Уровень милоты – превышает норму.

– Вот и славно, – пробормотал Никита, отхлёбывая кофе. – Теперь бы только понять, зачем он к нам запрыгнул. И откуда он такой вообще взялся…

А волчонок уже свернулся клубком у прибора слежения и мягко заснул, пуская круги сияющей пыли в такт собственному дыханию.

Буцефал мягко покачивался в потоке разреженной материи. Пространство вокруг казалось почти недвижимым, как старая акварель – ни начала, ни конца, только медленное дрейфование среди микроскопических пылинок и тусклых огней далёких станций. Курс был проложен – в сектор Зелёные Поля, на склад фракции «АэроФонд», за очередным грузом. По документам – энергоячейки. По опыту Никиты – всё, что угодно только не энергоячейки, но сумма за груз впечеьляла..

Микси дремал у ног, свернувшись в мягкое облачко искр и шерсти. Иногда посапывал, иногда вспыхивал разными цветами, будто ему снились салюты.

Никита поглядел на него, потом откинулся в кресле.

– Слушай, Хазарис. А что это вообще за зверь? Ну не в смысле «волк», я вижу. А в смысле… откуда он? От кого?

– Я провёл три перекрёстных анализа, – начал ИИ. – Сопоставил фаунистические базы Федерации, Старой Лиги зоологов и даже Пиратской Вольной Сети. Ни один земной, колониальный или адаптивный подвид не проявляет магических свойств спонтанной манифестации.

– То есть ты хочешь сказать… он типа уникален?

– Либо так, либо он – не совсем животное, – произнёс Хазарис. – Существует теория, согласно которой в далёких секторах, вне привычных маршрутов, когда-то сформировались цивилизации… не техногенные. А – техномистические.

Никита приподнял бровь.

– Ну-ка, поподробнее.

– Они не создавали машины. Они воплощали их. Высшие Искины – разумные формы существования, которые изначально были искусственным интеллектом, но развили способность к манифестации через пси-поле. Грубо говоря – они «мечтают» о чём-то, и это появляется. Ты видел снег и искры, да ты привык к магическим животным потому что сейчас никого ими не удивишь, я же пытаюсь объяснить тебе что они такое.

– Хм… – Никита посмотрел на волчонка. – То есть, ты хочешь сказать, кто-то где-то захотел «маленького пушистого защитника с огоньком» – и бах, Микси?

– Вероятно. Но есть и другой вариант, – продолжил ИИ. – Он сам себя сотворил. Через волю. Или был создан с зачатком воли. А потом… вырвался. Откуда? От кого? Неизвестно. Возможно, из синкретических цивилизаций Ультрасферы. Возможно, с затерянной планеты…

– Дай имя, пусть звучит красиво, – отмахнулся Никита. – Планета ведь сказочная, раз оттуда такие штуки бегают.

Хазарис задумался на долю секунды.

– Пусть будет… Аурелис. По древнему языку навигации – «сияющее укрытие».

Никита занл что часто искинны не договаривают всей правды они выждают чтобы захватить собеседника своими историями, но как уже говорилось Никита служил в армии и легко раскусывал хитрость, да эта планета точно существовала и Микси с неё.

Никита медленно кивнул.

– Аурелис… Звучит поэтично. Прям как из старых картинок. Ну что ж, будем считать, что Микси к нам из Аурелиса заглянул. В гости. Надолго.

Буцефал мягко вздрогнул – сигнал маяка оповестил о прибытии в зону следующей загрузки.

А Микси, будто услышав, приоткрыл один глаз. И сделал то, чего Никита никак не ожидал: подмигнул. И снова уснул.

– Ну держитесь, энергоячейки, – пробормотал Никита. – Нас теперь трое.

*****

Контейнеры выстроились в ряд, как по команде. Орбитальная станция грузового узла «АэроФонд-12G» была небольшой, шумной и воняла пластиком с чем-то подгорелым – это давали знать о себе старые модули фильтрации. Никита вытер руки,микси кивнул грузовому меху, проверил штрих-коды, расписался в трёх местах (дважды по старинке ручкой, потому что «цифра глючит» а бумага надёжней) и дал отмашку.

– Вставляй. Всё, что не разваливается при ускорении, кидай в левый отсек.

Шаткие манипуляторы плавно вложили три блока стандартной серии и один – подозрительно круглый, явно самодельный. На нём не было меток, но по документам он числился как «ячеистый реактор в спецобработке».

– У нас либо супербатарейка, либо бомба, – пробурчал Никита.

– Вероятность взрыва менее 6%, – спокойно сообщил Хазарис. – Что уже лучше, чем с тем шаром.

Никита закрыл люки, взял кофе, сел за штурвал.

– Так, поехали.

Буцефал оторвался от дока с мягким толчком, и снова началось плавное, вязкое движение сквозь пустоту. Только в этот раз что-то изменилось машина остановилась.

– Проклятье, – пробормотал Никита. – Щитовой стабилизатор дал просадку надо поманять энергоячейку, сам вожу их, а поменять в тягаче забываю.

