Читать книгу: «Тартуга.Обратно в Хелл», страница 3

Протерев ладошкой зеркальную поверхность, взглянула на себе оценивающе:

– Да, будь я сама мужиком, за такой красоткой точно приударила бы! – Рэке поворачивалась то одним боком, то другим. – Хороша! Прекрасна! Ослепительна! – Настроение поднялось. Возникло ощущение, что все происшедшее сегодня уже не имеет значения. Словно сон, неприятный кошмар, пропадающий с первыми лучами зари.

Взяв с полки увлажняющей крем, щедро, с удовольствием, нанесла на кожу. Нежную, юную, упругую. "Да, змея не может быть такой теплой, манящей. Зато кисульку все полюбят! Вот кто будет игнорировать милого пушистика?! Безумец, дурашка лишь!". Нагая, в чудесном расположении духа, дефилировала по комнате. Однако веселье продолжалась недолго. На спинке стула висел потерянный в машине Лжепрофессора рюкзачок. В душе все оборвалось. Разом. По-моему, для него не существует преград. Шок заполнил все ее нутро, но от переизбытка, прожитого за день, сменился полным равнодушием:

– Дела… Значит, он был здесь… Был и был, что бубнеть-то! Проверим вещи и спать!

Печаль вновь сменилась радостным настроением. Вприпрыжку приблизилась к стулу, раскрыла рюкзак. Вещи на месте, а среди них, видавшая виды, книга «ТАртуга».

Достав ее, плюхнулась на кровать, включила свет. Укутавшись одеялом, раскрыла сие творение литературного искусства.

– Так-с. Сон отменяется! Ну что, народ?! Погнали! – Задорно крикнула Рэке в пустоту комнаты. Первые строки были следующие: «Хаос, грохот, гам. Ураган буянил всю ночь!».

Глава вторая: Калашторм.

"– Как отсюда выйти?– Воспрашала бабка работника лазарета.

– Отсюда нет выхода,– коротко ответил работник…"

Рандомный диалог в одной из городских здравниц

Хаос, грохот, гам. Ураган буянил всю ночь! Древнее судно с частично стёртым, частично читаемым названием, прорывалось сквозь бушующий Калакеан. Наполовину разорванные паруса, пропитанные мерзкой слизью, толкали старую посудину все дальше и дальше. Команда отпетых чудаков бегала по палубе, лазила по оснастке, спускалась в трюм. Вопреки калашторму, работа кипела. Бездействие равно погибели. Жить, знаете ли, хочется. Поэтому пираты под завывание стихии и боцмана Смурфа выполняли свои обязанности.

Остановишься – умрешь. Так говорят каждому, кто падает духом. Еще и врежут крепко. Никто о тебе и не вспомнит в случае незапланированного исчезновения из материального мира. Лишь задумаются: "кому теперь поручить работу усопшего? Кем заменить, столь бесславно покинувшего члена команды?".

Корабль в море – не просто деревянная конструкция, набитая людьми, провиантом, оружием и прочими вещами. Нет, нет, мой милый. Это организм, а люди – клетки в нем. Многие настолько важные, что тянут на роль органов. И если что-то или кто-то работает со сбоем, троит, значит – быть беде. К несчастью, данное выражение полностью к нам применимо.

– Не унывать! Работаем, парни, работаем! Вы – тигры непролазных джунглей! Вы – сила! Мы – СИЛА! – Грубый, злой, полный желания выжить посыл, лился в уши матросов. Голос, звучащий из слухового рожка, подбадривал. Порой, среди творившегося вокруг ужаса, крепкое слово могло спасти. Коли видишь перед собой, как твои собратья борются за хрупкую жизнь, не опуская рук… То… Грех просто так сдаться.

Многое в нашем мире держится на морально-волевых качествах, на чистом энтузиазме отдельных личностей. Однако эти нежные слова для цивилизованных жителей. Мореходы сих вод использовали другой термин – твердолобый баранизм.

– Вы устали! Я ЗНАЮ! Вы прокляли тот момент, когда ступили на борт? Каждый день так делаю! Просто сдохнуть – для слабаков! А Я СРЕДИ ВАС ТАКИХ НЕ ВИЖУ! ВПЕРЕД, МАЛЬЧИКИ, ДЕВОЧКИ!

