Читать книгу: «Безлуние»

Шрифт:

Иллюстратор Виктория Валерьевна Шахова

ISBN 978-5-0067-0334-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вместо предисловия…

Вы думаете, самое страшное время это полнолуние? Когда волки воют, а нежить выходит на тропу? Ошибаетесь…

Настоящая тьма приходит тогда, когда луны нет совсем!

Когда черное небо давит на плечи, а в слепой темноте даже знакомые тропинки заводят не туда. Когда упыри перестают прятаться, ведь их не выдаст блик на клыках, а черная ведьма смеется так тихо, что звук тонет в пустоте.

Эта книга – о «Безлунии». О времени, когда тени становятся хозяевами, а люди – гостями в собственном мире.

Здесь заколдованная свинья хранит больше тайн, чем вся деревня, а домовой шутит так зло, что смешно только ему одному. Здесь алкаши не пьют – но не потому, что не хотят, а потому что боятся. Потому что в Безлуние даже самогон может оказаться… не совсем самогоном.

А еще здесь есть женщины. Те, что знают больше, чем говорят, и умеют то, о чем вы боитесь подумать. Их коварство – не просто хитрость, а древняя магия, переданная шепотом от бабки к внучке.

Но главное эта книга о том, как страх съедает нас заживо. И о том, что единственный способ вырваться на свободу – посмотреть этой тьме в глаза.

Безлуние близко. Оно уже стучится в ваше окно…

Часть первая

Бабка

Было страшно не то что пошевелиться, а глубоко вздохнуть. А тут еще, как назло свисающая с сухих досок пола паутина безжалостно лезла в нос и просто провоцировала на манящий, громкий чих… Но Нинка держалась, да и как ей было не держаться.

Нинка приехала в село оформить наследство в виде старого, огромного, фамильного дома. Село называлось Озерное, но о самом селе мы поговорим еще не раз. Приехала она «продать свою родину», ибо сама была родом отсюда и до двенадцати лет жила в этом самом доме.

Известие о том, что она стала наследницей пришло к ней внезапно, от ее подруги детства Светки. Она была в краевом центре «по магазинам» и случайно встретила Нинку. И тогда, она в общем то и узнала, что бабка Зоя уж семь месяцев, как померла и оформила завещание на нее, на единственную внучку Нинку.

Сказать, что Нинка расстроилась было нельзя, для вида она конечно всплакнула, но в душе ничего не екнуло. Бабка Зоя, как сознательный, советский человек воспитывала Нинку веником, крапивой и чем еще подвернется под руку.

А уж когда стали вырисовываться признаки крайне ранней Нинкиной половой созреваемости, тут бабка и вовсе, как с цепи сорвалась… Но родители переехали в город и жизнь Нинкина стала намного вольнее и спокойнее…

Так вот теперь, хотите верьте, хотите нет – Нинка сидела и боялась чихнуть, в подполе того самого дома в котором она жила до двенадцати лет, а сверху над ней, скрипели старые половицы…

В некоторых местах доски рассохлись и образовали довольно приличные щели, забитые пылью, мусором и длинными, седыми волосами бабки Зои…

А вот скрипела досками пола, как раз она – бабка Зоя, умершая семь месяцев назад…

Бабка ходила по дому, подтаскивая правую ногу и скрип ее шагов становился от этого, каким то еще более жутким.

«Нииинааа, внученкаааа! Выйди, покажись бабушке! Я тебе и конфеток припасла! Я только взгляну на тебя и все!» – не умолкала покойница, голос ее был приторно сладким, как и запах который она распространяла по избе.

Нинку снова стало трясти…

«Внуученкааа! Я же чую ты здесь где то! Я же все равно тебя найду! Выйди сама, покажись! Бабушка скучает!» – лелеяла голосом бабка и судя по звуку подходила, как раз к тому месту, где пряталась Нинка.