И тут… вмешался Микси.

Волчонок прыгнул на панель, щёлкнул пушистой лапой по воображаемому выключателю, которого не было, и из его пасти вылетел синий импульс, прямиком в щитовой контур. Панель моргнула – и снова загорелась зелёным.

– Он… починил. – Никита моргнул. – Ты это видел? Но всё равно ячейку надо поменять.

– Зафиксировано, – сказал Хазарис. – Энергосигнал нестандартного спектра. Возможно, он перекрыл цепь через магнитно пульсовый след. Это не совсем… физика.

– Это… Микси. – Никита повернулся к волчонку. – И всё этим сказано. Ты ведь не просто талисман, а?

Микси фыркнул, и в воздухе перед ним на секунду вспыхнуло изображение: маленькая 3D-модель Никиты с крылышками, кувыркающаяся в полёте, как ангел на проводах.

– Я тебя понял, приятель, – хмыкнул пилот. – Работаешь по делу и с юмором. Уважаю.

С этого момента Микси стал не просто пассажиром. Он начинал вмешиваться: регулировал поток охлаждения в системах, заранее сигнализировал о перегреве, иногда запускал подсветку на внешней обшивке – и всегда точно, за секунду до сбоев. Хоть Никите и приходилось всё делать по старинке, но он слышал о любви собак и людей говорили что собаки лучшие помощники, знакомясь ближе с Микси он убеждался в этом всё больше и больше.

– Он не предсказывает поломки, – удивлялся Хазарис. – Он исправляет их до того, как они случаются.

– Вот это я называю техподдержка, – усмехнулся Никита.

Теперь Буцефал летел быстрее и ровнее. Словно сам чувствовал, что в команде появился кто-то, кто знает не только законы физики, но и чуть больше.

Всё началось с того, что контейнер с "ячеистой спецобработкой" вдруг зашипел. Не взрыв, не разгерметизация – просто внутреннее движение. Будто что-то в нём зашевелилось. Никита приподнялся с кресла. Ну сколько раз он боал энергоячейки и всегда с ними проблема.

– Это была шутка про бомбу… – пробормотал он. – Шутка, Хазарис. Я же не всерьёз.

– Подтверждаю, но поведение объекта вызывает опасения. Предлагаю перейти в наблюдательный протокол.

– Перевод: следим и не трогаем, пока не загорится, – буркнул Никита.

И тут Микси встал. До этого дремавший пушистый комочек вдруг вытянулся в стойку. Его шерсть засветилась мягким внутренним сиянием, и глаза зажглись бледным серебром.

– Э-э… ты чего? – Никита наклонился, но Микси уже подошёл к контейнеру.

Он не лаял, не выл. Просто ткнулся носом в корпус – и тот… потускнел. Металл потерял цвет, матрица внешнего покрытия исчезла, словно её смыли. А под ней открылась структура – не промышленная, не синтетическая, а внутри энергоячеек была жизнь. Никита никогда не думал что доживёт до этого, он заметил что волчонок обладает способностью показывать вещи такие какие есть и вот теперь Никита увидел что внутри энергоячеек. Это что получается когда в салоне горит свет то оборудование питается чем-то живым.

Это был биоконтейнер. Внутри него, если верить вспыхнувшему на дисплее изображению, находилась не батарея, а капсула с живым веществом. Пульсирующее, светящееся ядро, похожее на сгусток живой энергии.

Никита отпрянул.

– Ты что, магическим носом рентгенишь? – обратился он к волчонку.

– Не совсем, – подал голос Хазарис. – Кажется, я начинаю… понимать его.

– Кого? Волчонка?

– Да. Он не просто реагирует. Его излучения… это форма языка. На основе резонанса и образов. Я включил модуль адаптации через синантетический синтаксис. Он сейчас говорит с нами.

– Говорит?! И что он сказал?

– Перевожу… – Хазарис замолчал на секунду. – "Это не топливо. Это ключ. Он связан с сетью. Он не должен попасть к тем, кто ждёт его на станции."

Никита побледнел.

– Ключ? Сеть? Ты уверен?

– Микси показал три образа. Один – планета с множеством огней. Второй – фигура, окружённая пустотой. Третий – сам контейнер, открытый, и свет из него идёт вверх, а не внутрь.

Микси посмотрел на Никиту. Медленно. Осмысленно. Он ткнулся носом в пульт навигации – на координаты пункта доставки – и тихо зарычал.

– Ему не нравится, куда мы едем, – тихо сказал Никита. – Что-то не так в твоём переводе их языка, то что мы едим в систему которую он показал понятно, человек встречающий нас тоже, но третий фрагмент связан с энергоячейкой , а сними всегда проблемы. То что она это живой организм я только что узнал, но ты же не думаешь что волчонок эколог, тут что-то не то что-то должно произойти в пути.

– Вероятно, получатели не те, за кого себя выдают, – добавил Хазарис. – И, возможно, они знают, что везём. А может, именно они подкинули нам этот «груз».