Пираты держались. Покрытые непонятной смесью самого отвратного вида, запаха и вкуса. Да-да, в такую бурю нет-нет, да попадет лакомка в рот. Глаза слезились из-за мокрой взвеси, бесновавшиеся в воздухе, налиты кровью из-за перенапряжения да ярких вспышек молний. Оглохшие от раскатов грома, шума волн, скрипа частей судна. Еще и боцман постоянно орет в ухо. Надоел уже.

Защитный, якобы непромокаемый плащ, тяжелым грузом ложился на плечи, спину. Путал ноги. Уставшее, замёрзшее тело молило об отдыхе. Руки не слушались. Зубы отбивали бешеную чечетку. Мокрая насквозь экипировка плотно облепляла грешную плоть. Натирала в анатомических складках до кровавых мозолей. Они, будьте уверены, обязательно пыхнут после шторма гнойным воспалением. Помимо неподъёмной кожаной накидки, в сапогах на постоянной основе что-то хлюпало, переливалось. Большинство давно уже забыло о существовании своих ног. Про ступни уж точно. Наверняка отмерзли.

Страховочная жилетка, предназначенная для спасения жизни в подобных ситуациях, отнюдь не облегчала существование. Ее надевали поверх плаща. Застегивалась на четыре мощных карабина, а сзади, вдоль позвоночного столба, крепился веревочный блок с двумя канатами. Обтягивала тело так туго, что дышать в ней было настоящим подвигом. Вдоль палубы, в изобилии располагались столбики, устанавливаемы до или во время урагана. Мореходы набрасывали петли троса на них, а другой конец его как раз присоединялся к блоку. Передвигаясь между них, одной рукой легонько, пуская по канату волну, снимали, а другой закидывали на впередистоящий. Делать это следовало крайне нежно, бережно, словно находишься с любимой девушкой. При резком рывке петля мгновенно затягивалась, а расширенная часть деревянной колоны не позволяла ей соскочить.

Даже если очередной вал собьет с ног, всегда оставался шанс подняться. Хотя порой жилетки делали не самого лучшего качества, механизм от них отрывался. Тогда несчастный отправлялся в самостоятельное плаванье. Как правило, навстречу смерти.

Заметим, это лишь полбеды. Вокруг до рвотных позывов неимоверно воняло. Словно грязная пасть отхожей ямы, дышавшая прямо в лицо, коли кому вздумается, засунуть туда голову. Добавим дикую качку, опасность неожиданно оказаться за бортом и съеденную пищу, что рвётся наружу в компании с желудочным соком – получим идеальный калашторм.

– Если не убрать штормовые паруса… Если не убрать паруса… Их порвет! Их… – Надрывный крик одного из марсовых, прозвучавший из рожка, прервался. Как и его жизненный путь. Тело шмякнулось о палубу, на краткий миг задержалось на досках. После останки подхватили скверные воды. Ладно если бы волны беспощадной стихии снесли бедолагу прочь с палубы, однако труп застрял в одном из бортовых сливных отверстий. А это чревато в текущих условиях катастрофой!

– Будь проклята эта буря, ПАРНИ! Не спим, иначе все так кончим! – Орала в связное устройство боцман Смурф. С вороньего гнезда ей открывался полный обзор на происходящее внизу безобразие. Сумасшедшая качка ее не смущала. Она увлекалась этиловыми смесями, поэтому штормило ее и при полном штиле.

При падении с вершины такелажа, матросика знатно переломало. Данное обстоятельство позволило ему стать неимоверно гибким. Сложившись пополам, будто трупик хочет позаниматься гимнастикой, его со всем снаряжением затянуло в воронку для сброса лишней воды. Ответственные проморгали момент. Теперь в растерянности наблюдали, как вокруг них прибывает фекальная муть. Обилие экскрементов да разбухших гнилых останков не заставили себя долго ждать, мигом заполнив пространство вокруг шпигата.