Свет был включен во всем доме, а в подполе было темно, поэтому Нинка прекрасно могла видеть облезлый потолок кухни и все трещины на его беленой поверхности. Трещины эти были знакомы ей с детства, так как она часто проводила время в углу за печкой, наказанная охочей до педагогики старухой. Последний раз она отбывала там наказание за то, что бабка увидела у нее выбившуюся из под кофты лямку лифчика, накануне купленного ей матерью…

Вот и сейчас она смотрела на тот же потолок и казалось ничего не изменилось. Тот же дом, та же кухня, та же бабка… только мертвая…

Смотреть вверх было очень страшно, но Нинка заставляла себя это делать время от времени, дабы хоть как то контролировать ситуацию.

Вот и сейчас она собрала всю волю в кулак, отодвинула пучок старой паутины и содрогаясь всем телом еще раз взглянула на верх, в щель. Вместо привычного кусочка потолка она поняла, что смотрит под пышную бабкину юбку, с которой сыпятся кусочки подсыхающей земли… Сердце сжалось, Нинка чуть не заорала и закрыла себе рот сразу двумя руками…

Теперь был обратный процесс, она не могла заставить себя опустить глаза вниз, но собравшись она сделала это. Слезы катились по щекам, стекали по рукам, сильно прижатым ко рту и текли до самых локтей…

Казалось, что со слезами из нее вытечет вся жидкость, она и представить не могла, что человек может так обильно выделять слезу. А половицы сверху скрипели… Бабка словно чуяла, что пришла куда нужно…

Где то через две минуты она перестала скрипеть и звать Нинку, в доме повисла тишина. От этой тишины Нинка чуть не сошла с ума. Ей казалось, что стук ее сердца слышен на весь дом. Содрогаясь каждой клеткой своего тела, она вновь начала заставлять себя смотреть на верх. Тут уже было просто необходимо это сделать…

Казалось, что она поднимает голову целую вечность. Что бы было не так страшно, она сначала задрала голову, а затем потихоньку стала открывать правый глаз. Сначала не было видно ничего, взор застилала обильная слеза и она стала часто моргать и вот когда слеза относительно подсохла и зрение стало ясным, Нинка поняла, что смотрит бабке Зое прямо в заплывший кровью, мутный глаз, которым она бешено вращала, пытаясь разглядеть тьму подполья…

И тут Нинка заорала… Дальше все приобрело скорость совершенно бешеную. Бабка ловко подскочила и кинулась к лазу в подполье, который был закрыт такими же досками, что и весь пол. Нинке сказочно повезло, что когда она пряталась в подпол, кольцо служившее ручкой для лаза, отковалось вместе с креплением и осталось у нее в руках…

Бабка бешено ревела и рвала поверхность пола ногтями, пытаясь зацепить край крышки.

А Нинка в это время орала дурниной, весь ужас который в ней накопился, вылетал сейчас с огромной силой. Наконец разум стал возвращаться к ней и она на автомате тоже ломанулась к крышке лаза и буквально повисла на поперечном бруске крепления люка. Это было ее единственное спасение и она сквозь истерику поняла это…

Наконец бабка решила сменить тактику и перестала ковырять пол. Приторно медовым голосом, она заговорила: «Внученка, ну что же ты бабушку расстраиваешь опять! Все я знала, все ведала! Вот говорила я матери твоей, что вырастешь ты распутницей! Так видать и вышло, раз ты от бабушки спряталась!» – бабка замолчала и стала ковырять ногтем щель лаза.

Нинка висела на бруске и молчала… Она даже с силой сжала глаза, что бы усилить эффект отречения от всего происходящего.

«Внученка! Ну ты хотя бы поговори со мной! Дай хоть голос твой услышать!» – не оставляла попыток бабка и вновь умолкла.

Тишина сверху пугала Нинку еще больше, чем голос бабки которая в принципе не могла ни говорить, ни ходить и вообще…!

В какой то момент, стало слышно лишь Нинкино сопение из-за заложенного соплями носа от долгого плача и тиканье ходиков на стене у печки. Это было сверх человеческих сил и Нинка сама не заметила, как открыла глаза…

Лаз в подполье располагался у печки и наверное от того, что эта самая печка постоянно нагревалась, щели в полу рядом с ней были гораздо шире чем в других местах дома.