– Что стоите, сыны собаки? Дай сюда! – Один из трудящихся на палубе абордажников приблизился, вырвал из рук стоящего рядом морехода длинный стальной прут. С одного конца заостренный, с маленькими крючками, смотрящими назад, имеющий вмонтированную круглую пластину, закрепленную несколькими десятками сантиметров ниже. Ей удобно проталкивать твердые части вглубь широкой трубы, в сторону выходного отверстия. Если не пойдет, то крючки подсобят в вытягивании засоров обратно на палубу. Злой промокший моряк с силой воткнул данное приспособление в пенящуюся грязную воду. Повезло. Острие вошло в достаточно мягкое, но в то же время, дающее необходимое сопротивление, тело.

"Хоть бы за кость зацепилась, пожалуйста!". Удача благоволила сему джентльмену. Как вскоре узрел, стальной прут насквозь пробил плоть чуть ниже правой ключицы, надежно закрепившись в лопатке. Напрягаясь до потемнения в глазах, головокружения, смог извлечь бывшего морского брата из плена водостока. Затем, останки мощно откинул в сторону. Воронка тут же поглотил грязюку, делая "хлюп-блюп-плюп".

– За борт, за борт! Быстрей! Шевелитесь! – Командовал суровый мореходец. Стоящие рядом матросы вмиг перекинули погибшего через перила. В данный момент нет места для скорби, после будем горевать. Возвратив чистящую приблуду владельцу, абордажник вновь осмотрелся. Частые блески молний показали нелицеприятную картину.

Калашторм. Фекальный ураган. Тайфун "Саки-пуки". Как народы бы его ни величали, это крайне редкое, суровое и мерзкое природное явление. По необъяснимым причинам подводные потоки собирают всю грязь, мусор и трупы в одном месте, на дне. А потом, словно смерч, только не вбирающий в себя, а наоборот, выталкивающий, помогал всей этой муляке оказаться на глади морской.

Предсказать данную напасть невозможно. Корабль плывет по своим делам, никого не трогает. Волны бьются о корпус, ветер поет песни, играя на составных частях такелажа. Экипаж исполняет долг. Возможно, просто исполняет. Вдруг местами вода начинает вспениваться чересчур интенсивно. Окрашивается всеми оттенками коричневого. От тусклого невзрачного цвета детской неожиданности до насыщенного темного шоколада. Температура воздуха стремительно падает, а порывы ветра резко возрастают. Запахи гниения, разложения и естественных отправлений душат, заполняя все окружающее пространство. Приключение начинается! Вечер перестает быть томным!

На поверхности в это время всегда, без исключения, штормит. В итоге мы с вами имеем нечто невообразимое. Корабли редко проходят испытание калаштормом. Как правило, это неминуемая гибель в пенящихся фекалиях, в компании перемолотых разложившихся останков, щедро приправленных мокротой, гноем и мочой. Да, в этом мире, симбиозе магии и технологий, угрожающие убить тебя летающие экскременты – вполне нормальное явление. "ТАртуга" не единожды попадала в сею напасть, выдерживая на себе тонны убийственной жижи. И в этот раз достойно держала удар! У постороннего наблюдателя, не посвященного во все тонкости, вполне логично возникал вопрос: почему судно еще не развалилось? "Наверное, чайки сильно загадили, вот и держится". Так бы ответили ему наши авантюристы. И другого объяснения у них не было. Ведь этому кораблю уже немало лет. Ремонт всегда проводили за счет команды. В любой передряге они рассчитывали только на себя и на то, как сумели оснастить свой дорогой, любимый корабль "ТАртуга".

Даже в такой напасти старались выставить вперёдсмотрящего. Хоть волны с бешеной силой били о нос судна вонючими брызгами провоцируя рвоту. Забивали плавучей мерзостью жерла пушек. Собирали груду смердящих останков вперемешку с водорослями по всей поверхности палубы. Ответственного данный факт не смущал. Гордо вглядываясь во тьму, он искал потенциальную опасность… Или же путь к спасению.

Проныра нес данный груз в эту злополучную ночь. Мокрый, грязный, вглядывался в бушующую стихию плохо видящими глазами. От природы сутул, горбился в ненастную пору еще больше. Тонкие руки и ноги тряслись от напряжения. Его лицо рассмотреть не представляло возможным, ибо было скрыто маской из грязных калоштормовых ошметков. Только очи, да и только, мелькали в темноте. Фекальные бури опасны не столько физическим отвратительным видом. Они во сто крат вреднее для души. Многие запросто сходили с ума от творившегося вокруг мракобесия.

– А может, это лишь калейдоскоп красок в доведенном до отчаянья сознании? Я не знаю, право… Я не знаю… – Бормотал себе под нос Проныра, – скверное положение дел, крайне скверное. … Хотя? – Что-то щёлкнуло в мозгу пирата, внезапно поменяв восприятие окружающего мира.

Запах сена дурманил, а лежачая рядом девушка тем паче. Молодость, сила жизни бьет через край. Кажется, – Пфф, какой вздор! Отправившись на рудники, непременно завладеешь большим пребольшим самородком, которого не видел еще свет. Выйдя на ринг, обязательно положишь на лопатки всех, кто рискнет вступить с тобой в бой. А коли захочешь специальность изучить, на выбор, любую, станешь в ней за малый срок докой. Абордажник Проныра ошибся. Что свойственно, между прочем, молодым.

Поглаживая под темной туникой худой упругий животик девушки, надеялся подняться выше, либо спуститься ниже. Вдыхал ароматы живой природы да молодого свежего тела. Зарываясь носом в густые каштановый волосы, парень размышлял о следующем:

Ремесло банального торговца овощами и фруктами его более не прельщало. От осознания факта накопления богатства путем непрерывной работы за прилавком, на складе вдруг стало противно. Постоянные наценки, волнения о нераспроданном товаре и истекающем сроке годности отравляли душу. Слащавые увещевания покупателей к концу дня истощали донельзя, оставляя лишь вкус тлена во рту.

Он жаждал большего. Пошел на флот, зная обо всех тяготах, лишениях… Или хотя бы догадывался о них. Тут не вкусишь плоть устрицы, полив ее лаймом, не погреть телеса на белоснежном песке. Здесь ежедневная каторга, шахта, куда спускаются ребята, дабы найти заветный благородный металл, "перелопатив" тонны "руды".

Проныра сменил ни один корабль прежде, чем влился в команду бравых тартужан. Смог дорасти до абордажника, обрасти некоторыми связями. Жалованье, хоть и меньше относительно других мест, но и с дисциплиной значительно проще. На стороне можно поживиться, развлечься. Старики говорят: кто прошел через адмиралтейства "Дела Бога", по жизни всегда сможет заработать на хлеб насущный, не пропадет. Ах, если бы все было так просто…

Очередная каловая волна ударила в нос корабля, вернула сознание юноши обратно, показав реальное положение дел. Только в этот раз скверная жижа содержала в себе обилие трупных останков. Покрытые коралловыми наростами кости вперемешку с разбухшей гниющей плотью. Морские обитатели, что вкушали сие лакомство, усеивали их, словно гирлянда. Разложившиеся куски, облепленные склизкими водорослями, сбивали с ног, и все это великолепие обрушилось разом.

Вперёдсмотрящего подхватил бурный поток, швырнул по ту сторону правого борта. Закричал, но крик мигом утонул в царившем вокруг хаосе звуков. Еще и в рот неприятно попало нечто неудобоваримое. В процессе его вырвало. Потом фекальные воды убрали моряка с палубы. Он болтался словно кукла, на страховочном тросе, по ту сторону борта. Изможденное тело больно билось о деревянные, покрытые слизью, доски. Руки не слушались. Мозг отказывался думать.

Трон по достоинству оценил резкую смену местоположения товарища по несчастью, отчаянно барахтавшегося среди калаштормовых вкусностей. Сейчас, посреди самого эпицентра фекального урагана, на палубе храброго кораблика его не обнаружить. Но веревка, что предохраняла от подобных случаев, была натянута. Абордажник рванулся по направлению бака. Промедление подобно смерти.

– Помоги мне, Трон! – Бедолага молил пришедшего на помощь, – спаси! Во имя человеколюбия! – Проныра исходил диким криком, но до ушей пришедшего на помощь, в царящем шуме, долетали лишь слабые звуки мольбы. Трос раскачивал тело, подобно маятнику, ударяя его о корпус вновь и вновь. Пират, смотря на жертву обстоятельств, задумался над услышанным:

Человеколюбия… Человечность… Гуманность… Какие высокопарные, однако, слова. Скверные воды гуляли по палубе, грозя залить собой высокие матросские сапоги. Хотя почему, грозя? Они и так залили. Единственное, что сейчас спасало прожжённого морехода от перелета через перила, так это строгое соблюдение правил поведения во время бури. Правильное использование соответствующего инвентаря порой спасало жизнь.