Нинка четко видела, как лучики света пробивают кромешную темноту подполья и вдруг они разом погасли, в щели четко было видно, что бабка ползает по полу на животе и пытается разглядеть внучку. Нинку снова затрясло крупно и часто…

Вновь она видела глаз старухи и часть перемазанной землей щеки. Глаз вращался уже гораздо медленнее, угол обзора был больше и бабка не торопясь сканировала пространство внизу…

Нинка не знала, видит она ее или нет, но твердо решила висеть на люке до последних сил!

«Ааа! Вот ты где внученка!» – радостно заговорила старуха и через щели вниз пошел такой смрад, что Нинку чуть не вырвало. «Ну вот и все, теперь ты моя!» – зарычала бабка и стала рвать щель пальцами.

В голове у Нинки взрывались петарды, крик рвался из груди, но она молчала, словно понимала, что от этого сейчас зависит ее жизнь…

Бабка тем временем сменила тактику и стала прыгать на крышке, пытаясь ее проломить… Правый крепеж бруска стал подаваться и с каждым ее прыжком расшатываться и уходить вниз…

Какая то неведомая сила проснулась в этот миг в Нинке и она тоже сменила тактику – перестала висеть на крышке и наоборот стала подпирать ее руками, затем привстав на железную лесенку и плечами, как тот атлант…

Сколько это все продолжалось Нинка сказать не могла. Бабка то прыгала, то рвала крышку, а Нинка подстраивалась под ее маневры…

В какой то момент бабка затихла, а затем издав истошный вопль очень быстро поковыляла прочь из избы…

В доме повисла тишина… Нинка не знала, как реагировать. То ли радоваться, то ли вовсе прощаться с жизнью. Может наступило утро и бабка ушла совсем, а может она подалась за ломиком в сарай… От этой мысли все сжалось внутри и силы окончательно покинули горемыку, Нинка разжала руки, которыми судорожно цеплялась за брусок и бессильно обмякла, впадая в спасительный для ее психики обморок…

В себя она пришла спустя пару часов, лежа в крайне неудобной позе между разбросанными банками с солониной, заготовленными еще живой бабкой Зоей. Сверху все было тихо и Нинка решила выбираться…

На кухне царил невоображаемый бардак и даже хуже. Все было разбросано и даже тяжеленный, старинный стол валялся в углу вверх ногами. Всюду была насыпана уже подсохшая земля и глина, а пол сплошь покрыт следами темной крови и царапинами, особенно там где был лаз…

Нинка шатаясь пошла в спальню, с одной лишь мыслью – собрать вещи и валить отсюда как можно скорее! Взяла на тумбочке у кровати телефон, выдернула зарядку и решила посмотреть время. Заставка телефона показала: «06:15 18 июня 2020 четверг»

Качаясь из стороны в сторону, Нинка стала судорожно собирать вещи, благо их было немного. Дошла до стоявшего в углу спиной к печной стене кресла, наклонилась за валявшейся в нем кофтой и почувствовала приступ острой тошноты. Тело покрылось мерзким, липким и холодным потом… Ноги в миг стали ватными и она просто свалилась в это самое кресло. Перед глазами плыли круги, в ушах стоял бабкин голос, она боялась что ее вырвет и попыталась встать, дабы сделать это на улице, но сил не хватило, рвотный порыв овладел ей моментально и после того, как желудок полностью освободился от остатков еды Нинка почувствовала крайне сильное облегчение. Разогнувшись она откинулась на спинку кресла и отрубилась.

Все это началось две недели назад. Нинка, обладая натурой крайне кипучей, очень любила затевать какие нибудь новые «проекты», чем она только не занималась в свое время – и косметикой торговала и была официальным представителем где только это возможно… Но в последнее время ее мучила совершенно иная идея, она решила, что хватит работать на дядю и пора самой себе становиться хозяйкой.

Идея была гениальная! Она решила строить эко-дома по ультра-шмультра модной технологии, затраты минимальные, теплогенерация максимальная, внешний вид просто космический!