– Нуу, чего медлишь, ТЯНИ. – Бедовый рычал. Нервничал. Вглядываясь в тёмно-карие глаза, на грязном бородатом лице, вдруг прозрел. В одночасье все осознал. Как подло доносил на него начальству. Прикарманивал добычу. Плел интриги за спиной, а за столом, в спокойной обстановке, пел песни об удали и отваге. "Он в курсе, он знает!". Душу раздирала паника, а нависшая возможность умереть, играла на нервах, словно неумеха на арфе. Выдавая жуткие, режущие слух мелодии, грозя испортить инструмент, вместо сладко звучащей песни. Кукушка пропащего вылетела из гнезда. Безумие охватило разум. Впиваясь взглядом в пришедшего на подмогу, вспомнил все, что-либо когда-то слышал о нем.

Трон – необычный человек в общепринятом смысле. С первого взгляда так оно и было, но если копнуть поглубже… С безуминкой, можно сказать. Ему ничего не мешало выпотрошить недруга, развалить голову топором, а в следующую секунду мило беседовать со своими боевыми товарищами, вытирая кровь с рук. Продолжительное время молчать, а после – взорваться диким смехом от шутки, придуманной у себя в голове. Петь песни, хотя абсолютно лишен голоса и музыкального слуха, зато не обделен яркой фантазией вкупе со стихосложением. Чрезвычайно начитанный, строил изящные словесные конструкции, сочетая брань и ученные слова в одном предложении. Умел убеждать, выкручиваться, и зачастую слушателю непонятно: всерьез он молвил или попросту шутил. Много ел, в то же время не страдал от ожирения. У него случались приступы активности на фоне постоянной лени. Пахать, как проклятый, никогда не рвался, но, если возникала такая нужда, трудился до седьмого пота. Состоял из противоречий и крайностей, презирая полумеры. Любить – так со страстью! Биться – до последней капли крови, а коли настало время отдыхать, то кутить на полную катушку. И это лишь вершина айсберга, именуемой натурой абордажника Трона. И именно ему выпала честь спасти горемыку.

– Перестань брыкаться, сгруппируйся! – Перекрикивал бурю спаситель, – сгруппируйся, кому говорю!

– Аааа! Аааа! На помощь! – Недоумок крутился на веревке, продолжая набивать синяки, – Аааа!

– "ТАртуга на веки!". – По большому счету, Трон сказал это сам себе. Ухватившись за натянутый канат, широко расставив ноги, стал затаскивать вперёдсмотрящего обратно. Сжимал кисти до боли в предплечьях. От напряжения шумело в ушах, а уставшее, промозглое тело, затрясло от потуги. Дело шло в положительном ключе, ноги несчастного встали меж столбиков балюстрады. Наступил момент, когда многострадальный получил возможность взяться за перила. Вместо этого вдруг обхватил костюм, пытаясь добраться до веревочного блока или, на худой конец, опрокинуться вместе обратно – в пучину морскую. Балансировал лишь на ногах, сопротивляясь качке. Страховочный трос вряд ли выдержит двух человек. Коли и справится, обязательно подведет жилетка предательски порвавшись.

– Чего творишь! – Проревел в ухо Трон. – Отстегнуть меня хочешь! Совсем придурок? Ухвати хотя бы балясину!

– Сами с усами! – Рука достигла цели, еще чуть-чуть и дело сделано,– помирать, так с МУЗЫКОЙ! – Лицо Проныры находилось так близко, что невольно можно коснуться носами, – нам не спастись вдвоем, а вот погибнуть – запросто! – Ревел безумец.

– Болван, возьми себя в руки! – Абордажник рычал, одновременно борясь за жизнь сумасшедшего. – Кончай баловство!

– Сейчас искупаешься, уродец! – «Нащупал защелки! Пару движений, и они окажутся в равных условиях!». Так он думал. Ошибся. Бывалому моряку жизнь дороже. Контратака последовала незамедлительно.

Бросив правой рукой канат, а левой только послабив, Трон, снизу вверх воткнул два пальца в носовые ходы спятившего. Реакция не заставила себя долго ждать.

– Нет, ты не поступишь так… Нет, НЕТ, НЕЕЕТ!!! БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ! – Гнусавил одним ртом. Пират вонзал пальцы все глубже, чувствуя твердые кости огрубевшими подушечками пальцев. Внешне спокойный, хотя по факту кипел от злости. "Еще один лишился рассудка. Ладно, у меня есть проверенное лекарство. Оформим ему путевку на тот свет".

Проныра недолго терпел. Отклонил голову назад, освободившись тем самым от каверзных действий пирата. Слезы брызнули из глаз, а шаловливые пальчики перестали рыскать по экипировке. Ослабил хватку, на секунду замолотил руками по воздуху, но ноги соскользнули. Хоть чужие пальцы больше не хозяйничали в носу, последовал полет. При почти вертикальном падении, ударился нижней челюстью об перила, раздробив ее. Вкупе с разорванными ноздрями, мучительная боль пронзила все тело. Блочный механизм в этот раз не выдержал, с треском отделился от жилетки. Мычащий от боли и страха, абордажник Проныра, скрылся в бурлящих водах.

– Вставай в очередь, глиномес паршивый. – Трон смачно плюнул ему вслед, а после вернулся к своим непосредственным обязанностям. С нескрываемым раздражением бормоча ругательства, осматривал окружающую обстановку.

Галеон. (Именно к этому классу относился данный корабль), был спущен на воду добрую сотню лет назад. Пока еще мог за себя постоять и дать крепкий бой, только вот вид имел самый удручающий. Старое, потертое покрытие, не всегда целые паруса, тусклые орудия. Руководство оправдывало отсутствие хорошего обеспечения и условий тем, что главное – начинка, а не вид пирожного. Частенько забывая, что о том самом пирожном заботятся совершенного другие люди, более заинтересованные его содержимым.

За штурвалом одноименного корабля стоял худой человек. Голову прикрывала некогда изящная треуголка. В настоящее время она выглядела несколько потрёпанной. Покрытая ввиду погодных условий дурно пахнущим гноем. На плечи накинут кожаный плащ, который больше создавал видимость защиты, открывая миру остальные составляющие наряда. Белая рубаха, на которой, словно обозначение суши на карте, виднелись коричневые следы, прикрывала худощавое тело. Огромный вырез показывал безволосую грудь. Доканчивали одеяния штаны из кожи, разбухшие от влаги и добротные сапоги. На боку виднелся легкий клинок, украшенный необработанными алмазами. Управлять рулевым колесом предводителю пиратов помогали еще четыре моряка.

– Капитан! – Трон направился к нему через всю палубу, от носа до кормы заваленной дерьмом, ловко перекидывая страховочный трос с одного столбика на другой.

Стараясь не поскользнуться на больших кучах, лысый моряк лавировал между вонючих нагромождений, щедро выбрасываемых из Калакеана, и экипажем команды, продолжавшим борьбу за хрупкую жизнь с беспощадной стихией, совершавшим робкие попытки навести хоть какой-то порядок. В это несчастливое время вахту нести выдалось преимущественно людям Тронова и Проныреного отряда. Он знал всех своих ребят в лицо. Знал, кого подбодрить ласковым словом, а кто будет трудиться лишь после жесткой оплеухи. Положение все же складывалось крайне деморализующее:

– Не спать, гордые тартужане! – Ревел лысый, приблизившись к той или иной группе парней. – Морские божества уже упокоили души сомневающихся! Тут я вижу только уверенных в себе джентльменов! Дерзайте, парни!

Джентльмены же, в свою очередь, дрожали от холода, боязливо озираясь, превозмогая тягости бытия. Каждый из них надеялся на скорейший конец данного «представления».

Ведь когда вокруг пенятся лужи мочи и блевотины разных оттенков и запахов… Когда некоторых выворачивает наизнанку… Когда кто-то обделалася со страху… Данные происшествия не добавят уверенности, веры… Однако это мелочи. Нас не сломить!