Дело оставалось за малым, нужны были первоначальные вложения… Вот этот то вопрос и мучил Нинку с самой зимы, как она увидела в интернете эти чудо-дома… Банки ей отказали, без всяких объяснений, знакомые ее давно боялись, понимая, что раз звонит Нинка придется покупать очередное, мегабомбическое средство от роста волос на спине…

И вот случилось чудо! Совершенно случайно, она встретилась с подругой детства Светкой, которая и поведала ей «радостную» новость о том, что Нинка стала полноправной наследницей большого дома и очень огромного участка в Озерном, ее родном селе…

Поплакав для вида, она ликовала в душе! Земля в том райне ценится, а значит есть шанс запустить строительство эко-домов уже этим летом!

Дождавшись из ремонта свою старенькую машину, Нинка прибыла к месту. Завещание действительно было оформлено на нее, оно лежало в шкафу, где бабушка хранила все свои важные бумажки. Собрав весь этот документальный ворох, Нинка вернулась в город и пошла по инстанциям. Наконец, когда все было готово она подала объявление о продаже, которое надо сказать стало работать практически моментально… Покупатели были готовы ехать и смотреть и даже не один и не два! Нинка ликовала, мечта была рядом!

Пятнадцатого июня она уже проводила первый показ…

Так же были договоренности на ближайшие несколько дней, числа до двадцатого был расписан каждый день. Настроение улучшалось и Нинка решила остаться в родном гнезде на все это время, дабы не тратить по два часа на дорогу каждый день… Плюс ко всему еще бензин и самое главное это то, что несмотря на ремонт, что то все время откуда то капало – из под той части машины, где был мотор…

Проводив первого потенциального покупателя, Нинка решила, что уж коли остается то надо прогуляться до магазина и прикупить еды на это время.

Решив лишний раз не трогать машину, она пошла пешком. Погода была более чем прекрасная и Нинка шла и наслаждалась красотами родных мест. Пройдя по улице мимо Светкиного дома, она повернула налево к местному универмагу, а магазин кстати так до сих пор и назывался, вывеска «УНИВЕРМАГ» потускнела, но по прежнему была вполне читаема…

На пятачке у магазина, по совместительству исполнявшему роль центральной площади и базара было довольно людно. Хотя в основном там были старики, создавалась иллюзия вполне обитаемого места.

Продавец за прилавком просто поразила Нину, казалось время над ней не властно. Как ее зовут она конечно давно забыла, но узнала сразу. Хотя нет, наверное все таки изменилась продавщица – стала еще шире в обхвате, но голос и манеры ее не менялись, как истинные ценности…

А вот ее признали сразу. «Ты Нинка, что ли?! Бабки Зойки внучка? Приехала жить к нам или как?» – сходу залепила продавец, не отвлекаясь при этом от обслуживания какой то сухонькой бабульки в веселеньком, цветастом платке и галошах на босу ногу.

«Да где уж там жить то! Вон, Манька сказывала, к ней уже и покупатели сегодня наведались на большущей, дорогущей машине!» – проскрипела другая бабуля, что стояла второй в очереди и все, включая продавщицу переставшую обслуживать покупателя, внимательно уставились на Нинку.

Повисла пауза. Нужно было, что то ответить, но настроения не было никакого и Нина односложно отмахнулась: «Да, еще видно будет!» – и стала делать вид, что очень внимательно рассматривает оцинкованные ведра, на левом прилавке.

«Ведра хорошие, дюжие! Бери сразу два, я тебе скидку тогда дам!» – как ни в чем не бывало заверила продавец и продолжила обслуживать цветастую бабульку.

Затарившись продуктами, Нинка вернулась домой. Перекусив и немного полежав на продавленном диване она решила, что несмотря на то, что могут налететь комары и мухи все таки проветрить дом, уж очень затхлый запах был по всем комнатам. Пока шла вентиляция, Нинка решила провести уборку и начала с того, что стала мести пол, который был весь в земле и глине. Как будто, кто топтался в грязных сапогах, придя с промоченного дождем поля…

Дед Сомон

После обеда, ближе к трем часам уборка была окончена. Что больше всего удивило Нинку, так это тот факт, что она намела веником почти полтора ведра земли, вперемешку с глиной! Откуда это все взялось оставалось только догадываться…

Пока она наводила порядок, пришло еще одно сообщение, что завтра приедут смотреть дом. Но не просто смотреть, а проверять, как войдет большая, грузовая машина в ворота и в целом в ограду.

Нинка не стала откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня и пошла сразу перегнать машину подальше от ворот, дабы ничем не мешать потенциальному покупателю.

Отогнав машину за дом, она увидела то, чего более всего опасалась – капли масла на траве… Мысленно «поблагодарив» мастеров ладивших ее «аппарат», она судорожно начала думать…

Все сходилось к тому, что машина вновь подвела ее и радости это не вызывало. Но Нинка привыкла все решать сама, ну не попадались в ее жизни мужики, которые хоть раз в жизни залили бы ей в машину ту же незамерзайку… Вот и сейчас она решила не терять времени и прихватив телефон, двинулась вновь в сторону магазина, ибо там сходились и расходились все сплетни и немного полезной информации.

Продавщица встретила ее, как родную: «Ниииночкаа! Что то забыла? А мы тут все про тебя судачим, все гадаем! Ну, как не продала еще дом то? Ты Нина вот увидишь, обманут тебя! Наши места теперь в большом почете у богатеев, говорят тут большая дорога будет, когда третий мост через Обь построят, да еще говорят у нас тут экологически чистейшие места! Да, курорт будет! Да еще здравница! А еще к нам экзотьерик приезжал, во!» – с трудом выговорила продавщица незнакомое слово и задрала указательный палец вверх, придавая этим самым значимости собственным словам.

Нинка внимательно и терпеливо дослушала все до конца и пользуясь тем, что собеседница стала наполнять опустошенные монологом легкие, быстро выпалила: «Скажите, вы всех тут знаете?»

Подкинутый лещ возымел ожидаемое действие, продавец еще сильнее выпрямила спину, отчего ее и без того необъятный бюст, практически достиг середины прилавка.

Не давая ей опомниться Нинка продолжила: «Скажите, есть тут у нас какой то автосервис, ну или мастер какой то? Может телефон его дадите?»

Продавщица долго молчала, всем своим видом показывая, что вопрос нешуточный и наконец ответила: «Да был тут у нас автосервис, даже два! Приезжий один открывал, да не пошло у него дело то! Он, как приехал, все к Аньке Затулиной приладиться пытался. Она его долго не подпускала, но он ей как то стервец – цветы подарил! Представляешь?! Ну она конечно же тут же ему и дала! Шутка ли, первый раз цветы подарили бабе!» – тут продавец погрузилась в некое подобие медитации, только с открытыми глазами и так и замерла…

Нинка прекрасно зная сельский менталитет и не пыталась ускорить процесс, тут все по честному – хочешь получить конкретную информацию, имей терпение!

Секунд через двадцать, рассказчица ожила и еле слышно пробормотала: «А мне ведь тоже цветы дарили… на восьмое марта правда, начальница моя тогдашняя…» – после этой фразы она вновь зависла.

Но в этот раз пришла в себя гораздо раньше: «Так вот, о чем я!? А! Анька! Так вот! Дала раз, дала второй, ну и понесла… А он поганец, как узнал про то, свернул свои мастерские и в город умотал! А теперь выходит только у Володьки можно машину починить, да и то если он еще самогонки не нажрался…»

Нинка подождала пару секунд, продолжения не последовало, пришлось уточнять: «А, как этого Володьку найти? Может телефон его дадите?»

«Телефон я его не знаю, а найти его просто! Ты деда Сомона то поди еще не забыла? Так вот он аккурат от деда, через дорогу то и живет!»

Продавец посмотрела на Нинку и поняла, что та не помнит где живет дед Сомон, поэтому тут же пояснила: «В сторону Старых садов дорогу точно помнишь! Вот как они закончатся, на развилке справа дед, а на ветер Володькин дом, там трудно не заметить, куча машин вечно стоит!»