В творившемся хаосе никто не заметит пятна, расплывающиеся по штанам. Все проигнорируют трясучку озябшего тела. Одно желание: укрыться в глубине корабля и даже нос оттуда не показывать. Никто не осудит. Наоборот – поймут. Калашторм не такое и частое явление, а обычные бури топят в разы больше судов. Только "ТАртуга" отличалась от остальных кораблей тем, что в фекальные ураганы попадала чаще других.

– Чего тебе? – Капитан устало посмотрел на прибывшего члена команды, – что за срочность?

– Проныру смыло… Навсегда! Пытался помочь… Безрезультатно! Трагический итог земного пути… Кого назначить вперёдсмотрящим?! – Перекрикивал шум абордажник.

– Смыло говоришь? Отсюда плохо видно было. Сам тогда встань! Не этот же глупый вопрос понес тебя с носа на корму?

– Помимо того что нас всю ночь мотает по волнам, забрасывая тонны различного безобразия на палубу, заливая трюм мочой, паруса в мокроте и гное… Вдобавок закончились ядра. Я еще утром проверил. Не доложил лишь. Половина экипажа, что в недавнем времени была рекрутирована, деморализована. Двое, как уже известно, отправились гостить к своим предкам. Это не дело, капитан. – Трон кричал, прикрывая губы рукой, старясь не пустить в рот какой-нибудь сочный кусок муляки, в изобилии вихрящейся в воздухе.

– Эх, что поделать! Что я могу сделать! – Предводитель поднял вверх руки, после с силой опустил их. – Нет ядер… Закончились… Будем, значит, поднимать камни со дна морского! Точить из них! Займись-ка этим вопросом, Трон! Ты знал, на чей борт ступила нога твоя! Коли парни боятся какашек, сыплющихся с небес, то как отреагируют на свинцовый дождь, выпускаемым противником? А? Наведи порядок! Я тоже ночь на пролет пытаюсь вызволить корабль из беды, в которою мы угодили, и я тоже хочу покоя! – Гар-зар, ибо так его звали, выкрикивал эти слова, не боясь сорвать голос. – Мы, бравые воины своей отчизны, не робеем перед трудностями жизни! Мы стойко переносим превратности судьбы и выходим всегда победителями! ПОБЕДИТЕЛЯМИ! Действуй, Трон, пора оторваться от мамкиной сиськи! Оценил ситуацию? ДЕЙСТВУЙ!

С этими словами отошел от штурвала, открепил трос, направившись к себе в каюту, расположенную в самом центре кормы. Трон ухватился за штурвал, переживая, как бы "ТАртуга" окончательно не потеряла управление. Доверия к четырем его помощникам не было. Бросить рулевое колесо в столь опасный момент – в порядке вещей. Капитан считал, что каждый из команды всегда должен перехватить инициативу и взять на себя ответственность.

– Краболов! – По пути к себе окрикнул крупного седого мужчину, старпома, облаченного в рубаху и штаны зеленого цвета, которые в данной ситуации стали коричнево-желтыми, а волосы покрывал вонючий шлем; – подмени меня. Первый помощник, прекратив посыпать отборной руганью подчиненных, сразу ответил:

– Что б ни подменить?! Подменю! – Вразвалочку, насколько позволяла качка, поднялся на рулевую палубу, напевая себе под нос. Занял место у штурвала, отодвинув грузной фигурой абордажника, стал делать вид, будто задает кораблю курс, хотя от этого было мало проку. Калакеан, бушуя, сам определяет направление.

– Ты чего встал? Дел что ли нет? – Краболов решил показать Трону, где его место.

– Полон рот, господин старпом! Предлагаю предпринять решительные действия! Нерешительные, как видите, не дали результата!

– Хамишь. – Офицер хмурил брови, изображая грозный лик! – По делу отвечай!

– Знак.

– Что знак?

– Творить знак! Ускоримся, иначе потонем! Встанем диагонально волне, и вперед. – Трон вытер налипшую грязь с лица, сделав невинное выражение, – лишь мое скромное мнение!

– В шторм, наоборот, мы паруса рифим, кроме стакселя, дурень!

– Клин клином вышибем, господин офицер! Поднимем паруса да знаком жахнем! Хуже точно не будет. – Абордажник перекрикивал ураган, наблюдая внутреннею борьбу на лице старпома.