Нинка кивнула, поблагодарила и вышла. Старые сады она естественно помнила и конечно помнила деда Сомона, он был местной легендой, почти как бабка Агна, только добрый. Дед этот, казалось жил тут всегда! И ее мать и бабка все звали его дедом и по селу ходили слухи об этом странном старике которые в рейтинге популярности уступали опять же только бабке Агне.

Старые сады совсем не изменились с ее детства, только яблони стали ниже и кажется чуть толще…

Володькин дом она увидела сразу, вся его ограда и приусадебная часть были уставлены всевозможными машинам и как ни странно, Нинка разглядела даже один немецкий автомобиль.

Еле протиснувшись меж уставших агрегатов, Нинка поднялась на высокое крыльцо дома и стала стучать, результат был нулевой. Потом ее осенило, что мастер по всей логике должен быть в гараже и она отправилась туда, опасливо вращая глазами в поисках собаки.

Но ни собаки, ни Володьки она так и не обнаружила, как ни кричала и не стучала в двери гаража…

Она вновь выбралась на улицу и стала смотреть по сторонам в надежде встретить соседей мастера. Но улица словно вымерла…

Из вросшего в землю дома напротив, вышел дедок. Это был знаменитый на все Озерное – дед Сомон. Нинка даже приоткрыла рот от удивления – дед не изменился от слова совсем, его она видела крайний раз в свои двенадцать лет, прошло немало времени, а дед был в той же поре.

«Привет девонька! Ты чего так расшумелась? Если тебе Володька нужен, так обождать чутка придется, за электродами он к Витьке ушел. Если не опохмелятся, через полчаса будет!» – внимательно рассматривая Нинку, проговорил дедок.

Они постояли немного молча и дед вновь заговорил: «А чего тут стоять на солнце. Пройди ко мне в ограду, там тенек от яблонек, посидим на скамеечке, я тебя квасом угощу» – и не принимая возражений, деликатно взяв Нинку под локоть он повел ее к своей калитке, которую надо сказать еще нужно было отыскать в высоченных зарослях полыни.

«Да ты присаживайся, не бойся! А я за квасом схожу!» – гостеприимно ворковал дедок, указывая Нинке на скамейку у столика, что стоял под раскидистой, старой яблоней.

Нинка не стала спорить и послушно уселась за стол. Как ни странно, ей было тут хорошо, душевно и спокойно…

Она и не услышала, как дедок принес две кружки и трехлитровую, запотевшую банку темного кваса.

«Налей сама, а то руки уже не те! Больше разолью!» – попросил дедок и уселся на табурет, напротив гостьи.

С удовольствием посмотрев, как Нинка жадно пьет квас, старик довольно хмыкнул в густую, седую бороду и спросил: «А ты часом, не Зойкина ли внучка?»

Нинка не спрашивая разрешения налила себе еще кружку и не отрываясь от вкуснейшего кваса, утвердительно моргнула глазами.

Старик опустил голову и словно стал, что то искать в траве глазами, но было видно, что он пытается, о чем то сказать, но не знает с чего начать.

Затянувшуюся паузу, разрядила Нинка. Квас ударил ей в голову, прибавил смелости и она задала вопрос, который уже давно вертелся у нее на языке: «Дедушка, вы простите за нескромность, а сколько вам лет? Мне вот кажется, вам лет двести!» – при этих словах она невольно, по доброму засмеялась.

Дедок тоже захихикал и ответил: «Ну уж ты загнула! Двести! Столько даже мой дед не прожил! А он, ох и крепкий был! Он сам не знал сколько ему лет было! Раньше же весь учет церковь вела, а там где он жил часто пожары были… Ну и метрики его тоже сгорели соответственно… А мне то всего восемьдесят семь лет нынче исполнилось!»

Нинка благодарно кивнула и налила себе еще кваса. Третью кружку она пила мелкими глотками, смакуя вкуснейший напиток. Она набралась еще смелости и спросила деда: «А вы дедушка местный? Всегда здесь жили?»

Дед пивнул из кружки, прищурил глаза и заговорщицки, почти шепотом спросил: «А хочешь я тебе свою жизнь расскажу? Никому не рассказывал по честному, да чую недолго мне осталось, хочется поделиться с кем то, а ты у меня за последние семь лет первый гость, так сказать! Ну не считая Володьки конечно, он молодец, не забывает меня! И снег почистит и дрова привезет! Но шалопутный он какой то! Ему, что не скажи, в одно ухо влетает, а в другое вылетает…»

Нинка радостно и часто кивала, всем видом показывая, что очень хочет послушать! Да и выбора то у нее не было особого, Володьку все равно ждать… Сама она, течь из под двигателя не устранит…

Дедок помолчал немного и заговорил: «Ну тогда слушай! Никто мою историю не знает, как все действительно было… Когда война закончилась мне восемь лет было. Всю родню немец повыбил и жил я в детском доме, на дальнем востоке. В пятьдесят первом в армию пошел, служил там же на востоке три года.

И встретил я там Петьку, стали мы друзьями, нас так и звали – Пыж и Шомпол. Я всегда маленький ростом был, а Петька с каланчу, вот так и звали нас…

Крепкая у нас была дружба и поклялись мы друг дружку всегда выручать и быть вместе… Ох девонька, не клянись без нужды, ибо клятва она, как аргоновая сварка…

Служба пролетела, мы и не заметили. Пришла пора на гражданку уходить, Петька то знал куда ему, а вот я как перекати поле, свободен… Вот он меня и позвал сюда, на его родину – в Озерное. Соблазнил меня своей сестрой, что тогда на выданье была. А мне то что, все едино… Ну и решился с Петькой ехать. Все хоть какая то родная душа будет, думал я…

Ох знал бы я тогда, чем все обернется! Остался бы на сверхсрок! Меня же, как упрашивали остаться!

Но сказано-сделано. Приехали мы сюда, пошли к Петьке. А нас уже оказывается все село ждет, Петька то отписался своим, что жениха Соньке везет…

Встретили нас по царски, накрыли во дворе стол, на пол села. Баню натопили…

Вот и пошли мы значит пыль дорожную смыть, да солдатский пот. Сидим в передбанке, отдыхаем, а Петька нагнулся ко мне и шепчет в ухо – ты говорит только не бойся, я слышал, что мать с бабкой Агной решили тебя приворожить, ну что бы наверняка от Соньки никуда делся, но ты не бойся, они всего то собачьей крови в самогонку нальют и всего делов…

Я тогда чуть со скамейки не упал! Вот это номер! Приворожить! Собачья кровь! Сижу и думаю, а может бежать от греха, пока не поздно?! Но посмотрел на Петьку, вспомнил клятву нашу и решил, что от песьей кровушки ничего мне не будет плохого, в самогонке же дезинфекция, как ни как!

Ну в общем намылись, напарились и пошли к столу. А там уже народу, как на свадьбе! Сонька радостная сидит, в счастье свое не может поверить!

Сел я рядом с ней, а напротив меня будущая теща уселась. Хлопочет, сало, холодец мне подкладывает… А как подходит время тоста, так она мне все из отдельной бутылки самогон подливает и приговаривает под нос себе что то…

Так я бутылку то и выпил один, развезло меня с непривычки, захмелел порядком… А как осталось всего на одну рюмку самогона, теща все до последней капли вылила мне в стопку и вся аж через стол потянулась… В глаза смотрит да все, что то там себе под нос нашептывает, да на бабку Агну косится, а та ей кивает – мол все верно…

Как сказал уже, развезло меня тогда, захмелел я и вдруг стало мне так смешно! Собачья кровь! Ну дикие же люди! И решил я пошутить! Не торопясь влил в себя остатки зелья, а потом взял, закатил глаза и замер, теща еще сильнее наклонилась ко мне через стол и все в глаза пытается смотреть и шепчет, шепчет… А я возьми да и гавкни на нее! Да громко так! Как матерый кобель!