– Так делай, – скаля зубы приказал Краболов, – я не буду, не буду…– Бурчал первый помощник. – Хотя могу лучше твоего!

– Почему?

– Не твоего ума дело, парень! Живо делай, что велю тебе! – Побагровел от такой наглости. Какой-то абордажник. Ему! Ужас! Будь он капитанам, навел бы шороху на корабле. Трон на краткий миг посмотрел на собрата Кристу, еще одну заблудшую душу, которому выпала честь нести вахту. Огромный ирокез позволял легко найти его среди толпы. Носился по палубе, яростно жестикулируя. Еще бы, ведь он был ответственным за оснастку в эту злополучную ночь. Ему стоило невероятных усилий справляться с парусами в такую непогоду. Хоть бы такелаж выдержал…

– У меня нет полномочий!

– Трон, ты что мелешь? Пасуешь в самый важный момент! "ТАртуга" кругами ходит, мы тут все потонем из-за тебя! Сейчас встанет боком к волне и все. Приплыли! Твори знак! Исполнять! – Взорвался офицер. Демонстративно отвернулся, принялся крутить рулевое колесо в разные стороны, создавая видимость работы.

«Ну-да, ну-да, давно ли научился снимать штаны, прежде чем поссать отойти?». В слух же, хотя и нехотя, сказал; – будет исполнено! – Вздохнув, принялся выполнять приказ вышестоящего.

Вообще, скажу по секрету, творить знак разрешено только в спокойную погоду, но в водах Калакеана можно делать, что душе угодно. Тем более, заклинания подобного рода весьма опасны, а сегодняшняя офицерская вахта, в основном, тряслась за свои шкуры. Поэтому говорливому абордажнику выпал шанс в очередной раз рискнуть своей жизнью. Трона ведь не так жалко, всегда можно сказать; «перестарался парень». Списать все на печальное стечение обстоятельств.

Активировав и настроив слуховой рожок на общую волну, юноша проревел в него;

– Криста! Дорогой! Вели марсовым поднять все до единого паруса! Да побыстрее, а потом убраться всем молодчикам к чертям! Кто замешкается, того посетит Карачун! Все, надеюсь, меня услышали?! – Трон выглядывал собрата по несчастью среди суматохи. Мокрый и грязный моряк обреченно поднял вверх правую руку в ответ, дав понять, что обращение дошло до адресата.

Забежав на самый верх кормы, повернувшись лицом к мачтам, принялся выжидать. Работа закипела с новой силой, и спустя некоторое время, гладкоголовый убедился, что марсовых больше нет на такелаже, а паруса спущены. Про боцмана Смурфа и не думал переживать. Вечно пьяный всегда прочно фиксировал себя в гнезде. Трудившиеся матросы либо спустились в трюм, либо же прочно закрепили себя у палубных орудий. Безымянные так же следовали примеру своих биологических собратьев.

Собравшись духом, тартужанин сказал сам себе: «пора действовать».

– Я начинаю, – Прокричал в связное устройство лысый пират. Не дожидаясь ответа, отключился от эфира. Принялся творить.

Сложил руки на груди, положив ладошки на противоположные плечи, про себя нашептывая заклинание. Почувствовал иголки в пальцах. Продолжаем. Приступил к выполнению пасов, четко и аккуратно выполняя их. Со стороны данное действие выглядело, как причудливый танец. Словно обезумев, решил сплясать напоследок. В заключение этого "танца", ощутив перед собой невидимый энергетический шар, развел руки в стороны. С силой хлопнул.

Что случилось потом… Ой-ё! Мощный порыв ветра налетел на корабль, наполняя воздухом не только влажные от мокроты и гноя паруса, но и гуляя по палубе. «ТАртуга» рванулась вперед с такой силой, что колдующий влетел в мощную спину старпома. Страховочный механизм напрочь оторвало от жилетки. Вместе с ним и помощниками грохнулся с кормы, перелетев над рулевым колесом, прямиком на середину палубы, образовав стонущую и кряхтящую кучу-малу. Нагромождения экскрементов сдуло. Криста долетел аж до носовой палубы, а безымянные, что так и не нашли безопасного места, вылетели в открытые воды, поглотившие их мгновенно.