Тут с несостоявшейся тещей моей, сердечный припадок то и случился… Вскрикнула, схватилась за сердце и упала замертво…

Никто сильно разбираться не пытался, все видели только, как я ее напугал… Скрутили меня и к уполномоченному свели, он думать не стал и в каталажку меня… Осудили за неумышленное убийство, дали пять лет…

Сидеть поехал домой, на восток…

А вот через полгода встретились мы с Шомполом снова…

И если я, хотя бы косвенно был виновен в смерти, он же попал вообще не выговоришь за что» – при этих словах Сомон густо покраснел и отпил кваса, посмотрел на Нинку и словно размышлял – говорить дальше или нет?

Подумал и решился: «Ну да ладно! Ты девка уже взрослая! Поди и мужика уже не одного без порток видала… Слушай коль начал и не серчай за непотребство, но из песни слова не выкинешь…

Петька, загремел вообще ни за что… После моего ареста он месяц пожил холостяком и женился на вдове, старше его самого на двенадцать лет. Как он сам говорил, исключительно потому что ни одна девка в селе, даже в пьяных мыслях не дотягивала до вдовы в постельных делах. В общем потерял Петька невинность, а следом и свободу через ненасытную вдовушкину натуру…

А дело, не поверишь было так – приспичило бывшей вдове, заняться утехами прямо у окна… Да ладно бы хоть шторы закрыли… Но весь ее замысел и был в этом, что бы значит страх был – а вдруг кто увидит…

Ну что! Ей забава, а Петька по ее слову тогда хоть в колодец бы сиганул вниз головой…

Вот в тот самый, ночной миг, когда он ублажал женушку у открытого настежь окна, а в спины им светила лампочка, мимо их дома шел секретарь партячейки. И может ничего бы не случилось, но был тот секретарь крайне обделен женской лаской, судя по всему очень длительное время…

Да и по служебной лестнице он был двигаться не дурак, про него многие говорили, что по головам, как по бульвару скакал он…

Упуская подробности, пришили Петьке – пропаганду западных ценностей. Советские люди должны сношаться только в целях продления рода, в темноте, под одеялом, а уж никак не у распахнутого настежь окна, с электрической подсветкой…

В общем, вдова еще добавила масла в огонь, заявив на суде, что Петька принудил ее к тому непотребству…

Три года мы с Петькой служили и столько же сидели вместе, в пятьдесят седьмом нас по амнистии отпустили… Тогда много народу повыпускали…

И что ты думаешь? Я ведь с ним снова сюда приехал! Женился на Соньке… А вот бабка Агна, с того дня, как я гавкнул на ее племянницу, большой зуб на меня заимела…»

Дед замолчал и переводил дух после долгого монолога, а Нинка не знала плакать или хохотать…

А Сомон опять мялся и по всему было видно, что ему еще есть что сказать и Нинка даже открыла рот, готовясь к продолжению истории.

Дедок покашлял в кулак, исподлобья крайне серьезно взглянул на Нинку и быстро заговорил: «Ты девонька ехала бы домой, прямо сегодня! Нехорошее время приближается! Агна ох непроста… Да и бабка твоя… Тоже чудила последнее время… Не спрашивай ни о чем! Просто беги отсюда! А если сегодня не успеешь уехать, нарви полыни, да вокруг дома накидай! И никому двери не открывай! И ставни закрой! А увидишь Агну, беги со всех лопаток! И не разговаривай с ней, ни в коем случае!»

Его странный монолог был прерван веселой песней со стороны улицы. Дед встал, выглянул в проем заросшей полынью калитки и улыбнулся в в бороду, проговорив: «О, а вот и Володька! Видать не уехать тебе сегодня милая! Ты помни о чем я тебе говорил! Не думай, я из ума не выжил! Ни на озеро, ни на Выселки ни ногой! Угораздило же тебя именно в это время приехать!»

А с улицы доносилась легендарная «Демобилизация» в Володькином исполнении.

Нинка вышла из калитки на улицу. Дед Сомон вышел за ней следом.

Приехал Володька в садовой тачке, заботливо управляемой каким то длинным мужичком в одной галоше…